Глава 24
К тому времени как они добрались до первого этажа, у Оливии немного отошли ноги, и ей не пришлось так сильно опираться на Гарри.
Но она не выпускала его руки.
Паника все еще ее не покидала, сердце стучало неровно, и она не понимала, почему он говорит по-русски, а в руке у него пистолет. Она не знала, следует ли ей доверять ему. Хуже того — она не знала, может ли она доверять самой себе. Вдруг она влюбилась в мираж, в человека, который вообще не существовал?
Все же она не выпускала его руки. В этот ужасный момент она крепко держалась за его сильную руку.
— Сюда, — коротко бросил Владимир.
Судя по тому, как здесь было тихо, они направлялись в кабинет посла, где ждали ее родители.
Они шли медленно. У каждого поворота, а также на верхней и нижней площадках лестницы Владимир останавливался, прикладывал к губам палец, прижимался к стене и осторожно выглядывал из-за угла. Гарри шел за ним по пятам, загораживая Оливию своим телом.
Оливия поняла, что надо быть осторожными, но у нее было такое ощущение, что у нее в груди вот-вот что-то взорвется, и ей хотелось вырваться и бежать.
Ей хотелось оказаться дома.
Хотелось, чтобы рядом была ее мать.
Хотелось содрать с себя это платье и сжечь его, вымыться, выпить чего-нибудь сладкого, или кислого, или с мятой — любой напиток, который смог бы смыть с нее ощущение страха.
Дома она ляжет в свою постель и положит на голову подушку — она не станет думать о том, что было. Впервые в жизни ей захотелось быть нелюбопытной. Возможно, завтра ей захочется узнать ответ на все эти «почему» и «зачем», но сейчас ей просто хотелось закрыть глаза.
И держать за руку Гарри.
— Оливия.
Она посмотрела на него и только сейчас поняла, что она и вправду закрыла глаза.
— Ты нормально себя чувствуешь? — шепнул он. Она кивнула, хотя это было далеко не так. Но на сегодняшний вечер ей этого было достаточно.
— Ты сможешь дойти?
— Придется. — Разве у нее был выбор?
Он сжал ее руку.
Она сглотнула. Его рука была теплой, даже горячей, а ее пальцы, наверное, как ледяные сосульки.
— Теперь уже недалеко.
Ей хотелось спросить, почему он говорил по-русски.
Эти слова были готовы сорваться с ее губ, но она сдержалась. Сейчас не время задавать вопросы. Надо сосредоточиться на том, что она делает, на том, что он делает для нее. Резиденция посла была огромной, а ее принесли в ту комнату, когда она была без сознания. Сейчас она не смогла бы ее найти — наверняка заблудилась бы.
Она должна верить, что он позаботится о ее безопасности. Другого выбора у нее нет.
Она должна ему доверять. Должна.
И тут, впервые зато время, как Владимир и Гарри спасли ее, она по-настоящему посмотрела на Гарри. Странный туман, окутывавший ее, начал рассеиваться, и она поняла, что ее голова просветлела. Скорее, подумала она, печально улыбнувшись, просветлела достаточно.
Достаточно для того, чтобы понять, что она действительно ему доверяет.
Не потому, что должна. А просто — доверяет. Потому что любит его. Может, они не рассказал ей о том, что говорит по-русски, но она его знает. Взглянув на него, она вдруг вспомнила, как он читал ей «Мисс Баттеруорт» и ругал за то, что она его прерывает. Потом он сидел в ее гостиной и убеждал ее в том, что он должен защитить ее от князя.
Она видела, как он улыбается.
Она видела, как он смеется.
И она видела его глаза, в которых отражалась его душа, когда он признавался ей в любви.
— Я доверяю тебе, — прошептала она.
Он этого не услышал, но это не имело значения. Она сказала это не для него. Для себя.
Гарри забыл, как сильно он все это ненавидит. Он участвовал во многих сражениях и знал, что многие мужчины обожают опасность. И он достаточно повоевал, чтобы понять, что он не относится к их числу.
Он мог сохранять спокойствие, действовать разумно во многих непростых ситуациях, но когда все было позади и он оказывался в безопасности, его дыхание учащалось и все тело начинало содрогаться.
Но еще никогда в жизни он так не боялся.
Люди, захватившие Оливию, были безжалостны. Так, во всяком случае, сказал ему Владимир, когда они ее искали. Они уже много лет состояли на службе у посла, и он щедро оплачивал их услуги. Преданность и насилие — вот что их отличало. Страшное сочетание. Единственным утешением было то, что они вряд ли могли причинить Оливии боль, если считали, что она нужна князю Алексею. Но теперь, когда она сбежала, как они будут ее оценивать? Они могут посчитать ее испорченным товаром, не представляющим ценности.
— Теперь уже совсем близко, — сказал Владимир по-русски, когда они дошли до самого конца лестницы. Надо было лишь пройти длинную галерею, а оттуда перейти в основную часть здания. Там они будут в безопасности.
Вечер все еще был в разгаре, и никто не посмеет прибегнуть к насилию в присутствии нескольких сотен самых известных английских граждан в качестве свидетелей.
— Мы почти пришли, — шепнул Гарри Оливии. Руки у нее все еще были холодными как лед, но он видел, что она уже почти совсем пришла в себя.
Владимир повел их по служебной лестнице, которая заканчивалась у закрытой двери. Он приложил ухо к двери и прислушался.
Гарри привлек к себе Оливию.
— Начали, — тихо произнес Владимир, медленно открыл дверь и сделал им знак следовать за ним.
Гарри сделал несколько шагов. Оливия отставала от него на шаг.
— А теперь быстро!
Они шли тихо, прижимаясь к стене, и вдруг…
Раздался выстрел.
Первой реакцией Гарри было толкнуть Оливию в безопасное место, но вокруг не было ничего, кроме широкого пространства безлюдного коридора и кого-то — где-то — с пистолетом.
— Бегите! — крикнул Владимир.
Гарри отпустил руку Оливии — ей будет легче бежать, если обе руки ее будут свободны, — и крикнул:
— Быстрее!
Они бежали за Владимиром по коридорам, а за ними бежал кто-то и кричал по-русски:
— Стойте!
— Не останавливайся, — крикнул Гарри Оливии. Раздался еще один выстрел, и на этот раз пуля пролетела прямо рядом с плечом Гарри.
А может, пуля и задела плечо. Он не понял.
— Сюда! — приказал Владимир, и они завернули еще за один угол в еще один коридор.
Выстрелы прекратились, и за ними больше никто не бежал, а потом каким-то образом они все ввалились в кабинет посла.
— Оливия! — вскричала ее мать.
Гарри видел, как мать и дочь обнялись, и Оливия, которая до сих пор не проронила ни слезинки (он по крайней мере этого не видел), с плачем упала на руки матери.
Гарри прислонился к стене. У него кружилась голова.
— Что с вами?
Гарри моргнул и увидел князя Алексея, который смотрел на него с сочувствием.
— У вас кровь.
Гарри даже не заметил, что держится за плечо. Он поднял руку и увидел кровь. Но боли он почему-то не чувствовал. Может, это было не его плечо, а чье-то чужое?
У него подогнулись колени.
— Гарри!
А потом… Почему все утверждают, что в глазах становится темно, когда человек теряет сознание? А у него все красное. Или зеленое?
А может быть…
Оливия отпила глоток чая, который вместе с большим блюдом печенья прислали ей в спальню обеспокоенные родители, и задумалась.
Она вспомнила…
Сначала она, по-видимому, потеряла сознание, потому что некто зажал ей рот тряпкой, смоченной в каком-то наркотике (как она узнала позже). И ей никогда в своей жизни не забыть ни этого кляпа, ни связанных рук и ног.
Потом она подумала о том, что человек, который поил ее, как раз и устроил ей ловушку, зажал ей рот и связал ее. Эти действия она прежде всего считала вызовом ее достоинству, поэтому похитителю, безусловно, она отвела первое место среди негодяев, оскорбивших ее.
Оливия была очень высокого мнения о своем достоинстве.
Так… Что дальше?
Она видела и слышала, как страшными ударами вышибали дверь в комнату, где она находилась. Этот момент был не из приятных. На лицах ее родителей, когда они вновь ее обрели, было выражение облегчения, но оно было несоизмеримо с тем ужасом, который пережила она. Однако Оливия не хотела бы, чтобы кто-либо, кого она любит, почувствовал то же самое.
А потом… Господи, это было самое ужасное: смотреть, как Гарри сползает по стене на пол в кабинете посла. Она не поняла, что в него попала пуля. Как она могла этого не понять? Она была занята тем, что рыдала в объятиях матери, и не видела, как по его лицу разлилась мертвенная бледность и как он держится за свое плечо.
Ей и раньше приходилось чего-то бояться. Но ничто не могло сравниться с ужасом, который она испытала в те тридцать секунд, когда Гарри потерял сознание, хотя Владимир уверил ее, что рана пустяковая.
Так оно и было на самом деле. Как и предсказывал Владимир, Гарри встал уже на следующий день. Он пришел к ним в дом, когда она завтракала, и все ей объяснил — почему он не сказал ей, что говорит по-русски, чем он в действительности занимался за письменным столом, когда она за ним шпионила, даже зачем он пришел к ней в тот безумный и прекрасный день и принес ей «Мисс Баттеруорт и безумного барона». Это был не просто вежливый визит соседа, тем более что он не испытывал к ней тогда ничего, кроме неприятия. Таков был приказ военного министерства.
Трудно было переварить сразу столько информации, да еще в придачу к яйцам всмятку и чаю.
Но она его выслушала и поняла. Все встало на свои места, концы сошлись с концами. Посол был задержан, так же, как работавшие на него люди, включая похитителя Оливии. Князь Алексей прислал официальное письмо с извинениями от имени России, а Владимир, верный своему слову, исчез.
Гарри ушел после завтрака, и она полагала, что он снова придет, но…
Он не пришел.
Она не особенно беспокоилась. Но это было странно.
Оливия отпила глоток чая и поставила чашку. Потом поставила поднос с чашкой и печеньем на «Мисс Баттеруорт». Она не хотела читать эту книгу без Гарри.
Тем более что она еще не закончила читать газету. Она прочла вторую половину, где обычно печатали светскую хронику, потом перешла к более серьезным новостям в начале газеты. Ходили слухи, что монсеньор Бонапарт серьезно болен, но она полагала, что он пока еще не умер. Об этом сообщили бы на первой полосе крупным заголовком, который она не могла пропустить.
Но могут быть и другие новости. Она взяла газету и как раз нашла интересную статью, которую собралась прочитать, когда в дверь постучали.
Это был Хантли с какой-то бумажкой. При ближайшем рассмотрении это оказалась карточка, сложенная в три раза и припечатанная в середине синим воском. Когда дворецкий вышел, Оливия стала рассматривать печатку. В ее центре была элегантная виньетка с буквой V.
Она взломала печать и развернула карточку.
«Подойди к окну».
Всего одно предложение. Она улыбнулась и встала с постели. Но не сразу подошла к окну, а немного подождала. Ей хотелось насладиться этим моментом, потому что…
Потому что его срежиссировал Гарри. Он создал этот момент. А она его любит.
«Подойди к окну».
Она вдруг поняла, что смеется. Вообще-то ей не нравилось, когда ею командовали, но сейчас она была в восторге.
Она подошла к окну и отдернула занавески. Через стекло она увидела, что он стоит у своего окна и ждет ее.
— Доброе утро, — сказал он, когда она подняла раму. У него был торжественный вид. Хотя по глазам было видно, что он что-то задумал.
— Доброе утро.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.
— Спасибо, уже гораздо лучше. Мне нужно было время, чтобы отдохнуть.
— Конечно. После такого шока… — кивнул он.
— У тебя тоже был подобный опыт? — Этот вопрос был лишним: она увидела это по выражению его лица.
— Да, когда я был в армии.
Как забавно, подумала она. Разговор такой простой, но он не скучный. И они не чувствуют никакой неловкости.
Оливия вдруг ощутила внутри какой-то трепет — первый признак того, что должно произойти что-то важное.
— Я купил еще один экземпляр «Мисс Баттеруорт».
— Вот как? — Она легла грудью на подоконник. — Ты прочел ее до конца?
— Да.
— Конец лучше начала?
— Она описывает голубей с такими деталями…
— О Боже.
Ей уже захотелось дочитать этот дурацкий роман. Если уж автор описывает смерть от голубей… роман того стоит.
— Оказывается, мисс Баттеруорт была свидетельницей этой печальной смерти. Она прожила ее в своем сне.
Оливия содрогнулась.
— Князь Алексей будет в восторге.
— Представляешь, он нанял меня, чтобы я перевел весь роман на русский язык.
— Ты шутишь!
— Нисколько. Я как раз перевожу первую главу.
— О, как здорово! То есть ужасно — ведь тебе придется снова все прочитать. Но я думаю, что если тебе за это платят, то это совсем другое дело.
— Да, это тебе не документы военного министерства, — сказал он, смеясь.
— А знаешь, мне кажется, что эти документы понравились бы мне больше. — Скучные, сухие факты всегда были ей больше по вкусу.
— Не сомневаюсь. Но ты же странная женщина.
— А ты, как всегда, не скупишься на комплименты.
— Но ты же знаешь, что я лингвист. Так что ничего другого от меня ждать не приходится.
Она поймала себя на том, что улыбается. Высунулась из окна и улыбается. И чувствует себя счастливой.
— Князь Алексей платит хорошие деньги, — добавил Гарри. — Он предполагает, что «Мисс Баттеруорт» будет пользоваться в России огромным успехом.
— Ему и Владимиру роман определенно понравился.
— Да. Теперь я могу подать в отставку и уйти из военного министерства.
— Это было твоим желанием?
Оливия совсем недавно узнала о его работе, но она понятия не имела, нравится ли она ему.
— Да. Хотя даже не задумывался над этим, пока не произошли все эти события. Я страшно устал от секретов. Мне нравится переводить, но если я смогу ограничиться готическими романами…
— Жуткими готическими романами, — поправила его Оливия.
— Да, — согласился Гарри. — Я… Прости, Оливия, прибыли другие наши гости.
— Наши другие… — Она огляделась по сторонам. — Здесь есть кто-то еще?
— Лорд Радленд, — произнес Гарри, почтительно кивая кому-то в нижнем окне слева от окна Оливии.
— Отец? — удивилась Оливия.
— Оливия? — Ее отец высунулся из окна и неуклюже вывернул шею, чтобы взглянуть на дочь. — Что ты делаешь?
— Я собиралась спросить тебя то же самое. — Робкий тон немного смягчил дерзость вопроса.
— Я получил записку от сэра Гарри, в которой он просит меня подойти к окну, — Он повернул голову в сторону Гарри: — В чем дело, молодой человек? И почему моя дочь вывесилась из окна, словно какая-нибудь скандальная торговка?
— А мама тоже здесь? — спросила Оливия.
— Мама тоже здесь? — передразнил ее отец.
— Я просто подумала, что раз ты…
— Лорд Радленд, — прервал их Гарри достаточно громко, чтобы его услышали. — Я сочту за честь, если вы согласитесь отдать вашу дочь замуж за меня.
Оливия радостно пискнула, а потом подпрыгнула, но неудачно — ударилась о поднятую раму окна. Потом она снова высунулась и улыбнулась Гарри. В глазах у нее стояли слезы.
— Гарри, — выдохнула она. Он же обещал, что сделает ей официальное предложение. Вот оно. Ничего более потрясающего не могло и быть.
— Оливия? — спросил отец.
Вытирая глаза, она посмотрела вниз.
— Почему он спрашивает меня об этом через окно?
Оливия задумалась. Но решила, что ответит честно.
— Я почти уверена, что ты не захочешь услышать ответ на этот вопрос, — сказала она.
Отец закрыл глаза и покачал головой. Оливия уже видела этот жест раньше. Он означал, что он не знает, что делать со своей непредсказуемой дочерью. Но к счастью для него, он сбудет ее с рук.
— Я люблю вашу дочь, — сказал Гарри.
Оливия положила руку на сердце и снова пискнула. Она не знала, почему она пищит. Писк вырывался из ее груди, словно это были крошечные пузырьки счастья. Его слова были самым идеальным и романтическим признанием в любви, которое можно было себе представить.
— Она красавица, но я люблю ее не поэтому. Я люблю ее за то, что она каждый день читает газеты.
Оливия взглянула вниз на отца. Он смотрел на Гарри как на сумасшедшего.
— Я люблю ее за то, что она ненавидит глупость, — продолжал Гарри.
Это правда, подумала Оливия. Как же хорошо он ее знает.
— Мне нравится, что я танцую лучше ее.
Улыбка исчезла с лица Оливии, но ей пришлось признать правду.
— Мне нравится, что она добра к маленьким детям и большим собакам.
Что?
— Я просто догадываюсь об этом. Она именно такой человек…
Оливия сжала губы, чтобы не засмеяться.
— Но самое главное, — сказал Гарри, и хотя он смотрел ее отцу прямо в лицо, она чувствовала, что это говорится для нее, — главное — это то, что я ее очень люблю и обожаю. И мне не надо ничего, кроме того, чтобы провести остаток своей жизни рядом с ней.
Оливия опять взглянула на отца, который явно все еще не оправился от потрясения.
— Отец? — неуверенно окликнула она.
— Это как-то необычно, — сказал отец. Но он не был сердит, скорее ошеломлен.
— Я готов отдать за нее жизнь, — сказал Гарри.
— Правда? — восторженно и с надеждой в голосе спросила Оливия. — О, Гарри, я…
— Помолчи. Я разговариваю с твоим отцом.
— Я его одобряю, — неожиданно сказал лорд Радленд.
— Потому что он велел мне помолчать? — возмутилась Оливия.
— Это свидетельствует о необычайном благоразумии.
— Что?
— И здоровом инстинкте самосохранения, — добавил Гарри.
— Мне нравится этот человек, — провозгласил лорд.
И тут совершенно неожиданно Оливия услышала, как открылось еще одно окно.
— Что происходит? — В окне третьего этажа прямо над окном отца стояла леди Радленд. — С кем это ты разговариваешь?
— Оливия собирается выйти замуж, дорогая, — сказал отец.
— Доброе утро, мама, — добавила Оливия.
— Что ты собираешься сделать, дочка?
— Выйти замуж, — ответила Оливия с глуповатой улыбкой.
— За меня, — пояснил Гарри.
— О, сэр Гарри… приятно снова вас видеть. Я вас не сразу увидела.
Он почтительно склонил голову перед будущей тещей. Леди Радленд опустила голову и спросила мужа:
— Она выходит замуж за него?
— Да, с моего благословения.
Леди Радленд немного подумала, а потом сказала, обращаясь к Гарри:
— Вам придется подождать четыре месяца. — И добавила, но теперь уже для Оливии: — Нам с тобой нужно время, чтобы все подготовить.
— Я рассчитывал на четыре недели, — сказал Гарри.
Леди Радленд подняла вверх указательный палец.
Этот жест был тоже хорошо знаком Оливии. Он означал, что тот, на кого он был направлен, не понимает, чем он рискует.
— Вам еще многому надо научиться, мой мальчик, — сказал лорд Радленд.
— О! — воскликнул Гарри. — Подожди и не двигайся, — сказал он Оливии и исчез. Через минуту он вернулся с небольшой коробочкой. — Это кольцо.
Всем и так это было понятно. Он открыл коробочку, но со своего места Оливия ничего не могла увидеть.
— Ты видишь? — спросил он.
Она покачала головой:
— Нет, но я уверена, что оно очень красивое.
Он еще дальше высунулся из окна.
— Сможешь его поймать?
Оливия слышала, как ее мать в ужасе захлебнулась, но знала, что есть лишь один подходящий ответ. Она взглянула на своего будущего мужа с надменной улыбкой:
— Если ты можешь бросить его, я смогу его поймать.
Он рассмеялся и бросил.
А она промахнулась. Нарочно. Так было лучше, подумала она, когда они встретились внизу, чтобы найти кольцо. Правильно сделанное предложение заслуживало правильного поцелуя.
Или, может быть, как пробормотал Гарри на виду у обоих родителей Оливии, неправильного?..
Неправильного, подумала Оливия, когда его губы коснулись ее рта. Именно неправильного.
notes
