Глава 3
Калли стояла у входа в Эмберделл-Мэнор, где старый песчаник нежился в последнем золотом свете дня, и прощалась со своей семьей.
Мама всхлипывала, папа сморкался в огромный носовой платок, а брат мрачно хмурился. Мистер Портер маячил у массивной входной двери, словно охраняя дом от незваных гостей. Что же, учитывая последние события, произошедшие за двадцать четыре часа, его потребность защищать территорию вполне оправданна.
Прощание все тянулось и никак не заканчивалось. Калли пришлось практически затолкать Дейда в экипаж, хотя тот продолжал злобно взирать на мистера Портера.
Едва экипаж с родителями и Дейдом успел свернуть за поворот и громко застучать колесами по дороге, как Калли осознала, насколько далека от них. Безусловно, дочь любила свою семью, но сладостная тишина деревенского поместья в глуши казалась освежающей, как холодный дождь летом. Стоило ей опустить руку, как она почувствовала облегчение.
Калли сделала это. Трудно поверить… После всех долгих лет подавления собственных желаний в угоду нуждам родителей и семьи она наконец заживет собственной жизнью. По крайней мере, хотя бы ненадолго, ведь она не представляла, как будет проходить ее жизнь с новоиспеченным мужем.
Вспомнив о сделке, которую была обязана выполнять, Калли мгновенно лишилась облегчения и покоя.
Мистер Портер женился на ней. И сделал это лишь затем, чтобы не получить пулю из пистолета ее брата. Но от этого ничего не меняется. Она — жена, он — муж. А мужья, насколько она знает, просто обязаны иметь некоторые ожидания…
Что же, получается, ей просто необходимо узнать его требования. Калли ожидала от мизантропа чего-то очень возмутительного.
Помедлив, она слегка пригладила крохотные завитки, выбившиеся из прически, и одернула спенсер. Глубоко вдохнула свежий деревенский воздух и повернула к дому.
Все это время Рен стоял на крыльце. В сознании девушки он как две капли воды был похож на саму смерть в своем черном капюшоне.
Калли напрочь отказалась поддаваться ползучей тревоге, грозившей ее задушить. Практичность — вот главное оружие в битве с дурацкими эмоциями. После общения с матерью и сестрами она твердо усвоила: атмосферу драмы и истерики хорошо развеивает умеренная порция здравого смысла.
Девушка наклонила голову и приятно улыбнулась своему новоиспеченному мужу.
— Вам только косы не хватает! Принести из конюшни?
Он долго смотрел на нее, прежде чем хмыкнуть.
…Хмыкнуть? В самом деле?..
Каллиопа глубоко вздохнула и преисполнилась решимости. Недаром она всю жизнь воспитывала четверых младших братьев!
Подняв повыше подбородок, она закрепила улыбку как только могла.
— Может, стоит обсудить нашу совместную жизнь, сэр?
Но муж ничего не ответил.
От волнения во рту у нее пересохло. Мистер Портер обладал даром хорошо прятаться и, как выяснилось, подкрадываться. Чертов капюшон скрывал его лицо, так что она не могла понять его мыслей.
— Скажите, муженек, вы намереваетесь носить эту штуку на протяжении всей нашей совместной жизни?
Рука Рена дернулась так, словно мужчина хотел потянуться к злосчастному капюшону. Интересно, он хотел откинуть его или затянуть потуже?
Она втянула в себя воздух.
— Мой брат Орион — третий сын в семье — в детстве был очень привязан к своему одеяльцу. Полагаю, именно потому, что одеяльце было вырезано из старой тигровой шкуры, появившейся в доме как напоминание о днях приключений моей тети Клемми. Орион укрывался им каждую ночь, а потом таскал за собой с утра до вечера. Шкура была пыльной и облысела, но вырвать ее у него было почти не возможно. Поэтому мы позволяли Ориону носить с собой грязную штуковину, пока ему не надоело. Как-то одеяльце просто исчезло. Мы представляли, какой скандал поднимет Рион, но тот больше о нем не упоминал. Я часто думала, что одеяло было словно частью Риона так долго, что он в конце концов избавился от него… как змея от шкурки.
Э… черт побери… вряд ли это достойная леди тема для беседы в день свадьбы. Но у нее, к сожалению, не было особой практики в подобных вопросах. Зато она, кажется, сумела привлечь его внимание.
— Полагаете, что носить этот капюшон — ребячество? — удивленно спросил он.
«Я сама не могла бы сказать лучше».
— О нет, что вы, я уверена, что котеуолдские капюшоны — последний крик моды.
«Еще бы не ребячество. Дурак!»
— Я бы хотела иметь такой же. Представьте только! Никогда не думать о прическе!
Да, она делала язвительные замечания, но по крайней мере не струсила и не отступила!
— Нет!
Она быстро подалась вперед.
— Что именно «нет»?
— Я не сниму капюшон.
У Калли от любопытства даже пальцы задергались. Если бы один из ее братьев вел себя также, она просто сдернула бы дурацкую штуку с его головы и со смехом убежала. Швырнула бы капюшон Атти, и больше никто и никогда его бы не увидел, разве что на том памятнике, что возвышается на площади!
Похоже, Рен разгадал ее замысел, потому что поднял руку.
— Вы хотели обсудить наше соглашение, — напомнил он.
Она тут же встрепенулась. Но мистер Портер покачал головой:
— Наше соглашение будет следующим: я стану приходить в вашу комнату каждый вечер. Вы будете подчиняться моим приказам. И так до следующего вечера. Днем можете делать все что угодно. Хотя я желал бы, чтобы вы не покидали границ деревни.
Оскорбленная Калли сложила руки на груди.
— Приказам? Не думаю, что…
— Молчать!
Калли замолчала. Хотя не помнила, чтобы решила это сделать. В жизни она не слышала подобного тона. Если не считать, как однажды она сопровождала помешанных на армии братьев на военный парад на Пэлл-Мэлле. Ее поразило, насколько четко тогда маршировали солдаты, словно один человек, один гигант!
Потом по приказу офицера на красивом жеребце с блестящей шкурой солдаты развернулись, тоже одновременно. Подумать только, одно-единственное резкое слово перестроило ряды сотен человек!
«Приказы!»
В животе Калли что-то дрогнуло.
«О… господи…»
— Я… — прошептала она. — Н-не понимаю.
— Сегодня утром я сделал вам совершенно серьезное предложение. Когда-нибудь вы сможете вернуться в лоно семьи, причем богатой женщиной. Но это произойдет, как только вы заработаете жемчужную нить, которую так неловко разорвали. Одна жемчужина — один выполненный приказ.
Калли отнюдь не была дурой и прекрасно сознавала, что он намерен затащить ее в постель. Но еще она понимала, что в конце концов это его право, ведь Рен теперь ее муж.
— Но…
Она сглотнула.
— На той нитке были сотни жемчужин.
«Сотни приказов».
Сердце ее сжалось от тревоги.
— В таком случае, думаю, вы захотите начать как можно скорее, — ответил Рен.
Судя по тону, он над ней подсмеивался.
Калли заставила себя снова вскинуть подбородок. Ей такие манеры вовсе не нравились, но она достаточно вынесла, чтобы знать: малейшее проявление слабости только побудит врага к дальнейшим издевательствам.
— Пожалуй, вы правы.
Девушка жизнерадостно глянула в сторону двери.
— Вечер уже начинается. Вы ведь сказали «вечер», не так ли? Если только у вас не нервный припадок. Я пойму, если вам потребуется немного времени.
Мистер Портер снова окаменел, но только на миг.
— Смеетесь надо мной? Не следовало бы.
Он шагнул к ней.
«Боже, как он высок! Даже при своей хромоте и сутулости. Настоящий великан и притом сильный!»
Она велела своим коленям не трястись и спокойно глянула в глубину капюшона. Но солнце уже село, и все, что увидела Калли, — это мрачно сверкающие глаза.
Его рука внезапно сжала ее подбородок, обдав жаром. Калли съежилась, но он без усилий удержал ее на месте.
— Думаю…
Его рука скользнула ниже и остановилась на плече. Кончики пальцев не спеша проникли в вырез и опустились ниже.
Калли хватала губами воздух. Лиф платья, старого и не слишком свободного, держал его пальцы в плену. Он не стал их освобождать, наоборот, просунул еще ниже.
Она вспомнила прошлую ночь, когда стояла, прижатая к туалетному столику, во власти его горячих требовательных рук…
Должно быть, мистер Портер подумал о том же, потому что продолжал гладить ее грудь, потом нашел затвердевший сосок и сжал…
Калли дернулась и ахнула, невольно бросив испуганный взгляд на подъездную аллею: вдруг их увидят? К счастью, там никого не было. Они одни, так что его глупое желание исполнилось.
Мистер Портер шагнул еще ближе, казалось, его тень окончательно поглотила ее. Ничего… и никого… кроме него и его ловких пальцев, по-хозяйски сжимающих ее сосок.
Голос мужа звучал тихо и пылко, наполненный чувственной опасностью.
— Я захотел тебя, как только увидел в этой парусине вместо сорочки, босую, с рассыпавшимися по спине волосами…
Ее сосок невольно затвердел еще больше. Каллиопа была так потрясена его словами, что голова кружилась и дыхание пресеклось… вернее, она вообще забыла о необходимости дышать. Тревога сотрясала ее, хотя внизу живота все словно пело.
Его довольный стон пробудил Калли от грез наслаждения и боли. Мужчины вечно думают, что они во всем выше женщин!
Девушка отступила, и рука мистера Портера тут же выскользнула из-за лифа.
— Прекрасно! Сорочка, босые ноги, распущенные волосы — три жемчужины, — заявила она.
У него опять вырвался странный звук, похожий на рычание тигра в ночных джунглях.
— Один приказ — одна жемчужина.
Капюшон отвернулся от Калли, словно ее вовсе не существовало. Она повернулась и быстрым шагом направилась к двери. Она почти бежала и знала, что, к ее счастью, мистер Портер бежать не мог. У двери Каллиопа резко обернулась.
— Вы забыли кое-что из условий, сэр, поскольку так поспешно торговались.
— В самом деле? И что именно?
Калли вскинула брови и тихо, гортанно прошептала:
— Прошлой ночью, когда мы встретились, я также… промокла насквозь.
Он невольно ахнул. Калли улыбнулась и спокойно вошла в дом. «Так ему и надо!»
Одна жемчужина — один приказ.
Калли помедлила, перед тем как подняться по лестнице. Рука, опиравшаяся оперила, дрожала. Она сглотнула слюну, потому что во рту было как в пустыне. Сотни жемчужин!
Что если она откажется? Просто запрет дверь, и пусть его чертовы жемчужины лежат и собирают пыль! А вдруг он потребует, чтобы она отрабатывала свое содержание и еду? Сколько она продержится?
Нет, она была уверена, что продержится довольно долго, хотя ей далеко до упрямой решимости сестры Элли. Однажды сестра захотела, чтобы в их доме жила маленькая обезьянка, но родители отказали ей в этом:
— Это для твоего же блага, малышка. Обезьянки не так уж милы, как кажется на первый взгляд. Боюсь, они скорее похожи на крыс с длинными лапами.
Тогда четырнадцатилетняя Электра устроила голодовку на десять дней. На одиннадцатый в их дом привезли обезьянку: симпатичное, но грязное создание, немедленно хватившее Элли за палец и поэтому тут же отправленное к торговцу.
В тот вечер Элли, с забинтованной рукой, уселась за обеденный стол и съела больше двух братьев вместе взятых. Дейд, в свою очередь, посчитал ее слишком избалованной, чтобы умереть.
Калли никогда не была такой. Но тем не менее она — Уортингтон, настоящая, истинная. А Уортингтоны склоняются только перед королями, поскольку их род «стар, как камни Стоунхенджа», — так всегда говорил отец.
Так что если она не собирается сбегать или объявлять голодовку, что же делать? Улыбка медленно расплылась по ее лицу. Как что? Подчиниться приказам мужа, конечно. Потому что это не трусость и не безволие, а самая идеальная месть! Уортингтоны кое-что понимают в возмездии! Она подчинится ему, ублажит, превратит в лужу удовлетворения на пыльном ковре. А потом заберет жемчуг — достаточно дорогой, чтобы устроить Элли и Атти по одному блестящему сезону, оставив мистера Портера в пыли от колес своего экипажа, и даже не оглянется на прощанье. Как же все просто!
Девушка… — Рен считал, что должен даже мысленно называть ее как-то по-другому, — жена наконец от него сбежала. Заняло у нее это довольно много времени. Он не знал, в чем беда этого создания, но она совершенно лишена инстинкта самосохранения.
Прошлой ночью она молча терпела его пьяные ласки. Да, в конце вскрикнула от страха, но тогда он был опьянен ею, и она, пожалуй, тоже.
Утром на дуэли, когда он думал, что его жизнь на этой земле, слава богу, закончилась, она остановила брата. Даже его похотливое предложение не помешало ей предложить венчаться, да еще в присутствии родителей.
«Безумная девчонка!»
И только что, вызывающе глядя на него и подняв подбородок, она выглядела настоящей богиней, полной пылающего негодования. Калли подстрекнула Рена зайти куда дальше, чем он намеревался, чтобы заставить ее отступить.
«Вы так поспешно торговались, что забыли кое-что…»
Не сдержавшись, он коротко усмехнулся и вошел в гостиную. С трудом нагнувшись, Портер зажег свечку от углей в камине, использовав для этого последнюю бумажную трубочку на каминной доске.
Солнце уже село — неужели он действительно обнимал новобрачную, стоя перед домом?
Он стал с трудом подниматься по лестнице, забыв даже по привычке выругаться, — слишком был занят, вспоминая тепло ее тела и нежность груди. Прошло столько времени, что Рен позабыл силу действия женского тела.
Он мог взять ее сегодня ночью — имел полное на это право, данное самим викарием. Калли, верно, будет ждать его, одетая в жалкий клочок из батиста, и ненавидя его. Мистер Портер не сомневался, что она уедет, как только уплатит по счету, и забудет его навсегда. Какая тут любовь?
Он не имел никаких шансов сделать так, чтобы эта женщина полюбила его. Он не думал, что когда-либо коснется обнаженного женского тела, но судьба поставила Калли у него на дороге, и он споткнулся, не смог устоять.
Теперь она у него в долгу. Рен позволил ей спасти ее брата от виселицы за убийство, а ему самому жизнь не особо-то и дорога.
Она стала его женой, и мистер Портер был уверен в своей власти над ней. Лучше, чтобы Калли сразу поняла, какое он чудовище. Рен мог взять ее и заставить ненавидеть в единственную унизительно жестокую ночь. Внезапно острая боль словно молния пронзила его спину. Рен затаил дыхание и стоял неподвижно, пока она не прекратилась.
Совсем мало времени ушло на подготовку к брачной ночи. Калли повесила в гардероб лучшее из двух платьев: муслин цвета слоновой кости казался более похожим на подвенечное, чем голубой. Затем сняла все с себя, кроме сорочки, и достала щетку из маленького саквояжа со своими вещами, который Морган умудрился найти на берегу реки наступившим утром. Усевшись на кровать, подальше от ледяного пола, она скрестила ноги. Кто-то — Калли подозревала что это Дейд, — разжег огонь в камине, и угли до сих пор тлели. Мысленно девушка благодарила брата за тепло и неяркий свет.
Ей, вне всякого сомнения, придется самой поддерживать огонь в камине. Ведь слуг здесь нет, и некому даже наполнить угольное ведро. Придется это взять на себя. Прекрасно. Она не из слабых.
У семьи Уортингтонов было немного слуг. В доме жила только Филпотт, служившая в театре вместе с мамой и официально носившая звание экономки, но на деле бывшая кухаркой и компаньонкой графини. Дом по большей части вели Калли и ее сестры. Главной их заботой было не дать матери заляпать краской уцелевшую мебель. Так что она вполне умела разжечь огонь и даже принести уголь.
Но сегодня делать этого не придется. Сидя на покрывале, с которого кто-то стряхнул пыль, девушка расчесывала волосы и пыталась не дать страху ее одолеть.
У каждой жены бывает брачная ночь. Многие совсем не знали мужей. Калли никогда не смела мечтать о браке по большой любви, как у родителей. Она была слишком практичной, чтобы вообще заботиться о подобных вещах. Так что мистер Портер, возможно, не лучше и не хуже большинства мужчин. И ей оставалось лишь надеяться на это.
