Глава 8

Саманта догадывалась, что попала на задворки благородного Лондона, в самое захолустье. Рук и ног она не чувствовала. Ей казалось, если фаэтон еще раз подскочит на булыжнике, на ней не останется ни дюйма живого места. Где же они находятся? Единственное, что ей удалось разглядеть, так это дома-развалюхи и грязные улицы. Интересно, какая деловая встреча может быть назначена в таком гиблом месте? Совершенно ясно, что ни один из обитателей этих лачуг не имел возможности одолжить Ремингтону крупную сумму денег. Может быть, его вовлекают в какое-то опасное предприятие? Может, ему грозит беда? Хорошо, что она решила выследить его.

Фаэтон замедлил ход, потом остановился.

— Я буду меньше чем через час, — сказал кому-то Ремингтон.

— Я присмотрю за фаэтоном, сэр, — ответил грубый голос.

— Вот и отлично, — отозвался ее герой, простучал каблуками по мостовой, и через секунду грохнула дверь одной из лачуг, где он скрылся.

Вовсе не отлично, подумала Саманта. Что она может сделать, будучи прикованной к экипажу? Но удача не оставила ее.

— Привет, Джек!

— Ах, это ты, Челз! Не знал, что ты сегодня работаешь!

— Ты прав, это не моя смена, но я узнала от Энни, что вы приедете сегодня.

Очевидно, решила Саманта, помощник Ремингтона встретил свою подружку. И она решила воспользоваться случаем.

Стараясь не стонать от боли в затекших конечностях, Саманта осторожно сползла с подножки на землю, пользуясь тем, что парочка болтала без умолку.

— Я скучал по тебе, Челз. Без тебя мне совсем не так, как с тобой.

В горле у женщины что-то забулькало, и она произнесла:

— Скольким женщинам ты говорил то же самое? Впрочем, сегодня я ни с кем не занята. Ты мной интересуешься?

— Ты же знаешь, что да.

Саманта выглянула из-за фаэтона. Работаешь? Ни с кем не занята? Что это за заведение? Саманта решила это выяснить.

— Энни! — Ремингтон приподнял шляпу.

— Ну привет, Ремингтон. Не слишком ли сногсшибательно ты сегодня выглядишь?

— Я прямиком с вечернего свидания.

— Значит, она не так хороша, как мои девочки. По-моему, на тебе слишком много одежды.

Губы Ремингтона сложились в кривую усмешку. Видя, что ее посетитель оглядывается, Энни сухо добавила:

— Бойд на своем обычном месте. Ступай к нему. Я распоряжусь, чтобы вам принесли выпить.

— Спасибо тебе, любовь моя, — выспренне произнес Рем, поцеловал руку содержательнице борделя и направился туда, где его дожидался Бойд.

— Синтия, это совершенно особенный мужчина, — прошептала хозяйка на ухо проходящей мимо темноволосой женщине. — Он дает возможность самой последней шлюхе почувствовать себя настоящей леди. — Энни задумчиво потерла то место на руке, где оставил свой поцелуй Ремингтон.

— Таких очень мало, — задумчиво произнесла Синтия, — очень мало.

Услышав циничный тон, Энни подняла глаза на свою новенькую. Многие девушки из заведения, не только Синтия, с презрением отзывались о мужчинах. Она хорошо понимала их. Но у заведения были свои принципы, и мнение о клиенте девушка должна была оставить за дверями комнаты, где ей приходилось ублажать его. В этом смысле Синтия не была исключением. Но во всех прочих смыслах она была не такой, как все.

Первую неделю своей работы Синтия вела себя очень застенчиво. Но и одного дня оказалось достаточно постояльцам заведения, чтобы раскусить ее и начать спрашивать красавицу с матовой кожей, но еще меньше времени понадобилось самой Энни, чтобы догадаться, что никогда в жизни Синтия не занималась проституцией.

Верная своим правилам, Энни ни разу не поговорила с новой девушкой по душам, ни о чем ее не расспросила, не задала ни единого вопроса, даже когда по ночам слышала плач и всхлипывания, доносящиеся из комнаты Синтии. Что бы ни произошло с девушкой в прошлом, это не ее, Энни, дело, говорила себя хозяйка заведения. Синтия стоила хороших денег, и ее сердечные болячки, как и ее прошлое, были ее личным делом.

Так вот… что касается дела…

— Милочка, — полупредлагая-полуприказывая, произнесла Энни, — не сочтешь ли за труд прогуляться во-он туда. — И она указала рукой в сторону столика, за которым беседовали Бойд и Рем. — Рем чертовски богат и привлекателен, как сам грех. Кроме того, он граф.

Синтия с удивлением приподняла брови:

— Его имя занесено в книгу пэров?

— Да. А почему ты спрашиваешь? Тебя привлекают только высокопоставленные особы?

Ответом ей была горькая усмешка.

— Да нет, Энни. Уверяю вас, в постели все мужчины одинаковы. И в них нет ничего благородного.

— Он хорошо платит. И… он хороший человек. Можешь спросить о нем Кэтрин. Она клянется, что он больше занят тем, чтобы сделать ей приятное, чем…

— Я поняла, — прервала хозяйку Синтия. — Я постараюсь почаще проходить мимо их столика, — может быть, графу захочется со мной познакомиться.

Энни еще раз осмотрела Синтию с ног до головы: волосы цвета спелой ржи, черные, как смоль, глаза и такие же черные густые ресницы, правильные черты лица — все это выдавало в ней скорее даму из высшего общества, чем шлюху.

— Дорогая, с тобой каждый будет счастлив познакомиться.

— Спасибо, — даже не улыбнувшись, уронила Синтия и… приступила к работе.

— Рем, хорошо, что ты пришел. — Бойд радостно перегнулся через стол, чтобы приветствовать друга.

— Я приехал, как только получил твою записку. Я понял, что на нас вышел Ноллвуд. — Ремингтон прищурился и внимательно осмотрел зал. Через минуту он снова повернулся к приятелю.

— Это так. До него дошли слухи, что ты находишься в затруднительном материальном положении, и он хотел бы помочь тебе.

Ремингтон взял из рук друга листок бумаги:

— Давай-ка посмотрим. Что-то уж слишком быстро.

— У кровососов много ушей, — сухо отозвался Бойд. — Что касается меня, то я использовал все свои связи, чтобы заставить его проявить интерес к тебе.

— Как тебе удалось поставить ему условие связываться со мной только через тебя?

— Очень просто. Я дал ему понять, что ты отчаянно пытаешься сохранить остатки репутации и не хочешь, чтобы в обществе твое имя связывали с ним.

— И он не возражал?

— Как видишь — нет. — Бойд отпил изрядный глоток джина. — Похоже, что мистер Ноллвуд действует весьма рассудительно. Очевидно, именно таким образом ему удается стать владельцем чужих состояний и чужих душ. А потом он проявляет свою истинную крысиную сущность.

— Хм-м… он назначает мне встречу в переулке недалеко от западного конца Вентворт-стрит, недалеко от Петтикоат-лэйн.

— Хорошенькое соседство, — проворчал Бойд. — Следи за своими карманами и оберегай собственную спину, Рем.

— В три часа утра, — продолжал Ремингтон. — Сегодня.

— Именно поэтому я и отправил посыльного — чтобы он вытащил тебя из театра. У нас очень мало времени на выработку тактики. — Бойд сделал паузу. — Да, кстати, как тебе понравилась опера?

— Великолепно.

— А Саманта?

— Она сводит меня с ума.

Бойд прищелкнул языком:

— Боюсь, ты ведешь проигрышную партию.

— Давай обсуждать существо вопроса.

— Скажи, не хочешь ли ты, чтобы я прикрывал тебя сзади? — спросил верный Бойд. — На случай, если дела с Ноллвудом не заладятся с самого начала.

— Нет. Это слишком рискованно. Если он тебя заметит, он уйдет. И больше шанса у нас не будет. Я должен сделать все один. — У Ремингтона появилось чувство — уже не в первый раз за этот вечер, — что за ним следят. Но сколько он ни наблюдал за окружающими, они были заняты своим обычным делом — сидели и выпивали.

— Каким образом ты собираешься выяснить, имеет ли Ноллвуд отношение к потонувшим кораблям? — спросил Бойд.

— Все зависит от того, как пойдет разговор. Я не буду торопиться.

— Если он вооружен… — резко произнес Бойд и оборвал фразу.

При этих словах друга Ремингтон, чьи нервы были уже на взводе, резко вскинул голову. Ему показалось странным выражение лица Бойда. Ремингтон весь подобрался, как тигр, готовящийся напасть на свою жертву.

— Добрый вечер, джентльмены, — пропела «жертва». — Могу ли я вам чем-нибудь помочь? Может быть, принести еще выпить?

Рем пришел в замешательство. Женщина? Исключено. Бойд никогда не реагировал так остро на женщин, особенно на подопечных Энни. Взглянув еще раз на Бойда, Рем склонился к необходимости изменить мнение.

Над столиком повисло молчание. Наконец Ремингтон откашлялся и ответил:

— Мы были бы признательны, если бы вы принесли нам еще по порции выпивки. Снова молчание.

— Скажите, мы с вами нигде не встречались? — задал дежурный вопрос граф Гришэм, ожидая, когда Бойд выйдет из состояния оцепенения.

— Нет. Не думаю, — Синтия покачала головой. — Я работаю у Энни не больше недели. Меня зовут Синтия.

Ремингтон наконец поднял голову и взглянул на девушку. Она была чрезвычайно привлекательна. Лет ей было около двадцати двух, и она скорее была похожа на леди, чем на женщину легкого поведения. И Бойд, который с легкостью менял своих подружек в зависимости от времени года и своих прихотей, смотрел на эту девушку, как на дорогую картину, за обладание которой он отдал бы все на свете.

— Позвольте и нам представиться, — сказал Ремингтон. — Меня зовут Ремингтон Уорт, а это мой друг Бойд Хайворд. Думаю, мы будем встречаться часто, потому что мы постоянные клиенты Энни.

К удивлению Ремингтона, последнее замечание вызвало у девушки резкую вспышку гнева, который выразился только в яростном блеске глаз. Однако, наблюдательный психолог, Ремингтон не преминул отметить это обстоятельство.

— Мистер Хайворд. Мистер Уорт… — Синтия с трудом произнесла фамилию Ремингтона. — Простите, Энни сказала, что вы титулованная особа. Как мне следует к вам обращаться?

Совершенно ясно, что дурной тон в общении был ей неприятен.

— У Энни не принято употреблять титулы, — успокоил ее Ремингтон. — Зовите меня по имени.

— Хорошо. — Синтия наклонила голову в знак согласия. — Это в той же мере относится и к вам, сэр?

Наконец-то Бойд вымолвил хоть словечко:

— Безусловно. Тем более что титула у меня нет.

— Хорошо… Скажите тогда, Бойд, не могу ли я предложить вам что-нибудь, кроме выпивки?

— Только джин… и, если можно, ваше общество. — Должно быть, Бойд что-то перепутал и решил, что приглашает невесту на первый танец, так важен был его тон.

Щеки Синтии слегка порозовели.

— Джин я закажу сейчас, а об остальном поговорим после.

— Допивай-ка ты свой джин поскорее, — посоветовал другу Ремингтон. — Тебе это надо?

— Черт, как она хороша, — пробормотал Бойд. — Слишком хороша, чтобы быть… — Фразу он не закончил.

— Согласен. Кроме того, мне показалось, что ты произвел на нее впечатление.

— Интересно, что она здесь делает? Такая женщина, без всякого сомнения, могла бы найти себе другое применение.

— По-моему, ты сражен любовью, — с удивлением заметил Ремингтон. — Никогда тебя таким не видел.

— Неужели? — с неменьшим удивлением отозвался Бойд. — Ты выглядишь так же всякий раз, когда мы разговариваем о Саманте Баретт. Разница между нами в том, что я, в отличие от тебя, честно сознаюсь в том, что в моей жизни чего-то не хватает. Ремингтон, я в поиске. Как я уже сказал тебе однажды, мне недостаточно понимания того, что я посвятил свою жизнь благополучию Англии. Я нуждаюсь в ком-либо, о ком бы я смог заботиться и кто бы заботился обо мне Я хочу оставить память о себе в этом мире. Я хочу иметь семью… наследника.

— И всего этого ты решил добиться от женщины легкого поведения, которую видишь первый раз в жизни?

— Нет. Всего этого я решил добиться от женщины, которую смогу полюбить.

Ремингтон потемнел лицом.

— Ты говоришь, как Саманта. Когда такие речи исходят от женщины, я еще могу это понять… но ты, Бойд? Что за странная мысль о необходимости влюбиться?

— Она вовсе не странная. И подобные мысли свойственны не только мне. Просто ты достаточно упрям, чтобы не позволить своим ранам затянуться, ты все время бередишь в себе военные воспоминания. Неужели подобная самозащита стоит глотка счастья?

— Думаю, да.

— А я думаю, нет.

— А как насчет твоей пивнушки?

— Мне она чертовски надоела, Рем. Ты знаешь, я купил эту дрянную таверну потому, что это входило в планы военно-морского ведомства. Я бы с большим удовольствием владел кофейней, где собираются солидные, респектабельные люди, чем этой пивнушкой в самом поганом районе Лондона.

Беседа мужчин прервалась с появлением Синтии. Она поставила на стол две большие кружки с огненным напитком. Ремингтон не мог не заметить, каким взглядом Бойд принялся пожирать девушку из заведения, но главное его внимание было сосредоточено на недавно возникшем чувстве: кто-то за ним наблюдает. Черт возьми! Тут что-то не так.

Ремингтон снова внимательно и осторожно осмотрел весь зал и публику в нем.

— Ты проделал одну и ту же процедуру дважды, — заметил Бойд, когда Синтия отошла от столика. Ремингтон улыбнулся уголками губ.

— Рад, что ты все еще настороже, несмотря на твое наваждение.

Бойд даже не улыбнулся.

— Что тебя настораживает?

— Не знаю точно. Может, ничего и нет. Но у меня навязчивое чувство, будто за мной кто-то следит.

— Может… за тобой хвост?

Ремингтон нахмурился:

— Не думаю. Хотя я был в такой спешке, что пренебрег бдительностью.

— Думаю, не стоит переживать так сильно, — успокоил друга Бойд. — Кто бы ни пришел за тобой к Энни, он подумает, что ты решил немного развлечься.

Человек, который выслеживал Ремингтона, именно так и подумал.

Только несколько минут назад Саманта поняла, в какого рода заведение она попала. Потрясенная и униженная, она заглянула внутрь, чтобы убедиться в том, что Ремингтон был здесь постоянным посетителем. Девушка заметила, с каким интересом ее возлюбленный поглядывал на девушку, которая принесла за его столик выпивку. На глаза Сэмми навернулись слезы. Он не только частенько посещал этот бордель, но и обманул ее, сказав, что его ждут важные дела. Ну и героя она себе выдумала! Лжет и развлекается с проститутками!

Мысль эта потрясла Саманту, но лишь отчасти. Будучи героиней, она должна была переделать своего героя в соответствии со своими представлениями о жизни.

Оторвавшись от окошка, Саманта побрела по темной улочке.

Она ни разу не была с мужчиной, а эти женщины сделали постель своей профессией. Ее неопытность оттолкнула от нее Ремингтона. Он не желал ее, хотя он и не желал того, чтобы она делила постель с другим. Тогда как же ей набраться опыта? Неразрешимая проблема.

— Эй, малышка! Что ты здесь делаешь? Экая драгоценность! — раздался хриплый мужской голос.

— Простите, я не расслышала…. — всмотрелась в темноту Саманта.

— Блэйк, ты только посмотри! Нежданно-негаданно мы наткнулись в этой дыре на настоящую леди!

Неизвестно откуда перед ней выросли три неясные фигуры, принадлежащие трем нечесаным, неопрятным, хмельным мужчинам.

— Что вам здесь надо, ваше высочество? Где же ваша карета?

Саманта почувствовала, как комок ужаса начал раскручиваться у нее в желудке. Она в страхе оглянулась, надеясь увидеть кого-нибудь, к кому можно будет обратиться с просьбой о помощи. К несчастью, улочка была пустынна. Бессознательно она начала пятиться.

— Куда же уходите, прекрасная леди? — Один из мужчин выскочил вперед и схватил ее за запястье. — Вы не даете нам возможности произвести на вас впечатление.

— Пожалуйста, — взмолилась Саманта, — отпустите меня.

— Так я тебе не нравлюсь? — Пьянчужка потянул ее за руку, и Саманта оказалась лицом к лицу с ним. Они находились так близко, что девушка даже чувствовала неприятный запах перегара. Она содрогнулась. — А ты смазливая крошка, ты знаешь об этом? — Забулдыга потянулся грязной рукой к вырезу на ее платье. — По-настоящему красивенькая девочка.

— Прекратите! — вступила в сражение Саманта. — Сейчас же отпустите меня!

— Отпустить ее! — начал гримасничать второй пьяница. — Впрочем, Гейтс, может быть, леди предпочитает развлекаться в интимной обстановке.

— Нет! — Саманта с силой оттолкнула своего обидчика.

— Свирепая девочка! — услышала она издевательский голос. — Надеюсь, она останется такой же прыткой, когда мы приволочем ее домой!

— Гейтс, что ты там делаешь? — неожиданно раздался чистый женский голос.

Обидчик Саманты замер.

— Синтия, это ты?

— Я спрашиваю, что ты делаешь? — Прямо на них, сверкая глазами, надвигалась Синтия.

— Просто… мы немного развлекаемся… и все…

— С одной из девушек Энни? Разве ты не знаешь, что тебе будет за это?

Глаза Гейтса стали круглыми.

— Ты думаешь, она одна из девушек Энни? Но она выглядит, как…

— Мне все равно, как она выглядит. Ты что, хочешь, чтобы я сейчас же отправилась к Энни и сказала, что вы втроем похитили ее новенькую? Если вы этого добиваетесь — пожалуйста, но после этого на вашем месте я бы и носа сюда не казала.

— Ах нет, — отрезал третий забулдыга. — Мы не путаемся с девушками из этого заведения. Просто мы не знали, кто она. — Повернув голову, он произнес: — Гейтс, пошли. Быстро. Моя любимая женщина работает у Энни.

Грязно ругаясь, Гейтс подтолкнул Саманту к Синтии:

— Сначала ты, теперь она. Синтия, скажи Энни, пусть набирает девушек, которые выглядят как шлюхи, а не как благородные дамы. — Повернувшись к своим собутыльникам, он прошептал: — Пошли.

Только когда трое забулдыг растворились в темноте, Саманта медленно начала выходить из глубокого шока. Прислонившись к грязной стене какой-то лачуги, она дрожала всем телом.

— Спасибо, — едва слышно прошептала девушка.

— Не за что. — Синтия мягко обняла Саманту за плечи. — С вами все в порядке?

— Спасибо… спасибо вам…

— Что, черт возьми, вы здесь делаете?

— Я… это… — Саманта прикрыла глаза. — Это очень трудно объяснить.

— Попробуйте. Я добросовестный слушатель.

Отдышавшись, Саманта внимательно посмотрела на свою спасительницу.

— Так это вы… прислуживали ему за столом, — выдавила она из себя.

— Кому?

— Моему… — Она осеклась. Как она могла назвать Ремингтона? Он не был ее мужем, не был даже женихом. Честно говоря, он относился к ней как к ребенку, который создает в жизни дополнительные трудности. И разве она могла объяснить этой женщине, что Ремингтон является рыцарем ее сердца, ее героем. — Джентльмену за дальним столиком. Ремингтону Уорту. Графу Гришэму, — наконец вымолвила она.

— Ах вот оно что, — улыбнулась Синтия. — Вы озабочены верностью своего мужчины. Я бы не принимала его посещения этого заведения близко к сердцу. Я уверена, что вы для него находитесь на первом месте, что он водрузил вас на пьедестал. К несчастью, всеми мужчинами руководят в первую очередь низменные желания. Занимаясь сексом, они полагают, что выполняют обязанность, возложенную на них Господом.

— Если вы так думаете, почему вы потворствуете этому?

Синтия подавила в себе желание быть искренней.

— Ответ мой был бы слишком ужасен. Вряд ли вам было бы приятно услышать его.

— Что было мне неприятно услышать? То, что вы вынуждены угождать мужчинам, чтобы заработать на кусок хлеба? Но ведь вы сами это выбрали…

— Выбрала? — Горечь клокотала в словах Синтии. — Неужели вы думаете, что я добровольно выбрала такой способ жить? Нет, дорогая леди, меня вынудили этим заниматься.

— Так вас принудили ложиться в постель с мужчинами? — с ужасом спросила Саманта.

— Я же предупреждала: правда ужасна и неприглядна.

— Как это прискорбно… Никогда не могла бы вообразить… — Забыв о своих несчастьях, Саманта протянула руки, чтобы обнять свою заступницу. Синтия накрыла белую, мягкую ладошку Саманты своей натруженной рукой. Две руки — две судьбы. Неожиданно боль и обида, скопившиеся в сердце Синтии за последние несколько недель, хлынули наружу слезами.

— Простите меня… обычно я не плачу перед первым встречным…

— Я не первая встречная, — участливо прошептала Саманта. — Вы только что спасли мне жизнь. Кроме того, я тоже добросовестный слушатель.

Синтия изучающе взглянула в лицо Саманты:

— Вы воспитанная девушка, из хорошей семьи… Моя история не для ваших ушей.

— Скажите, что заставило вас идти угождать этим мужчинам?

— Обстоятельства. Железная мощь власть предержащих.

— Синтия… это ваше настоящее имя, не так ли? Я слышала, как этот ужасный человек, Гейтс кажется, назвал вас именно так. — Синтия кивнула, и ее собеседница продолжала: — Не стану отрицать, что принадлежу к высшему свету, но титул не гарантирует доброго сердца. Я бы хотела помочь вам. Искренне хотела бы.

— Это не в ваших силах. Зло уже совершилось.

— Зло? Какое зло? Расскажите мне все по порядку, — потребовала Саманта.

— Хорошо, мисс. — Синтия глубоко и печально вздохнула. — Я родилась в семье глубоко порядочных, работящих родителей, чьим единственным несчастьем была бедность. С детства мне внушали мысль, что я первой из членов семьи должна прорваться наверх, вырваться из полунищенского состояния. Чтобы оправдать надежды родных, я училась непрестанно. Я была счастлива, когда мои усилия оправдались. Я поместила объявление в газету, и меня сразу же приняли гувернанткой в одно богатое поместье, расположенное в Суррее. Джентльмен, который нанял меня, был богат, титулован и… весьма заботлив. — Синтия горько улыбнулась. — Какой я была наивной! Я верила, что он был добрейшим человеком, преданным своей жене, заинтересованным в том, чтобы его дети стали образованными и воспитанными людьми и при этом беспокоящимся о том, чтобы и я была при деле.

— А оказалось?

— Оказалось, что он действительно беспокоился о том, чтобы у меня были занятия, но только в его спальне, а отнюдь не в детской или классной комнате.

— Он делал вам двусмысленные предложения?

— Он изнасиловал меня.

Лицо Саманты стало белее снега.

— Господи! И что же сделали вы?

— Что я могла делать? Я плакала до тех пор, пока не ощутила полного опустошения внутри, потом собрала свои вещи и уехала.

— Кто же этот негодный человек? Его, без сомнения, арестовали или наказали каким-то другим образом!

— Я уже говорила, что вы чистый и невинный ребенок. Нет, его не наказали. Наказана была я. Что касается его, то через несколько часов он зашел ко мне в комнату и удивился, что я складываю вещи. Он уверил меня, что мне не стоит покидать его дом, что я доставила ему великое удовольствие и что мне стоит и впредь ублажать его. Как он был горд собой! Ему казалось, что он облагодетельствовал меня. Со мной случилась истерика. Я кричала, что ненавижу его, что найду себе другую работу. Он рассмеялся мне в лицо. Он сказал, что он расскажет всему свету, что я обыкновенная проститутка, и ни одна приличная семья не возьмет меня в дом. Он оказался прав. Мне отказывали с порога.

— А что стало с вашей семьей?

— Моя матушка умерла. Отец стар, и… он поверил слухам, распространяемым обо мне. Он даже слушать меня не хочет.

— Неужели он думает, что вы его обманываете?

— Это не имеет значения. Результат один и тот же. Я была повержена. Кроме того… безденежье. У нас не было никаких сбережений. Мое жалованье гувернантки было нашим единственным источником существования. Отцу было нестерпимо видеть меня, мне было нестерпимо неправедно испытывать чувство вины. Я сбежала из дома.

— К Энни?

— Не сразу. К Энни я попала только тогда, когда поняла, какое преступление совершил по отношению ко мне этот знатный господин. Оказалось, что я годна только на то, чтобы меня использовали в заведении у Энни.

— Ах, Синтия, не говорите так! — расплакалась Саманта. — Как давно вы уже здесь работаете?

— Неделю. Это самое мучительное время в моей жизни.

— Неделя уже закончилась.

— Завтра начнется другая неделя.

— Нет. Начнется, но не для вас.

Синтия в недоумении заморгала глазами:

— Простите, я не поняла вас. Саманта потянула ее за рукав:

— Вы поедете ко мне домой.

— Что? Но ведь я даже не знаю вас.

— Меня зовут Саманта Баретт. Я прибыла в Лондон на свой первый в жизни сезон. Я живу в доме своей тетушки Гертруды. У меня есть брат, которого зовут Дрэйк, за мной присматривает камердинер брата Смитти, кроме того, у меня есть собачка по кличке Рэкки и коллекция книг, которые, если поставить их одну за другой, не уступят в протяженности этой улице. Что бы вам еще хотелось знать обо мне?

— Почему вы приглашаете меня к себе?

— Потому что вы понравились мне. Вы спасли мне жизнь. Я ненавижу то, что над вами сотворили. Мне больно думать, что вы вынуждены были находиться в постели с мужчиной, которого не любите. Неужели этого недостаточно?

Синтия с недоверием покачала головой:

— Скажите, вы влюблены в графа Гришэма?

— Безнадежно.

— Саманта, наверное, я соглашусь поехать к вам. Я думаю, что вы нуждаетесь в помощи не меньше, чем я. Принимая ваше великодушное предложение, я со своей стороны предлагаю вам рассчитывать на мою проницательность и знание жизни.

— Замечательно! Вы можете оставить это заведение прямо сейчас?

— Я должна поговорить с Энни. — Синтия посмотрела сначала направо, потом налево. — А где же ваш экипаж?

— Мой экипаж? О Господи! У меня нет экипажа!

— Тогда…. как же вы сюда попали?

— В фаэтоне Ремингтона.

— Неужели он позволил вам сопровождать его в такое место?

— Нет. Он ничего не знал. Я спряталась.

Синтия запрокинула голову и рассмеялась:

— У Ремингтона Уорта серьезный противник! — Она подвела Саманту к дверям заведения: — Стойте здесь. Если вы будете здесь, я вас видеть буду, а ваш граф нет. Как только я объясню наше положение Энни, я думаю, она велит заложить для нас коляску.

— Она рассердится?

— Нет. Возможно, вы и не поверите, но женщины здесь значительно честнее и благороднее посещающих их мужчин. Многие вынуждены этим заниматься, чтобы выжить, и Энни знает об этом. Она очень проницательная и тонкая женщина. Я никогда не говорила ей, что со мной произошло, но я не сомневаюсь, что она догадывается об этом. Она очень глубокий человек. Она не станет мешать мне.

— Тогда ступайте, а я подожду вас.

— Не отлучайтесь отсюда никуда, — предупредила наивную Саманту Синтия.

— Не беспокойтесь, — прошептала Сэмми и прислонилась к двери.

Двадцать минут спустя Саманта и Синтия усаживались в экипаж, который направился в фешенебельный Вест-Энд, в сторону Абингдон-стрит.

— Что же вы скажете своей тетушке? — полюбопытствовала Синтия.

— Что-нибудь, да погромче. Но с тетушкой все будет просто. Гораздо сложнее — со Смитти.

— Со Смитти?

— Меня поручили заботам Смитти, он не только старый наш слуга, но и добрый друг семьи. Мой брат поручил меня его заботам… по крайней мере на этот сезон.

— А где же находится ваш брат?

— В Беркшире. Его жена вот-вот должна родить второго ребенка.

— И Смитти может отрицательно отнестись к моему появлению в доме?

— Смитти отрицательно отнесется и ко мне, если я поведаю ему, где встретила вас. Он очень консервативный человек, но… добрая душа. Я постараюсь не слишком отклоняться от правды, когда буду рассказывать историю нашего знакомства. — Сэмми задумчиво потерла подбородок. — Я скажу ему, что встретила вас в «Ковент-Гардене» плачущей, что вы поведали мне историю о том, как ваш хозяин склонял вас к совершению предосудительных поступков и вы вынуждены были бежать. Я скажу ему, что, зная его доброе сердце и потребность покровительствовать несчастным, я не смогла позволить вам уйти просто так.

— Саманта… — Синтия нервно перебирала подол платья. — Чем же я буду заниматься в доме вашей тетушки? Я ненавижу навязчивость и не хочу быть навязчивой, и я отказываюсь принимать ваше великодушное предложение как подаяние. Может, в доме найдется какая-нибудь работа для меня? Может быть, я смогу служить прачкой или горничной?

— Ну конечно! — воскликнула Саманта и даже слегка подпрыгнула от удовольствия. — Моя горничная Милли только сегодня утром умоляла меня позволить ей вернуться в загородный дом тетушки. Ей не нравится работа и житье в большом городе. Но тетушка ни за что не позволит ей вернуться в поместье, если не будет подходящей замены. Итак, задача решена!

— Вы… хотите, чтобы я стала вашей служанкой?

— Вы будете ею только номинально… как будто. Мне не нужна прислуга, но мне очень нужен друг. Вы совершенно правы, я наивный человек. Я очень многого не понимаю, у меня много вопросов по поводу отношений с мужчинами. На них мне могла бы ответить Александрина, но она находится далеко, и ей сейчас не до меня. К сожалению, больше мне поговорить не с кем. — Саманта помолчала и добавила: — В любом случае… моя служанка проводила много времени со мной, и если вы согласитесь на мое предложение… мы сможем получше узнать друг друга и стать друзьями.

На губах Синтии распустилась добрая улыбка.

— Саманта… простите — госпожа, я сочту за честь принять ваше предложение.