Глава 22
Строгий и важный, в очках, доктор Финеас Макдауэлл был всегда деятельным и бодрым, чему, очевидно, способствовал здоровый шотландский климат. Некогда буйные рыжие волосы доктора почти утратили свой первоначальный цвет и превратились в седые. Сейчас с помощью Бритуэлла суровый шотландец пытался передвинуть отяжелевшее тело Морнингхолла к краю кровати. Он перевернул маркиза на левый бок, чтобы не потревожить правую руку раненого.
Кровопускание было ежедневным ритуалом. По выражению лица Бритуэлла было ясно: он относится к этой процедуре неодобрительно. Глядя на лицо хозяина, который находился в полубессознательном состоянии, дворецкий спросил:
— Вы уверены, что кровопускание приносит ему пользу, а не вред? Вы знаете, как к этому относится ее светлость.
— Ее светлость — не доктор, — пробормотал Макдауэлл, доставая из сумки ланцет. — Кровопускание — единственный способ удалить из организма все лишнее, и я не могу придумать иного способа для того, чтобы излечить лорда… А сейчас приготовьте горячую воду и перестаньте задавать мне вопросы.
Бритуэлл со вздохом подчинился, поставив ведро на стул рядом с кроватью. Доктор взял лорда Морнингхолла за руку. Его светлость, тихонько выругавшись, попытался освободиться, однако он был настолько слаб, что это ему не удалось. Доктор сунул руку пациента в ведро с горячей водой, чтобы вздулись вены. Бритуэллу ужасно хотелось, чтобы поскорее вернулась леди Симмз. Она вышла в сад — набрать букет свежих цветов. Только леди была способна помешать доктору.
— Придержи его, — проворчал Макдауэлл. — Я не могу делать одновременно два дела.
Бритуэлл подчинился с видимой неохотой. Тем временем доктор вытащил руку маркиза из ведра и перевязал лентой запястье. Затем несколько раз сжал и разжал пальцы маркиза, после чего у запястья обозначилась вена.
— Но я все-таки думаю…
— Не желаю ничего слышать, Бритуэлл. Разве ты не видишь, что у твоего хозяина горячка? Или ты хочешь, чтобы он умер? К тому же он сейчас ничего не ощущает.
И с этими словами Макдауэлл коснулся скальпелем вены.
Действие опия к тому времени закончилось, и Деймон мгновенно почувствовал боль. Он дернулся и попытался вырваться, но доктор крепко держал его руку. Деймон чувствовал, как кровь стекает по его ладони в специальный сосуд. Возникло ощущение, что вместе с кровью из него уходит и жизнь… Маркиз встревожился.
— Перестаньте, — прошептал он, но Макдауэлл все еще отчитывал Бритуэлла и не слышал слов маркиза.
Деймон почувствовал, что задыхается.
— Пожалуйста, перестаньте… — снова прошептал он. Тут послышались шаги, и в спальную кто-то вошел.
Деймон сразу понял, что он спасен. Это была она.
— Доктор Макдауэлл! — Ее голос прозвучал как удар грома. Деймон с облегчением улыбнулся — она быстро приближалась к другой стороне кровати. — Доктор, немедленно прекратите этот ужасный эксперимент!
— При нынешних обстоятельствах рекомендуется, миледи…
— Господь Бог знал, сколько отпустить нам крови! Сейчас же прекратите кровопускание!
«Сражайся, моя тигрица, сражайся!»
— Но…
— Делайте, что я сказала!
Тихонько выругавшись, доктор поднял вверх руку Деймона, и тот почувствовал, как горячая кровь стекает к локтевому сгибу. Еще немного — и он потерял бы сознание, но тут послышался чей-то плач и чьи-то руки обняли его за плечи…
Это Гвинет обнимала его и тихонько плакала.
Еще никто и никогда так не обнимал его и не плакал над ним.
Деймон чуть повернул голову, давая ей понять, что он в сознании.
— Ох, Деймон! Если бы я знала, что этот кровожадный доктор собирается устроить тебе кровопускание через минуту после моего ухода, я бы ни за что тебя не оставила! Прости меня, мой дорогой! — Ее горячие слезы капали ему на шею и грудь. — Я очень сожалею…
— Не за что… прощать, — прошептал он и попытался поднять другую руку, чтобы положить ее на плечо Гвинет. Но у него не хватило сил даже на это.
— Он причинил тебе боль, Деймон. Мне наплевать на то, что он долгие годы лечил вашу семью. Я пошлю за другим доктором.
Деймон попытался улыбнуться.
— Ты… самый первый защитник в моей жизни, — прошептал он. И с усмешкой добавил: — Очень рад, что мне не придется встречаться с докторами один на один…
— Никогда, Деймон! Клянусь тебе!
Она еще долго сидела рядом, обнимая его. Исходящее от ее тела тепло, а также обещание не покидать его успокоили Деймона, и он заснул.
Новый доктор даже не пытался делать кровопускание, ибо уже был наслышан о «свирепой» леди Симмз. Он приходил два раза в день, чтобы сменить повязки и дать рекомендации, касавшиеся дальнейшего лечения. Доктор опасался серьезных осложнений, даже не исключал частичный паралич. Однако окончательный диагноз можно поставить лишь после того, как его светлость немного окрепнет, заявил доктор. Но в любом случае было очевидно: здоровье лорда Морнингхолла внушает серьезные опасения.
И все же Гвинет верила: этот демонический красавец, которого она любит, не умрет. С помощью старины Бритуэлла, весьма обеспокоенного состоянием хозяина, она то и дело меняла мокрые от пота простыни, часто проветривала спальню и обмывала Деймона прохладной водой. Кроме того, она послала одного из слуг в Бэрфорд, и тот привез полную сумку сухой лаванды. Гвинет набила ею мешочки и разложила их всюду, где возможно: под подушку Деймона, на столик у кровати и даже у ног волков, охраняющих покой больного хозяина.
В начале второй недели жар у Деймона стал спадать. Он очнулся от тяжелого сна и молча кивнул, когда Гвинет спросила, не хочет ли он куриного бульона. Она была растрогана до глубины души, когда кормила его из ложечки, и он не протестовал, лишь с благодарностью улыбался ей время от времени.
На следующее утро Деймон позавтракал овсяной кашей и бодрствовал до полудня. Затем поел, немного поспал и, проснувшись, заявил, что умирает от голода. Гвинет велела слуге принести еще бульона. Она с трудом сдерживала себя — ей хотелось распахнуть окна и закричать от радости и счастья.
Сомнений не оставалось: лорд Морнингхолл возвращался к жизни.
Его преподобие Милфорд и Джек Клейтон пришли на заре к Тоби и вывели его на палубу.
Тоби понял: предстоят важные события — это было написано на лицах его друзей. Сердце мальчика гулко и тревожно колотилось, но он с готовностью последовал за ними, поскольку доверял. В лодке их должен был ждать Коннор.
На палубе стояли бочки, которые следовало погрузить на лодку, доставить на берег и наполнить пресной водой. Капеллан быстро снял крышку с одной из бочек, Джек тут же поднял Тоби и опустил его внутрь. Перед этим Тоби заметил караульного, стоявшего неподалеку, спиной к ним; и мальчик подумал, что его скорее всего подкупили, чтобы он «ничего не видел».
— Сиди тихо, — прошептал Джек и взял крышку из рук капеллана.
Тоби сидел, прижав колени к груди. Прямо над его головой опустилась крышка, но его преподобие Милфорд заблаговременно просверлил в ней отверстие величиной с монету, так что мальчик не боялся задохнуться.
— Как ты себя чувствуешь, Тоби?
— Тесно, сэр, но, думаю, все будет нормально.
— Вот и хорошо. Сможешь пробыть в таком положении часа два-три?
Выбора у Тоби не было.
— Да, сэр. Постараюсь.
— Ладно. И чтобы ни звука, иначе все пропало. Да поможет тебе Бог, Тоби.
Мальчик слышал, как эти двое уходят. Он остался один в темноте. Страшно было шевельнуться, даже дышать.
«Через два или три часа здесь будет Коннор. Беспокоиться не о чем. Все будет хорошо. Нужно думать о том, как много других вызволил Коннор…»
Постепенно воздух в бочке нагревался. Становилось душно, и вскоре уже мальчик обливался потом. Крошечный лучик света пробился сквозь отверстие в крышке — занимался день. Тоби сжал в руке миниатюрный портрет матери, висевший у него на шее, и это придало ему сил.
Наконец он услышал мужские голоса и почувствовал запах дыма — судно пробуждалось ото сна.
Тоби прижал локти к ребрам. Он слышал тяжелые шаги заключенных; которых вывели наверх. На кого-то раскричался Редли. Люди пробегали совсем рядом с его бочкой, и Тоби сидел затаив дыхание.
— Славный денек, а, Джек?
— Не лучше, чем любой другой. К обеду будет дождь.
— Верно. Вон там, похоже, собираются тучи.
Тоби осторожно пошевелился и еще крепче сжал портрет матери. Лучик света стал еще ярче, а долетающие до него звуки — еще разнообразнее.
— Давай убирай эти бочки с палубы! Поживее!
Тоби узнал голос Редли, который, как всегда, был раздражен и зол на всех.
Мальчик проглотил комок в горле и стал ждать дальнейших событий.
Вскоре послышались шаги — матросы стали поднимать что-то тяжелое.
«Они взялись за бочки. Лодка уже здесь, и Коннор, должно быть, наблюдает за этим. Господи, как я боюсь!»
Вот они взялись за соседнюю бочку. Тоби уперся руками и ногами в стенки своей бочки, понимая, что если он пошевелится, то его тут же обнаружат. Затем раздались голоса — прямо над его головой. И тут же бочку приподняли, раздалось кряхтенье, и кто-то проворчал:
— Черт побери, какая тяжеленная…
— Заткнись! Хватит ныть!
— Может, ее не опорожнили до конца…
Тоби сжал зубы, чтобы не закричать, — мальчик пребольно ударился головой о крышку. Затем он почувствовал, что его бочку куда-то несут, — вероятно, чтобы спустить в шлюпку. Тоби закрыл глаза, вознося Господу молитву о том, чтобы канат не оборвался.
Он не знал, что неподалеку на палубе стоит Фойл. Упершись руками в бедра и надменно запрокинув голову, он наблюдал за происходящим.
Не знал он и о том, что Фойл заприметил крохотное отверстие в крышке, которое просверлил капеллан.
И тут раздался зычный голос Фойла:
— А ну-ка, оставь эту бочку!
Тоби похолодел — бочка закачалась в воздухе. Находившиеся в лодке отчаянно тянули бочку к себе.
— Черт бы вас побрал! Я сказал «стоп»! — заорал Фойл. Тоби услышал, как Коннор выругался.
