Глава 10

Тихо напевая, Гиацинта сидела за небольшим письменным столом в своей спальне. Она несколько раз перевела записку, которую они накануне нашли в зеленом кабинете, но результат по-прежнему не удовлетворял ее. Впрочем, и это не могло испортить ей настроение.

Она, конечно, была несколько разочарована тем, что они не нашли бриллианты, но записка свидетельствовала о том, что они, по всей вероятности, все еще находятся в том месте, где спрятаны. По меньшей мере никто другой пока не добился успеха, не расшифровав указания, оставленные Изабеллой.

Гиацинта всегда чувствовала себя счастливой, когда перед ней стояла какая-либо задача, или была цель, или необходимость что-то найти. Ей нравилось разгадывать загадки, анализировать улики. Так что Изабелла Маринцоли Сент-Клер превратила обычный, скучный лондонский сезон в необыкновенное приключение.

Она снова глянула на перевод. Он был выполнен, по оптимистическому мнению Гиацинты, уже натри четверти, и этого было достаточно, чтобы оправдать следующую попытку. Бриллианты, если на этот раз им повезет, они найдут в библиотеке.

– В какой-нибудь книге, я думаю, – пробормотала она, глядя в окно. Она подумала о библиотеке Бриджертонов в доме ее брата на Гросвенор-сквер. Комната была не особенно большой, но все стены от пола до потолка были уставлены стеллажами.

И все они были забиты книгами.

– Может быть, Сент-Клеры не такие книгочеи, – сказала она сама себе и опять обратилась к записке Изабеллы. В загадочных словах наверняка был намек на то, какую именно книгу баронесса выбрала в качестве тайника. Возможно, что-нибудь научное. Часть записки была подчеркнута рукой Изабеллы, что навело Гиацинту на мысль, что это как-то связано с названием книги. Подчеркнуты были слова «вода» и «движущиеся вещи», что было немного похоже на физику, хотя Гиацинта никогда не изучала этот предмет. Но у нее было четыре брата, которые закончили университет, и она часто слышала их разговоры о предметах, которые там проходят, чтобы иметь смутное представление о том, что изучают в курсах этих дисциплин.

Все же она не была довольна своим переводом. Может, ей обратиться к Гарету с тем, что она уже перевела, и он истолкует это совсем по-другому? К тому же он лучше знаком с домом, чем она. Возможно, ему известно что-либо о какой-нибудь странной или интересной книге.

Гарет!

Гиацинта улыбнулась. Она ему нравится, совершенно определенно нравится. Они болтали и смеялись всю дорогу домой. А когда он привел ее к дому, он посмотрел на нее своим обычным пристальным взглядом из-под немного тяжелых век и улыбнулся.

Она вздрогнула и забыла, что надо было сказать, но подумала о том, что вдруг он опять захочет ее поцеловать. Этого не произошло, но ведь он мог...

Гиацинта не сомневалась, что она все еще сводит его с ума. Но она всех немного сводила с ума, так что нечего было придавать этому значение.

Но она ему нравилась. И он восхищался ее умом. И хотя Гарет иногда неохотно это показывал – не так часто, как ей хотелось бы – что ж... У нее было четыре брата, и она давно поняла, что заставить их признать, что женщина может быть умнее мужчины не только, если дело касалось тканей, духов, душистого мыла и чая, можно только чудом.

Она глянула на стоявшие на камине часы. Был полдень, а Гарет обещал, что он заглянет к ней днем, чтобы узнать, удалось ли ей прочитать записку. «Днем» могло означать и два часа, но фактически день уже наступил и...

Она вдруг насторожилась. Неужели он уже пришел? Ее комната была на втором этаже, а окно выходило прямо на крыльцо, так что она всегда могла знать, если кто-то приходит или уходит. Она подошла к окну и выглянула из-за занавески на ступени входа.

Никого.

Она подошла к двери, открыла ее и прислушалась.

Никого.

Она вышла в коридор. В предвкушении встречи у нее забилось сердце. Причины нервничать не было, но она не могла перестать думать о Гарете, о бриллиантах, и...

– Эй, Гиацинта, что ты делаешь?

Она подскочила от неожиданности.

– Извини, – сказал ее брат Грегори совсем не извиняющимся тоном. Он выглядел довольно растрепанным.

– Не делай так. – Она положила руку на сердце, как будто это могло его успокоить.

Грегори скрестил руки на груди и прислонился плечом к стене.

– Это у меня получается лучше всего.

– Я бы не стала этим хвастаться.

Он проигнорировал ее замечание и сделал вид, что стряхивает невидимую пылинку с рукава своего редингота.

– Ты что здесь рыщешь?

– Я не рыщу.

– Нет, рыщешь.

Гиацинта нахмурилась, хотя и не следовало бы. Грегори был на два с половиной года старше ее и только тем и занимался, что досаждал ей. Они были младшими в семье и держались немного особняком от остальных. Грегори был на четыре года моложе Франчески и на целых десять лет моложе Колина.

Они были вечно ссорящимся, дерущимся, подкладывающим в постель друг другу лягушек дуэтом, и хотя они уже переросли самые худшие из своих шалостей, они все еще не могли отказаться от того, чтобы не подкалывать друг друга.

– Мне показалось, что кто-то пришел.

– Это был я.

– Теперь я это понимаю. – Гиацинта взялась за ручку двери. – Извини, мне некогда.

– Что-то ты сегодня не в духе!

– Ничего подобного.

– Я же вижу. Это...

– ...не то, что у меня лучше всего получается.

Он усмехнулся:

– Нет, ты явно не в духе.

Она не станет с ним пререкаться, не опустится до уровня поведения трехлетнего ребенка.

– Я ухожу к себе, мне надо дочитать книгу.

Но прежде чем она успела закрыть дверь, она услышала, как Грегори сказал:

– Я видел тебя с Гаретом Сент-Клером вчера вечером. Гиацинта похолодела. Неужели он знает?.. Нет, их никто не видел, в этом она была уверена.

– В Бриджертон-Хаусе. Вы стояли в уголке зала и о чем-то шептались.

Гиацинта вздохнула с облегчением. Грегори смотрел на нее со своей обычной небрежной улыбкой, но Гиацинта чувствовала, что он был более насторожен, чем обычно. Ее брат не был глуп, как могло показаться, если судить по его поведению. Казалось, ему нравилась роль защитника младшей сестры. Возможно, потому, что, будучи все же чуть старше Гиацинты, он мог разыгрывать с нею эту роль. Старшие такого не потерпели бы.

– Ты же знаешь – я дружу с его бабушкой.

Он пожал плечами точно так же, как это делала Гиацинта, и иногда ей казалось, что она смотрится в зеркало, что, конечно, было безумием, принимая во внимание, что Грегори был на целый фут выше ее.

– Вы были так поглощены беседой, что не замечали ничего вокруг.

– Тебе это будет неинтересно.

– Я бы мог удивить тебя.

– У тебя это редко получается.

– Ты решила его заарканить?

– Не твое дело, – отрезала Гиацинта.

– Так, значит, решила, – восторжествовал Грегори.

Гиацинта вздернула подбородок и посмотрела на брата в упор.

– Не знаю.

Он знал ее лучше, чем кто-либо другой, и сразу поймет, если она скажет неправду. Или будет мучить ее до тех пор, пока она ненароком все же не проболтается.

Брови Грегори исчезли под длинной челкой, спускавшейся ему на глаза.

– Правда? Вот это новость!

– Только для твоих ушей, – предупредила Гиацинта, – тем более что это пока не новость. Я еще не решила.

– Все же...

– Грегори! Я серьезно. Я тебе доверилась, так не заставляй меня пожалеть об этом.

– Какая недоверчивая...

– Я тебе это сказала только потому, что случайно не считаю тебя законченным идиотом и вопреки здравому смыслу люблю тебя.

Выражение лица Грегори стало серьезным, и Гиацинта напомнила себе, что вопреки глупым попыткам казаться веселым прожигателем жизни на самом деле он умен и у него золотое сердце.

Правда, несколько изменчивое.

– И не забудь, – добавила она, – я сказала «может быть».

– Разве?

– А если не сказала, то имела это в виду. Он сделал величественный жест рукой.

– Не могу ли я чем-нибудь помочь?

– Ничем, – твердо заявила она, с ужасом представив себе вмешательство Грегори. – Абсолютно ничем. Пожалуйста!

– Пропадают мои таланты...

– Грегори!

– Что ж, – притворно вздохнул он, – по крайней мере я одобряю твой выбор.

– Почему? – Гиацинта заподозрила неладное.

– Вы будете замечательной парой. Кроме всего прочего, подумай о детях.

– О каких детях? – спросила Гиацинта, зная, что пожалеет о своем вопросе.

Он ухмыльнулся:

– Ты только представь себе, какие у вас будут шепелявые детки. Гарет и Гиацинта. Гарет и Гиацинта. Представь, как они будут произносить эти слова.

Гиацинта смотрела на него как на идиота, каковым он, по ее мнению, и был.

– Не понимаю, как это маме удалось родить семерых совершенно нормальных детей и одного урода. – Она в сердцах захлопнула перед его носом дверь, но он успел сказать:

– Как же легко тебя разозлить! Не забудь спуститься к чаю.

– Мисс Бриджертон пьет чай, – сказал дворецкий, впуская Гарета в холл дома номер пять.

Гарет отправился за дворецким в ту же розовую с кремовым гостиную, в которой он встречался с Гиацинтой неделю назад. Неужели прошла всего неделя? А кажется, что прошла целая жизнь. Да-а. Тайком пробирающаяся в чужой дом, нарушающая закон и рискующая своей репутацией молодая леди может состарить мужчину до срока.

Дворецкий вошел в гостиную, отошел в сторону, чтобы пропустить Гарета, и провозгласил:

– Мистер Сент-Клер!

Гарет с удивлением посмотрел на мать Гиацинты, сидевшую на полосатом диване с чашкой чаю. Он не понимал, почему он удивился, увидев Вайолет Бриджертон. Ведь это было естественно, что она была дома в это время дня. Но по пути в гостиную он почему-то представил себе только Гиацинту.

– Леди Бриджертон, – вежливо поклонился он. – Очень рад видеть вас.

– Вы знакомы с моим сыном? – спросила она.

– Сыном? – Разве в гостиной есть еще кто-то?

– С моим братом Грегори, – услышал он голос Гиацинты. Она сидела напротив матери на таком же диване. Взглядом она показала на окно, возле которого стоял Грегори Бриджертон, приветствовавший его легким полупоклоном.

Усмешка старшего брата, подумал Гарет. Возможно, он бы и сам так выглядел, будь у него младшая сестра, которую надо мучить и защищать.

– Мы знакомы, – сказал Грегори.

Их пути действительно иногда пересекались в городе, к тому же они в одно и то же время учились в Итоне. Но Гарет был старше, так что они не слишком хорошо знали друг друга.

– Бриджертон, – пробормотал он, кивнув молодому человеку.

Грегори отошел от окна и плюхнулся на диван рядом с сестрой.

– Приятно видеть вас. Гиацинта говорит, что вы ее особый друг.

– Грегори! – воскликнула Гиацинта. – Я ничего подобного не говорила.

– Вы разбили мое сердце, – сказал Гарет. Гиацинта повернулась к брату и прошипела:

– Прекрати.

– Не хотите ли чаю, мистер Сент-Клер? – спросила леди Бриджертон, словно не замечая перепалки своих детей, хотя она происходила прямо перед ее носом. – Это специальная смесь, которая мне очень нравится.

– С удовольствием.

Гарет сел на тот же стул, который он выбрал в прошлый раз, главным образом потому, что он стоял далеко от Грегори, хотя, по правде говоря, он не знал, который из Бриджертонов ненароком обольет ему колени кипятком.

Выбор места оказался неудачным. Он оказался в торце низкого стола, а поскольку Бриджертоны сидели на диванах, получалось, будто он сидит во главе стола.

– Молоко?

– Спасибо. Без сахара, если можно.

– А Гиацинта кладет в свой три ложки, – заявил Грегори, протягивая руку за куском песочного торта.

– Зачем ему это знать? – прошипела Гиацинта.

– Он же твой особый друг.

– Выдумки. – Она повернулась к Гарету: – Не обращайте на него внимания.

Было что-то раздражающее в том, как человек, моложе его, говорит с ним снисходительно, и в то же время он одобрял то, как ему удается сконфузить Гиацинту. Гарет решил не вмешиваться в эту перебранку, а обратился к леди Бриджертон, ближе всего сидевшей к нему.

– Как вы себя сегодня чувствуете?

Леди Бриджертон улыбнулась и протянула ему чашку с чаем.

– Умница, – пробормотала она, имея в виду, что он не реагирует на уколы Грегори.

– На самом деле это чувство самосохранения, – сказал он уклончиво.

– Не говорите так. Они ничего плохого вам не сделают.

– Да, но я могу погибнуть в перекрестном огне. Гарет почувствовал на себе взгляд и обернулся. Гиацинта метала в него молнии, а Грегори усмехался.

– Извините, – сказал он, просто чтобы что-то сказать.

– Вы из небольшой семьи, не так ли, мистер Сент-Клер? – спросила леди Бриджертон.

– Нас было двое – я да мой брат. Он умер в прошлом году.

– О! Мне так жаль. Я совершенно забыла. Простите меня и примите мое глубочайшее сочувствие, – защебетала Вайолет Бриджертон.

Ее извинения были так безыскусны, а соболезнования – настолько искренни, что у Гарета появилось желание успокоить ее. Он посмотрел ей в глаза и понял, что она действительно ему сочувствует.

Про большинство людей он сказать такого не мог. Его друзья похлопывали его по спине и говорили, что им жаль, но никто из них его не понимал. Бабушка Данбери – понимала. Возможно, она тоже горевала по Джорджу, но это было нечто другое. Может, потому, что они с бабушкой были так близки. Леди Бриджертон его совсем не знала, и все же она его понимала. Гарет не мог припомнить, чтобы кто-то сказал ему что-то и действительно был искренним. За исключением Гиацинты, разумеется. Она всегда говорила то, что думает. Но никогда не открывалась полностью, никогда не подставлялась.

Она сидела прямо, сложив руки на коленях, и наблюдала за ним со странным выражением.

– Спасибо. – Он снова обернулся к леди Бриджертон. – Джордж был исключительным братом, и с его уходом мир обеднел.

Леди Бриджертон помолчала, а потом, будто читая его мысли, сказала:

– Но вы не хотите сейчас об этом говорить. Поговорим о чем-нибудь другом. Леди Данбери очень высокого о вас мнения.

– Мне повезло быть ее внуком.

– Мне всегда нравилась ваша бабушка, – леди Бриджертон, попивая чай. – Я знаю, половина Лондона ее боится...

– А может, и больше.

Леди Бриджертон хихикнула:

– Она, наверное, на это надеется.

– Точно.

– Я, напротив, всегда находила ее обаятельной. Она как глоток свежего воздуха и весьма трезво оценивает характеры людей.

– Я передам ей ваш поклон.

– Она всегда была о вас высокого мнения. Вайолет повторилась. Гарет не знал, сделала ли она это нарочно или случайно, но в любом случае она не могла бы выразиться точнее, если бы отвела его в сторону и предложила денег, чтобы он сделал предложение ее дочери.

Она, конечно, не знала, что лорд Сент-Клер не был на самом деле его отцом, ни то, что он и сам не знал, кто был его отец. Прелестная и великодушная мать Гиацинты вряд ли бы так старалась заполучить его в зятья, если бы знала, что в нем, возможно, течет кровь обыкновенного дворецкого.

– Моя бабушка и о вас тоже высокого мнения. И если учесть, что она редко о ком-либо лестно отзывается...

– За исключением Гиацинты, – вставил Грегори Бриджертон.

Гарет почти забыл о присутствии Грегори.

– Да, моя бабушка обожает вашу сестру.

– Ты все еще продолжаешь читать ей вслух по средам? – Грегори обернулся к Гиацинте.

– По вторникам, – поправила его сестра.

– О! Прошти.

Гарет удивленно поднял брови. Что-то он не замечал прежде, чтобы брат Гиацинты шепелявил.

– Мистер Сент-Клер, – сказала Гиацинта, незаметно ткнув брата локтем в бок, – говорят, вы отличный фехтовальщик?

К чему это она, удивился Гарет.

– Да, я люблю фехтовать.

– Я всегда хотела тоже научиться.

– О Господи, – простонал Грегори.

– Я бы быстро научилась.

– Не сомневаюсь. Именно поэтому тебя нельзя подпускать к шпаге меньше чем на тридцать футов. Она ведь сумасшедшая.

– Да, я это заметил, – пробормотал Гарет и решил, что брат Гиацинты не так уж плох, как ему показалось на первый взгляд.

– Возможно, именно поэтому нам никак не удается выдать ее замуж, – сказал Грегори и потянулся еще за одним куском песочного торта.

– Грегори! – возмутилась Гиацинта. Леди Бриджертон в этот момент извинилась и вышла из комнаты.

– Это же комплимент. Разве ты не ждала всю свою жизнь, чтобы я согласился с тобой, что ты умнее любого бедняги, который пытался за тобой ухаживать?

– Ты, наверное, мне не поверишь, – парировала Гиацинта, – но я не ложилась каждый вечер спать, думая:

«О Боже, как мне хочется, чтобы мой брат сказал бы мне хоть что-нибудь, что смогло бы сойти за комплимент». Гарет поперхнулся чаем.

– Теперь вы видите, почему я называю ее сумасшедшей? – обратился Грегори к Гарету.

– Я отказываюсь от комментариев.

– Посмотрите, кто пришел! – услышали они голос леди Бриджертон. Как раз вовремя, подумал Гарет. Еще десять секунд, и Гиацинта не задумываясь убила бы брата.

Гарет повернулся к двери и встал. Позади леди Бриджертон стояла старшая сестра Гиацинты, которая была замужем за герцогом. Во всяком случае, он так думал, но они все были так похожи, что он мог что-то и перепутать.

– Дафна! Иди сюда. Садись рядом со мной! – сказала Гиацинта.

– Рядом с тобой нет места.

– Сейчас будет, – ядовито заметила Гиацинта. – Как только Грегори встанет.

Грегори с преувеличенной вежливостью предложил старшей сестре свое место.

– Дети, – вздохнула леди Бриджертон, садясь на свое место. – Я не всегда уверена, что рада, что они у меня есть.

Но в ее голосе было столько любви, что никто не воспринял всерьез ее замечание. Брат Гиацинты превращался в чуму в ее присутствии, несколько раз, когда Гарету доводилось слышать, как разговаривают больше двух Бриджертонов, они все время перебивали собеседников и никогда не упускали случая подколоть друг друга.

– Приятно видеть вас, ваша светлость, – сказал Гарет молодой герцогине, когда она села рядом с Гиацинтой.

– Называйте меня просто Дафна, пожалуйста. Вы же друг Гиацинты, так что незачем соблюдать формальности. Кроме того, – добавила она, принимая из рук матери чашку чая, – в гостиной мамы я не чувствую себя герцогиней.

– А как же?

– Хм... Просто Дафной Бриджертон. В этой семье трудно отбросить свою фамилию.

– Надеюсь, это комплимент, – заметила леди Бриджертон.

Дафна улыбнулась и повернулась к Гарету.

– В своей семье всегда чувствуешь, что ты все еще ребенок.

Гарет вспомнил свое недавнее общение с бароном.

– Я понимаю, что вы имеете в виду.

– Думаю, что понимаете, – сказала герцогиня. Гарет промолчал. Хотя большинство в свете не знало причины, но всем были известны более чем холодные отношения между бароном и его сыном.

– Как дети, Дафна? – поинтересовалась леди Бриджертон.

– Шалят, как обычно. Дэвид хочет щенка, лучше такого, который вырастет в большого пса размером с пони, а Каролина желает только одного – вернуться к Бенедикту. – Она сделала глоток чаю и пояснила: – Моя дочь провела три недели с моим братом и его семьей в прошлом месяце. Он учит ее рисовать.

– Так он художник?

– Две его картины висят в Национальной галерее, – с гордостью сказала леди Бриджертон, сияя.

– Он редко приезжает в город, – сказала Гиацинта.

– Они с женой предпочитают тихую сельскую жизнь. – По ее тону Гарет понял, что леди Бриджертон не желает обсуждать эту тему дальше. Во всяком случае, в присутствии Гарета.

Гарет попытался вспомнить, не слышал ли он о каком-либо скандале, связанном с Бенедиктом Бриджертоном. Но Гарет был по крайней мере на десять лет моложе, так что если что-то и было у Бенедикта в прошлом, это случилось до того, как Гарет приехал в Лондон.

– А как погода? – спросила Гиацинта. – Похоже, что довольно тепло.

– Да, тепло. Я прошла два квартала пешком.

– Я бы с удовольствием прогулялась, – сказала Гиацинта.

Гарет сразу же понял намек.

– А я с удовольствием сопроводил бы вас, мисс Бриджертон.

– Правда?

– Я выходила сегодня утром, – сказала леди Бриджертон. – В парке распустились крокусы, недалеко от Гард-Хауса.

Гарет еле удержался от улыбки. Гард-Хаус находился в самом дальнем конце Гайд-парка. Прогулка туда и обратно займет не менее половины дня.

Он встал и предложил Гиацинте руку.

– Пойдем смотреть на крокусы?

– Это было бы замечательно. Я только позову горничную, чтобы она сопровождала нас.

Грегори, стоявший возле окна, пожелал присоединиться, но Гиацинта бросила на него такой взгляд, что он тут же передумал.

– Тем более, – заявила леди Бриджертон, – что ты нужен мне здесь.

– Правда? – с невинным видом сказал Грегори. – А зачем?

– Нужен, и все тут.

– Со мной ваша сестра будет в полной безопасности, – уверил Гарет Грегори. – Даю слово.

– О, у меня нет сомнений на этот счет. Вопрос в том, будете ли вы в безопасности.

Хорошо, что к этому моменту Гиацинта уже вышла из комнаты за горничной.