Глава 20

Беллами побелел как полотно.

— Он выглядел как я?

О, как же Спенсер наслаждался происходящим. Не только потому, что с него сняли все подозрения. Ему удалось отплатить Беллами той же монетой.

— Так, так. Очень интересный поворот событий, — протянул он.

— Меня не было с Лео той ночью, — возразил Беллами. — Мне очень жаль, что так вышло. Но меня действительно там не было.

— В таком случае очень любопытно, что рядом с Лео видели человека, похожего на вас.

— Я являюсь законодателем моды. Молодые люди пытаются перенимать мою манеру одеваться. Любой безмозглый франт стремится походить на меня. — Беллами указал на Джека. — Да вот и он один из них. Так почему вы поверили ему на слово?

Спенсер взял со стола жетон.

— Возможно, потому, что безмозглому франту удалось в течение всего нескольких дней разыскать женщину, которую вы безуспешно искали целый месяц. То обстоятельство, что он нашел жетон Лео, свидетельствует о том, что история не придумана. Кроме того, оно многое объясняет, если замешаны вы. Например, почему тело Лео привезли именно к вам. Почему ваше расследование зашло в тупик. И почему вы так упорно пытались обвинить в убийстве меня.

— Я не был с Лео, — раздраженно повторил Беллами. — У меня есть алиби.

— Ах да. — Спенсер прищурился. — Как, вы говорите, ее имя? Леди Корнелия? Сомневаюсь, что она поспешит вам на помощь. Почему вы решили, что замужняя дама благородного происхождения согласится навлечь на себя скандал, дабы защитить такого человека, как вы?

Беллами бросил взгляд на Лили, словно надеясь, что она не поняла замечания Спенсера.

Лили коротко кивнула и отодвинулась от стола.

— Леди Клаудия, — обратилась она к девушке, протягивая руку, — не будете ли вы так любезны показать мне нашу с вами комнату? Я совсем забыла, куда нужно идти.

На лице Клаудии отразилось недовольство, но Лили крепко сжала ее запястье и почти силой вывела из гостиной. Мужчины как по команде поднялись со своих мест. Потому что просто обязаны были сделать это после того, как своими непристойными разговорами вынудили двух женщин уйти из-за стола.

Амелия же осталась на своем месте. На ее бледном лице застыло выражение шока.

— Ну? — произнес Спенсер. Он не верил, что Беллами убил Лео. Ибо видел, как тот был ошеломлен известием о смерти друга и как подкосили его последние несколько недель. Даже такому актеру, как Джулиан Беллами, не удалось бы изобразить горе столь правдоподобно. Был ли Лео в тот вечер один, или его сопровождал друг, вывод напрашивался один: он стал жертвой разбойного нападения по трагической случайности. Но пусть Беллами хоть ненадолго почувствует, каково это — быть обвиненным без вины. Пусть видит, как бежит от него дорогая ему женщина.

— Поговорим об этом наедине, Морленд, — произнес Беллами. — В вашей библиотеке.

— Эшуорт тоже пойдет, — ответил Спенсер. — И мы не просто поговорим. — Он подкинул в руке жетон. Он не собирался приступать к осуществлению своего замысла так быстро, но ситуация сложилась очень выгодно — эмоции зашкаливали. — А еще и сыграем в карты. Пора уже распустить клуб «Жеребец» раз и навсегда.

— Я не против, — произнес Эшуорт.

Развернувшись к Беллами, Спенсер пригвоздил его взглядом. Если только этот лживый негодяй не воспротивится, победа будет у него в кармане.

— Хорошо, — ответил Беллами, глаза которого горели ненавистью. — Давайте покончим с этим. А потом вы мне расскажете, где находится эта девка, и я отправлюсь в Лондон прямо с утра. Мне необходимо допросить ее. И чем быстрее, тем лучше.

— В таком случае идемте в библиотеку. — Спенсер посторонился, когда Эшуорт и Беллами прошли мимо него в коридор. Он загородил дорогу направившемуся следом за ними Джеку. — Но не вы.

— Да ладно вам, Морленд, — пробормотал Джек. — Позвольте мне сыграть.

— Где проститутка?

— В таверне «Голубая черепаха» в Хаунслоу.

— Бумаги?

— Вот. — Джек достал документы из внутреннего кармана, бросил их на стол и понизил голос: — А теперь позвольте мне сыграть. Я нашел жетон. Я нашел ее. Вы обязаны пустить меня за стол.

— Ни за что. — Менее всего Спенсер хотел, чтобы Джек влез в новые долги сейчас, когда он еще не выплатил старые. — Вы сделали то, ради чего приехали. И вечером вернетесь в Лондон.

— Сегодня вечером? — наконец встрепенулась Амелия. — Но ведь он только что приехал. И это дом нашей семьи. Ты не можешь выставить его вон.

— Дом нашей семьи? — Джек осуждающе посмотрел на Спенсера. — Вы даже ей не сказали?

— Что он должен был мне сказать? — спросила Амелия, поднимаясь со стула.

Спенсер вздохнул. Он надеялся, что Амелия воспримет известие спокойно.

— Я собирался сказать тебе сегодня. Я покупаю дом.

— Покупаешь дом? — Амелия огляделась. — Этот дом? Брайербэнк?

— Да, именно так.

— Ты не можешь купить дом. Он является частью наследства.

— Это не так. В наследство отдана земля вокруг замка. Но не дом.

— Значит, эти документы… — Взгляд Амелии упал на стол.

— Сделают дом моим. — Черт! — Нашим.

— Но… — Амелия ошеломленно заморгала. — Но этот дом принадлежал семье д’Орси на протяжении веков.

Дьявол. А он-то надеялся, что все обойдется.

— Да, вам нужно было ей сказать, — произнес Джек.

— Убирайтесь! — рявкнул Спенсер. Ему необходимо было обсудить этот вопрос с Амелией наедине.

— Нет. Не уходи. — Амелия схватила брата за руку. — Останься. Не позволяй ему прогнать тебя из этого дома.

— Черт возьми, вы двое просто сводите с ума своими требованиями, — вздохнул Джек. — Я лучше пойду спать. Если мне позволят, конечно.

Когда Джек вышел из гостиной, Спенсер положил руки на плечи жены. Проявляя запоздалую нежность, он принялся водить пальцем по ее ключице.

— Амелия, я навел справки. Твой брат задолжал огромную сумму денег. Несколько тысяч. Не такому снисходительному человеку, как я. — Спенсер не стал называть имени этого человека. Амелия все равно не была с ним знакома. Только вот кредитор Джека являлся владельцем нескольких имеющих весьма дурную репутацию игорных притонов и был известен своей беспощадностью. Ведь в таком бизнесе, как этот, пробраться наверх могли лишь беспощадные и жестокие люди.

На глазах Амелии заблестели слезы.

— Он выглядит так ужасно, так затравленно.

— Да уж. Джек наверняка живет на улице или в тавернах, не появляясь дома из страха за собственную безопасность. Если он не расплатится с долгами в ближайшее время… — Спенсер не стал заканчивать фразу. Это сделал за него страх в глазах жены. — Я не могу просто дать ему денег. Но я готов купить этот дом. Для тебя.

— А почему, скажи на милость, ты решил, что я этого хочу?

Искорка надежды согрела душу Спенсера при мысли о том, что Амелия позабыла об их первоначальном договоре.

— Я решил купить его на тот случай, если ты будешь со мной несчастна. После того как родится ребенок. — Спенсер протянул руку, чтобы вытереть с щеки Амелии слезу. — Но конечно же, теперь я надеюсь проводить в этом доме каждое лето.

— Спенсер, этот дом — часть истории семьи д’Орси. Наш дом в городе давно продан. Развалины замка ты сам видел. Этот дом — все, что у нас осталось. Гордость семьи — вот глина, что скрепляет камни, из которых он сложен. Просто не верится, что ты готов столь бессердечно отнять его у нас.

— Бессердечно? Может, этот дом и принадлежит Бьювелам, но лишь ты одна любишь его всей душой. И как быть с нашей семьей? Почему бы не начать новую главу в истории этого дома вместе?

— Ну и какая же глава, по-твоему, может начаться с того, что ты выбросил моего брата на съедение волкам?

Бог свидетель, Спенсер ужасно устал слушать о ее брате. Когда он заговорил снова, его голос дрожал от едва сдерживаемого гнева:

— Как долго ты собираешься его защищать? Ты слышала, что сказал Джек. Он вот-вот расплатится с долгами. А случится это, как только купчая на этот дом будет подписана. Только вот хочет он по-прежнему лишь одного: сесть за карточный стол и вогнать себя в еще большие долги. Он на пути к погибели и совершенно не испытывает угрызений совести от того, что тащит за собой и тебя. Оставшись здесь, он будет тебе помогать, раздавать обещания… Чтобы потом разочаровать тебя еще сильнее, чем прежде, когда однажды утром ты проснешься и обнаружишь, что он унес с собой фамильные драгоценности.

— Он этого не сделает. — Амелия схватилась рукой за горло и дернула плечом, сбрасывая руку мужа. — И если ты действительно думал, что я буду счастлива узнать о покупке дома, то почему ничего мне не рассказал? Вместо этого ты действовал за моей спиной, манипулировал всеми ради собственной выгоды. Даже в первую неделю нашей семейной жизни ты… шантажировал меня долгом Джека, чтобы втянуть меня в игру и наложить руки на мое…

Испуганно охнув, Амелия замолчала. Кивнув головой на дверь библиотеки, она перешла на осуждающий шепот:

— Это истинная причина нашего приезда сюда, не так ли? Эта игра. Ты устроил все это для того, чтобы выиграть остальные жетоны и этого проклятого коня.

Спенсер лишь пожал плечами, не в силах отрицать очевидное.

Подойдя к мужу, Амелия с силой ткнула пальцем ему в грудь.

— И ты будешь говорить мне о неверно расставленных приоритетах? Ты заставил меня поверить, будто мы приглашаем всех этих людей как друзей. Я думала, ты хочешь быть честным и искренним с ними, завоевать их доверие и заручиться поддержкой. Но нет. Забудьте об искренности, мы снова в игре. Все, о чем я тебя прошу, — это лишь дать Джеку шанс. Поговорить с ним, помочь увидеть ошибки, показать ему собственный пример. Но ты даже слышать об этом не хочешь. И это неудивительно, судя по тому, как ты обращаешься с собственными родственниками. Ты ведь так и не поговорил сегодня с Клаудией, верно?

— Верно. — Спенсер виновато вздохнул. Он действительно не поговорил с кузиной. Он мог бы найти какое-нибудь оправдание, но это было бы ложью. — Амелия… — Голос Спенсера сорвался. Он откашлялся и начал сызнова, тихо и спокойно. Ведь совсем нетрудно произнести то, что он давно собирался сказать. — Ты для меня все. И пусть весь мир знает об этом.

— Каким образом? Исходя из того, что ты вынес меня на руках с нескольких балов и размахиваешь кулаками в моем присутствии? Ты хочешь отобрать этот дом у моей семьи. С корнями вырываешь его из многовековой истории семьи д’Орси. — Горло Амелии сковали рыдания. — А тем временем используешь меня и мою любовь к этому дому, чтобы заполучить в единоличное владение коня. И вновь гонишь моего брата прочь.

Спенсер схватил жену за плечи.

— Черт возьми, да ты сама позволяешь Джеку вклиниться между нами. Ты слишком сроднилась с ролью самоотверженной мученицы. Где-то внутри тебя прячется шестнадцатилетняя девочка, считающая себя заслуживающей счастья. Женщина, завладевшая моим вниманием, едва только я увидел ее. Которую я просто не смог отпустить. Я всеми силами старался проявить понимание, но…

— Всеми силами? О, Спенсер. Я знаю тебя слишком хорошо, чтобы поверить в это. Раз уж ты обвиняешь меня в том, что я приношу себя в жертву, так будь добр, не забывай и о своей доле вины. Я никогда не встречала такого замечательного, заботливого и такого сложного человека, который изо всех сил стремится спрятаться от всего мира. Если бы я имела возможность хоть одним глазком взглянуть на тебя настоящего, я наверняка умерла бы от восхищения прямо на этом месте.

Если Амелия хотела сделать ему комплимент, ей это почему-то не удалось. Ее слова показались Спенсеру осколками разбитого стекла.

Он вздохнул.

— Говори что хочешь, Амелия, но ты не можешь отрицать, что я пытался. И я устал быть вторым после Джека. По крайней мере я забочусь о том, чтобы ты была счастлива.

— Счастлива? Как я могу быть счастлива, зная, что мой брат живет на улице и рискует жизнью каждую минуту?

— Не знаю. Но ты должна этому научиться, потому что Джек не изменится. — Спенсер взял жену за подбородок и понизил голос. — Рано или поздно тебе придется решить, кому ты предана больше: мне или ему.

Амелия смотрела на мужа так, словно перед ней стоял монстр. Но черт возьми, он не монстр. Он просто человек. И хочет знать, что собственная жена любит его больше всех на свете. Разве любой другой мужчина на его месте не желал бы того же?

— Если бы ты меня знал, — произнесла дрожащим голосом Амелия, — ты бы понял, как сильно я люблю свою семью. И если ты просишь меня забыть о ней… то ты сам сделал выбор. — Амелия схватила со стола документы и прижала их к груди. — Эти бумаги еще не подписаны. И до тех пор, пока этот дом принадлежит семье д’Орси, моему брату всегда будут здесь рады. Джек остается.

— Только ничего хорошего из этого не выйдет, — предупредил Спенсер. — Он снова причинит тебе боль.

— Но не такую сильную, как та, что ты причиняешь мне сейчас.

— Амелия… — Спенсер медленно протянул к жене руку, но та отпрянула, прежде чем он успел ее коснуться.

— Ступай, — произнесла она, кивнув в сторону библиотеки. — Ступай и выиграй свою проклятую лошадь. Мы оба знаем, кому ты предан более всего.

Амелия была так раздражена, так переполнена эмоциями и ошибочными выводами, что Спенсер даже не знал, как с ней разговаривать дальше.

Поэтому он сделал то, о чем она его просила. Ушел прочь.

Библиотека была довольно тесным помещением, и игроки сгрудились вокруг стола. Они играли в брэг. Спенсер был наиболее силен в пикете, но ведь это игра только для двоих.

Для того чтобы устроить западню, потребовалось немало времени и изрядная доля терпения. Труднее всего было сделать вид, будто у всех игроков абсолютно равные шансы на победу. За первый час игры Спенсер выиграл несколько конов и намеренно проиграл еще несколько. Пару раз превосходство соперников действительно заставало его врасплох, и он принялся очень внимательно наблюдать за Беллами. Каждый человек, даже лучший из игроков, мог, сам того не замечая и не желая, подсказать сопернику, что за карты у него на руках. Однако Спенсер никак не мог сосредоточить внимание лишь на изгибе бровей Беллами или постукивании его пальцев по столу. Ему мешали мысли об Амелии. Он до сих пор видел перед собой ее чудесные голубые глаза, покрасневшие от слез. Слышал ее полные горечи слова. Другие же части его тела вспоминали ее ласки, подаренные ему немногим раньше, когда он сидел на этом самом стуле. Амелия не просто мешала ему. Спенсер был совершенно сбит с толку.

Когда Беллами начал тасовать карты, готовясь их сдавать, Спенсер откашлялся и посмотрел на Риса.

— Скажите-ка Эшуорт, мы ведь с вами не друзья?

Застарелый шрам на лице солдата проступил отчетливее, когда он удивленно вскинул брови.

— Не знаю. Но мы не враги.

— Хотите обсудить еще какие-то трагические происшествия детства?

— Не совсем. А вы?

Спенсер покачал головой:

— Нет.

Беллами стукнул колодой по столу, чтобы выровнять карты, а потом начал сдавать.

— Раз уж мы начали этот разговор, позвольте сказать, что я презираю вас обоих. И если уж вам обоим это так интересно, я родился в семье пастухов-кочевников в Албании.

Ну вот и подружились. Спенсер взял со стола свои карты. Парных нет, и шансы на победу весьма призрачны. Пора приступить к осуществлению их с Рисом плана.

— А, чего мелочиться. Ставлю десять тысяч. — Спенсер написал сумму на клочке бумаги и положил его на середину стола.

Наступила очередь Риса.

— У меня нет десяти тысяч.

— Я соглашусь, если вы поставите на кон ваш жетон.

— Десять? — Глаза Эшуорта говорили: «Мы же договаривались на пятнадцать». — Двадцать. Это честная ставка.

Хитрый мерзавец. Спенсеру вовсе не хотелось спорить. Он просто хотел, чтобы все поскорее закончилось. Он зачеркнул прежнюю сумму и написал новую.

— По рукам.

Эшуорт вытряхнул из кошелька жетон и положил его на стол перед Спенсером.

— Теперь мы в руках судьбы.

— Я сам вершу свою судьбу, благодарю вас. — Беллами отогнул кончики своих карт, лежавших на столе. Его лицо осталось бесстрастным. Спенсер ожидал, что он отойдет в сторону, чтобы посмотреть, как решится исход борьбы между Эшуортом и герцогом, прежде чем рискнет собственными деньгами. Но Беллами оказался не настолько умен. Он сунул руку в нагрудный карман и достал оттуда свой жетон. — Давайте поступим следующим образом. Я устал от того, что деньги переходят из одного кармана в другой. Мне необходимо поговорить с проституткой, прежде чем воспоминания выветрятся из ее головы, и найти убийц Лео. Возможно, его товарищ выведет меня на преступников.

— Возможно, его товарищ тоже убит, — предположил Эшуорт.

— Мы бы уже знали, если бы какой-то благородный джентльмен вдруг пропал или умер той же ночью, что и Лео. — Немного помолчав, он задумчиво добавил: — Если только он не имеет отношения к нападению…

Спенсер простонал:

— Ради Бога, перестаньте искать какие-то скрытые мотивы в банальном разбойном нападении. Это не имеет смысла. Да его и не может быть в бессмысленной трагедии. Может, проститутка солгала. Или просто перепутала.

— Может быть. — Беллами постучал жетоном по столу. — Но чем раньше я с ней поговорю, тем быстрее это выяснится, не так ли? — Он швырнул жетон на середину стола. — Один кон. Все десять жетонов. Победитель получает все.

— Я уже поставил двадцать тысяч, — возразил Спенсер. — Вы хотите, чтобы я поставил еще и все свои жетоны?

— Вы хотите коня или нет? — Беллами напряженно смотрел на герцога. — Это ваш единственный шанс. Выиграете вы или проиграете, я выйду из-за стола и уеду сразу после этого кона.

Спенсер внимательно смотрел на Беллами в надежде заметить подергивание его подбородка или предательски расширенные зрачки. Черт, он должен был раньше заставить себя быть внимательнее. И тогда он бы знал, действительно ли Беллами выпали выигрышные карты, или же он просто пугает его, чтобы уйти из-за стола с жетоном и чувством собственного достоинства.

Но какие бы карты ни выпали Беллами, Спенсер знал, что его — хуже некуда. Конечно, была еще целая колода, и, возможно, он все же сумеет ухватить удачу за хвост. Но если он сейчас согласится с условиями Беллами, велика вероятность, что он все проиграет.

Ну допустим, не все. Драматичность сложившейся ситуации вдруг показалась Спенсеру слишком преувеличенной. А что действительно поставлено на кон? Несколько кусочков меди и стареющий конь? Все это вдруг стало таким несущественным и бесполезным. А вот его жена, его Амелия действительно незаменима.

Он так долго и сосредоточенно шел к своей цели, что не допускал даже мысли об остановке. По прошествии времени он даже начал забывать, для чего, собственно, ему так понадобился этот жеребец. Вначале он считал, что если откажется от Осириса, то откажется и от Джуно тоже. А это означало, что в скором времени он поставит крест и на себе. Но все это было в прошлом. Теперь у него появилось настоящее. Более того, он стоял на пороге будущего. Единственной причиной, по которой они здесь собрались, было то обстоятельство, что Лео Чатуик умер слишком рано. Неужели Спенсер действительно хотел, чтобы на его надгробном камне написали: «Великолепный игрок и знаток лошадей»?

Спенсер на мгновение представил, что случится, если он проиграет. Он оставит на столе свои жетоны и всякое участие в судьбе Осириса. А потом поднимется наверх к жене. Он будет умолять ее сделать его номером один в своем сердце в надежде на то, что однажды она ответит ему взаимностью. Он покроет ее тело поцелуями и будет шептать на ухо слова любви. Будет любить ее до тех пор, пока у обоих не иссякнут силы.

Как он почувствует себя, проиграв? Просто великолепно. Более того, для него это будет настоящей победой.

Пришло время выйти из игры.

Очевидно, Беллами принял такое же решение. Он взял со стола свой жетон и убрал его в карман, поднимаясь из-за стола.

— Что ж, если у вас не хватает мужества…

— Сядьте, — произнес Спенсер, бросая жетон Лео на середину стола. — Покончим с этим сегодня. Остальные жетоны наверху. Позвольте, я отправлю за ними слугу.

Спенсер поднялся со своего места, но, прежде чем успел подойти к двери, в библиотеку вбежала Амелия. Позади нее стояла Лили, одетая лишь в халат и шаль. Ее темные волосы рассыпались по плечам. На лицах обеих женщин застыл ужас.

— Святые небеса, что случилось? — Спенсер направился к Амелии, чтобы заключить ее в объятия. К черту лошадей и карты… В этот момент более всего на свете ему хотелось лишь одного — обнять свою жену. Казалось, именно для этого он родился на свет. Она нуждалась в нем и пришла к нему. И он никому не позволит причинить ей боль.

Но когда он уже протянул руки, Амелия сжалась.

— У нас нет времени. — Она судорожно сглотнула. — Клаудия пропала.