Глава 23
Хотя плиашка, церемония обручения, традиционно продолжалась несколько дней, Кев решил, что она будет длиться только один вечер.
– Мы надежно заперли серебро? – спросил он у Кэма перед началом праздника, когда цыгане из прибрежного табора только начали стекаться в дом, разодетые в цветастые наряды и звенящие побрякушки.
– Фрал, – весело сказал ему Кэм, – в этом нет необходимости. Они – наши родственники.
– Именно потому, что они наши родственники, я хочу, чтобы серебро заперли.
С точки зрения Кева, Кэм получал от процесса помолвки слишком много удовольствия. Несколько дней назад он устроил настоящее представление, взяв на себя роль свата Кева в переговорах с Лео по поводу выкупа невесты. Лео и Кэм дурачились, обсуждая достоинства жениха и невесты и то, сколько должна отдать семья жениха за привилегию обладать таким сокровищем, как Уин. Обе стороны пришли к выводу, что выкуп должен составить целое состояние, поскольку женщина, которая согласилась терпеть Меррипена, стоит никак не меньше. Оба веселились от души. Все это время Кев следил за ними с угрюмой гримасой, что, казалось, еще больше веселило переговорщиков.
Когда все формальности были соблюдены, настало время организации самой церемонии обручения, плиашки. После самой церемонии было решено устроить настоящий пир на весь мир, с жареным поросенком, жареной говядиной, всевозможной птицей, картофелем, жаренным с добавлениями трав и громадным количеством чеснока. Дабы не травмировать Беатрикс, ежа из меню исключили.
В большом зале гремела музыка: гитары и скрипки. Гости собрались в круг. Одетый в просторную рубаху, кожаные штаны и сапоги, с красным широким поясом вокруг талии, завязанным сбоку узлом, Кэм вышел на середину. В руке он держал бутылку, обернутую красным шелком и монистом из золотых монет. Он жестом попросил тишины, и все стихли, даже музыканты послушно заиграли еле слышно.
Наслаждаясь колоритной суетой этого пестрого сборища, Уин стояла рядом с Меррипеном и слушала Кэма, который произнес несколько фраз на цыганском языке. В отличие от своего брата Меррипен был одет как гаджо, разве что шейного платка и высокого воротника на нем не было. Уин не могла спокойно смотреть на его гладкую смуглую шею. Ей так хотелось прижаться губами к тому месту, где в ямочке у горла бился пульс. Но ей приходилось довольствоваться лишь тайным пожатием руки нареченного. Меррипен редко демонстрировал свои чувства публично. Однако наедине…
Она почувствовала, как его ладонь медленно сжала ее запястье и подушечка большого пальца скользнула по нежной коже ладони. Закончив короткую речь, Кэм подошел к Уин. Он ловким движением снял монисто с горлышка бутылки и надел ей на шею. Монисто оказалось тяжелым, монеты холодили кожу и позвякивали. Монисто на шее означало то, что она теперь считается невестой Меррипена и ни один другой мужчина, кроме ее жениха, не может приближаться к ней.
Улыбаясь, Кэм крепко обнял Уин, пробормотал что-то ласковое ей на ухо и протянул ей бутылку. Уин осторожно глотнула крепкого красного Вина и передала бутылку Меррипену, который тоже сделал глоток. Между тем гостям разнесли вино в бокалах, щедро налитых до краев. Гости закричали «састимос», «за здравие», и выпили за жениха и невесту.
И тогда начался настоящий праздник. Громко заиграла музыка, вино лилось рекой.
– Потанцуй со мной, – шепнул жене Меррипен, чем немало ее удивил.
Уин со смехом покачала головой, наблюдая за тем, как танцуют цыгане: пары вращались все неистовее, движения становились все откровеннее. Руки женщин порхали как птицы, мужчины притопывали каблуками и хлопали в ладоши и при этом ходили друг вокруг друга, не сводя друг с друга глаз как можно дольше.
– Я не умею, – сказала Уин.
Меррипен встал у нее за спиной и скрестил руки у нее на груди, привлекая к себе. Еще один сюрприз. Она даже представить не могла, что он так откровенно будет касаться ее на людях. Впрочем, похоже, никто ничего не заметил.
Он жарко шептал ей на ухо:
– Замри. Видишь, как мало нужно пространства? Как они обхаживают друг друга? Когда цыгане танцуют, они поднимают руки к небу, но притопывают ногами, чтобы выразить свою связь с землей. И с земными страстями. – Он улыбнулся, согревая дыханием ее щеку, и нежно повернул к себе лицом. – Давай, – шепнул он и обхватил ее рукой за талию, подтолкнув к танцующим.
Уин стыдливо последовала за ним, восхищаясь той стороной Кева, которая доселе была ей незнакома. Она не ожидала от него такой уверенной поступи, такой непринужденной грации. Он вывел Уин на середину круга, с огоньком в глазах наблюдая за ней. Он дал ей знак поднять руки над головой и прищелкнуть пальцами. Вскоре она вошла во вкус и принялась крутить бедрами так, что вращались юбки, когда он вышагивал вокруг нее. Ей было весело до слез. Они танцевали, и он даже невинный танец смог превратить в чувственную игру. Кошки-мышки.
Уин закружилась на месте, и Кев поймал ее, перехватив за талию, тесно прижав к себе на одно обжигающее мгновение. Запах его кожи, его грудь в соприкосновении с ее грудью наполнили ее желанием. Опустив голову, прижавшись лбом к ее лбу, Меррипен смотрел в ее глаза, и она чувствовала, что тонет в них, черных и ярких, как адское пламя.
– Поцелуй меня, – дрожащим голосом попросила она, не думая о том, где они и кто может их увидеть.
Улыбка коснулась его губ.
– Если я начну сейчас, то уже не смогу остановиться. Волшебство разрушило чье-то деликатное покашливание.
Меррипен посмотрел в ту сторону, откуда оно исходило. Там стоял Кэм.
Лицо Кэма было непроницаемым.
– Прошу прощения зато, что помешал, но миссис Барнстабл только что сообщила, что к нам прибыл нежданный гость.
– Еще один родственник?
– Да. Но не с цыганской стороны.
Меррипен озадаченно покачал головой.
– Кто это?
Кэм с видимой натугой сглотнул.
– Лорд Каван. Наш дед.
Было решено, что Кэм и Кев встретятся с Каваном наедине, другие члены семьи присутствовать при этой встрече не будут. Праздник был в разгаре, и гости даже не заметили исчезновения жениха и свата, которые удалились в библиотеку и там терпеливо ждали, пока двое лакеев заносили в дом разнообразные предметы: подушки, обитый бархатом низкий табурет, медвежью полость, грелку для ног и серебряный поднос с чашкой. После того как все многочисленные приготовления были сделаны, один из лакеев объявил о прибытии Кавана, и тот вошел в комнату.
Старый ирландский граф не обладал впечатляющей наружностью. Он был маленьким и тощим. Но при этом его можно было принять за низложенного монарха, некогда великого и могущественного. В нем до сих пор ощущалась сила духа и гордыня, не сломленная преклонными годами и физической немощью. Жидкие седые волосы едва прикрывали веснушчатый череп. Он носил бороду, обрамлявшую его подбородок подобно львиным усам. Его карие глаза, умные и проницательные, бесстрастно взирали на братьев.
– Вы Кевин и Камерон Коул, – скорее констатировал, чем спросил он, напевно произнося слова с англо-ирландским акцентом.
Никто из них не ответил.
– Кто из вас старший? – спросил Каван, усаживаясь в кресло. Лакей тут же поставил ему под ноги табурет.
– Он, – услужливо сообщил Кэм, указав на брата. Тот бросил на него косой взгляд. Не обращая внимания на взгляды брата, Кэм заговорил со спокойной непринужденностью: – Как вы нас нашли, милорд?
– Недавно во время моего визита в Лондон специалист по геральдике связался со мной, чтобы сообщить, что вы наняли его для проведения исследования касательно одного известного вам символа. Он выяснил, что этот символ в древности являлся отличительным знаком рода Коул. Когда он показал мне рисунок, который он сделал с татуировки на вашей руке, я тут же понял, кто вы такой и почему его наняли.
– И почему я его нанял? – тихо спросил Кэм.
– Вы хотите продвинуться в обществе, что будет для вас выгодно и с точки зрения финансового положения. Вы хотели бы, чтобы вас признали как Коула.
Кэм невесело усмехнулся:
– Поверьте мне, милорд, мне не нужно ни признания, ни выгоды. Я просто хотел знать, кто я. – В глазах его промелькнуло раздражение. – И я платил тому прохвосту за то, чтобы он передал информацию мне, а не за то, чтобы он вначале сообщил ее вам. Я с него за это шкуру спущу, так и знайте.
– Почему вы пожелали нас видеть? – без лишних церемоний спросил Кев. – Нам ничего от вас не нужно, и вы от нас ничего не получите.
– Однако, возможно, вам будет интересно узнать о том, что ваш отец мертв. Он скончался несколько недель назад в результате дорожной аварии. У него всегда не ладились отношения с лошадьми. И в конечном итоге они его убили.
– Наши соболезнования, – сказал Кэм без всякого выражения.
Кев лишь пожал плечами.
– Это так вы принимаете весть о смерти вашего родителя? – возмущенно сказал Каван.
– Боюсь, мы не настолько хорошо знали нашего родителя, чтобы весть о его смерти вызвала у нас реакцию, которая вас бы удовлетворила в большей степени, – язвительно сказал Кев. – Прошу прощения за отсутствие слез.
– Мне не слезы от вас нужны.
– И почему я встревожен? – вслух спросил себя Кэм.
– Мой сын оставил после себя вдову и трех дочерей. Кроме вас, у него нет сыновей. – Граф сложил домиком изуродованные артритом пальцы. – Земли передаются по наследству лишь по мужской линии, но мужчин не осталось ни в семье Коул, ни в родственных семьях. Ситуация такова, что наследный титул Кавана и всё, что к нему прилагается, канет в небытие после моей смерти. – Старик насупился. – Я не допущу, чтобы наше генеалогическое древо засохло из-за неспособности вашего отца к воспроизведению рода.
Кев приподнял бровь.
– Я бы не стал называть мужчину, зачавшего двух сыновей и трех дочерей, неспособным к воспроизведению.
– Дочери в счет не идут. И вы полукровки. Едва ли можно сказать, что ваш отец преуспел, действуя во благо семьи. Но это не важно. Приходится мириться с тем, что есть. В конце концов, вы законные сыновья. – Язвительная пауза. – Вы мои единственные наследники.
И тут громадная пропасть между двумя культурами обнаружила себя в полной мере. Если бы лорд Каван наделил столь щедрым даром представителей любого другого народа, то дар этот был бы принят с восторгом. Но у двух цыган перспектива получения заоблачно высокого общественного статуса и несметных богатств не вызвала той реакции, на которую рассчитывал старый лорд.
Слова лорда Кавана были восприняты ими без всякого энтузиазма, что, несомненно, поразило и немало разозлило старика.
Каван раздраженно обратился к Кеву:
– Вы виконт Морнингтон, наследник имения Морнингтон в графстве Мит. После моей смерти вы также получите замок Нотфорд в Хиллсборо, имение Фэруэлл в графстве Даун и имение Уотфорд-Парк в Хартфордшире. Это для вас что-нибудь значит?
– В общем-то нет.
– Вы последний в линии, – с нажимом в голосе сказал Каван, – последний из рода, ведущего свое происхождение от самого Этельстана, с девятьсот тридцать шестого года от Рождества Христова. Три четверти пэров королевства не могут похвалиться столь славной родословной. И вам нечего сказать? Вы понимаете, какое счастье на вас свалилось?
Кев все понимал. Он также понимал, что старый высокомерный ублюдок, который когда-то хотел его умертвить, теперь рассчитывал на то, что Кев падет к его ногам, рассыпаясь в благодарностях за непрошеное наследство.
– Разве вы в свое время не разыскивали нас с намерением избавиться от нас как от пары ненужных щенков?
Каван скривился.
– Этот вопрос к делу не относится.
– Это означает «да», – сообщил Кеву Кэм.
– Обстоятельства изменились, – сказал Каван. – Вы стали более полезными для меня живыми, нежели мертвыми, за что и должны благодарить судьбу.
Кев уже собирался сказать Кавану, куда он может отправляться заодно со своими титулами и поместьями, когда Кэм грубо оттолкнул брата плечом.
– Прошу извинить наше недолгое отсутствие, – бросил он через плечо Кавану, – пока мы с братом поболтаем немного.
– Я не хочу болтать, – пробормотал Кев.
– Хоть раз ты можешь меня послушать? – спросил Кэм. Он говорил спокойно, даже вкрадчиво. – Всего один раз?
Сложив руки на груди, Кев кивнул.
– До того как ты вышвырнешь его отсюда пинком под его старый усохший зад, – ласково сказал Кэм, – не хотел бы ты пораскинуть мозгами, приняв во внимание несколько ключевых моментов? Во-первых, он долго не проживет. Во-вторых, арендаторы на землях Кавана, вероятно, остро нуждаются в грамотном руководстве и помощи. Ты многое мог бы сделать для них, если даже предпочтешь осесть в Англии и своими ирландскими владениями управлять издалека. В-третьих, подумай об Уин. Она могла бы иметь богатство и положение в обществе. В-четвертых, как ты понимаешь, у нас есть мачеха и три сводных сестры, о которых некому будет позаботиться, когда старик откинет копыта. В-пятых…
– Нет нужды объяснять мне, что в-пятых, – сказал Кев. – Я сделаю это.
– Что? – У Кэма брови взлетели вверх. – Ты со мной согласен?
– Да.
Все сказанное Кэмом было вполне обоснованно, но для Кева достаточно было одного упоминания об Уин. Она будет жить лучше, и уважать ее будут куда больше, если она будет графиней, а не просто женой цыгана.
Старик с кислой миной смотрел на Кева.
– Кажется, вы пребываете в заблуждении, считая, что я оставляю вам выбор. Я ни о чем вас не просил, я информировал вас о выпавшем на вашу долю счастье и о вашем долге. Более того…
– Ну что же, договорились, – торопливо вмешался Кэм. – Лорд Каван, теперь у вас есть наследник и вы можете жить спокойно. Я предлагаю нам сейчас разойтись, чтобы каждый мог обдумать новую для каждого из нас ситуацию. Если вас это устроит, милорд, завтра утром мы можем встретиться вновь и обсудить детали.
– Согласен.
– Можем мы предложить вам и вашим слугам переночевать у нас?
– Я уже остановился у лорда и леди Уэстклифф. Не сомневаюсь, что вы слышали о графе. Исключительных достоинств джентльмен. Я был знаком с его отцом.
– Да, – со всей серьезностью сказал Кэм. – Мы слышали об Уэстклиффе.
Каван поджал губы.
– Полагаю, мне придется представить вас ему как-нибудь. – Он брезгливо окинул братьев взглядом. – Если нам удастся что-то сделать по поводу вашей манеры одеваться и вести себя. И по поводу вашего образования. Да поможет всем нам Бог. – Он прищелкнул пальцами, и слуги быстро унесли все те предметы, которые до этого принесли. Поднявшись со стула, Каван позволил набросить пальто на свои узкие плечи. Угрюмо покачав головой, он посмотрел на Кева и пробормотал: – Как я часто себе напоминаю, лучше вы, чем ничего. До завтра, господа.
Едва Каван покинул библиотеку, Кэм подошел к буфету и щедро плеснул бренди в два бокала. Вид у него был немного ошарашенный. Он протянул один из бокалов Кеву.
– Что ты думаешь? – спросил Кэм.
– Теперь у нас и дедушка есть. Его-то нам как раз и не хватало, – сказал Кев, и Кэм прыснул от смеха, едва не подавившись бренди.
Тем же вечером, только гораздо позже, Кев и Уин лежали в постели. Уин раскинулась поперек кровати, положив голову Кеву на грудь, и волосы ее мерцающими струями лунного света укрывали его. Единственный ее убор состоял из монисто. Осторожно, чтобы не сделать ей больно, Кев распутал зацепившиеся за монисто волосы и, сняв монисто с ее шеи, положил на тумбочку.
– Не надо, – сказала она, протестуя.
– Почему?
– Мне нравится его носить. Оно напоминает мне, что я твоя невеста.
– Я сам напомню тебе об этом, – прошептал Кев и перекатился на бок, обнимая ее одной рукой. – Я напомню тебе столько раз, сколько ты захочешь.
Она улыбнулась ему, проведя пальчиком по контуру его губ.
– Ты жалеешь о том, что лорд Каван нашел тебя, Кев?
Кев поцеловал подушечки ее маленьких изящных пальчиков. Он раздумывал над ответом.
– Он желчный старый кретин, и мне не хотелось бы проводить большую часть времени в его обществе. Но сейчас у меня есть ответы на вопросы, которые мучили меня всю жизнь. И… – Он поколебался, прежде чем закончить фразу, простодушно улыбнувшись. – Я не против того, чтобы однажды стать графом Каваном.
– Ты не против? – Она недоверчиво усмехнулась.
Кев кивнул.
– Я думаю, из меня получится хороший граф, – признался он.
– И я тоже так думаю, – вкрадчивым шепотом сообщила ему Уин. – На самом деле я думаю, очень многие будут удивлены тому, как превосходно у тебя получается ими командовать.
Кев усмехнулся и поцеловал ее в лоб.
– Я тебе говорил, какие были последние слава Кавана, перед тем как он ушел? Он сказал, что часто напоминает себе, что лучше я, чем ничего.
– Какой глупый старый болтун, – сказала Уин, обнимая Кева за шею. – Он прав с точностью до наоборот, – добавила она как раз перед тем, как их губы встретились. – Потому что, любовь моя, ты лучше, чем все.
И потом еще очень долго для слов не было места.
