Глава 28

Мне хотелось как можно скорее поговорить с мужем, но вечером предыдущего дня приехал мистер Кроуфорд, поверенный в делах Адриана. Теперь он и Адриан, уединившись в кабинете моего супруга, занимались изучением бухгалтерских книг, и потому я решила, что, поскольку муж все равно занят, будет лучше, если я съезжу в Ньюбери. Луиза и Пэдди на весь день уехали в Лэмбурн, поэтому вместе со мной в город отправился один из конюхов, чтобы присмотреть за лошадьми, пока я буду заниматься в Ньюмаркете своими делами. Я управилась с ними довольно быстро и успешно и меньше чем через час уже сидела в фаэтоне, катившем в сторону дома.

В двух милях от города на обочине дороги мы увидели перевернутую двуколку.

Я остановила фаэтон. В двуколке, судя по всему, находился всего один пассажир, он же и кучер — плотный, коренастый мужчина. Когда мы подъехали, он как раз только что закончил освобождать лошадь от перепутавшейся упряжи.

— С вами все в порядке? — окликнула я незнакомца. — Помощь не нужна?

Мужчина, державший выпряженного коня под уздцы, обернулся ко мне. Судя по одежде, он вполне мог оказаться одним из арендаторов Адриана. Незнакомец хотел подойти к моему фаэтону, но не успел сделать и шагу, как лицо его исказилось от боли. Из груди вырвался стон, и он остановился.

— Вы ранены? — громко спросила я.

— Да. Левая лодыжка у меня не того, — хрипло отозвался мужчина. — С ней явно что-то случилось.

Я еще раз посмотрела на двуколку, которая лежала на боку. Мне стало ясно, что сопровождавший меня конюх в одиночку не сможет поставить ее на колеса, а сам возница был не в том состоянии, чтобы ему помогать.

— Где вы живете? — спросила я незнакомца. — Если я отвезу вас домой, вы сможете прислать сюда людей, чтобы они забрали лошадь и двуколку?

— Да, это я смогу устроить. — Мужчина с благодарностью посмотрел на меня. — Моя ферма совсем рядом с Тэтчемом. Буду вам очень обязан, если вы мне поможете, мэм.

— Вы разговариваете с графиней Грейстоунской, — с весьма высокомерным видом проинформировал незнакомца мой сопровождающий. — Так что ведите себя прилично и обращайтесь к ней как положено — «миледи».

— Сейчас не время думать об этикете, Чарли, — запротестовала я. — Пожалуйста, вылезайте и помогите этому джентльмену забраться на ваше место. И присмотрите за лошадью и двуколкой, пока не прибудет помощь.

Лицо Чарли приняло задумчиво-озабоченное выражение.

— Вообще-то будет лучше, если мы вернемся в Ньюбери и вызовем помощь оттуда, миледи, — предложил он. — Мне как-то не хочется отправлять вас куда-то в обществе совершенно незнакомого человека.

— Не будьте таким занудой, Чарли, — нетерпеливо возразила я. — Совершенно очевидно, что этот человек получил травму.

Чарли нахмурился. Мы молча сверлили друг друга глазами.

— Имейте же хоть немного сочувствия, — не выдержала я. Мы еще какое-то время гипнотизировали друг друга, после чего Чарли, закатив глаза, выбрался из фаэтона и направился к пострадавшему, чтобы принять у него лошадь, которую тот продолжал держать под уздцы.

— Боюсь, мне придется попросить вас, чтобы вы помогли мне забраться в ваш экипаж, — хрипло проговорил мужчина. Услышав эти слова, Чарли с недовольным видом подставил ему руку. Подпрыгнув и оперевшись на моего спутника, фермер сел в фаэтон и долго возился, устраиваясь на сиденье. Усевшись наконец рядом со мной, он свесил вниз голову, словно находился на грани обморока.

Я дождалась, когда он выпрямится, и ободряюще спросила:

— Ну как, все в порядке?

Незнакомец кивнул, и я пустила лошадей шагом, боясь, что, если мы поедем рысью, от тряски у моего спутника может еще сильнее разболеться поврежденная лодыжка.

Мы проехали с полмили на север, а затем, вместо того чтобы свернуть на дорогу, ведущую в Грейстоун-Эбби, я направила фаэтон на восток, в сторону крохотной деревеньки под названием Тэтчем. Дорога была пуста.

— Ваша ферма находится, не доезжая деревни или за ней? — спросила я.

— Не доезжая, — все так же хрипло отозвался мужчина. — Мы уже почти приехали.

Слева от дороги расстилалось пастбище. На нем мирно щипало траву стадо овец, среди которых я заметила маленьких ягнят, резвившихся под яркими лучами полуденного солнца. Справа под порывами ветерка колыхалось пшеничное море. Дорога сделала плавный поворот, и я вдруг увидела стоящий на травянистой обочине обшарпанный экипаж, запряженный двумя лошадьми. Он, судя по всему, тоже получил какое-то повреждение. Я нахмурилась: показалось странным, что на пустынной дороге в течение дня мне попались один за другим два экипажа, потерпевших аварию. Натянув вожжи, я снова остановила фаэтон.

Внезапно сидящий рядом мужчина резким движением вырвал вожжи у меня из рук.

— Что вы делаете? — крикнула я, резко повернувшись к нему, и попыталась выхватить вожжи, но он оттолкнул меня с такой силой, что мне, чтобы не выпасть на дорогу, пришлось ухватиться за сиденье. Именно в этот момент я услышала, как кто-то отчетливо сказал:

— Вылезай из фаэтона, Кейт. Ты поедешь со мной.

Поглядев вперед, я увидела человека, который до этого момента был скрыт за стоящим на обочине экипажем, а теперь, выйдя из-за него, направился к моему фаэтону. Сердце мое заколотилось, и я еще раз попыталась завладеть вожжами, понимая, что, если мне удастся это сделать, я буду спасена.

Однако мнимый фермер резко и сильно ударил меня ребром ладони по запястью, моя рука сразу же онемела. От боли я громко втянула в себя воздух широко открытым ртом.

— Слезай, Кейт, — повторил мой дядя.

— Что вам надо? — спросила я, тяжело переводя дыхание.

— Мне надо, чтобы ты слезла, — сказал Чарлвуд. — Если ты сейчас же не спустишься, Каррузерс сделает тебе больно.

Я взглянула в мрачное лицо незнакомца и медленно, стараясь не напрягать ушибленную руку, спустилась на дорогу.

— Ну вот и хорошо, — заметил дядя, — а теперь забирайся в экипаж.

«Да, — подумала я, — похоже, Чарли был прав, когда не хотел отпускать меня одну с незнакомым человеком».

— У меня нет ни малейшего желания забираться в этот экипаж, — сказала я.

Тогда брат моей матери одной рукой схватил меня, а другой с такой силой ударил по лицу, что перед глазами все поплыло, а затем я и вовсе перестала что-либо видеть: меня словно накрыло душное черное облако.

Я пришла в себя уже в экипаже. Голова раскалывалась от боли, в ушах стоял звон. Запястье тоже болело, и когда я попыталась потереть его другой рукой, мне это не удалось. Лишь спустя несколько секунд до меня дошло, что руки связаны.

Откинув голову на подушку сиденья, я стала вспоминать, что со мной произошло. То, что всплыло в памяти, меня совсем не порадовало. Единственным плюсом можно было считать лишь то, что теперь я была внутри экипажа одна.

Выглянув в окно, я увидела, что мы едем по извилистой проселочной дороге, проходящей по какой-то незнакомой мне сельской местности. Я прекрасно знала, что таких проселочных дорог в любой части Беркшира сотни. Тем не менее я определила, что дорога определенно ведет не в Чарлвуд-Корт. Когда я поняла это, сердце тревожно заныло. Адриан мог бы найти меня в Чарлвуд-Корт, но разыскать меня здесь, в этом совершенно незнакомом месте, было, по всей видимости, невозможно.

Через несколько минут экипаж въехал в сломанные ворота и медленно покатил по тропе, в которой была проложена довольно глубокая колея. Мы остановились около небольшого дома с соломенной крышей, явно нуждавшейся в ремонте. Я увидела огороженный свиной хлев, в котором не было ни одной свиньи, и огород, на котором абсолютно ничего не росло. У меня невольно екнуло сердце, когда я поняла, в какую глушь мы забрались, и я невольно снова подумала о том, что здесь Адриану меня ни за что не найти.

Дверь экипажа распахнулась, и я увидела перед собой человека, которого мой дядя назвал Каррузерсом.

— Вытряхивайся, — сказал он, и я заметила, что изменился даже акцент, с которым он говорил. Заглядывая в темное нутро экипажа, он невольно прищурил темные, близко посаженные глаза.

— Нет, — сказала я и прижалась спиной к подушкам.

— Если мне придется еще раз тебя вырубить, я это сделаю, — сказал мужчина совершенно бесстрастным голосом.

Представив, как я лишусь сознания и окажусь в полной власти стоящего передо мной мерзкого типа, я предпочла повиноваться. Подвинувшись к краю сиденья, я осторожно перебралась к двери. Каррузерс ссадил меня вниз, причем прикосновение его лап к моей талии заставило невольно содрогнуться.

— Сколько бы ни заплатил вам Чарлвуд, я готова заплатить вам вдвое больше, если вы меня отпустите, — сказала я, едва мои ноги коснулись земли.

Каррузерс, ничего не ответив, схватил меня повыше локтя с такой силой, что под кожей наверняка полопались мелкие сосуды, что со временем должно было проявиться в виде отвратительных кровоподтеков, и потащил меня к дому. Когда я время от времени спотыкалась, он лишь сильнее сдавливал мою руку своими грубыми пальцами.

Подойдя к дому, Каррузерс толчком распахнул дверь и втолкнул меня внутрь. В доме было темно. От толчка я потеряла равновесие, запуталась в собственной юбке и, не в состоянии устоять на ногах из-за того, что у меня были связаны руки, рухнула на колени. Мой мучитель наклонился надо мной и молча ждал, пока я снова поднимусь на ноги. Затем он открыл дверь, ведущую в комнату, которая, по-видимому, когда-то была гостиной, и кивком приказал мне войти туда.

Комната оказалась маленькой каморкой с низким потолком. В противоположной от меня стене было прорублено два окна. Посередине комнаты на затертом сероватого цвета ковре стоял тяжелый деревянный стул. Я с трудом перевела дыхание и снова обратилась к моему похитителю:

— Я говорю совершенно серьезно, Каррузерс. Я заплачу вдвое больше Чарлвуда.

На лице Каррузерса мелькнула тень усмешки, но тут же исчезла.

— Если бы я продавал моих клиентов, я очень быстро остался бы без работы, — сказал он.

— Мой муж даст вам столько денег, что вам до конца жизни не понадобятся больше никакие клиенты.

— Сомневаюсь, миледи, — спокойно возразил Каррузерс. — А теперь сядьте-ка на этот стул, чтобы я мог вас связать.

Я в отчаянии посмотрела на него, лихорадочно соображая, что еще сказать такого, что могло бы его пронять. Лицо Каррузерса было абсолютно спокойно, и я невольно поразилась тому, как такое безмятежное лицо в доли секунды может, в чем я уже успела убедиться, становиться таким злобным и враждебным.

— Садитесь, — повторил Каррузерс, и я поняла, что в случае неповиновения он без колебаний силой заставит меня выполнить это требование. Мне вовсе не хотелось, чтобы он избил меня до полусмерти, окончательно лишив возможности сопротивляться. Для того чтобы выбраться из ловушки, мне наверняка понадобятся все мои силы.

Я опустилась на стул. Он привязал мои ноги к его ножкам, затем вынул из кармана нож и перерезал веревку, которой были стянуты мои руки. Едва я почувствовала, что руки свободны, я сделала попытку выхватить у него нож, делая ставку на то, что для него это будет полной неожиданностью. Однако моя уловка не удалась: я лишь ухватилась за жесткие пальцы Каррузерса. Чувствуя, что ничего больше не остается, я изо всех сил вонзила ногти в его кисть, расцарапав кожу до крови. От наших с Каррузерсом резких движений стул, к которому я была привязана, закачался.

— Ах ты, маленькая сучка, — пробормотал Каррузерс и сильным движением вырвал свою руку с ножом у меня из пальцев. Затем, крепко сжав мое и без того уже травмированное запястье, он завернул руку назад, за спинку стула, и потянул ее кверху.

От боли заложило уши. Сквозь качающуюся перед глазами пелену красного тумана откуда-то издалека до меня донеслись слова:

— Советую больше не пытаться выкидывать такие штучки.

Я сидела неподвижно, боясь пошевельнуться, и всхлипывала от нестерпимой боли в руке и плече. Наконец Каррузерс немного ослабил свою хватку и сказал:

— Дай мне твою вторую руку.

Закрыв глаза, я медленно завела другую руку за спинку стула. Он быстро связал мне запястья и, обойдя вокруг стула, оказался прямо передо мной.

Думаю, что он не смог бы вызвать такого страха, если бы на его лице отражались хоть какие-то чувства, но оно было совершенно невозмутимо. По-прежнему страдая от боли, я бросила на него негодующий взгляд. Он же, сохраняя все то же бесстрастное выражение, внимательными, липкими глазами обшарил меня всю, от лица до ступней ног, словно раздевая. Щеки мои пылали от гнева, страха и унижения.

— А вы симпатичная и очень складненькая, леди Грейстоун, — процедил он. — Вполне возможно, что ваш муж и в самом деле заплатил бы мне двойную цену, чтобы вернуть вас назад. Но, как я уже сказал, я никогда не обманываю клиентов.

Подойдя вплотную, Каррузерс схватил меня за волосы и запрокинул голову так, что я волей-неволей была вынуждена смотреть ему прямо в лицо.

— Думаю, я заслужил небольшую награду за те царапины, которые вы на мне оставили, — сказал он и, наклонившись, прижался губами к моим губам так, что у меня перехватило дыхание.

Ощущение было непередаваемо мерзким. «Адриан, — молилась я про себя, — пожалуйста, спаси меня!»

Наконец Каррузерс оторвался от моего рта, и впервые я увидела на его физиономии какие-то эмоции. Глядя в его источающие похоть глаза, я невольно отшатнулась.

— Вы и в самом деле ничего себе, — повторил негодяй. Я попыталась пнуть его, но ноги были крепко привязаны к стулу.

— За это мой муж вас прикончит, — сказала я.

— Не думаю, — ответил Каррузерс и наклонился, чтобы поцеловать меня вторично, но на этот раз я изловчилась и укусила его за губу.

Резко вздрогнув, он отскочил от меня, ругаясь на чем свет стоит. Я с удовольствием увидела, что рот у него полон крови.

— Ах ты тварь, — прорычал он и обрушил на меня свой кулак. Голова дернулась от удара, перед глазами все поплыло. Я отчаянно заморгала, отгоняя пелену, из-за которой почти ничего не видела.

— Мужлан! — выкрикнула я. — Быдло! Только так ты и можешь добиться от женщины поцелуя — связать ее, чтобы она не могла сопротивляться!

В комнате наступила полная тишина, нарушаемая только моим хриплым дыханием. Потом Каррузерс заговорил, и в словах его чувствовалась мрачная решимость:

— Теперь между нами есть личные счеты, леди Грейстоун. Но я рассчитаюсь с вами лишь после того, как выполню все требования заказчика.

Ситуация явно складывалась не в мою пользу, и, когда Каррузерс наконец ушел, я ни о чем не могла думать, кроме как о своем отчаянном положении. Попытавшись освободить руки, я лишь еще туже затянула узлы на веревке, которой они были связаны, и разрыдалась от боли в запястьях.

Было ясно, что в любом случае мне придется иметь дело с моим дядей. Когда я вспомнила выражение его лица в ту ночь, когда он застал нас с Адрианом на балу, сердце мое похолодело от страха.

Когда он наконец появился, солнце уже клонилось к западу, освещая комнату косыми багровыми лучами. Остановившись в дверях, лорд Чарлвуд некоторое время молча разглядывал меня, а я смотрела на него, словно испуганное животное.

— Адриан убьет вас за это, — пискнула я наконец.

— За что? — непринужденным тоном спросил дядя и подошел ко мне.

— За то, что вы меня похитили.

— Ну, раз уж мне все равно предстоит умереть за то, что я тебя похитил, — промолвил дядя с ухмылкой, — то я могу позволить себе и кое-что еще.

Я не стала спрашивать, что он имеет в виду. Я начинала догадываться, о чем он говорит, и страх стиснул мое сердце ледяными пальцами.

Взяв за подбородок, Чарлвуд запрокинул мне голову.

— Я вижу кое-где синяки, но все же ты очень красива, Кейт. — Дядя провел большим пальцем по моим губам. — Какой чудный ротик. Грейстоун его обожает, верно? Заставив его на тебе жениться, я подарил ему лакомый кусочек, не правда ли, Кейт? Ты раздвинула перед ним ноги, и ему это понравилось, и даже очень. Что ж, очень жаль, потому что я добивался вовсе не этого.

— Вы не сможете навредить Адриану с моей помощью, — сказала я. — Я вам не позволю этого сделать.

— Я намерен переспать с тобой и уверен, что твоему замечательному Адриану это не понравится.

— Если вы меня изнасилуете, Адриан вас обязательно убьет, — хрипло сказала я, с трудом шевеля пересохшими губами.

Чарлвуд улыбнулся, и в его зеленых глазах появилось отвратительное выражение: некая смесь ненависти и похоти.

— Изнасиловать? — переспросил он. — Конечно, нет, Кейт. Я думаю, тебе это понравится. Тебе ведь нравится, когда мужчина забирается тебе под юбку.

— Вы же брат моей матери! — в отчаянии воскликнула я. — Как можно говорить такие вещи?

Лицо дяди мгновенно превратилось в холодную, злобную маску.

— Да, я не забыл, что ты дочь Лиззи. — сказал он. — Тем больше удовольствия доставит мне то, что я собираюсь сделать.

Страх, беспредельный страх захлестнул все мое тело. Что бы я ни говорила, это уже ничего не могло изменить. Взяв в руки мою мантилью, дядя рывком распахнул ее. Пуговицы полетели во все стороны и запрыгали по полу. Почувствовав, что в тонких руках Чарлвуда таится немалая сила, я окончательно пала духом.

— Адриан… — начала было я, но невольно замолчала, прерванная злобным хохотом дяди.

— "Адриан, Адриан", — грубо передразнил он меня. — Адриан ничего мне не сделает, Кейт, потому что он испугается скандала.

— Ты ошибаешься, — послышался откуда-то холодный, но кипящий скрытой яростью голос. — Я всерьез намерен убить тебя, Чарлвуд!

Это был мой муж.

Дядя обернулся, словно ужаленный. Дверной проем почти полностью закрывала мощная мужская фигура.

— Грейстоун! — воскликнул лорд Чарлвуд.

Я не верила своему счастью. Несмотря на все свои молитвы, я прекрасно понимала, что найти меня практически невозможно.

— Кейт, — обратился ко мне Адриан, не сводя глаз с Чарлвуда, — ты в порядке?

— Да, — с трудом произнесла я.

Привязанная к стулу, я не могла повернуть голову и как следует рассмотреть лицо мужа, но такого голоса я не слышала у него никогда раньше. От его ледяного спокойствия по спине побежали мурашки.

— Мы с тобой начали нашу дуэль лет десять назад, Чарлвуд, — сказал Адриан все тем же леденящим кровь голосом, — и теперь мы ее закончим.

Он шагнул в комнату, и тут только я заметила, что в руке у него две шпаги.

Дядя рассмеялся, словно все происходящее его развлекало.

— Ты что же, вызываешь меня па дуэль, Грейстоун?

— В прошлый раз, когда мы с тобой дрались на шпагах, я был мальчишкой и хотя понимал, что могу убить тебя, не захотел этого делать. Теперь я готов к этому, — ответил Адриан.

— Мы оба были мальчишками, — парировал дядя. — Ты навязал мне тогда дуэль на шпагах, потому что знал, что можешь победить. Но теперь тебе не одержать надо мной верх, Грейстоун. У меня было десять лет для того, чтобы усовершенствовать мастерство фехтовальщика. Так что если кто-то из нас и умрет, то это будешь ты.

— Адриан, может, нам лучше просто уехать отсюда? — дрожащим голосом предложила я и попросила:

— Развяжи меня — очень тяжело так долго сидеть связанной.

Муж подошел ко мне сзади и одним из клинков разрезал сначала путы на моих руках, затем освободил ноги. Подвигав руками, чтобы восстановить кровообращение, я заглянула Адриану в лицо и сразу же поняла, что отговаривать его бесполезно, поскольку он находится в состоянии холодного бешенства.

— Освободи нам середину комнаты, Кейт, — сказал он.

Я решила предпринять последнюю попытку.

— Пожалуйста, Адриан, — сказала я, положив руку на предплечье мужа, — поедем домой.

Он меня даже не услышал: все его внимание было сосредоточено на противнике. Медленно, стараясь все же придумать что-то, что могло бы предотвратить дуэль, я отошла к стене. Подняв стул, Адриан поставил его около меня. Однако прежде чем вновь повернуться лицом к моему дяде, он вынул из кармана пистолет и протянул его мне.

— На случай, если я проиграю. Там, на улице, тебя ждет Чарли с лошадьми.

От этих слов — «если я проиграю» — сердце мое замерло.

— Нет! — громко крикнула я, но Адриан уже повернулся ко мне спиной.

Чарлвуд самодовольно улыбнулся, а я почувствовала, как кровь в жилах буквально леденеет от страха. Негодяй ждал этого момента целых десять лет, и теперь радовался тому, что его час настал.

Правда, нельзя сказать, чтобы Адриан в эти же десять лет совсем не упражнялся в фехтовании, но ведь он и не брал уроки у лучших мастеров этого страшного искусства! Как мог человек, который привык драться военным тяжелым палашом или саблей, надеяться на победу в бою на шпагах с искусным фехтовальщиком, блестяще владеющим этим весьма специфическим оружием?

Окаменев от ужаса, я наблюдала за тем, как мужчины сняли фраки и сапоги. Адриан предложил Чарлвуду выбрать клинок. Дядя взял у него из рук одну из шпаг, поднял ее и тут же сделал атакующий выпад.

Удар был нанесен с молниеносной быстротой, но с такой же быстротой Адриан парировал его. Я буквально съежилась от страха. Даже мне было ясно: только что мой муж чудом избежал гибели.

Тем временем противники, стоя друг от друга на расстоянии вытянутого клинка, принялись обмениваться ударами. Шпаги мелькали в воздухе и со звоном ударялись друг о друга с такой быстротой, что за ними трудно было уследить глазом. Если бы это был поединок двух спортсменов на каких-нибудь состязаниях, наблюдать за ним доставило бы огромное удовольствие. На белых рубашках противников играли багровые отблески лучей заходящего солнца, лица выражали решимость и сосредоточенность. Шпаги походили на две молнии, которые то скрещивались, то снова разлетались в стороны. Но это не был спортивный матч: в стальном блеске шпаг таилась смерть. Один из участников схватки должен был непременно погибнуть.

Картина боя несколько изменилась, когда Чарлвуд начал ускорять темп своих атак, нанося удары с такой скоростью, что Адриану пришлось начать медленное отступление в сторону двери. Вцепившись зубами в собственную ладонь, я наблюдала за происходящим, твердя про себя: «Этого не может быть. Не может быть». Мысль эта так пульсировала у меня в мозгу, что в какой-то момент даже показалось: сейчас я проснусь и пойму — все, что я вижу, не более чем кошмарный сон.

Однако то был не сон, и дуэль продолжалась. На хмурое, сосредоточенное лицо моего дяди было страшно смотреть. Все его существо было проникнуто лишь одним желанием — отомстить за поражение, которое он потерпел десять лет назад, за испытанное им тогда унижение.

Адриан, отражая сыпавшиеся на него удары, продолжал пятиться. Оба противника тяжело дышали, рубашки их взмокли от пота. Я поняла, что Адриан спиной чувствует, что стена уже совсем от него близко. Не успела я подумать об этом, как он резко отпрыгнул в сторону и сделал ответный выпад.

Чарлвуд выругался и попытался увернуться, но удар все же задел его руку, в которой была шпага: я увидела, как на рукаве дядиной рубашки проступила кровь. Воспользовавшись тем, что темп атаки Чарлвуда был нарушен, Адриан, в свою очередь, перешел в наступление. Теперь уже отступал дядя, а мой муж теснил его в обратном направлении, нанося удар за ударом с такой скоростью, что Чарлвуд едва успевал их отражать.

Темп схватки был просто чудовищный. Я не могла понять, как у противников хватает сил выдерживать его так долго. Оба уже с трудом переводили дух, но шпаги продолжали мелькать в воздухе все с той же непостижимой быстротой. Мой муж продолжал теснить противника, едва успевающего парировать его выпады. Чарлвуд отступал к окну, сквозь которое в комнату проникали лучи заходящего солнца.

К сожалению, я слишком поздно поняла, какая опасность угрожает Адриану, и мой крик уже не мог его предостеречь.

Солнечный луч ударил мужу прямо в глаза, на какие-то доли секунды ослепив его. В тот же миг Адриан, словно гигантская кошка, отпрыгнул в тень, но Чарлвуд все же успел нанести встречный удар. Правое плечо Адриана обагрила кровь. Пот обильно стекал по его лицу, а сквозь потную рубашку на спине отчетливо прорисовывались мощные мышцы.

Впрочем, состояние Чарлвуда было не лучше. Когда он бросился вперед, следом за отступавшим Адрианом, изо рта его, отчаянно ловящего воздух, вырвался звук, похожий на всхлип. Противники снова оказались в центре комнаты, на том же месте, где началась их схватка. У меня уже появилась надежда, что они выбьются из сил прежде, чем кто-то сумеет нанести смертельный удар. Клинки по-прежнему мелькали в воздухе, но уже не так быстро, как раньше: оба дуэлянта были совершенно измотаны.

И вдруг это случилось. Нанеся очередной удар, Адриан с силой надавил на шпагу противника, пригнув ее вниз, а затем, вместо того чтобы сделать прямой выпад, которого мой дядя, по всей видимости, ожидал, резким ударом снизу выбил оружие из рук Чарлвуда.

Тяжело, с хрипом дыша, противники молча смотрели друг на друга: обезоруженный Чарлвуд и Адриан, приставивший острие своей шпаги к горлу врага. Глаза Адриана сузились, на лице застыло безжалостное выражение, и я впервые с ужасом поняла, как страшен он может быть на поле боя. Тем не менее я не могла позволить ему убить Чарлвуда.

— Адриан, нет! — громко сказала я.

— Ты не человек, Чарлвуд, ты ошибка природы, — заговорил Адриан, обращаясь к дяде. — Без тебя мир станет лучше.

Муж даже не слышал моих слов. Я поняла, что стоит мне хоть немного промедлить, и Чарлвуд будет пронзен шпагой, а Адриану весь остаток жизни придется прожить с сознанием того, что он убил безоружного. Тогда, подняв пистолет, я тщательно прицелилась дяде в плечо и нажала на спусковой крючок. Прогремел выстрел. Чарлвуд рухнул на землю, словно подрубленное дерево.

Адриан повернул голову в мою сторону — наконец-то мне удалось привлечь к себе его внимание.

— Господи, Кейт, — произнес он и снова перевел взгляд на упавшего Чарлвуда. Щеки мужа слегка порозовели. — Ты что, убила его?

— Вряд ли, — ответила я дрожащим голосом. — Я целилась в плечо.

— О Господи, — повторил Адриан.

Положив разряженный пистолет на стул, я бросилась к нему.

— О Адриан, — прошептала я, падая в его объятия, и зарыдала.