Глава 23
Гарри сидел молча, пока князь Алексей опрокидывал второй стакан водки.
Но когда князь потянулся за бутылкой, чтобы налить еще…
— Хватит, — резко бросил Гарри.
— В чем дело? — удивился князь.
— Хватит пить.
— Вы говорите мне, чтобы я больше не пил? — Князь явно пришел в замешательство.
— Я говорю о том, что если нам понадобится ваша помощь в поисках Оливии, я не хочу чтобы вы спотыкались на каждом шагу.
— Уверяю вас, я никогда не спотыкаюсь.
— Поставьте бутылку.
Алексей не послушался.
— Поставьте бутылку.
— По-моему, вы забыли, кто я.
— Я никогда ничего не забываю. Зарубите это себе на носу.
— Какая чушь.
Гарри встал.
— Вы же не хотите спровоцировать меня прямо сейчас, не так ли?
Алексей посмотрел на Гарри, а потом стал наливать водку в стакан.
Гарри пришел в бешенство.
Он испытывал это чувство впервые в жизни. Ему показалось, что мир вокруг него приобрел какой-то невиданный ранее красный оттенок. В ушах появился невыносимый шум, словно он взобрался на вершину горы. И у него отказали тормоза. Он уже ничего не мог контролировать. Его тело по собственной воле сделало прыжок вперед, а его мозг не предпринял ничего, чтобы это остановить. Он налетел на князя как пушечное ядро, повалив его сначала на стол, а потом на пол. Водка выплеснулась на них обоих.
Гарри чуть было не задохнулся от тяжелого запаха алкоголя. Водка пропитала его одежду, и он почувствовал ее холод у себя на коже.
Но это его не остановило. Его уже ничто не могло остановить. Он ничего не мог сказать. Впервые в жизни у него не нашлось слов. Он не чувствовал ничего, кроме ярости, и когда он поднял кулак, чтобы нанести князю удар в лицо, у него вырвался дикий вопль. И…
— Прекратите! — Это был Владимир, который сразу же бросился их разнимать. Он схватил Гарри и отшвырнул его к стене. — Что, черт побери, вы делаете?
— Он сумасшедший, — прошипел Алексей, потирая горло.
Дыхание Гарри вырывалось у него из горла со свистом.
— Заткнитесь, — приказал Владимир. — Он сурово посмотрел на Гарри, будто ожидая, что он его прервет. — Заткнитесь оба. И послушайте меня. — Он шагнул и задел ногой бутылку. Остатки алкоголя разлились по полу. Владимир хмыкнул с отвращением, но не стал комментировать. Оглядев обоих драчунов, он сказал: — Я обследовал здание и полагаю, что леди Оливия его не покидала.
— Почему вы так думаете? — спросил Гарри.
— Во всех дверях стоит охрана.
— Во время такого вечера?
Владимир пожал плечами:
— Существует немало причин, требующих охраны этого дома.
Гарри ждал, что Владимир скажет что-либо еще, но тот ничего не объяснил. Все равно что разговаривать с Уинтропом, подумал Гарри. Как же он ненавидел всю эту недосказанность, эту вечную фразочку «у нас свои методы».
— Никто из охранников не видел, как она уходит. Единственной дверью, через которую она могла уйти незамеченной, был вход в главный зал.
— Она туда не возвращалась, — сказал Гарри и пояснил: — Она пошла в дамскую комнату, но не возвращалась оттуда.
— Вы уверены?
— Уверен.
— Следовательно, мы должны предположить, что она не покидала здания. Правда, мы не знаем, дошла ли она до дамской комнаты…
— Дошла, — прервал ее Гарри. Какой же он идиот, что не сказал этого раньше! — Она была там некоторое время. Об этом сказала мне ее подруга.
— Кто эта подруга?
Гарри покачал головой:
— Я не могу вспомнить ее имени. Но вряд ли мы от нее что-то узнаем. Она сказала, что ушла из дамской комнаты раньше Оливии.
— Она могла что-то увидеть. Найдите ее, — приказал Владимир. — Приведите ее ко мне. Я ее допрошу.
— Мне эта идея не нравится, — сказал Гарри. — Если только вы не намерены сделать заложницей и ее. Она не умеет хранить секреты, даже если от этого зависела бы ее жизнь, тем более — чья-то еще.
— Тогда поговорите с ней сами. Встретимся позже. — Владимир повернулся к Алексею: — А вы оставайтесь здесь на случай, если они выдвинут еще какое-нибудь требование.
Алексей пробурчал что-то в ответ, но Гарри уже не слушал. Он уже направлялся по коридору в зал, чтобы разыскать ту девушку — как бы ее ни звали.
— Постойте, — остановил его Владимир.
Гарри нетерпеливо обернулся. Он не хотел терять ни минуты.
— Вам нет надобности искать ее. Это был предлог, чтобы вы ушли и оставили его там. — Он кивнул в сторону салона, где ждал Алексей.
— Вы подозреваете, что он замешан?
— Нет. Но он может оказаться помехой. А вы… теперь, когда у вас было время, чтобы успокоиться…
— Не надо принимать это за спокойствие, — отрезал Гарри.
Брови Владимира поползли вверх. Тем не менее он достал из кармана пистолет и протянул ею Гарри рукояткой вперед.
— Я не думаю, что вы совершите какую-нибудь глупость.
Гарри взялся за рукоятку пистолета, но Владимир не сразу выпустил его из рук.
— Не так ли? «Совершить глупость?»
— Нет, — ответил Гарри, надеясь, что это обернется правдой.
Владимир подержал пистолет еще в течение нескольких секунд и отпустил, наблюдая за тем, как Гарри изучает оружие.
— Пойдемте со мной, — приказал он.
Они быстро прошли по коридору и завернули за угол. Владимир остановился перед какой-то дверью, посмотрел по сторонам и нырнул в пустую комнату, поманив Гарри за собой. Приложив палец к губам, он оглядел комнату, чтобы убедиться, что она пуста.
— Ее захватил посол, — сказал он. — То есть его люди. Сам он все еще в зале.
— Что?
Гарри не был знаком с послом — видел его лишь на великосветских раутах, — все же было трудно в это поверить.
— Ему нужны деньги. Его скоро отзовут в Россию, а у него мало собственных средств. — Владимир пожал плечами, а потом широко раскинул руки, будто охватывая богатую обстановку комнаты. — А он привык жить в роскоши. К тому же он всегда завидовал своему кузену.
— Почему вы думаете, что это он взял Оливию в заложницы?
— У меня здесь есть свои люди.
«Как всегда, загадочен», — подумал Гарри.
— И это все, что вы собираетесь мне рассказать? — с раздражением сказал Гарри. Он был сыт по горло тем, что ему никогда не говорят полной правды.
— Да, это все, что я собираюсь рассказать вам, друг мой. Так будет менее опасно.
Гарри промолчал. Он боялся, что скажет что-нибудь не то.
— Родители Оливии заметили ее отсутствие, — сказал Владимир.
Гарри это не удивило — прошло уже более часа.
— Насколько мне известно, больше никто этого не заметил. Видите, сколько в этой комнате бутылок водки? Не думаю, что кто-то подозревает, что и в лимонаде есть водка.
— Что?
— А вы не заметили?
Гарри покачал головой. Сколько бокалов он выпил? Голова была ясная, но разве он понял бы, в чем разница? Он никогда не был пьян, ни разу не был даже слегка навеселе.
— Кое-кто заметил, что исчез князь. Родители Оливии опасаются, что они вместе.
Гарри сжал губы. От одного этого предположения его сердце сжалось. Но сейчас не время для ревности.
— Родители Оливии хотят сохранить все в тайне. В данный момент они с послом.
— С послом? А он…
— А он разыгрывает роль обеспокоенного хозяина. Притом идеально. — Владимир усмехнулся. — Я никогда ему не доверял.
Гарри взглянул на него с удивлением. Это было самое большое проявление эмоций, какое он наблюдал в этом невозмутимом великане. Его удивление не ускользнуло от Владимира.
— Мне особенно противны мужчины, которые наживаются за счет женщин.
За этим замечанием угадывалась череда неприглядных историй, но Гарри почел за более разумное не задавать вопросов, а просто спросил:
— И что теперь?
— Мы знаем, где находится князь. Туда они принесут следующую записку. Я дал ему строгие указания ничего не делать и надеюсь, что он достаточно благоразумен, чтобы выполнить их.
Гарри тоже на это надеялся. Но ведь князь Алексей хорошо выпил.
— Пока он ждет, мы будем искать.
— И сколько же помещений в этом чертовом мавзолее?
— Точно не знаю. Наверняка не меньше сорока, а может быть, и больше. Но если бы я захватил заложника, я держал бы его в северном крыле.
— Почему в северном?
— Оно наиболее удалено, и комнаты меньше.
— Но не кажется ли вам, что похититель поймет, что вы будете искать именно там?
Владимир направился к выходу.
— Он не будет знать, что кто-то ищет. Он считает меня глупым слугой. — Он взглянул на Гарри из-под полуопущенных тяжелых век. — И он ничего не знает о вас. — Он положил руку на ручку двери. — Вы готовы?
Гарри сжал рукоятку пистолета.
— Ведите меня.
У Оливии заняло не менее получаса, пока ее пальцы скользнули под узел и ей удалось частично его развязать. Остановившись, она прислушалась. Ей показалось, что она слышала шаги.
Она выпрямилась, приняв то же положение, в котором ее оставил похититель.
Но не было ни поворота ключа в замке, ни звука открываемой двери. Она снова скрючилась и нащупала пальцами узел. Ей показалось, что он немного ослаб, но надо было продолжать. Она не была уверена, но ей показалось, что узел был двойным. Если ей удастся развязать один оборот, она…
Она все равно будет связана.
Она выдохнула. У нее ушло столько времени, а она лишь слегка ослабила узел…
Нет, отругала она себя. Надо продолжать. Если ей удастся сдвинуть с места вторую часть узла и немного подвигаться, он развяжется.
Она может это сделать. Может.
Стиснув зубы, она продолжила свою работу. Сейчас дело пойдет быстрее, уверяла она себя, она знает, как двигать пальцами, чтобы ослабить узел.
А может быть, поможет то, что ее плечи настолько онемели от напряжения, что она не чувствует боли.
Она двигалась… покачивала бедрами… выгибала спину… вытягивалась и каталась по кровати…
И потеряла равновесие.
С глухим стуком она упала на пол. Она вздрогнула и прислушалась, не щелкнет ли замок.
Все было тихо.
Неужели он ее не слышал? Невозможно. Оливия никогда не была очень ловка. Свяжи ей руки и ноги, и она будет совершеннейшим бревном. К тому же упала она с таким грохотом, что…
Может, за дверью никого нет? Она почему-то — сама не зная почему — предполагала, что ее похититель сидит на стуле за дверью. Ему, конечно, и в голову не могло прийти, что она сможет сбежать, и Оливия была почти уверена, что эта часть дома практически нежилая. За теми единственными шагами, что она слышала, сразу же последовало появление ее похитителя.
Лежа на полу возле кровати, она немного подождала, на тот случай, если кто-нибудь войдет, а потом с трудом' отползла к двери, чтобы заглянуть под нее. Под дверью была щель не более трех четвертей дюйма, и мало что можно было разглядеть. Тем более что коридор был почти так же плохо освещен, как и комната. Но может быть, она увидит какие-либо тени?
А могут ли они там быть?
Значит, ее не охраняют. Эта информация могла быть для нее полезной, но она не знала, каким образом она могла бы ею воспользоваться. И как она сможет взобраться обратно на кровать? Можно было бы попытаться прислониться к одной из ножек, но стол, на котором все еще стоял чайник, загораживал ножку в головах кровати, и…
Чайник!
Она почувствовала прилив сил и отчаянным рывком буквально перевернулась, торопясь оказаться около стола. Потом рывок… еще рывок…
А как теперь перевернуть чайник, чтобы он упал и разбился? Тогда она сможет осколком перерезать веревки.
Используя кровать как опору и напрягая все мышцы, она медленно встала. Отдышавшись, спиной подошла к столу и согнула колени так, чтобы схватить чайник руками.
«Пожалуйста, пусть никого не будет за дверью. Пожалуйста, пусть никого не будет за дверью».
Она не может просто сбросить чайник на пол. Это надо сделать с силой, чтобы он разбился. Она оглядела комнату, надеясь найти какую-либо подсказку.
Пожалуйста… пожалуйста… пожалуйста…
Она крутилась все быстрее и быстрее, а потом…
С силой толкнула стол.
Чайник с грохотом ударился о стену, а Оливия, испугавшись, что кто-то ворвется в комнату, мелкими прыжками добралась до кровати и легла на спину, хотя не представляла себе, как она сможет объяснить, каким образом чайник разбился о стену.
Но никто не вошел.
Она задержала дыхание. Потом начала подниматься. Ее ноги уже коснулись пола, и тогда…
Она услышала шаги. Они быстро двигались в ее сторону.
О Господи.
Она услышала голоса. Сердитые. Говорили по-русски.
Они не причинят ей вреда, не так ли? Она представляет для них большую ценность. Ее продадут князю Алексею и…
А что, если князь Алексей от нее отказался? Он больше за ней не ухаживал. И он знает, что она влюблена в Гарри. Что, если его это подстегнет? Или он вдруг решит отомстить?
Она отползла в угол кровати. Как здорово было бы, если бы она была храброй и встретила бы то, что ей грозит, с улыбкой на губах. Но она не Мария-Антуанетта, которая оделась во все белое перед тем, как ее должны были обезглавить, и с царственным видом попросила прощения у палача, которому случайно наступила на ногу, всходя на эшафот.
Нет, она Оливия Бевелсток, и она не хочет с достоинством принять свою смерть. Не хочет быть здесь и чувствовать, как ужас сжимает ей сердце.
Кто-то начал колотить в дверь — сильно, ритмично и с явным остервенением.
Оливия почувствовала, как ее пробила дрожь. Она сжалась в комок — насколько это было возможно — и спрятала голову между колен.
«Пожалуйста… пожалуйста… пожалуйста», — стучало у нее в голове. Она стала думать о Гарри, о своей семье, о…
Деревянная дверь начала разлетаться в щепки.
Только бы не потерять над собой контроль, молилась Оливия.
И тут дверь с грохотом упала прямо в комнату.
Она попыталась закричать, но тряпка, закрывавшая ей рот, мешала, а сухой воздух обжег ей гортань.
А потом кто-то произнес ее имя.
Из-за стоявшей столбом пыли и темноты она увидела лишь приближающуюся к ней фигуру мужчины.
— Леди Оливия. — Голос был низким и грубым и с акцентом. — Вы пострадали?
Это был Владимир, телохранитель князя Алексея и его обычно молчаливый слуга. Ей вдруг вспомнилось, как он дернул и повернул больную руку Себастьяна Грея. Если он сделал это… О Боже, ее он может просто разорвать пополам…
— Разрешите помочь вам, — сказал он.
Разве он говорит по-английски? С каких это пор?
— Леди Оливия? — повторил он. Он достал нож, и она сжалась. Но он просто разрезал завязанную у нее на затылке тряпку.
Она закашлялась и почти не слышала, как он крикнул что-то по-русски.
Кто-то ему ответил, тоже по-русски, и она услышала шаги… которые приближались… бегом и…
Гарри?
— Оливия!
Владимир что-то ему сказал — по-русски, — и Гарри коротко ответил. Тоже по-русски. Она в шоке смотрела на них обоих. Что происходит?
Почему Владимир говорит по-английски? Почему Гарри говорит по-русски?
— Оливия, слава Богу! — Гарри обхватил ладонями ее лицо. — Ты ведь не пострадала, скажи? Прошу тебя, расскажи, что произошло?
Но она не могла пошевелиться. Даже думать не могла.
Когда она услышала, что он говорит по-русски, ей показалось, что это совершенно другой человек. У него голос стал другим, и лицо — тоже другим, а рот и все мускулы двигались совсем по-другому.
Она отпрянула от него. Да знает ли она его? Знает ли, что он за человек? Он рассказывал ей, что его отец был алкоголиком и что его воспитала бабушка. Что-нибудь из этого было правдой?
Что она наделала? Боже милосердный, она отдалась человеку, которого не знала, которому не могла доверять.
Владимир передал что-то Гарри, который кивнул и сказал что-то по-русски.
Оливии захотелось отодвинуться от Гарри еще дальше, но за спиной уже была стена. Она тяжело дышала. Ее загнали в угол. Зачем она здесь? Она не хочет быть с этим человеком, который вовсе не Гарри…
— Сиди спокойно, — сказал он и поднял нож. Оливия увидела, как сверкнуло лезвие, и закричала.
Не приведи Господь услышать такой крик еще раз, подумал Гарри.
— Я не собираюсь сделать тебе больно, — сказал Гарри, стараясь говорить как можно спокойнее. Его движения, когда он разрезал веревки, были уверенными, но внутри у него все дрожало.
Он знал, что любит ее, что она нужна ему, что без нее он вряд ли может быть счастливым. Но до этого момента он не понимал всю глубину своего чувства, не понимал, что без нее он — ничто.
А она закричала. Она боится… его.
От этой мысли он чуть было не задохнулся.
Сначала он освободил ее щиколотки, потом — запястья, но когда он протянул руки, чтобы успокоить ее, у нее вырвался из груди почти нечеловеческий вопль, и она спрыгнула с кровати. Все произошло так быстро, что он не успел подхватить ее. А у нее подкосились колени, и она рухнула на пол.
Господи, как она его боится. Его. Что они ей наговорили? Что они с ней сделали?
— Оливия, — начал он осторожно. И медленно протянул к ней руку.
— Не прикасайтесь ко мне. — Она попыталась отползти, волоча за собой онемевшие ноги.
— Оливия, позволь мне помочь тебе.
Но она будто его не слышала.
— Нам надо идти, — сказал Владимир по-русски. Гарри, не глядя на него, попросил еще минуту. Русские слова сорвались у него с языка, но он этого не заметил.
Оливия в ужасе смотрела на дверь. Она явно намеревалась сбежать.
— Я должен был рассказать тебе, — сказал Гарри, неожиданно поняв причину ее паники. — Моя бабушка была русской. Когда я был ребенком, она говорила со мной только по-русски. Вот почему…
— У нас нет времени на объяснения, — резко бросил Владимир. — Леди Оливия, мы должны уходить. Немедленно.
На нее, видимо, подействовала властность его голоса, потому что она кивнула и позволила Гарри помочь ей встать на ноги.
— Я потом все объясню. Обещаю, — сказал он.
— Как вы меня нашли? — спросила она шепотом. Она немного отошла от своего шока — он видел это по ее глазам.
— Мы услышали шум, — сказал Владимир, заворачивая за угол и на всякий случай нацеливая пистолет. — Вам повезло. Вы, возможно, поступили глупо, но хорошо, что вы это сделали.
Оливия кивнула, а потом спросила у Гарри:
— Почему он говорит по-английски?
— Он больше, чем телохранитель, — ответил Гарри в надежде, что пока этого будет достаточно. Сейчас было не время рассказывать все в подробностях.
— Идите, — поманил их Владимир.
— Кто он? — прошептала Оливия.
— Я сам точно не знаю.
— Вы больше никогда меня не увидите, — сказал Владимир, словно успокаивая их.
Хотя этот человек уже начинал нравиться Гарри и он испытывал к нему уважение, он очень надеялся, что так оно и будет. Когда закончится вся эта история, он немедленно подаст заявление об уходе из военного министерства. Он женится на Оливии, они переедут в его поместье в Гемпшире. У них будет куча ребятишек, которые будут говорить на разных иностранных языках, а он будет каждый день садиться за свой письменный стол, и единственное, чем он будет заниматься, — складывать числа в хозяйственных отчетах своего управляющего.
Ему нравилось это скучное занятие. Он просто о нем мечтал.
Однако слову «скука» не суждено было стать паролем этого вечера.
