Книга: Танец с герцогом
Назад: Глава 6
Дальше: Глава 8

Глава 7

— Пародия какая-то. — Приближаясь к конюшням в седом утреннем тумане, Спенсер еле слышно выругался.
Осирис — непревзойденный чемпион скачек в Ньюмаркете, Донкастере и Эпсом-Даунсе — содержался в грязной конюшне среди обычных гужевых лошадей.
Помещение было темным и сырым, словно погреб, а стойла — узкими и тесными. В одиноком луче света, тщетно пытавшемся разогнать мрак, роились облака пыли. Спенсер поморщился, учуяв исходившую от воды вонь. В Кембридже его конюхи дважды в день меняли животным воду, набирая ее из источника.
По приказу Спенсера грум отворил дверцу в загон, где содержался Осирис. Конь встряхнулся, повернул голову, и его ноздри затрепетали. Грум грубо дернул за уздечку, и Спенсер стиснул зубы от гнева. Будь этот недоумок у него в услужении, он давно бы лишился своей должности.
— Как его тренируют?
— Мы выводим его из стойла дважды в день. Иногда разрешаем прогуляться по двору на привязи. Он не любит, когда на него надевают седло. И злится, если к нему подходят с щеткой.
— Стало быть, вы позволяете ему диктовать свои условия, вместо того чтобы сделать наоборот?
Тихо щелкая языком, Спенсер обошел вокруг коня. Темно-гнедая шкура Осириса отчаянно нуждалась в чистке. В челке поблескивала седина — свидетельство его преклонного возраста. На правом боку виднелась проплешина. Очевидно, он часто терся этим местом о стенку стойла. Несмотря на свое плачевное состояние, Осирис оставался выдающимся образцом скаковой лошади. Его высокий мускулистый круп и длинная, грациозно изогнутая шея свидетельствовали о наличии в его родословной арабских предков. Спенсер вновь обошел коня и встал рядом с ним так, чтобы дать возможность рассмотреть себя. Спенсер удовлетворенно кивнул, заметив огонь в больших, окаймленных темными ресницами глазах коня. Осирис своенравно мотнул головой, и державший его грум едва не упал на пол. Ничто не могло сломить силу духа этого великолепного животного. «Я заслуживаю лучшего», — словно бы говорили его глаза.
— Это точно, — кивнул Спенсер. Конь норовист и испорчен. Даже опытному груму потребуется немало времени, чтобы приручить его.
Спенсер стянул с рук перчатки, сунул их под мышку и, что-то тихо приговаривая, начал приближаться к животному. Осторожно протянув руку, чтобы конь мог ее обнюхать и изучить, Спенсер положил ладонь на его холку.
— Ну вот, так-то лучше, — произнес он, слегка потрепав коня. Осирис повернул голову, явив взору Спенсера похожую на молнию белую полоску, пробегавшую от лба к носу.
Спенсеру ужасно хотелось оседлать коня и выехать на нем из конюшни. Но его и так уже обвинили в убийстве. Так что глупо добавлять еще и конокрадство к списку своих прегрешений, мысленно составляемому Джулианом Беллами.
— Святые небеса.
Спенсер резко развернулся.
Вошедший в конюшню Эшуорт присвистнул от восхищения.
— Вот чудо так чудо.
Отношение Спенсера к бывшему солдату тотчас же слегка изменилось. Не важно, из-за чего они ссорились в юности, но человек, с одного взгляда оценивший коня, заслуживал уважения в глазах Спенсера. А еще этот самый человек отличил беспочвенное обвинение от обоснованного.
— Вот он, — с гордостью произнес Спенсер. — Внук Эклипса. По женской линии он является потомком Годольфин Арабской. В Англии нет больше коня со столь же блестящей родословной. — Спенсер взял из рук грума поводья, взглядом дав понять, что тот свободен.
Эшуорт склонил голову набок, чтобы повнимательнее рассмотреть Осириса.
— Когда-то у меня был мерин. Потомок Дарли. Медного цвета с белыми отметинами. Быстрый, как дьявол. А уж норовист! Мы с ним объехали весь Девоншир. Идеальный конь для обозленного на весь свет юнца.
Спенсер ничего не сказал, но в юности он тоже провел больше времени в седле, нежели за партой.
— И что с ним сталось?
— Погиб.
— В бою?
— Нет.
Эшуорт лениво переместился на дальний конец двора, и Спенсер почувствовал, что он не хочет это обсуждать. Странно: этот человек с легкостью говорил о гибели своих товарищей, но замолк, когда речь зашла о рыжем мерине.
А может, это и не так уж странно.
— Зачем мы здесь? — спросил Эшуорт.
— Сам не понимаю. — Во двор чванливо ступил Беллами. На этот раз на нем был костюм из синего бархата. Сильно помятый, он выглядел так, словно Беллами спал прямо в нем. Или не спал. Волосы молодого человека всегда казались всклокоченными, так что и мятый костюм не должен был никого удивить. Спенсер никак не мог понять, зачем Беллами тратит столько усилий на придание своему облику крайней небрежности. Как не мог он понять и того, почему бесценного породистого коня содержат в таком ужасном месте.
— Мы собрались здесь, чтобы обсудить расследование смерти Харклифа, — ответил Спенсер. — Однако сначала хочу заметить, что условия содержания Осириса совершенно неприемлемы.
— А что не так?
Спенсер принялся загибать пальцы.
— Тухлая вода. Гнилая солома. Непрофессиональные грумы. Плохая вентиляция. Тесные загоны. Я еще не начал говорить о дурном обра…
— Достаточно. — Беллами выставил вперед ладонь. — На мой взгляд, эта конюшня ничем не отличается от большинства конюшен Мейфэра.
— Но Осирис — не гужевая лошадь и не мерин для редких прогулок по Роттен-роу. Он бывший победитель скачек, обладатель элитной родословной. — Спенсер с издевкой посмотрел на Беллами. — Впрочем, человеку вроде вас этого не понять.
Щеки Джулиана Беллами залил алый румянец. Этот оттенок резко контрастировал с лиловым синяком на его подбородке. Молодого человека легко было рассердить, обнаруживая в нем склонность к острой зависти.
— Вот как?! — с жаром воскликнул Беллами. — Только чистокровный дворянин поймет чистокровного скакуна, так?
Спенсер пожал плечами. Его собственное происхождение не имело никакого отношения к делу, но он действительно знал, что лучше для Осириса.
— Должный уход за таким конем, как этот, дело не из легких. Он с детства приучен к скачкам. И не просто к скачкам. Он рожден побеждать. Осириса избаловали и испортили лишним вниманием. Кроме того, он не кастрирован, и в нем слишком силен инстинкт продолжения рода. В отсутствие возможности гулять вволю и крыть кобыл в нем накопится отрицательная энергия. Он станет упрямым, агрессивным, несговорчивым и опасным.
Вопросительно вскинув бровь, Эшуорт посмотрел на Беллами.
— Мне кажется, или эта проникновенная речь действительно становится слишком личной?
— Я говорю не о себе, черт бы вас побрал! — вспылил Спенсер.
Внезапно Эшуорт округлил глаза, изобразив невинность.
— О, конечно, нет, ваша светлость, — произнес он и хитро добавил: — В противном случае я нашел бы для себя объяснение многим вещам.
— Вот именно, — поддакнул Беллами. — Например, вот этому. — Он указал на свой подбородок.
— Я тут подумал о столь спешной женитьбе его светлости, — продолжал Эшуорт. — Мы вправе ожидать, что его настроение заметно улучшится завтра утром.
— Достаточно. — Подбородок Спенсера побелел от еле сдерживаемого гнева. — Оставим разговоры о происхождении и тренировках. Этот конь нуждается в гораздо более комфортных условиях хотя бы на основании его ценности. Я бы не стал держать здесь даже гужевую лошадь, не говоря уж о бесценном скакуне. Риск слишком велик.
— Он содержится в наиболее безопасном стойле, — ответил Беллами. — Конюхи по очереди присматривают за ним, а ворота конюшни всегда заперты на замок.
— Замки — это лишь часть проблемы. Вы посмотрите на состояние конюшни. — Спенсер указал на затянутые паутиной стропила. — Повсюду пыль. На чердаке сухое сено. Это же настоящая западня, случись тут пожар. Достаточно одной искры, чтобы все здесь потонуло в огне, а все ваши замки и цепи не оставят коню ни единого шанса.
— В этом я с ним полностью согласен, — произнес Эшуорт, голос которого тотчас же утратил насмешливость. — Пожары в конюшнях — настоящее бедствие. — Он посмотрел на Спенсера. — Если вы двое захотите перевезти коня в другое место, я возражать не стану.
— А может, вы захотите продать свою долю? — спросил Спенсер. — Я не поскуплюсь.
Эшуорт замолчал, как если бы всерьез обдумывал это предложение. Прекрасно. Если он вынужден был продать свой чин, чтобы расплатиться с кредиторами, значит, он очень нуждается.
— Он не может продать свою долю, — запротестовал Беллами. — Жетоны можно выиграть или, наоборот, проиграть в азартной игре.
— Нечто подобное можно организовать, — сказал Спенсер. — Не желаете сыграть в карты, Эшуорт?
Эшуорт хотел уже что-то ответить, но Беллами прервал его истошным криком:
— Нет!
Конь мотнул головой, и Спенсеру пришлось крепче ухватиться за поводья и напевно и успокаивающе зашептать что-то ему на ухо.
— Я этого не позволю, — решительно произнес Беллами. — Лео основал клуб. Он же установил определенные правила, прописанные в уставе. А теперь он мертв. Меньшее, что вы можете сделать, чтобы почтить его память, — это соблюсти эти правила и не пытаться подорвать основы братства, заложенные Лео.
— Основы братства, — повторил Спенсер. — Не они ли дали вам право врываться в чужой дом во время венчания, чтобы оскорбить меня необоснованными обвинениями? Послушайте, вы оба. Я не стану более проявлять интереса к оставшимся жетонам лишь при одном условии: Осирис будет содержаться в моей конюшне в Кембридже.
Беллами решительно замотал головой.
— А вы меня дослушайте, — продолжал Спенсер. — Правила останутся прежними. Любой член клуба может присылать своих кобыл…
— В Кембридж? — фыркнул Беллами.
— Мои конюшни — лучшие в стране. Они могут потягаться даже с королевскими. Просторные стойла. Обширные пастбища. Главный конюх и его помощники — настоящие мастера своего дела. Кроме того, у меня есть опытный ветеринар. В Брэкстон-Холле Осирис будет содержаться рядом с животными, равными ему по происхождению. Его будут кормить должным образом. Тренировать должным образом. Подбирать ему подходящих кобыл. — Спенсер погладил иссиня-черную гриву Осириса. — Мы с этим конем единое целое.
— Вы хотите сказать, что он принадлежит вам. — Не потрудившись повернуться, Беллами выплюнул соломинку, которую жевал до этого. — Вы считаете, что имеете на него право, как и на все остальное. Что делает вас лучше нас двоих? Титул? Или тот факт, что вас родила женщина благородного происхождения, а не одна из любимых служанок вашего отца?
О, как разозлился Спенсер. Каких бы стычек ни случалось между ними раньше, его отец всегда слыл честным и благородным человеком.
— Лишь потому, что вы ничего не знаете о своем отце, — угрожающе произнес Спенсер, — не претендуйте на то, что вам известно что-то о моем.
Во взгляде Беллами тотчас же вспыхнула ненависть.
— Это всего лишь везение. Простое глупое везение — вот и все отличие такого человека, как вы, от такого, как я. Лео понимал это. Он никогда не считал себя лучше кого бы то ни было. Поэтому и основал клуб, членство в котором зависело от удачи, обретенной человеком после его рождения, а не до этого. — Его взгляд перекочевал со Спенсера на Эшуорта. — И будь я проклят, если позволю одному из вас разрушить это. Я буду бороться до последнего вздоха, если вы попытаетесь увезти коня из Лондона.
— Вы проиграете. — Спенсер прищурился. — Помяните мое слово, со временем все жетоны окажутся у меня в руках. И если вы считаете, будто нас с вами отличает лишь простое глупое везение… — Спенсер презрительно тряхнул головой. — Интересно, почему вы тратите столько времени и усилий, ища расположения людей, которых так презираете?
Прежде чем Беллами успел оправиться от неожиданного нападения, Спенсер сменил тему разговора:
— Что нам известно о смерти Лео?
— По-моему, я должен задать этот вопрос вам.
В ответ на это Спенсер лишь пожал плечами.
— Проститутку уже нашли? А извозчика?
Беллами осторожно покачал головой.
— Всю ночь прочесывали этот наводненный вшами вертеп, именуемый Уайтчепелом. Я снова туда отправлюсь, когда мы закончим здесь. Ваша светлость не желает составить мне компанию?
— Я поступлю немного иначе. — Спенсер кивком подозвал грума и передал ему поводья. После этого он вытащил из кармана конверт, запечатанный личной печатью Морлендов, и протянул его Беллами.
В глазах молодого человека промелькнуло негодование.
— Что это?
— Причина, по которой вы здесь. — Спенсер сунул конверт в руку Беллами. — Берегите. Внутри вы найдете чек на двадцать тысяч фунтов.
Беллами смотрел на конверт, и с его лица постепенно сходило выражение презрения.
— Используйте эти деньги для того, чтобы нанять лучших сыщиков Лондона. Обыщите каждую убогую таверну, каждую вонючую дыру. Расспросите каждую проститутку и каждого карманника. Может, вы и раскопаете какие-то застарелые грехи, но не обнаружите ничего, связывающего меня со смертью Харклифа.
— Посмотрим. — Беллами взял конверт за кончик и потянул.
Однако Спенсер не выпускал его из рук.
— Когда убийцы будут найдены, отдайте оставшиеся деньги Лили. А жетон станет моим.
Спенсер разжал пальцы, и Беллами с жадностью схватил конверт.
Тут заговорил Эшуорт:
— У меня нет таких денег. Но если потребуется сила, пошлите за мной. Если вы хотите довести дело до суда… — его шея угрожающе затрещала, когда он мотнул головой, — не обещаю оставить негодяев в живых, но их останки в зал суда приволоку.
— Серьезная угроза, — осторожно произнес Беллами. — Я думал, вы едва знали Лео. И вы готовы ради него убить?
Бывший солдат пожал плечами:
— Мне доводилось убивать и за меньшее.
Так и есть. Однако Спенсеру хотелось побыстрее завершить эту беседу, поэтому он сказал:
— Раз уж вы не позволяете мне забрать Осириса, разрешите хотя бы прислать своего грума для ухода за ним. Завтра я отправляюсь в Кембридж. Держите меня в курсе расследования. За столь щедрую сумму я вправе ждать ежедневных отчетов.
— Поспешно бежите из города? — ехидно спросил Беллами.
— Я никуда не бегу. Дела требуют моего присутствия в поместье.
— Бьюсь об заклад, вас влечет туда медовый месяц, — сказал Эшуорт. — Неотложные дела с герцогским ложем?
Когда его собеседники многозначительно переглянулись, Спенсер нетерпеливо вздохнул. Может, они и правы. Может, ему и впрямь необходимо как следует развлечься. Еще одна причина для того, чтобы закончить этот разговор и вернуться домой к Амелии, которая обладает здравым смыслом и соблазнительным телом, которое поможет Спенсеру окончательно забыть о них.
— И все-таки это очень подозрительно, — не унимался Беллами. — Поспешная женитьба и не менее поспешный отъезд из города.
И так уже истончившееся терпение Спенсера лопнуло окончательно.
— А если я останусь в городе, вы обвините меня во вмешательстве в расследование и отправление правосудия. Я не смогу убедить вас в собственной невиновности, ибо вы не видите ничего, кроме своей собственной вины. Вы должны были провести тот вечер с другом, а вместо этого отправились на поиски дешевых шлюх. А теперь чувство вины съедает вас заживо, и до тех пор, пока не найдут убийц Лео, вы будете отравлять мне существование. Это же очевидно. — Спенсер порывисто натянул на руки перчатки. — Мне нет никакого дела до того, что вы думаете. Просто найдите убийц. Я не меньше вас хочу отдать их в руки правосудия.
«А еще я хочу жетон. Так сильно, что вы даже не можете себе представить».
Назад: Глава 6
Дальше: Глава 8