Глава 18
Джордж стоял в галерее и теребил конец красного атласного банта. Потом нечаянно потянул, и бант развязался, превратившись в длинную широкую ленту. Он нашел украшение на полу и решил, что оно упало с прикрепленной над картиной сосновой ветки.
Точнее говоря, даже не нашел, а нечаянно наступил. Потому что не смотрел под ноги, а, как всегда, мечтал.
Мечтал о мисс Харди.
Лорд Моффат раздраженно запустил пятерню в волосы. Отношения с Оливией развивались совсем не по тому сценарию, который он представлял себе в начале рождественских каникул. Искра взаимного интереса, которая вспыхнула между ними на первом этапе знакомства, начала постепенно слабеть, а потом и вовсе погасла – по воле мисс Харди. Что же касается чувств самого Джорджа, то они продвигались в противоположном направлении и с каждым часом пылали все жарче.
Это была не мимолетная влюбленность, как вначале предполагал Ричард, и не упрямое желание обязательно получить то, что оказалось недоступным. О нет. Лорд Моффат не сомневался: чувство в его душе пустило куда более глубокие корни. Он сознавал, что, подобно многим джентльменам своего сословия, обладал повадками, способными смутить и отпугнуть любую порядочную женщину. Он представлял собой яркий тип светского гуляки, склонного к выпивке, азартным играм и веселому обществу хорошеньких представительниц прекрасного пола. В данном случае сословная принадлежность значения не имела: графини и горничные годились в равной степени.
Однако, несмотря на очевидную склонность к волокитству, коварным соблазнителем его считали несправедливо. Приговор, вынесенный ему Джульеттой и Ричардом, задел за живое, но в то же время заставил по-новому взглянуть на мисс Харди. Надо сказать, результат оказался впечатляющим.
Вместо того чтобы с вожделением созерцать прелестный бюст, Джордж начал прислушиваться к ее высказываниям и вскоре научился ценить оригинальное чувство юмора, порядочность, сдержанную настойчивость своей пассии. Оливия вела себя с неизменным скромным достоинством, а говорила искренне, открыто и прямо – качества, которых он не встречал ни в одной из знакомых светских леди.
Чем лучше он ее узнавал, тем сильнее становилось желание продолжить знакомство, открыть в девушке что-то новое. Впервые в жизни Джордж заинтересовался другим человеком больше, чем своей драгоценной персоной. Новое чувство жило по собственным законам и контролю не поддавалось. С каждым днем лорд Моффат все глубже погружался в любовную меланхолию, о существовании которой прежде и не подозревал.
Он не мог спать, потерял аппетит, утратил способность думать о чем-то ином, кроме предмета обожания. Ноги сами несли его в те комнаты и коридоры огромного дома, где можно было встретить Оливию. Джордж даже умудрялся находить почти правдоподобные предлоги и являлся в кабинет Ричарда в рабочие часы – чтобы лишний раз взглянуть на прекрасную секретаршу.
Более того, он научился тайком пробираться в столовую и переставлять таблички возле приборов – невинная хитрость позволяла во время обеда сидеть рядом с мисс Харди. Джордж первым вызывался участвовать во всех затеях и развлечениях, чтобы иметь возможность перекинуться с ней парой слов; дошел до того, что старался читать интересующие ее книги, а потом непринужденно упоминал о них в разговоре.
В то же время лорд Моффат добросовестно соблюдал данное Ричарду обещание – не волочиться за мисс Харди, – а потому всячески сдерживал проявление чувств. И все же приходилось смотреть правде в глаза: ограничиваться обычной вежливостью с каждым днем становилось все труднее.
Еще тяжелее было наблюдать, как Оливия проводит время в обществе мистера Беркли. Черт возьми, в один из вечеров она даже с ним танцевала – причем сразу после того, как отказала лорду Моффату. Надо отдать парню должное: он быстро оценил очарование мисс Харди, сразу понял, что она не такая, как все. А по-своему единственная, неповторимая.
Однако несомненные достоинства молодого человека дела не меняли. Больше того, проигрыш в поединке с неопытным соперником казался не просто обидным, но и унизительным. А главное, страдало не только уязвленное самолюбие, но и сердце.
Джордж мечтал хотя бы на несколько минут остаться наедине с объектом воздыханий и объясниться, однако в поместье съехалось такое невероятное количество гостей, что трудно было надеяться даже на краткую беседу со своей пассией без свидетелей.
И вот наконец пришел долгожданный сочельник. Скоро все соберутся в гостиной и начнут наряжать огромную елку – ту самую, которую несколько дней назад выбрали в лесу. Конечно, мисс Харди непременно примет участие в радостном событии, но в общей суматохе едва ли удастся перекинуться с ней даже парой слов.
Вдалеке послышался мелодичный женский смех; ему ответил мужской голос, а затем последовали звуки, которые Джордж безошибочно определил как страстный поцелуй. Мужской голос, несомненно, принадлежал Ричарду, а это означало, что смеялась Джульетта. Трудно было не заметить, что за последнюю неделю отношения этой пары перешли в новую стадию: супруги не могли оторвать друг от друга глаз, а часто даже в переполненной комнате держались так, словно не замечали никого вокруг.
Нескромное поведение не оставалось без внимания гостей и вызывало шутливые комментарии, а нередко и поддразнивания окружающих; особенно старались дядюшка Хорас и тетушка Милдред. Но в то же время все вокруг искренне радовались счастью прекрасной пары. Даже дети Джульетты с некоторых пор относились к отчиму с нескрываемой симпатией, а недружественные выходки с их стороны окончательно прекратились.
Джордж считал, что друг заслуживает и семейного благополучия, и искреннего обожания прелестной жены. Ну а без восхищения и глубокого уважения детей супружеская гармония будет неполноценной.
И все же блаженство Ричарда заставляло еще острее ощущать плачевное состояние его собственной личной жизни.
Упорство лорда Моффата, казалось бы, увенчалось успехом. Мысли материализовались, и в конце длинной галереи показалась прекрасная Оливия. Склонив голову в глубокой задумчивости, не глядя по сторонам, она быстро шла по коридору.
Джордж дождался подходящего момента и шагнул навстречу.
– Мисс Харди! Что за удивительное совпадение! А я как раз о вас думал!
Она резко остановилась. Едва не налетев на неожиданное препятствие, девушка потеряла равновесие и даже слегка покачнулась.
Джордж вытянул руку, чтобы помочь ей, однако Оливия отстранилась. Зеленые глаза смотрели с подозрением.
– И почему же, скажите на милость, вы обо мне думали? Вам что-то от меня нужно?
Джорджу стало жарко. Черт возьми, вопрос непростой. В чем-то даже философский. Главное сейчас – не ошибиться с ответом.
– Многое нужно, – торжественно произнес он.
Оливия негромко хмыкнула и попыталась пройти стороной, однако лорд Моффат снова преградил ей путь и показал красную ленту.
– В первую очередь необходимо завязать бант. Видите ли, у меня ничего не получается: пальцы слишком уж неуклюжие. Не поможете?
Мисс Харди внимательно посмотрела на ленту, а потом перевела взгляд на собеседника. Вздохнула, взяла из рук Джорджа красную атласную полоску, ловко завязала бант и отдала.
– Чтобы повесить украшение на место, над картиной, нужна лестница, – предупредила она.
– Наверное. Но зачем усложнять? Мне ничего не стоит вас поднять, и вы сможете привязать бант к ветке. – Лорд Моффат очаровательно улыбнулся. – Такой способ не только легко решит проблему, но и обеспечит дополнительную привилегию.
– Что вы имеете в виду? – удивилась Оливия.
– По-моему, это прекрасный, убедительный повод наконец-то заманить вас в объятия.
Мисс Харди покраснела.
– Полагаю, немало женщин находят ваши шутки забавными, но я к их числу не отношусь. Больше того, считаю подобное обращение фривольным, недостойным джентльмена.
Джордж с сожалением покачал головой:
– Моя дорогая мисс Харди, я совсем не хотел вас расстроить. Прошу прощения, если что-то в моих словах показалось вам обидным.
И снова он промахнулся. Может быть, напрасно извинился?
– Я вовсе не «ваша дорогая», лорд Моффат.
– Но могли бы ею стать, – пробормотал Джордж, глядя в глаза, – если бы захотели.
Она презрительно поморщилась.
– Всего лишь несколько минут назад я попросила вас перестать меня дразнить.
– Что вы! Еще ни разу в жизни я не говорил столь серьезно. Поверьте, счел бы величайшей честью носить высокое звание вашего поклонника.
К огромному разочарованию Джорджа, мисс Харди даже не покраснела. Не улыбнулась, не смутилась, не опустила взгляд в скромном кокетстве.
Он мужественно встретил холодный взгляд.
– Может быть, я опоздал и ваши симпатии отданы другому? Уж не Беркли ли завладел вашим сердцем?
– Мистер Беркли?
Пальцы непроизвольно сжались в кулаки.
– Он так часто занимает ваше драгоценное внимание, что вопрос о характере отношений возникает сам собой. Со стороны порой кажется, что вы очень близки.
Оливия медленно покачала головой:
– Напрасно вы так думаете. Мы с мистером Беркли не больше чем приятели, которых объединяет общий профессиональный интерес. Ничего личного.
От невероятного облегчения Джордж утратил дар речи, а едва придя в себя, глубоко вздохнул.
– Я рад. Очень рад. Если вы с Беркли всего лишь друзья, это означает… что есть надежда… есть шанс.
– О каком шансе вы говорите?
– О шансе завоевать ваше сердце.
Последовало короткое натянутое молчание.
– Я не буду вашей любовницей, – просто, бесстрастно произнесла мисс Харди. – Глупо и унизительно на это надеяться. К тому же я перестану себя уважать.
– Понимаю.
– Понимаете ли? – В голосе зазвучал гнев. – Разве не ясно, что если я не стану вашей любовницей, то никаких романтических отношений между нами быть не может? Существует лишь один вариант: брак.
Обычно одна лишь мысль о женитьбе нагоняла на Джорджа тоску и страх. В его мире брак представлял собой светский институт, позволяющий мужчине и женщине одного сословия, со сходными взглядами на жизнь и общими интересами, создать взаимовыгодный и приемлемый для общества союз.
Как правило, супруги общались с одними и теми же людьми, появлялись на одних и тех же светских мероприятиях. Обычно они оставались вместе, пока рождались дети, а потом шли каждый собственной дорогой и нередко даже забывали об общей спальне.
Чрезмерно острые чувства у светских супругов обычно отсутствовали: тоска, желание, стремление быть вместе считались проявлением слабости. Больше того, даже в самых благополучных, успешных союзах муж и жена иногда с трудом терпели друг друга, хотя на людях сохраняли безупречную вежливость.
В силу сложившихся жизненных обстоятельств никакого иного брака Джордж для себя не представлял, а потому с большим подозрением воспринимал саму идею женитьбы.
И вдруг все изменилось. Бывают же чудеса на свете.
– Честно говоря, супружество – по моим наблюдениям – никогда не представлялось мне хорошим делом, – признался он. – И все же чувствую, что ради возможности быть рядом с вами готов на все. Предлагаю вам руку и сердце.
Мисс Харди выглядела ошеломленной. Трудно было предположить, как она отреагирует на заявление и что произнесет в следующий момент.
– Вы говорите серьезно?
– Вполне.
Она недоверчиво прищурилась.
– Но ведь из вас получится ужасный муж: избалованный, инфантильный, со склонностью к забавам на стороне и к неумеренному употреблению горячительных напитков. Зачем же уважающей себя женщине идти на подобный риск?
Хотелось немедленно отвергнуть выдвинутые против него обвинения, но, к сожалению, приговор оказался настолько точным и справедливым, что изображать негодование было бы нелепо. Ну не ребенок же он в самом деле.
– Разве порядочные женщины не мечтают перевоспитать распутника?
– Возможно, некоторые и мечтают. Если считают объект достойным затраченных усилий. А в моем случае эта задача явно не из простых.
– Так кто же из нас жесток? – с чувством прошептал лорд Моффат.
Недоумение на лице Оливии сменилось недоверием.
– Все еще дразните? – медленно спросила она.
– Ничуть. Мечтаю видеть вас своей женой, но в то же время понимаю необходимость официального ухаживания и хочу честно заслужить расположение прекрасной дамы. Согласны ли вы предоставить мне такую возможность? Готовы ли считать меня своим официальным поклонником?
Оливия смотрела так, словно он только что расправил крылья и объявил, что улетает в Лондон.
– Вы сын герцога, а я дочь шахтера. Это же немыслимо!
– Почему?
Она очаровательно покраснела и наконец-то взволновалась.
– Я простолюдинка, бесприданница – без особой красоты и без ярко выраженных дарований, а потому никогда не смогу стать вашей законной женой.
– Приданое не имеет ни малейшего значения, дарования ваши неисчислимы, в оценке себя вы проявляете чрезмерную скромность. А ваша красота лично меня уже давно покорила и начинает сводить с ума.
– Но это же смешно… подождите, неужели вы искренне считаете меня хорошенькой? – Оливия изумленно замолчала.
– Для меня вы – само олицетворение женской привлекательности. – Джордж заставил себя стоять неподвижно, чтобы ненароком не разрушить хрупкое доверие несдержанным проявлением чувств. Судя по всему, очарование мисс Харди сочеталось с твердым характером, а это означало, что она станет незаменимой спутницей жизни. – Разве вам не хочется создать собственную семью, обустроить уютный красивый дом?
– Вместе с мужем, которому смогу довериться всей душой, – шепотом продолжила Оливия. Ее личико осветилось мгновенной улыбкой. Но тем не менее она решительно покачала головой: – Нет. Ваше общество никогда меня не примет. Двери всех аристократических гостиных останутся навсегда закрытыми.
Джордж пожал плечами:
– Поверьте, меня крайне редко приглашают в аристократические гостиные, но в этом я не вижу ничего трагического. Больше того, чаще всего в этих домах невероятно скучно.
Оливия постаралась скрыть улыбку, однако в глазах мелькнули лукавые искорки.
– Право, об этом странно не только говорить, но и думать. Мы с вами такие разные. Можно сказать, полная противоположность друг другу. – Она помолчала и горько добавила: – Я лишь своим трудом зарабатываю себе на жизнь! У меня нет иных источников дохода.
Оливия всплеснула руками, как будто речь шла о смертном грехе, о непреодолимом препятствии.
– Знаю, что вы с трудом мне поверите, но все-таки признаюсь: я тоже работаю. – Мисс Харди собралась что-то возразить, однако Джордж жестом предупредил ее. – Правда, несколько в иной форме, чем это делаете вы. Занимаюсь финансовыми инвестициями, поддерживаю и развиваю скромное поместье в Девоншире и веду небольшой, но чрезвычайно успешный бизнес в сфере импорта.
Во взгляде Оливии отразилось уважение, и Джордж воспарил от счастья. Неужели появилась надежда?
– Значит, вы не настолько избалованны, как мне казалось. И все же, поверьте, сути дела это не меняет, – пожала плечами мисс Харди. – Мы с вами с разных планет.
Джордж снова сник. Едва наметившийся прогресс в его увещеваниях дамы сердца застопорился. Очевидно, с его стороны были необходимы более убедительные аргументы. И он знал, какие именно.
Лорд Моффат бережно сжал ладонями тонкую талию, почувствовал, как мгновенно напряглась Оливия, однако не отступил до тех пор, пока не достиг цели. Губы молодых людей встретились и слились в удивительно мягком, осторожном поцелуе.
«Удивительно» мягким он оказался потому, что впитал в себя голод, достойный страстного объятия. Но форсировать события не следовало.
Должно быть, накал чувств не прошел даром, подумал Джордж и решил продолжить свои изыскания. Оливия тихо вздохнула и покорно приоткрыла рот, словно приглашая проявить смелость и настойчивость.
Джордж чувствовал, как безудержно нарастает его страсть, как разгорается потребность обладать, угрожая заглушить голос разума. Мучительным усилием воли он заставил себя отстраниться, напоследок позволив лишь одну-единственную вольность: в прощальной истоме медленно провести языком по губам.
Мисс Харди пришла в себя, вырвалась из объятия и сокрушенно покачала головой:
– Непростительная распущенность.
– И все же признайтесь, что вам было приятно, – выразил робкую надежду Джордж.
Пытаясь скрыть истинные чувства, она отвела взгляд: гордость не позволяла признать правду, пока намерения этого упорного аристократа оставались туманными. Чего же он в самом деле хочет?
– Всего лишь поцелуй, – наконец прошептала Оливия.
– Всего лишь поцелуй! – повторил Джордж с совершенно иной, пылкой интонацией.
– Поцелуй, на который я не давала согласия. – Голос окреп.
– И он вызвал у вас неприязнь? – уточнил Джордж, не веря, что подобное вообще возможно. Сам он до сих пор оставался в плену сладостных ощущений.
– Нет. Восхитил и покорил, – честно призналась мисс Харди и густо покраснела.
– Ах, Оливия!
Джордж снова обнял ее. Второй поцелуй оказался страстным, откровенным, жадным. Оливия отвечала горячо и искренне, окончательно забыв о недавних сомнениях.
О Господи, может ли быть на свете что-то прекраснее поцелуя любимой? Потрясенный до глубины души, Джордж самозабвенно отдался новым, никогда прежде не испытанным ощущениям.
– Я же сказала, что они целуются, – внезапно послышался за спиной детский голосок. – А здесь даже омелы нет, я уже все вокруг обыскала.
Оливия испуганно вскрикнула и отпрянула. Джордж попытался удержать ее, схватить за руку, однако она вырвалась и отступила в сторону. Джордж обернулся и понял, в чем дело: на расстоянии всего лишь нескольких футов стояли Лиззи, Ричард и Джульетта.
Проклятие!
– Вы съели слишком много десерта, мисс Харди? – поинтересовалась Лиззи.
Оливия взглянула удивленно.
– Так рано? Разумеется, нет.
– Но вы стонали. Точно так же, как я, когда после сладкого болит живот.
Лорд Моффат улыбнулся:
– Видишь ли, мисс Харди стонала от другого угощения.
– От какого?
– От взрослого, – быстро ответил он. – Знаю, что ответ тебе не понравится, и все же: поймешь, когда вырастешь.
– И выйдешь замуж, – ворчливо уточнил Ричард, крайне недовольный появившейся на лице друга лукавой улыбкой.
Повисла долгая неловкая пауза. Даже не глядя на жену, Ричард чувствовал ее осуждение. Джульетта с симпатией относилась к Джорджу, однако беспокойство за благополучие мисс Харди не позволяло закрыть глаза на происходящее, тем более что лорд Моффат обещал не преследовать беззащитную секретаршу настойчивыми ухаживаниями.
Ну вот, теперь предстояло улаживать и эту неприятность. Ричард пронзил друга яростным взглядом, но тот лишь безмятежно улыбнулся.
Джульетта осторожно потянула мужа за рукав.
– Да, знаю. – Он понимал, что разговор с Джорджем станет скорее всего напрасной тратой времени, но ради жены… на свете не было ничего важнее спокойствия и благополучия Джульетты. – Отведи Лиззи в гостиную, я скоро приду.
Едва малышка скрылась из виду, Ричард посмотрел на провинившуюся парочку, пытаясь понять, к кому обратиться и с чего начать. Поскольку прежние разговоры с Джорджем должного эффекта не возымели, он решил воздействовать на мисс Харди.
Посмотрел на секретаршу и обнаружил, что та безмятежно улыбается соучастнику преступления и раскаиваться, кажется, не собирается.
– Вы взрослые люди и имеете полное право делать все, что пожелаете. Однако, поскольку действия ваши огорчают мою жену, вынужден вмешаться. – Ричард в упор посмотрел на приятеля. – Ты же обещал обуздать темперамент. Настойчиво рекомендую держать данное слово до конца визита.
– Не собираюсь, – твердо возразил Джордж.
– Обстоятельства коренным образом изменились, – спокойно вступила в разговор мисс Харди. – Лорд Моффат попросил разрешения на официальное ухаживание. Я подумала и согласилась.
Если бы разговор происходил не в столь непосредственной близости, Ричард наверняка решил бы, что ослышался. Джордж собрался ухаживать официально?
– Сомневаюсь, что этот человек способен вызвать ваш романтический интерес, – сухо заметил он.
Джордж не выдержал.
– В принципе я готов согласиться с тем, что Оливия – то есть мисс Харди – заслуживает лучшего спутника жизни. И я намерен таким стать.
– Правда? О небо! – С изумленным вздохом мисс Харди слегка покачнулась, склонилась к избраннику, а тот обнял ее за талию и поцеловал в висок.
Ричард не верил собственным глазам и ушам. Его разумная, исполнительная, сдержанная секретарша пребывала в полуобморочном состоянии. Что же сделал с бедняжкой этот злодей?
– Мисс Харди, извините нас, пожалуйста, – попросил Ричард. – Мне необходимо сказать Моффату пару слов.
Оба дождались, пока Оливия скрылась из виду.
– Черт возьми, парень, в этот раз ты зашел слишком далеко! – горячо атаковал Ричард. – И как только совести хватило?
– Полагаю, должен принять замечание за оскорбление, но скажу честно: слишком счастлив, чтобы думать о чем-то подобном.
– Да будет тебе известно, что ухаживание должно закончиться свадьбой. Так принято в порядочном обществе. Мисс Харди, несомненно, твердо верит в незыблемость брачных устоев.
– Ничего иного ожидать от нее невозможно. Полностью согласен с тобой.
– И?
Джордж пожал плечами:
– И готов с уважением отнестись к ее желанию. Больше того, я и сам сторонник верности в браке; поэтому так мало интересовался им прежде.
– Позволь спросить, что же именно заставило тебя изменить мнение?
– Понял, что женитьба – это та цена, которую необходимо заплатить за присутствие Оливии в моей жизни. Если взглянуть на вещи с этой стороны, то ничего противоестественного не предвидится.
Ричард посмотрел на друга раздраженно и в то же время озадаченно.
– Люди не способны изменяться так стремительно и так кардинально.
– Разве? – Джордж иронично поднял брови.
– Именно так, – сурово подтвердил Ричард.
– Но ведь ты и сам изменился до неузнаваемости.
Ричард недовольно кивнул. Ничего не поделаешь, надо признать свое поражение. Джордж, несомненно, прав. С некоторых пор он действительно стал иначе относиться и к браку, и к любви. Результат оказался потрясающим.
Друзья долго молчали, думая каждый о своем.
– Но почему ты так упорно отговариваешь меня от этого ухаживания? – наконец спросил Джордж.
– Беспокоюсь, что ты не в полной мере обдумал собственные действия и не готов отвечать за последствия.
Джордж едва заметно поморщился, а потом выпрямился во весь свой немалый рост и заговорил серьезно, убежденно:
– Учитывая мое прошлое, подобные сомнения понять нетрудно, но сейчас я ответственно заявляю: если удастся завоевать сердце Оливии, всю оставшуюся жизнь посвящу ей и только ей. Такой ответ тебя устроит?
– Думаю, да. – Ричард глубоко вздохнул. Понять друга до конца он все-таки не мог. Но не в этом ли заключается великая тайна любви? Чувство не знает логики, не подчиняется голосу разума. Оно просто приходит. По воле Божьей. – Признаюсь, я настолько потрясен непредвиденным развитием событий, что не способен рассуждать спокойно. Ты и мисс Харди. Немыслимо!
Джордж широко улыбнулся; в глазах зажглись озорные искры.
– Видишь ли, рождественские каникулы в твоем доме позволили мне увидеть настоящую Оливию. Ну а тебе придется признать, что Рождество поистине способно творить чудеса.
– Да, наверное, так и есть. – Неожиданно для себя Ричард от души рассмеялся. – Вряд ли во всей старой доброй Англии найдется большее чудо, чем Джордж Моффат, готовый жениться не по принуждению, а по собственному желанию! Рад за тебя, дружище!
