Глава 19
Следующие недели превратились для Тернера в кошмар. Ему приносили еду в кабинет — он с трудом мог иногда вынести лишь час за ужином, когда ему приходилось сидеть напротив Миранды. Кажется, он ее потерял. Какая нестерпимая боль смотреть в глаза жены и видеть в них пустоту!
Если она ничего больше не испытывала к нему, то Тернера обуревали разные чувства.
Он был в бешенстве — Миранда загнала его в угол, заставляя признаться в том, в чем он не был уверен.
Тернер злился на нее за то, что она осмелилась порушить их брак. По ее мнению, он не выдержал испытания, которое она для него приготовила.
Он чувствовал себя виноватым в том, что сделал ее несчастной. Его пугало, что он не может переиграть все заново.
Он злился на себя за то, что не мог попросту сказать ей, что любит ее. И еще он чувствовал себя ущербным, потому что не мог для себя окончательно решить, так ли это на самом деле.
Но большую часть времени Тернер страдал от одиночества, заброшенности и тоски по жене. Ему не хватало ее, ее остроумных замечаний и едких шуток. Он раз от разу натыкался на нее в коридоре и заставлял себя вглядеться в ее лицо, чтобы запечатлеть в душе образ той женщины, на которой женился. Но что-то уже изменилось. Миранда стала совсем другой. Казалось, что ей теперь все безразлично.
Его мать, приехавшая, чтобы присутствовать при рождении ребенка, пригласила его для разговора и сказала, что его жена почти ничего не ест. Он выругался себе под нос. Как она не понимает, что это вредит ее здоровью! Он не мог поговорить с ней и вбить ей в голову хоть немного здравого смысла. Тернер всего лишь распорядился, чтобы слуги получше следили за ее едой.
Они являлись к нему с докладом каждый день, обычно вечером, когда он сидел у себя в кабинете с бокалом бренди. Эта ночь не стала исключением — он уже перешел к третьему-бокалу, когда услышал резкий стук в дверь.
— Войдите.
К его огромному изумлению, вошла мать.
Тернер вежливо ей кивнул.
— Ты, вероятно, пришла, чтобы отчитать меня.
— И за что, как ты полагаешь, тебя следует отругать?
Он печально улыбнулся:
— Скажи сама. Уверен, что у тебя имеется длинный список.
— Ты виделся со своей женой последнюю неделю?
— Нет, кажется. А, подожди. — Он глотнул бренди. — Я проходил мимо нее пару дней назад. Во вторник, по-моему.
— Найджел, она на девятом месяце беременности.
— Представь, я это знаю.
— Ты ведешь себя безобразно, не уделяя ей внимания в то время, когда Миранда в этом особенно нуждается.
Он сделал еще глоток.
— Давай расставим все по местам — это моя жена не уделяет мне внимания. И не называй меня Найджелом.
— Черт возьми, ты хоть слышишь меня?
Тернер поднял брови, услыхав из уст матери ругательное слово.
— Поздравляю. Ты уподобилась мне.
— Отдай мне это! — Леди Радленд выхватила стакан из его руки. Янтарная жидкость расплескалась на письменный стол. — Ты повергаешь меня в ужас, Найджел. Ты ведешь себя так же отвратительно, как в годы, проведенные с Летицией. Ты злобный, грубый…
Она не договорила, потому что он схватил ее за кисти.
— Не советую тебе сравнивать Миранду с Летицией, — с угрожающими нотками в голосе произнес он.
— И не думала! Мне и в голову такое не могло прийти, — возмутилась леди Радленд.
— Вот и хорошо.
Он отпустил ее руку и подошел к окну, из которого открывался унылый вид, такой же, как и его настроение.
Мать помолчала, но потом спросила:
— Тернер, каким образом ты намерен спасти свой брак?
Он шумно выдохнул.
— Почему ты так уверена, что это должен делать я?
— Ради Бога, ты только взгляни на бедную девочку! Она ведь влюблена в тебя.
Он крепко сжал край подоконника.
— Последнее время я что-то этого не замечал.
— Ничего удивительного! Ты же неделями ее не видишь.
Тернер ничего не ответил, всем своим видом показывая, что не желает продолжать этот разговор.
Но леди Радленд была настроена по-иному.
— За несколько месяцев Миранда совершенно изменилась — в ней не узнать прежнюю счастливую женщину. Она была готова ради тебя на все.
— Мама, времена меняются! — отрезал он.
— Но их можно вернуть, — мягко, но настойчиво сказала леди Радленд. — Пообедай с нами сегодня вечером, прошу тебя.
— Уверяю тебя — со мной будет только хуже.
— Позволь об этом судить мне.
Тернер вздохнул. Может, мать права? Может, все— таки надо как-то уладить разногласия с женой?
— Летиция до сих пор присутствует в этом доме, — по-прежнему мягко заметила мать. — Освободись от нее. Дай Миранде излечить тебя. Ты же знаешь — она это сделает, если только ты предоставишь ей такую возможность.
Тернер почувствовал руку матери у себя на плече, но не обернулся — он слишком горд, а она может увидеть муку, исказившую его лицо.
Первый приступ боли застал ее за час до того, как она должна была спуститься к обеду. Потрясенная Миранда положила руку на живот. Врач сказал ей, что она родит не раньше чем через две недели.
— Что ж, кажется, ты появишься раньше, — тихо произнесла она. — Надо всего лишь пережить обед. Я голодна. Давно так не хотела есть.
Ребенок в ответ брыкнулся в утробе.
— Ага, вот ты как! — прошептала Миранда и улыбнулась. Это была ее первая улыбка за много недель. — Заключаю с тобой сделку. Ты дашь мне возможность спокойно поесть, а я обещаю не давать тебе имя вроде Ифигении.
Последовал еще один толчок.
— Конечно, если ты девочка. А если мальчик, то обещаю не называть тебя… Найджелом. — Она засмеялась. Смех прозвучал как-то необычно, но… приятно. — Ты меня слышишь?
Ребенок затих.
— Хорошо. А теперь пора одеваться.
Миранда потянула шнур звонка, вызывая горничную, и через час уже спускалась в столовую, крепко держась за перила. Она сама не знала, почему никому не хочет сказать о том, что ребенок вот-вот появится. Возможно, все дело в том, что она не любила суеты вокруг себя. Да к тому же она чувствовала себя хорошо, если не считать приступов боли каждые десять минут. Поэтому ложиться немедленно в постель ей совсем не хотелось. Она надеялась, что малыш даст ей возможность по крайней мере съесть обед. Рождение ребенка — интимное и не очень-то красивое действо, и она не хотела, чтобы за столом эго обсуждалось.
— A-а, вот ты где! — окликнула ее Оливия. — Мы в Розовой гостиной. Присоединишься к нам?
Миранда кивнула и последовала за подругой.
— Ты как-то странно выглядишь, — заметила Оливия. — Все хорошо?
— Да, спасибо. Проста я очень толстая и неповоротливая.
— Скоро похудеешь.
«Скорее, чем все думают», — мысленно произнесла Миранда.
В гостиной леди Радленд протянула ей бокал лимонада.
— Благодарю вас. Вдруг очень захотелось пить.
Она, забыв о манерах, залпом все выпила. Мать Тернера, не говоря ни слова, наполнила бокал вновь, и Миранда вновь быстро его осушила.
— Как вы думаете, обед готов? — спросила она. — Я ужасно проголодалась.
Но это была не вся правда — она боялась, что если промедлить, то она произведет на свет ребенка прямо за обеденным столом.
— Думаю, что все в порядке, — ответила леди Радленд, несколько озадаченная нетерпением Миранды. — Веди нас. Это же твой дом, дорогая.
Поддерживая рукой живот, она во главе процессии вышла в коридор.
И столкнулась с Тернером.
— Добрый день, Миранда!
Его густой, хрипловатый голос поверг ее в трепет.
— Надеюсь, ты здорова? — спросил он.
Миранда кивнула, избегая его взгляда. Она провела целый месяц, стараясь подавить в себе желание и тоску каждый раз, стоило ей увидеть его, и научилась сохранять на лице неподвижную, равнодушную маску. Все знали, что они поссорились, и ей абсолютно ни к чему, чтобы окружающие догадались, как ей тяжело.
— Прости, — пробормотала она и прошла мимо него.
Тернер поймал ее за руку:
— Позволь сопроводить тебя, киска.
У Миранды задрожала нижняя губа. Что он задумал? Если бы не ее теперешнее состояние, то она выдернула бы свою руку, но сейчас она позволила ему проводить ее к столу.
Тернер хранил молчание, пока подавали первую смену блюд. Миранда была рада — она занялась едой, а не разговорами. Леди Радленд и Оливия всячески старались вовлечь ее в беседу, но ей удалось этого избежать — у нее все время был полный рот.
И продержалась так почти до конца обеда, но тут ребенок снова дал о себе знать. Миранда думала, что ей хорошо удается скрывать боль, но она, должно быть, невольно скривилась, потому что Териер пристально на нее посмотрел и спросил:
— Что-то не так?
Она изобразила улыбку и продолжала есть.
— Нет. Я просто очень голодна.
— Это видно, — заметила Оливия и заслужила укоризненный взгляд матери.
Миранда положила в рот кусочек цыпленка под миндальной подливкой и поморщилась. На этот раз Тернер был уверен, что не ошибся.
— Ты охнула, — заявил он. — Я слышал. В чем дело?
— Ничего, — продолжая жевать, ответила она. — Я просто никак не могу насытиться.
— Можешь, ты слишком торопишься? — предположила Оливия.
— Да, да. Наверное, ты права, — тут же согласилась Миранда.
К счастью, леди Радленд втянула Тернера в обсуждение билля, который он недавно поддержал в парламенте. Миранда была рада, что он отвлекся. Муж так внимательно за ней наблюдал, что ей было трудно сохранять невозмутимость во время схваток.
Когда в очередной раз живот свело от боли, Миранда потеряла терпение и, опустив глаза, прошептала:
— Прекрати эго. Или ты точно будешь Ифигенией.
— Ты что-то сказала, Миранда? — спросила Оливия.
— А… нет, ничего.
Через несколько минут последовала следующая схватка.
— Прекрати это, Найджел, — прошептала Миранда.
На этот раз Оливию было не обмануть.
— Я точно слышала, как ты что-то сказала.
— И ты, кажется, назвала меня Найджелом? — спросил Тернер.
Как занятно, подумала Миранда. Его больше удручает, если его так назвали, а не то, что она покинула их супружеское ложе.
— Разумеется, нет. Тебе показалось. А вообще я устала и, пожалуй, пойду к себе, если вы не возражаете. — Она привстала и в эту секунд почувствовала, как между ног что-то полилось, и опустилась на стул. — Я подожду десерта.
Леди Радленд извинилась и ушла, сославшись на то, что бережет фигуру и не сможет смотреть, как остальные едят пудинг. Теперь Миранде стало, труднее избегать разговора, но она старательно делала вид, что поглощена едой. Наконец обед закончился. Тернер встал, подошел к ней и подал руку.
— Нет, я посижу минутку. Я немного устала.
Она чувствовала, как краска заливает шею. Господи, никто еще не написал книгу по этикету, где излагаются правила поведения, когда ребенок появляется на свет прямо в столовой. Насмерть перепуганная Миранда не могла подняться со стула.
— Ты хочешь еще десерта? — сухо осведомился Тернер.
— Да, пожалуйста.
Голос у нее сорвался.
Муж позвал лакея, а Оливия спросила:
— Послушай, дорогая, ты уверена, что с тобой ничего… не происходит? Ты как-то странно выглядишь.
— Позови свою маму, — прохрипела Миранда. — Сейчас же!
— Неужели началось?
Миранда кивнула.
— О Боже мой! Пришло время! — воскликнула Оливия.
— Какое еще время? — сердито спросил Тернер, но, взглянув на перепуганное лицо Миранды, выругался и подхватил жену на руки, не обращая внимания на то, что мокрые юбки испачкали его жилет.
Она прильнула к его широкой груди и забыла о том, что клялась оставаться безразличной к нему. Как ей необходима сейчас его сила!
— Дурочка, — прошептал он. — Сколько времени ты терпишь?
Миранда предпочла не отвечать, потому что, если она скажет правду, он ее отругает.
Тернер отнес ее в спальню для гостей, заранее приспособленную для родов. В комнату вихрем ворвалась леди Радленд.
— Спасибо, Тернер, — торопливо произнесла она. — Распорядись насчет врача.
— Этим уже занялся дворецкий.
Он с волнением смотрел на Миранду.
— Тогда сам займись чем-нибудь. Выпей бренди хотя бы.
— Не хочу.
Леди Радленд раздраженно вздохнула:
— Ты вынуждаешь меня называть вещи своими именами, сын. Уйди!
— Но почему? — не понял Тернер.
— Мужчинам не место при родах.
Миранда густо покраснела.
— Тернер, пожалуйста, — попросила она.
— Ты хочешь, чтобы я ушел?
— Да. Нет. Я не знаю.
Он уперся руками в бока и вызывающе взглянул на мать.
— Полагаю, что мне следует остаться. Это и мой ребенок.
— Ой, хорошо! Только отойди в угол и не мешай.
Леди Радленд замахала на него руками.
Миранда съежилась от новой схватки и застонала.
— Дорогая, держись! — Тернер кинулся к ней. — Это нормально?
— Отойди немедленно, — приказала леди Радленд. — Ты ее беспокоишь. — Она склонилась над Мирандой и положила ей на лоб мокрую салфетку. — Не обращай на него внимания. Все хорошо.
— Я знаю… Как бы мне снять платье?
— О Господи. Конечно. Прости! Я про это совсем забыла. Тернер иди сюда и помоги мне.
— Нет! — крикнула Миранда.
Он похолодел и остановился.
— Прошу вас помочь мне, — сказала свекрови Миранда.
— Ты сама не знаешь, что говоришь. Это ведь твой муж, — успокоила ее леди Радленд.
— Ну как вы не понимаете? Я же стесняюсь.
Миранда с силой схватила руку леди Радленд.
Тернер, вернувшись в угол, еле удержался от смеха.
— Мама, уступаю тебе эту честь, — сказал он и вышел из комнаты.
И расхохотался, лишь когда дошел до конца коридора. Да, у его жены очень своеобразное представление о приличиях.
В спальне Миранда стискивала зубы от следующей схватки, а леди Радленд стягивала с нее испачканное платье.
— Тернер ушел? — спросила Миранда, опасаясь, что тот вполне может подглядывать.
Свекровь кивнула:
— Он больше не будет беспокоить тебя.
— Тернер вовсе не помеха, — возразила Миранда.
— Я бы так не сказала. Мужчинам не место у постели роженицы. Это грязь, боль, и ни один из них не знает, чем помочь. Им лучше сидеть где-нибудь подальше и думать о том, как вознаградить нас за тяжкий труд.
— Он уже купил мне книгу, о которой я мечтала, — шепотом сообщила невестка.
— Неужели? Лично я предпочитаю бриллианты.
— Это тоже неплохо, — слабым голосом согласилась Миранда.
— Я шепну сыну об этом на ухо. — Леди Радленд наконец облачила ее в ночную рубашку и взбила подушки. — Вот так. Тебе удобно?
Еще приступ боли.
— Нет, — едва слышно прошептала Миранда.
— Опять? Господи! Схватки очень частые. Вероятно, роды будут необычно быстрые. Надеюсь, что доктор Уинтерс скоро приедет.
Миранда задержала дыхание, стараясь пережить новую волну боли.
Леди Радленд держала ее за руку. Лицо ее сочувственно сморщилось.
— Если тебе от этого станет легче, — сказала она, — то могу сказать, что с близнецами бывает намного труднее.
— Приму к сведению, — задыхаясь, выговорила Миранда.
Леди Радленд вздохнула.
— Держись, дорогая, — подбодрила она невестку, — это скоро кончится.
Прошло двадцать четыре часа, но легче не стало. Все ее тело корчилось от боли, дыхание судорожно вырывалось из груди, ей казалось, что она сейчас задохнется. А схватки продолжались, и каждая следующая была острее предыдущей.
— Я чувствую, сейчас начнется, — шептала она.
Леди Радленд вытирала ей лоб влажной салфеткой.
— Милая, потерпи.
— Я не могу… Мне… Проклятие! — кричала она, употребляя излюбленное выражение мужа.
А в это время в холле, слыша ее крики, тот замирал от ужаса. После того как мать переодела Миранду, сняв с нее мокрое платье, она отвела его в сторону и убедила в том, что для всех будет лучше, если он останется в холле. Оливия притащила из гостиной два кресла и терпеливо ждала вместе с ним, стараясь сохранять спокойствие при каждом вопле подруги.
— Похоже, сейчас она кричит громче, — нервничая, заметила Оливия, чтобы не сидеть молча.
Тернер грозно взглянул на сестру, и та поняла, что высказалась невпопад.
— Думаю, что скоро все закончится, — снова заметила она, но не очень уверенно. — Хуже уже не может быть.
Снова раздался крик Миранды.
Тернер закрыл лицо руками и уронил голову на колени.
— Я больше до нее никогда не дотронусь, — простонал он.
— Он до меня больше никогда не дотронется! — раздался вопль из комнаты.
— Похоже, что здесь у тебя с женой разногласий нет. — Оливия ткнула брата в подбородок. — Держись, старший братец. Ты скоро станешь отцом.
— Надеюсь, что это наконец произойдет, — пробормотал он. — Боюсь, что долго я не выдержу.
— Если тебе плохо, то подумай, каково Миранде.
Он смерил ее укоризненным взглядом. Оливия замолчала — опять она сморозила чушь.
А в спальне Миранда, мертвой хваткой вцепившись в руку свекрови, стонала:
— Пусть это наконец кончится! Пожалуйста, сделайте что-нибудь…
— Уверяю тебя — уже скоро, осталось чуть-чуть потерпеть.
Миранда тронула свекровь за руку, чтобы та поближе наклонилась к ней.
— Вы говорили мне это вчера!
— Простите, леди Радленд! — Это был доктор Уинтерс — он приехал час спустя после того, как начались схватки. — Могу я переговорить с вами?
— Да, да, конечно. — Леди Радленд осторожно вытащила свою руку из руки невестки. — Я сейчас вернусь. Обещаю.
Миранда вцепилась в простыни — ей было необходимо что-то сжимать, когда на нее накатывала боль. Она мотала головой из стороны в сторону, стараясь дышать глубже. Где Тернер? Неужели он не понимает, как нужен ей здесь? Ей нужно чувствовать его тепло, видеть его улыбку. А больше всего ей нужна его сила, потому что она боится, что в одиночку не выдержит этой пытки.
Но она упряма и горда — и ни за что не спросит леди Радленд, где же он. Миранда стиснула зубы и сдержала крик.
Леди Радленд с беспокойством смотрела на нее.
— Миранда, дорогая, доктор говорит, что ты должна сильнее тужиться. Ребенку нужно помочь выйти наружу.
— Я так устала! — заплакала Миранда, — Я не могу…
«Мне нужен Тернер». Но как это сказать?
— Нет, ты можешь. Если постараешься, все закончится намного быстрее.
— Я не могу… Я не могу… Я… А-а-а!
— Вот, хорошо, леди Тернер, — подбадривал ее доктор Уинтерс. — Тужьтесь.
— Мне больно! Очень больно!
— Тужьтесь. Я уже вижу головку ребенка.
— Правда?
Миранда вытянула шею.
— Тише-тише. — Леди Радленд взяла ее за руку. — Ты ничего не увидишь, поверь мне.
— Тужьтесь, — приказывал доктор.
— Я стараюсь! Стараюсь! — Миранда сжала зубы. — Это кто? Мальчик? Девочка?
Она сделала несколько глубоких вдохов.
— Пока не знаю, — ответил доктор Уинтерс. — Продолжайте. Минутку… Вот и мы. — Как только вышла головка, крошечное тельце быстро появилось следом. — Это девочка.
— Да? — Миранда устало перевела дух. — Конечно, девочка. Тернер всегда добивается своего.
Леди Радленд открыла дверь и просунула голову в холл.
— Тернер!
Он поднял на нее измученное лицо.
— Все закончилось, поздравляю. Это девочка. У тебя дочь.
После долгого и изнурительного ожидания, когда почти целый день Тернер слышал крики жены, он не мог поверить, что все кончено и что он отец.
— Она красивая, — сказала мать. — Само совершенство.
— Девочка, — повторил он, в изумлении качая головой, и повернулся к сестре, которая не отходила от него всю ночь. — Девочка. Оливия, у меня девочка!
И вдруг, к общему удивлению, он обхватил ее и крепко прижал к себе.
— Знаю, знаю.
Даже сестра не могла сдержать слез.
Тернер посмотрел на мать:
— А какие у нее глаза? Карие?
Леди Радленд удивленно улыбнулась:
— Я не знаю, милый. Еще не посмотрела. Но глаза у младенцев часто меняют цвет, пока они маленькие. С точностью сказать еще нельзя.
— Они будут карими, — заявил Тернер.
И тут Оливия посмотрела на брата. Ее вдруг озарило…
— Ты ее любишь, — сказала она.
— Хм-м… Что ты сказала, сестричка?
— Ты любишь Миранду.
Как странно, но комок в горле, который возникал у него каждый раз при упоминании этих слов, вдруг исчез.
— Я… — Тернер замолчал и замер с открытым ртом.
— Ты ее любишь, — повторила Оливия.
— Думаю, что люблю… Я люблю ее… Я люблю Миранду!
Он может это произнести!
— Давно пора понять, — строго сказала ему мать.
Тернер остался сидеть, разинув рот и недоумевая, почему стало так легко на душе. Почему он так долго не понимал этого? Ведь все ясно как божий день. Он любит Миранду. Он любит в ней все: тонкие изогнутые брови и насмешливый рот, и то, как она склоняет голову набок, когда ей что-то интересно. Он любит ее острый ум, теплоту, верность. Он любит ее карие глаза, ее пухлые розовые губы.
И воттеперь она подарила ему ребенка. Миранда часами страдала от страшной боли и все вытерпела, чтобы в муках родить ему дочь. Слезы застилали глаза.
— Я хочу ее увидеть, — с трудом вы говорил он.
— Доктор сейчас приготовит ребенка.
— Я хочу увидеть Миранду.
— A-а… Ну, я не вижу в этом вреда. Подожди минутку. Доктор Уинтерс?
Мать закрыла дверь, откуда был слышан приглушенный, взволнованный разговор.
Тернер распахнул дверь и увидел, что малышку уже вручили бабушке.
— Что случилось?
— Миранда теряет слишком много крови, — мрачно сказал врач.
Тернер посмотрел на жену и едва не упал от ужаса. Кругом была сплошная красная краска. Казалось, что из нее вылилась вся кровь — таким мертвенно-белым было ее лицо.
— О Боже! — сдавленным голосом произнес он. — Миранда…
Сегодня я родила. Я еще не знаю твоего имени. Мне даже не дали подержать тебя. Я, наверное, назову тебя в честь моей мамы. Она была замечательная и всегда обнимала меня, когда я ложилась спать. Ее звали Кэролайн. Надеюсь, что Тернеру понравится это имя. Мы с ним пока не обсуждали это.
Я сплю? Слышу всех вокруг меня, но сказать ничего не могу. Я собираюсь отложить все эти слова у себя в голове, чтобы потом я смогла их записать.
Кажется, я сплю.
