Глава 13
Искушение в саду земных радостей
На следующий день Ксантия не поехала кататься верхом, хотя это и было запланировано накануне. Вместо нее на верховую прогулку отправился Киран. Его сопровождали жизнерадостный мистер Хейден-Уэрт и леди Феба. Они заехали в деревню, чтобы осмотреть местную церковь. Кроме того, мистеру Хейден-Уэрту нужно было срочно отправить письмо. Он выразил свое сожаление по поводу того, что Ксантия не смогла поехать с ними. Судя по всему, Тони был не очень-то расстроен отсутствием жены.
Ксантия сразу прониклась симпатией к сводному брату Нэша, хотя она и признавала, что этот милый, обаятельный человек был политиком до мозга костей. У Тони были добрые глаза, и он безумно любил свою мать, что, по мнению Ксантии, с самой лучшей стороны характеризовало мужчину. Ксантия отклонила предложение покататься верхом, поскольку Нэш пригласил ее на прогулку по саду. Она предпочла общество маркиза.
Нэш поступил очень мудро. Большая часть сада прекрасно просматривалась со всех сторон, и поэтому парочка, как предполагалось, должна была постоянно находиться на глазах у мачехи Нэша. Но с другой стороны, территория садов была столь обширна, что маркиз с Ксантией могли чувствовать себя свободно и время от времени ускользать от назойливого внимания посторонних.
Медленно ступая по выложенной каменными плитами дорожке, они завернули за угол дома и свернули на узкую тропинку, усыпанную гравием. Нэш отвел в сторону пышную зеленую ветку, преграждавшую им дорогу, и Ксантия, державшая своего спутника под руку, проговорила:
– Как здесь красиво… Это была сирень?
– Понятия не имею, – ответил маркиз. – Я с трудом отличаю дуб от розы.
– Но вы же сказали, что покажете мне сады, – лукаво улыбаясь, сказала Ксантия. – Значит, вы меня обманули? Вам просто хотелось выманить меня из дома и увести подальше от мачехи?
– Не думайте, что Эдвина намерена заботиться о вашей добродетели, моя дорогая. Я с ужасом думаю о том, что было бы, если бы Федра и Феба выезжали в свет. Мне, пожалуй, пришлось бы нанимать полицейских для их охраны.
– Вы хотите сказать, что мы сейчас одни в садах и за нами никто не наблюдает? – спросила Ксантия.
– Полагаю, что никто. Дело в том, дорогая, что садовники всегда предусмотрительно покидают сады, когда я бываю в поместье. Правда, это случается не чаще одного раза в год.
– Странно, что вы редко бываете в Брайервуде. Здесь действительно очень красиво. Неужели жизнь в поместье, на лоне природы, кажется вам скучной?
– Постепенно мои взгляды меняются, – в задумчивости проговорил Нэш. – Впрочем, давайте отложим разговор о серьезных вещах. – Он остановился и провел ладонью по ее щеке. – Мне хотелось бы обсудить совсем другой вопрос. Каким образом я смогу пробраться сегодня вечером в вашу комнату – так, чтобы этого не заметил ваш брат?
Ксантия засмеялась.
– Думаю, что это нетрудно будет сделать. Наши спальни разделяет просторная гостиная, а замок на двери, ведущей из коридора в мою комнату, весьма ненадежный. Но если хотите, я сама могу прийти к вам.
Нэш улыбнулся и о чем-то задумался. Ксантия чувствовала, что его гложет какая-то тайная мысль. Вчера за ужином он был со всеми любезен и приветлив, однако немного рассеян. Маркиз походил на человека, который принял какое-то серьезное решение и ищет способ осуществить его. Даже Киран заметил это.
Ксантия боялась, что Нэш обнаружил пропажу писем. Она не видела мистера Кембла с тех пор, как он покинул ее контору в Уэппинге, и подозревала, что ей не вернут письма. Поэтому испытывала чувство вины перед Нэшем. Ксантии очень хотелось признаться ему во всем, но слово, данное лорду Венденхейму, сдерживало ее порывы.
Они снова зашагали по тропинке и вскоре приблизились к арке, за которой начинался фруктовый сад. Тут маркиз вновь остановился и привлек Ксантию к себе.
– Поцелуйте меня, – попросил он. Ксантия на мгновение растерялась, затем прижалась губами к губам маркиза. Запах, исходивший от него, кружил ей голову. От него замечательно пахло цитрусовым одеколоном и дорогим табаком. И конечно же, она сразу почувствовала жар его тела. Конечно, у нее подкосились ноги, и она, чтобы удержаться на ногах, прислонилась спиной к каменному столбу арки. Теперь Ксантия уже не боялась, что их могут увидеть, – страх отступил под напором чувств. В конце концов, она приехала сюда именно для того, чтобы получить удовольствие от ласк Нэша. Она могла солгать окружающим, назвав другую причину, заставившую ее появиться в Брайервуде, но себя Ксантия не хотела обманывать. Она таяла в объятиях Нэша, и это невозможно было отрицать.
Маркиз еще крепче прижал ее к себе, и Ксантия тотчас же почувствовала, как он возбужден. Из горла его вырвался громкий стон, и казалось, что стон этот исходил из самых глубин его души.
«Сегодня ночью мы снова будем вместе!» – мысленно воскликнула Ксантия. Ей казалось, что если что-нибудь помешает их встрече, то она умрет от неутоленного желания. Теперь она испытывала не только сладострастие, но и нежность к Нэшу, и это немного удивляло ее.
Наконец поцелуй их прервался, и Ксантия, взглянув в глаза маркиза, прошептала:
– Я сама приду к вам сегодня вечером.
– А что, если нас застанут вместе? – спросил он. – Думаю, что в таком случае нам придется принять твердое решение.
Ксантия потупилась. Нэш, без сомнения, намекал на то, что она может вынудить его жениться на ней. По-видимому, он боялся этого.
– Никто нас не застанет, – ответила она. – А если даже это произойдет, то никто не сможет навязать нам свою волю. Мы сами решим, что нам делать.
Нэш снова поцеловал ее.
– Пойдемте, – сказал он. – Здесь неподалеку, сразу за фруктовым садом, есть замечательный пруд, а рядом с ним стоит беседка. Думаю, что мы можем позволить себе нарушить правила приличий и посидеть там вдвоем.
Ксантия засмеялась.
– Я часто нарушаю правила приличий и бываю в таких местах, в которые не отважится зайти ни одна леди.
Нэш нахмурился.
– Да, я знаю, и это очень меня беспокоит. Однако речь сейчас не об Уэппинге. Любовная связь незамужней женщины – это серьезный удар по ее репутации.
Они поднялись по ступеням в беседку, и Ксантия села на полукруглую скамью.
– Вы хотите, чтобы я прекратила с вами всякие отношения? Именно это вы предлагаете? – спросила она.
– Нет. – Он покачал головой. – Вовсе не это.
– Тогда что же?
Маркиз молчал, казалось, он задумался о чем-то.
– Трудно сказать, – сказал он наконец. – Я много думал о вас, Ксантия, много размышлял о том, как мы оказались в таком неопределенном положении.
– О, Стефан! – с упреком воскликнула она и прижалась щекой к его плечу. – Мы ведь были одержимы страстью. Такое порой случается. Я тоже много думаю о вас, даже тогда, когда этого не следует делать.
Нэш посмотрел в сад и, убедившись, что за ними никто не наблюдает, крепко обнял Ксантию за плечи. Ей было хорошо с ним. Их окружала живописная природа, а из беседки открывался прекрасный вид на пруд и фруктовый сад. Они долго сидели на каменной скамье, слушая шебет птиц и глядя на спокойную гладь водоема. Ксантия ощущала свое единение с Нэшем, и это чувство было совершенно новым для нее. Радость переполняла ее сердце, но она боялась, что эта радость окажется мимолетной.
– Меня удивляет, что вы до сих пор не задали мне один вопрос, Стефан, – со вздохом проговорила Ксантия, нарушив молчание. – Я все время жду, когда вы зададите его.
– Что же это за вопрос?
– Он касается моей девственности, – ответила она, немного помолчав. – Вас, наверное, интересует, почему я не девственница.
Ей показалось, что Нэш немного напрягся.
– О, по этому поводу я тоже должен сделать вам одно признание.
Ксантия взглянула на него с удивлением:
– Какое же?
– Крепитесь, моя дорогая. – Наклонившись к ее уху, он прошептал: – Я тоже давно уже не девственник.
Ксантия залилась звонким смехом.
– Да, до меня доходили слухи, – сказала она. – А теперь, Нэш, настройтесь, пожалуйста, на серьезный лад.
– Я говорю вполне серьезно. Какое мне дело до того, что у вас были любовники? У меня было столько романов, что их трудно сосчитать. Впрочем, не буду вас обманывать. Я действительно удивился, когда оказалось, что вы не девственница. Мы, мужчины, слабые существа. Меня мучило любопытство, и я навел о вас справки.
– Что ж, действительно? – спросила Ксантия с некоторым удивлением.
Нэш, улыбнувшись, чмокнул ее в нос.
– Я пришел к выводу, что вы когда-то были влюблены в мистера Ллойда. Я не ошибся? Он довольно симпатичный молодой человек. И он всегда как-то очень странно смотрит на вас.
Ксантия снова засмеялась.
– Странно смотрит? Что это значит?
Нэш пожал плечами:
– Он смотрит на вас так, словно вы – его собственность. Только не говорите мне, Ксантия, что вы никогда не замечали подобных взглядов.
Она вздохнула:
– Замечала, конечно. Вам будет трудно понять меня, но я попытаюсь рассказать вам о наших отношениях.
– Если не хотите, можете не рассказывать.
– Нет, я все же попробую объяснить, что связывало меня когда-то с Ллойдом. Общество на Барбадосе было очень немногочисленное. Его составляла кучка привилегированных белых. Гарет приехал на остров в юном возрасте и стал работать у Люка. Между нами сразу же возникла взаимная симпатия. Сначала мы дружили, а потом дружба перешла в нечто большее. Можно сказать, что мы выросли вместе на острове. Никто из старших нас не контролировал.
– Сколько же лет вам было, когда вы впервые увидели Ллойда?
– Лет четырнадцать, наверное. В то время я регистрировала и подшивала документы в конторе Люка, заваривала ему чай и подметала полы. Я всегда старалась быть рядом со старшим братом, потому что боготворила его.
– Подобные чувства я испытывал к Петару, – сказал Нэш.
Ксантия печально улыбнулась.
– Люк встретил Гарета в доках. Он выглядел жалким и потерянным. Гарет всего лишь на несколько месяцев старше меня. Сначала он был мальчиком на побегушках в нашей компании, а затем стал клерком. Гарет снимал копии с контрактов и других документов.
– А где же в это время была его семья?
– Не знаю. Гарет никогда не говорит о своей семье. Я слышала только, что его родители умерли. То, что Гарет был сиротой, роднило его с нами. Шли годы, наша дружба постепенно окрепла. Однажды, когда мы засиделись в конторе, начался жуткий шторм. Это был настоящий ураган. Я отослала клерков домой, и мы с Гаретом остались одни.
– Вы, наверное, страшно испугались. Сколько лет вам тогда было?
– О, я тогда была уже взрослой женщиной, мне должно было скоро исполниться двадцать. Но конечно же, мы оба испугались. На Барбадосе редко бывают штормы. Но в этот раз буря разыгралась не на шутку. Поднялся ураганный ветер, он сносил все на своем пути. В окна летели галька, сломанные снасти и ветки. Какой-то металлический предмет разбил стекло и ранил меня в голову.
Нэш содрогнулся, услышав это.
– Бедная моя девочка, вы могли погибнуть!
Ксантия кивнула:
– Да, мы оба могли погибнуть, и знали это. Мы перетащили мебель к стене с подветренной стороны и укрылись за ней. А потом нам стало так страшно, что мы начали цепляться друг за друга. Нам казалось, что пришел наш смертный час.
– Но вам удалось выжить.
– Да, однако некоторые жители острова погибли в тот роковой день. Что же касается нас с Гаретом, то отчаяние заставило нас вступить в интимную близость. Я сама не знаю, как это произошло. А потом это неоднократно повторялось. Мы были любовниками на протяжении нескольких месяцев.
– Возможно, вы поступили неразумно, моя дорогая, – промолвил Нэш, убирая с ее виска выбившийся из прически локон. – Но ведь вы любили Ллойда. А вот он поступил непорядочно, воспользовавшись слабостью юной леди.
Ксантия отвела глаза.
– Скорее это я воспользовалась ситуацией, – заявила она. – Гарет поступил со мной как честный человек. Он очень хотел жениться на мне. Сначала он не сомневался, что мы вступим в брак после всего, что между нами было. Но я отклонила его предложение, и тогда он стал уговаривать меня стать его женой. Он даже попросил моей руки у Кирана. Гарет был убежден, что я безраздельно принадлежу ему, поскольку именно он лишил меня девственности. Но я считала, что подобная средневековая логика давно устарела.
– Сейчас все это уже не важно, Ксантия, – сказал Нэш. – И потом, Барбадос сильно отличается от Англии.
– Вы правы. У нас там не было светских матрон, которые неусыпно наблюдали бы за каждым нашим шагом. Кроме того, на Барбадосе время как будто замирает. Мне трудно объяснить это ощущение… Там каждый день как две капли воды похож на все остальные. И ты в конце концов забываешь, что существует другой мир, перестаешь заглядывать в будущее. Тебе начинает казаться, что существует только «здесь» и «сейчас».
– Да, мне трудно представить жизнь на маленьком острове, – признался Нэш. – Но я хочу снова повторить, что наша интимная связь может нанести непоправимый ущерб вашей репутации, Ксантия. Здесь не Вест-Индия. Если в обществе станет известно о наших отношениях, это навсегда погубит ваше доброе имя. Вас никто не возьмет замуж, перед вами закроются двери многих домов. Вы это понимаете?
– Никто ни о чем не узнает.
– Будем надеяться на это. А вы никогда не думали о замужестве?
– Ни один мужчина не позволил бы мне жить так, как я живу сейчас. И вы знаете об этом, Нэш. Вступив в брак, я стала бы собственностью мужа и находилась бы в его власти. Скорее всего он отстранил бы меня от управления компанией, и я осталась бы не у дел. Компания перешла бы к моему мужу.
– К несчастью, вы опередили свое время, – в задумчивости проговорил Нэш. – Возможно, когда-нибудь ваш образ жизни станет вполне обычным. Но скажите, это единственная причина, по которой вы не желаете вступать в брак? Неужели для вас такое огромное значение имеет ваша работа?
– Конечно! – воскликнула Ксантия. – Ведь я посвятила нашей компании всю свою сознательную жизнь. Из-за нее я не вышла замуж за Гарета, хотя… хотя я по-своему любила его.
Нэш некоторое время молчал, о чем-то напряженно размышляя.
– Теперь я многое понял, – сказал он наконец. – Что ж, нам пора возвращаться. Скоро подадут обед.
Войдя в дом, они узнали, что Киран с девушками и Тони уже вернулись с верховой прогулки. Приехали в Брайервуд и супруги Хенслоу. Леди Хенслоу с любопытством поглядывала на Ксантию, она заявила, что очень рада видеть мисс Невилл и ее брата. А потом заговорила леди Нэш. Как всегда, она болтала безостановочно, но гостья ее не перебивала. Было очевидно, что леди Хенслоу потакала слабостям сестры.
За столом подавали холодного цыпленка и ростбиф. После обеда леди Нэш заявила, что гостям, только что прибывшим в поместье, нужно вздремнуть с дороги. Ксантия тоже направилась наверх в сопровождении Федры.
– Вы собираетесь немного отдохнуть? – спросила Федра, когда они подошли к двери, ведущей в спальню Ксантии. – Если у вас есть еще силы, я хотела бы пригласить вас на прогулку к живописным древним руинам. Это недалеко отсюда.
Ксантия с улыбкой пожала Федре руку.
– К сожалению, я не могу принять ваше приглашение, – сказала она. – Я должна написать несколько писем, и на это потребуется время.
– Господи, вы говорите об этом так, как будто вас ждет серьезная работа.
– Вы правы. Это действительно работа. Может быть, прогуляемся к древним руинам в другой раз?
Девушка улыбнулась.
– Да, конечно.
Войдя в спальню, Ксантия взяла сумку с документами и перешла в гостиную. Здесь она приблизилась к секретеру розового дерева и опустила его переднюю панель, надеясь обнаружить в углублении письменные принадлежности. К удивлению Ксантии, в секретере валялись смятые листки бумаги. Это был явный беспорядок. Миссис Хейден-Уэрт, очевидно, в спешке покидала апартаменты. От бумаги все еще исходил запах мускуса и мускатного ореха – ее любимых ароматов. Слуги же не потрудились заглянуть в секретер и привести его в порядок. Судя по всему, это были какие-то повседневные записи – Дженни напоминала себе, что ей нужно купить, куда съездить и так далее. Отодвинув эти листки в самый угол секретера, Ксантия увидела старый молитвенник в потертом переплете с позолоченными инициалами «Д.Э.К.». Ксантия взяла его, собираясь переложить в другое место, и тут из книги выпало еще несколько листков.
– Вот черт! – пробормотала она и попыталась вложить в молитвенник то, что из него выпало.
Внезапно ее внимание привлек сложенный лист дорогой писчей бумаги. Ксантия развернула его. Это было письмо, адресованное миссис Хейден-Уэрт. Оно пришло из Америки и было доставлено ей в Брайервуд. Ксантия не смогла перебороть любопытство и прочитала письмо:
«26 марта
Дорогая доченька,
я получил твое письмо, датированное прошлым месяцем, и надеюсь, что у тебя все хорошо. Новость о том, что ты будешь в Шербуре в двадцатых числах мая, вызвала у меня большую радость. Надеюсь, что к тому времени установится хорошая погода. Там тебя будут ждать две тысячи фунтов. Умоляю тебя, не трать их сразу и немедленно напиши мне, как только вернешься из Франции.
Любящий тебя папа.
P.S. Посылаю тебе мелкий жемчуг, тот, что ты просила передать через капитана Тобиаса Брунера с судна «Гордость Фэрхейвена». Пересчитай его, пожалуйста, тщательно, чтобы убедиться, что ничего не пропало при перевозке, и нашей на одежду. Я уверен, он будет тебе к лицу».
Перечитав письмо несколько раз, Ксантия в конце концов решила, что оно довольно странное. Похоже, отец Дженни был немногословным человеком. Он даже не поинтересовался, здорова ли его дочь, и ничего не сообщил о своих делах. Впрочем, как и говорила Федра, он баловал Дженни, посылая ей деньги и украшения. Теперь Ксантия поняла, почему Дженни так спешно отбыла во Францию. Там ее ждали две тысячи фунтов от папы. На эти деньги можно было накупить множество нарядов.
Ксантии вдруг стало стыдно, что она прочитала чужое письмо, и она сунула его в молитвенник.
Расположившись перед откидной доской секретера, служившей удобным столиком, она разложила свои бумаги и начала внимательно их просматривать.
Через несколько часов в гостиную заглянул Киран.
– Ты еще не переоделась к ужину? – спросил он. Ксантия подняла на него глаза и отложила перо. В окна заглядывали косые лучи закатного солнца.
– О, я не заметила, как пролетело время, – пробормотала она.
Ротуэлл решительно подошел к секретеру и протянул руку сестре:
– Вставай, моя милая. Я не собираюсь идти на ужин один.