Глава 10
Сено и лошади могут стать причиной беспорядка в женском наряде. Конюшни не для изысканных леди.
«Трактат о правилах поведения истинных леди»
От края до края нашей великой страны викарии читают проповеди о блудном сыне…
«Бульварный листок». Октябрь 1823 года
Она была словно околдована им, когда он надвигался на нее, заставляя пятиться до тех пор, пока ей уже некуда стало отступать. А его голос, низкий и густой, спутывал ее мысли, заставлял забыть, зачем она вообще пришла сюда, в полутемную конюшню.
Он возвышался над ней и ждал. Ждал, словно мог стоять тут часами, пока она решала, что делать дальше.
Но ей не нужны часы. И даже секунды не нужны.
Конечно, она не знала, что будет после этого вечера завтра или на следующей неделе. Зато знала точно, что хотела Саймона, хотела этих минут в темной конюшне. Хотела мгновений страсти, которые останутся с ней навсегда, что бы ни случилось потом.
Он был огромный, и его широкие плечи закрывали неяркий свет от фонаря в конюшне. Она сейчас не видела его глаз, но представляла, что их янтарные глубины вспыхивают от едва сдерживаемой страсти; возможно, ничего подобного не было, но Джулиана предпочитала верить, что так и было.
— Непохоже, чтобы вам было скучно, — сказала она неожиданно.
Он издал резкий смешок и прошептал ей в самое ухо:
— Даже если бы у меня была в запасе сотня лет, скука ни разу не пришла бы мне в голову.
Она заглянула ему в глаза и прошептала:
— Осторожнее, Саймон. Ты можешь понравиться мне — и что же тогда будет?
Он не ответил, а она ждала. Наконец, не выдержав, сама прижалась губами к его губам и со всей страстью отдалась этому поцелую.
И тут Саймон словно ожил. Заключив девушку в объятия, он крепко прижал ее к себе, возбуждая и воспламеняя. И его поцелуй разительно отличался от того, в Гайд-парке. Теперь это был поцелуй-отчаяние, поцелуй-ярость. И в то же время нынешний его поцелуй словно предполагал, что у них впереди целая вечность, чтобы узнавать друг друга. И, как ни странно, в душе Джулианы вдруг вспыхнула надежда — сейчас ей казалось, что у них и в самом деле впереди вечность. Более того, даже казалось, что и за целую вечность она не устанет от этого. От него. Она ахнула от наплыва ощущений, таких сильных и таких опасных…
В тот же миг поцелуй прервался, и взгляды их встретились в полумраке.
— Это было… — Она обвила руками шею Саймона и запустила пальцы в его мягкие золотистые волосы. — Это было…
— Бесподобно, — прохрипел он. И тут же, взяв лицо девушки в ладони, снова впился страстным поцелуем в ее губы.
У нее перехватило дыхание, ноги подкосились, но он подхватил ее на руки с такой легкостью, словно она весила не больше пушинки. Джулиана пыталась обхватить его ногами, но ноги путались в шелке и в нижних юбках, и у нее ничего не получалось. Когда Саймон прервал поцелуй, она проворчала:
— В этих проклятых юбках слишком много ткани.
Саймон поставил ее на ноги и провел ладонью вдоль выреза ее глубокого декольте.
— А я нахожу, что в определенных местах ткани как раз столько, сколько нужно. В жизни не видел платья более красивого.
Джулиана прильнула к нему, не в силах сдержать себя. Однако понимала, что ведет себя как настоящая распутница.
— Я сшила его для тебя, Саймон. — Она еще раз поцеловала его и добавила: — Подумала, что оно тебе понравится. Подумала, что ты не сможешь устоять.
— Правильно подумала. Но я начинаю понимать, что ты была права. Чересчур много ткани. — Он потянул за край ее декольте, обнажая заострившийся, отвердевший сосок одной из грудей. — Ты такая прекрасная… — Он приподнял ее подбородок и заглянул ей в глаза. — Да или нет?
И было ясно, что означал этот вопрос. Речь шла вовсе не о ее красоте или отсутствии таковой. Он предлагал ей в данный момент решить, чего она хочет.
И Джулиана тихо прошептала:
— Да, Саймон.
«Да, Саймон», — звучало у него в ушах. Но он пытался взять себя в руки. Он говорил себе, что прекрасно владеет собой, однако же…
Он коснулся языком ее соска, и она со стоном выгнула спину, как бы предлагая себя.
— О, Джулиана… — прошептал он.
И тотчас же раздался голос маркиза:
— Джулиана, ты здесь?!
Если бы конюшню объяло пламя, то и тогда она не была бы так потрясена, как сейчас, услышав голос брата.
Герцог выпрямился и, подтянув вверх ее платье, вернул его на место. А она пулей вылетела из угла, дрожащими пальцами оправляя юбки. Развернувшись, отозвалась:
— Я… я здесь, Гейбриел.
Джулиана подняла с пола скребок с жесткой щетиной и уже громче добавила:
— Ей особенно нравится, когда я вот так глажу ее бока.
— Я везде искал тебя. Но что ты делаешь одна в конюшне среди но… — Ралстон шагнул в стойло и замер, увидев герцога.
Однако маркизу не понадобилось много времени, чтобы понять, что произошло.
Он стремительно шагнул к Саймону и, не обращая внимания на вскрик сестры, схватил герцога за ворот и оттащил от стены, к которой тот прислонился, силясь выглядеть невозмутимым.
— Гейбриел! — закричала Джулиана, выбежав за мужчинами как раз в тот момент, когда брат одной рукой ухватился за жилет Саймона, а другой нанес ему удар в челюсть.
— Я двадцать лет мечтал сделать это, надменный ты ублюдок! — прорычал Ралстон.
«Но почему Саймон не сопротивляется?» — подумала Джулиана.
— Гейбриел, остановись! — закричала она.
Но брат ее не слушал.
— Поднимайся! — заорал он.
Саймон встал, одной рукой потирая челюсть, на которой быстро проступал синяк. Потом тихо сказал:
— Первый удар обошелся тебе бесплатно, Ралстон.
— С удовольствием заплачу за остальное, — ответил маркиз. И тут же нанес Лейтону еще один удар.
Джулиана поморщилась и снова закричала:
— Нет! Никто никому ничего не будет платить! Остановитесь. — Она протиснулась между ними, вскинув обе руки, словно рефери в боксерском поединке.
— Джулиана, отойди, — сказал герцог.
— Еще раз заговоришь с ней с такой фамильярностью — и увидимся с тобой на рассвете, — пригрозил взбешенный Ралстон. — В сущности, назови мне хоть одну причину, чтобы не вызвать тебя прямо сейчас.
— Хватит с нас скандалов для одного вечера, Гейбриел, — снова вмешалась Джулиана. — Даже я это понимаю.
Мужчины промолчали, и она добавила:
— Давайте сделаем вид, что ничего не было.
Тут маркиз усмехнулся и проговорил:
— Ты забыла, что я не всегда был женатым человеком, сестричка. Я знаю, как бывает, когда «ничего не было». Женщины не выглядят в таких случаях, как ты сейчас. К тому же такие, как Лейтон, не принимают с готовностью удары, когда «ничего не было».
Она почувствовала, как краска заливает щеки, но все же стояла на своем.
— Ты ошибаешься. Действительно ничего не было.
«За исключением того, что кое-что все же было, — прошептал тихий голосок в потайном уголке ее сознания. — Кое-что… замечательное, чудесное».
Оставив без внимания слова сестры, маркиз проговорил:
— А если бы это была твоя сестра, Лейтон? То и тогда ничего бы не было?
Что-то вспыхнуло во взгляде Саймона, и Джулиана в ту же секунду поняла, что он собирался сказать. И поняла, что следовало его остановить, пока не поздно.
— Нет! — закричала она. — Я не…
Но она опоздала.
— Я женюсь на ней, — отчетливо проговорил герцог. Но она скорее увидела эти его слова, чем услышала их; и эхо этих слов ревом звучало у нее в ушах. Повернувшись к брату, она заявила:
— Нет, он не женится на мне.
Воцарилась долгая тишина, напряженная и тягостная. И все это время брат не смотрел на нее — не отрывал взгляда от Лейтона. Джулиана тоже взглянула на герцога, и он, перехватив ее взгляд, коротко кивнул. Она тотчас повернулась к Гейбриелу и проговорила:
— Послушай меня, брат. Я не пойду за него. Я…
— Конечно, не пойдешь, — мгновенно ответил маркиз.
Она уставилась на брата в изумлении.
— Не пойду? Ты действительно…
— Герцог, похоже, забыл, что уже помолвлен, — снова перебил Гейбриел.
Джулиана раскрыла рот. «Этого не может быть», — промелькнуло у нее.
— Помолвлен? — пробормотала она наконец.
— Лейтон, скажи ей, что это правда! — в ярости прорычал Ралстон. — Скажи ей, что ты не такое уж совершенство, в конце-то концов…
Гнев вспыхнул в глазах Саймона.
— Я еще не делал предложения этой леди, — ответил он.
— Только ее отцу, да? — осведомился Ралстон. Джулиана затаила дыхание. Она хотела, чтобы Саймон опроверг слова брата, но увидела в глазах герцога правду. Он действительно был помолвлен. И при этом целовал ее. В конюшне. Словно она какая-нибудь потаскушка. Словно она не лучше, чем ее мать. Хотя он и говорил ей, что она не такая.
Перехватив ее взгляд, герцог проговорил:
— Джулиана, я…
— Нам не о чем говорить, — перебила она.
И тут же ее брат заявил:
— Если ты еще раз подойдешь к моей сестре, Лейтон, можешь подыскивать себе секундантов.
Последовала долгая напряженная пауза. Наконец герцог ответил:
— Держаться от нее подальше будет несложно. Но было бы еще легче, если бы ты получше присматривал за ней, Ралстон. — С этими словами герцог Лейтон покинул конюшню.
Ее мать вернулась. И одному Богу известно зачем. Впрочем, она и сама, без матери, чуть не погубила свою репутацию в конюшне с герцогом Лейтоном. Конечно, сначала ей это нравилось. Нравилось не то, что мать вернулась, а другое… То, что было совершенно бесподобно, чудесно. Нравилось до тех пор, пока не выяснилось, что он помолвлен. И пока он не отвернулся от нее и не ушел из ее жизни. Оставив ее разбираться с матерью… которая вернулась.
Джулиана тяжко вздохнула. Конечно же, не было ничего удивительного в том, что она не могла уснуть. Прошедший вечер был не из легких. Уже хотя бы потому, что он ушел.
Но вначале он предложил жениться на ней. А до этого подарил ей чудесные мгновения. Но, увы, он сделал это после того, как решил жениться на другой женщине.
Она закрыла глаза, пытаясь не обращать внимания на ноющую боль в груди, и тихо прошептала:
— Я ухожу, ты уходишь, он…
Нет, спряжение глаголов не помогало!
И Джулиана, соскочив с кровати, распахнула дверь и зашагала по широкому темному коридору Ралстон-Хауса. Добравшись до центральной лестницы, она спустилась по ступенькам и заметила тусклый свет, сочившийся из кабинета брата.
Стучать она не стала.
Ралстон стоял у огромных окон кабинета, одной рукой лениво поигрывая стеклянным шаром, который она как-то купила ему, стоял, устремив взгляд в темноту за стеклом. Его черные волосы были взъерошены, и он снял с себя фрак, жилет и шейный платок.
Джулиана поморщилась, заметив синяк на челюсти брата от удара Саймона. Значит, герцог все-таки ударил его…
Ох, от нее, Джулианы, одни неприятности.
На месте Гейбриела она уже давно бы прогнала такую сестру.
Он оглянулся, когда Джулиана вошла, но не упрекнул ее за вторжение. Она села возле стола и спрятала голые ступни под халат, когда брат снова отвернулся к окну.
Они долго молчали, но тишина в комнате была для обоих уютной и умиротворяющей. Сделав глубокий вдох, Джулиана наконец проговорила:
— Я бы хотела проредить атмосферу.
Ралстон хмыкнул.
— Разрядить атмосферу.
— Да, это действительно точнее. — Она прищурилась. — Но я-то собираюсь поговорить, а ты… насмехаешься надо мной?
Маркиз криво улыбнулся.
— Продолжай.
— Благодарю. — Она помолчала. — Прости.
— Но за что? — Он, казалось, искренне удивился.
Джулиана невесело засмеялась.
— Да уж есть за что, не так ли? — Она на мгновение задумалась. — Наверное, мне очень жаль, что все свалилось на тебя.
Брат не ответил.
— Где она?
Стеклянный шар медленно перекатывался между пальцами маркиза.
— Ушла.
Джулиана снова помолчала. Потом спросила:
— Навсегда?
Брат опустил голову, и ей показалось, она услышала его тихий смех.
— Нет. Ох, если бы все было так просто… Но я не хотел, чтобы она оставалась в этом доме.
— Куда же ты ее отослал?
Тут он повернулся к ней лицом. По-прежнему перекатывая в пальцах шар.
— Она не знала, что ты здесь. Не ожидала увидеть тебя. Поэтому и не искала тебя.
Джулиана кивнула. Увы, сообщение не уменьшало боли от того, что собственная мать отказалась от нее.
— А сейчас знает?
— Я ей сказал, — ответил маркиз.
Она снова кивнула, а он вернулся к столу и сел напротив нее.
— Ты моя сестра. Ты для меня важнее.
Джулиана посмотрела брату в глаза.
— Но чего она хочет?
Он наклонился вперед, опершись на локти.
— Говорит, что не хочет ничего.
— Кроме своего положения в качестве вдовствующей маркизы? — Джулиане не удалось скрыть сарказм в голосе.
— Его ей не видать никогда.
Да это просто невозможно! Высший свет никогда ее не принял бы. Сплетники ни за что не дадут скандалу угаснуть, будут подливать масла в огонь. Когда полгода назад Джулиана приехала в Лондон, сплетни поползли как черви, и высший свет с наслаждением смаковал пикантные истории о выходках их матери, извлекая на свет божий все новые и новые истории. Даже сейчас, имея связи с несколькими самыми могущественными семьями Лондона, она, Джулиана, существовала как бы на обочине высшего света, и ее принимали лишь благодаря этим связям.
Но теперь все изменится. Станет даже хуже, чем прежде.
— Ты ей не веришь, да? — спросила она. — Не веришь в то, что ей ничего не нужно.
— Да, не верю.
— И что же, по-твоему, ей надо?
Маркиз пожал плечами.
— Наверное, деньги, семья…
— А прощение?
Он на минуту задумался, потом снова пожат плечами.
— Может, и прощение. Кто знает?..
Джулиана решительно покачала головой:
— Нет! Этого она не получит! Она не может… То, что она сделала с тобой, с Ником, с нашими отцами…
— И с тобой, — добавил Гейбриел. Он откинулся в кресле и перебросил шар из одной руки в другую — Никогда не думал, что она вернется.
Джулиана вздохнула.
— А ведь один лишь скандал должен был бы удержать ее…
Маркиз тихо хохотнул.
— Ты забыла, что наша мать всегда жила так, словно скандал для других неприятность, а для нее одно удовольствие.
Их мать… Ей вспомнился разговор с Саймоном в конюшне. Интересно, много ли от этой женщины в ней, Джулиане? При этой мысли она оцепенела.
— Ты не такая, как она, — решительно заявил брат, словно прочитал ее мысли.
Она заморгала; от слез защипало глаза.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю. И когда-нибудь и ты это поймешь.
Он сказал об этом с такой уверенностью, как будто точно знал. Но откуда он мог знать?.. Как он мог быть уверен, что она не такая же, как их мать? Что вместе с ростом, волосами и голубыми глазами она не унаследовала и полнейшее равнодушие к окружающим ее людям, которых она должна любить? Ведь яблоко от яблони…
Снова вздохнув, Джулиана сказала:
— Когда все узнают, что она вернулась… О, тогда скандал…
— Да, будет ужасный скандал, — согласился маркиз. — И насколько я понимаю, у нас есть два выхода… Мы можем собрать вещи и отправиться в деревню, прихватив и ее с собой. Возможно, со временем сплетни улягутся.
Джулиана поморщилась.
— А второй выход?..
— Можно расправить плечи и встречать все, что бы ни последовало, с высоко поднятой головой.
«Нет, это не выход, — сказала себе Джулиана. И, едва заметно улыбнувшись, проговорила:
— Что ж, зато никто не скажет, что Ралстон-Хаус не снабжает регулярно Лондон сплетнями.
После небольшой паузы маркиз расхохотался. Расхохотался громко и от души. Вскоре и его сестра весело смеялась. Потому что в данный момент им оставалось либо смеяться, либо плакать.
Отсмеявшись, Ралстон откинулся на спинку кресла и устремил взгляд в потолок.
— Надо сообщить Нику, — изрек он.
— Да, конечно, — кивнула Джулиана. Брат с женой жили в Йоркшире, но эту новость они должны были узнать как можно скорее. — А он приедет?
Этот вопрос, казалось, смутил маркиза.
— Ну, не знаю. Ведь Ник… — Он умолк, и они снова погрузились в молчание.
Не выдержав, Джулиана прошептала:
— Гейбриел, а что, если она собирается остаться?
Что-то вспыхнуло в его голубых глазах, возможно, то была смесь гнева и озабоченности. Глубоко вдохнув, он заявил:
— Не воображай даже на минуту, что она приехала навсегда. Если я что и знаю об этой женщине — так это то, что постоянство для нее невыносимо. Она явно чего-то хочет. Когда же получит желаемое, непременно исчезнет. — Он положил хрустальный шар на стол. — Она уедет. Уедет, и все вернется на круги своя.
Однако Джулиана прекрасно понимала, что брат сам не верил в то, что говорил. Не мог верить. И она со всей откровенностью сказала ему об этом.
Маркиз тотчас помрачнел и после долгого молчания проговорил:
— Она хочет увидеть тебя.
Джулиана в очередной раз вздохнула.
— Не сомневаюсь.
— Но можешь поступить так, как считаешь нужным, — добавил маркиз.
Она устремила на него внимательный взгляд.
— А что, по-твоему, мне следует сделать?
— Думаю, тебе следует самой принять решение, Джулиана.
Она подтянула колени к подбородку, поставив ноги на гладкую кожу сиденья.
— Не уверена, что хочу говорить с ней. Пока… Когда-нибудь — возможно. Но не сейчас.
Брат кивнул:
— Это справедливо. — Он принялся собирать бумаги, разложенные перед ним на столе.
Джулиана указала пальцем на его синяк.
— Больно?
Он поднес руку к лицу, осторожно ощупывая припухлость кончиками пальцев.
— У Лейтона всегда был хороший удар. Дополнительная выгода от того, что он такой здоровенный.
Джулиана опять вздохнула. Брат не ответил на вопрос, но было ясно, что ему очень больно.
— Прости и за это тоже.
Он взглянул на нее, и в его голубых глазах засверкал гнев.
— Джулиана, я не знаю, как долго вы с ним…
— Что мы с ним?
Он рубанул ладонью воздух и заявил:
— И, честно говоря, не хочу знать! Но держись от него подальше. Когда мы с женой говорили, что ты должна удачно выйти замуж, мы не имели в виду Лейтона.
Выходит, даже ее брат считает, что Лейтон слишком хорош для нее.
— Потому что он герцог? — спросила Джулиана.
— Что?.. Нет-нет, — отозвался Ралстон, искренне озадаченный ее вопросом. — Потому что он осел.
Она улыбнулась. Не смогла удержаться. Брат сказал это как нечто само собой разумеющееся.
— Почему ты так думаешь?
— Достаточно сказать, что у нас с герцогом в свое время было много размолвок. Он надменный, заносчивый и совершенно несносный. Он чересчур серьезно относится к своему имени, а к титулу — еще серьезнее. Если честно, я не выношу его. В последние недели мне не следовало бы забывать об этом, но он, казалось, так беспокоился о твоей репутации, что я готов был отбросить свои предубеждения. Однако теперь вижу, что не стоило этого делать.
— Ты не единственный, кто был одурачен, — пробормотала Джулиана, думая о своем.
— С другой стороны, я двадцать лет ждал случая врезать ему, — продолжал маркиз. — И это единственное утешение. — Он сжимал и разжимал кулак. — Думаешь, у него синяк не меньше моего?
Мужская гордость, прозвучавшая в голосе брата, рассмешила Джулиану. Поднявшись, она ответила:
— Уверена, что гораздо больше и безобразнее. Надеюсь по крайней мере.
Гейбриел тоже встал. Затем обошел стол и чмокнул сестру в подбородок.
— Верный ответ.
— Я быстро учу.
Пришла очередь маркиза рассмеяться:
— Быстро учусь — так правильнее.
Она склонила голову к плечу.
— Правда?
— Правда. А теперь… Как насчет одолжения?
— Какого?
— Держись от него подальше.
От этих слов брата ноющая боль в груди вернулась. Но она решила не обращать на нее внимания.
— Я не желаю иметь ничего общего с этим ужасным человеком.
— Отлично, — кивнул маркиз. Он поверил ей.
Осталось только поверить себе самой.
