Глава 17

До этого момента Энтони не подозревал, как страстно хочет добиться ее согласия. Признания, что она с таким же пылом желает его. Он прижал Кейт к себе, прильнув щекой к ее животу. Даже в своем подвенечном платье она благоухала лилиями и мылом, тем ароматом, который вот уже несколько недель сводил его с ума.

– Ты мне нужна, – выдохнул он, боясь, что слова потеряются в слоях шелка и кружев, которые их разделяли. – Нужна сейчас.

Вскочив, он подхватил Кейт на руки и в два шага добрался до большой кровати, царившей в спальне. До этого он ни разу не приводил сюда женщин, предпочитая встречаться с многочисленными возлюбленными на их территории, и теперь абсурдно радовался этому обстоятельству.

Кейт была другой. Особенной. Его женой. Хорошо, что никакие непрошеные воспоминания не будут вторгаться в их первую и последующие ночи.

Энтони уложил Кейт на перину и, не отрывая глаз от очаровательного лица в ореоле растрепанных волос, принялся методично срывать с себя одежду. Сначала перчатки, потом уже порядком измятый фрак.

Ее глаза, огромные и потемневшие, были полны ожидания чуда, и Энтони медленно, довольно улыбнулся.

– Ты ведь никогда раньше не видела голого мужчину, верно? – пробормотал он.

Кейт, привстав, покачала головой.

– Прекрасно.

Нагнувшись, он снял с ее ноги туфельку.

– Это твой первый и последний мужчина. Другого ты не увидишь.

Энтони выпрямился и стал неспешно расстегивать пуговицы фрачной сорочки. Его желание неизмеримо возросло, когда он увидел, как она провела языком по пересохшим губам.

Кейт хотела его. Он достаточно знал женщин, чтобы увериться в этом. И к тому времени, как первые лучи солнца заглянут в комнату, она не сможет жить без него.

Пока что он отказывался признать, что скорее всего сам не сможет жить без нее. Тот огонь, который пылал сейчас в спальне, и то, что нашептывало его сердце, – вещи абсолютно разные. Он вполне способен их разделить. И обязательно разделит.

Пусть он не желает любить свою жену. Это еще не значит, что они не сумеют наслаждаться друг другом в постели.

Его рука легла на пуговицы брюк, но Энтони медлил. Кейт все еще была полностью одета. И она все еще совершенно невинна. Она не готова видеть доказательство его желания.

Он забрался на кровать и, как хищный кот, пополз к ней, подкрадываясь все ближе, пока локти, на которые она опиралась, не скользнули по простыне. Она оказалась на спине, тяжело дыша и не сводя с него глаз.

Он решил, что нет ничего более прекрасного, чем лицо Кейт, разрумянившееся от желания. Темные шелковистые волосы, уже освобожденные от шпилек и заколок, скреплявших сложную свадебную прическу, разметались по плечам. Ее губы, немного слишком полные по канонам красоты того времени, в угасающем свете позднего дня приобрели темно-розовый цвет. А кожа… никогда еще не казалась такой безупречной, почти прозрачной. Легкий румянец окрасил ее щеки по контрасту с модной бледностью, которой добивались все дамы высшего общества, но Энтони находил его очаровательным. Она была настоящей, живой и теплой, и трепещущей от желания. Он безумно хотел ее.

Энтони благоговейно коснулся ее щеки, стройной шеи и полоски нежной кожи, выступавшей над вырезом лифа. Сзади платье застегивалось на бесчисленные пуговицы, но ему удалось расстегнуть почти треть, и лиф оказался достаточно просторен, чтобы соскользнуть вниз.

Ее груди, увенчанные ярко-розовыми сосками, выглядели еще совершеннее, чем два дня назад, и так и просились в ладони.

– И никакой сорочки? – благодарно пробормотал он, проводя пальцем по ее хрупким ключицам.

Кейт покачала головой.

– Покрой платья не позволил, – выдохнула она.

Угол его губ приподнялся в улыбке, исполненной чисто мужского довольства.

– Напомни мне послать награду модистке.

Его рука спустилась еще ниже. Он осторожно сжал ее грудь, чувствуя, как из груди рвется стон желания, и прикрыл глаза, когда такой же стон сорвался с ее губ.

– Ты так прекрасна, – пробормотал он, лаская ее взглядом. Он никогда не думал, какое это удовольствие – просто смотреть на женщину! Для него главными всегда были прикосновения и поцелуи. Впервые зрелище было невероятно соблазнительным.

Для него не было женщины красивее и соблазнительнее.

Его вдруг охватила странная радость оттого, что остальные мужчины были слепы настолько, что не видели эту красоту. Ему безумно нравилось, что ее чары были скрыты от остального мира. Так ему казалось, что она принадлежит ему целиком и безраздельно.

Энтони вдруг захотелось, чтобы она тоже коснулась его. Он поднял ее руку, все еще затянутую в белую перчатку, и положил себе на грудь. Ее тепло обжигало даже сквозь ткань. Но этого было недостаточно.

– Я хочу чувствовать тебя, – прошептал он и, сняв кольца, украшавшие безымянный палец Кейт, положил их в ложбинку между ее грудями.

Кейт охнула, чуть вздрогнув от прикосновения холодного металла к разгоряченной коже. Энтони тем временем стал снимать с нее перчатку: легонько потянул за каждый палец и стянул перчатку с руки. Шелест атласа казался бесконечным поцелуем, и по спине Кейт прошел невольный озноб.

Потом с нежностью, вызвавшей слезы у нее на глазах, Энтони надел кольца ей на палец и поцеловал ладонь.

– Дай мне другую руку, – мягко приказал он.

Она так и сделала, и он продолжил ту же изысканную пытку, неспешно проводя атласом по ее коже. Но на этот раз взял в рот ее мизинец и стал сосать, обводя языком кончик.

Кейт ощутила ответный удар желания, скользнувшего по руке, дрожью отозвавшегося в груди, змеей проползшего вниз и сосредоточившегося жарким и таинственным озерцом между ногами. Энтони что-то пробуждал в ней, что-то темное, и, возможно, немного опасное. Что-то дремавшее в ней годами и ожидавшее единственного поцелуя от этого человека.

Вся ее жизнь была подготовкой именно к этому моменту, а ведь она даже не знала, чего ожидать дальше.

Его язык скользнул по ее пальцу, стал описывать круги по ладони.

– Какие прелестные руки, – пробормотал он, прикусив подушечку большого пальца. – Сильные, но такие изящные и тонкие.

– Вздор, – смущенно охнула Кейт. – Мои руки…

Но он заставил ее замолчать, прижав палец к губам.

– Ш-ш-ш… Неужели ты не усвоила, что никогда не следует противоречить мужу, особенно когда он тобой восхищается?

Кейт задохнулась от восторга.

– Например, – продолжал он, коварно улыбаясь, – я хочу провести целый час, исследуя внутреннюю сторону твоего запястья…

Его губы с молниеносной скоростью провели по нежной коже ее запястья.

– …и имею на это полное право, не считаешь?

У Кейт не нашлось ответа. Энтони тихо усмехнулся, и этот негромкий звук снова согрел ее сердце.

– И не думай, что я этого не сделаю, – предупредил он, обводя голубые вены, пульсирующие под кожей. – Я вполне могу потратить два часа на исследование твоего запястья.

Кейт зачарованно наблюдала, как его пальцы, едва касаясь, поднимаются к ее локтю и описывают круги на коже.

Его ладонь легонько задела вершинку ее груди.

– И очень расстроюсь, если ты со мной не согласишься.

Он подался вперед и завладел ее губами в коротком, но жгучем поцелуе, после чего, немного отстранившись, прошептал:

– Жена обязана во всем соглашаться с мужем, не находишь?

Его слова показались ей настолько абсурдными, что Кейт разом обрела дар речи:

– Да, милорд, если ее мнение совпадает с мнением мужа.

Энтони высокомерно воззрился на жену:

– Вы спорите со мной, миледи? Да еще в мою брачную ночь, не больше и не меньше!

– Это и моя брачная ночь, – напомнила она. Он прищелкнул языком и покачал головой.

– Наверное, придется наказать тебя. Но как? Прикосновениями?

Его рука погладила ее грудь.

– Или наоборот? Лишить тебя моих прикосновений?

Отняв руку, он наклонился и подул на ее сосок.

– Прикосновениями, – охнула Кейт, выгибаясь. – Определенно прикосновениями.

– Ты так думаешь? – хищно улыбнулся он. – Но обходиться без прикосновений тоже весьма привлекательная идея.

Кейт уставилась на него. Энтони, стоя на четвереньках, навис над ней, как первобытный охотник, настигнувший добычу. Густые каштановые волосы упали ему на лоб, придавая странно мальчишеский вид, однако глаза горели и сверкали совершенно взрослым желанием.

Он хотел ее. И это безмерно волновало. Пусть он мужчина и, следовательно, может получить удовлетворение с любой женщиной, но сейчас, в этот момент, хотел ее. Кейт была в этом уверена.

И сознание этого заставляло чувствовать себя прекраснейшей из женщин.

Осмелев, она привлекла его к себе, так что их губы почти соприкасались.

– Поцелуй меня, – приказала она, удивленная собственным повелительным тоном. – Поцелуй немедленно.

Он недоверчиво улыбнулся, но за мгновение до того, как их губы встретились, все же прошептал:

– Все, что угодно, леди Бриджертон. Все, что угодно.

И тут все, казалось, произошло одновременно. Его губы прижимались к ее губам, дразня и кружа голову, а руки уже приподнимали Кейт. Пальцы неустанно трудились над пуговицами платья, и прохладный ветерок овевал ее кожу, по мере того как ткань сползала все ниже, дюйм за дюймом, обнажая ребра, пупок, и потом…

И тут его руки скользнули под ее бедра, и Кейт, ахнув от неожиданности, осталась без платья, в одних панталонах, чулках и подвязках. Ни один мужчина еще не видел ее такой, и все же она наслаждалась взглядом Энтони.

– Подними ногу, – велел он.

Он мучительно медленно скатал шелковый чулок. За ним последовал другой. Настала очередь панталон, и Кейт, не успев опомниться, осталась совершенно обнаженной.

Энтони легко провел ладонью по ее животу.

– Думаю, на мне все еще слишком много одежды, не находишь?

Кейт широко открыла глаза, когда он встал и избавился от брюк. Его тело было истинным совершенством: грудь, руки и широкие плечи бугрились мышцами, ноги длинные и стройные, живот плоский, а его…

– О Господи! – почти вскрикнула она.

– Я принимаю это как комплимент, – ухмыльнулся Энтони.

Кейт судорожно сглотнула. Неудивительно, что животные на соседской ферме выглядели так, словно вовсе не наслаждались актом воспроизводства. По крайней мере те, кто принадлежал к женскому полу. Ясно, что и у них с Энтони ничего не получится.

Энтони, заметивший проблеск ужаса в ее глазах, мягко улыбнулся.

– Доверься мне, – прошептал он, скользнув на кровать рядом с ней и лаская ее бедро. – Просто доверься мне.

Он скорее почувствовал, чем увидел, как она кивнула, и приподнялся на локте, лениво выписывая круги и арабески на ее животе, спускаясь ниже и ниже, пока не коснулся темного островка волос между ногами. Ее мышцы дрогнули, а с губ сорвался долгий выдох.

– Успокойся, – посоветовал Энтони, пытаясь отвлечь ее поцелуями. В последний раз он лежал с девственницей, когда сам еще ничего не умел, и теперь полагался только на свой инстинкт. Он хотел, чтобы их первый раз был идеальным. Ну… по крайней мере чертовски сладким.

Продолжая целовать Кейт, он скользнул еще ниже, пока не достиг влажного жара ее лона. Она снова охнула, но он неутомимо ласкал ее, наслаждаясь стонами и трепетом.

– Что ты делаешь? – прошептала Кейт ему в губы.

Энтони улыбнулся уголком рта и проник в нее одним пальцем:

– Доставляю тебе удовольствие.

Она опять застонала, что ужасно ему понравилось. Сохрани Кейт возможность выражаться связно, он сразу понял бы, что не сумел ублажить ее.

Энтони навис над ней и раздвинул коленом ее бедра, застонав в свою очередь, когда его напряженная плоть уперлась во врата ее лона. Он почти взрывался при одной мысли, что погрузится в нее.

Пока что Энтони всеми силами старался сохранить самообладание, действовать медленно и бережно… но его потребность с каждой секундой становилась сильнее.

Кейт была готова принять его, по крайней мере насколько может быть готова к этому невинная девушка. Конечно, в первый раз ей будет больно, но он надеялся, что мучения продлятся недолго.

Энтони приподнялся на локтях, прошептал ее имя, и взгляд потемневших от страсти глаз остановился на нем.

– Сейчас я сделаю тебя своей. Навсегда, – предупредил он, подавшись вперед. Мышцы ее лона конвульсивно сжали его плоть: ощущение было столь восхитительным, что Энтони пришлось сцепить зубы. Как легко, Боже, до чего же легко затеряться в ней и найти наслаждение…

– Скажи, если будет больно, – хрипло прошептал он, позволяя себе дюйм за дюймом продвигаться вперед. Она определенно возбудилась, но была такой тесной, что ей наверняка понадобится время привыкнуть к его вторжению.

Кейт кивнула.

Энтони застыл, почти не почувствовав, как сжалось сердце:

– Больно?

– Нет. Я имела в виду, что обязательно скажу. Пока не больно, но ощущения очень странные.

Энтони сдержал улыбку и, нагнув голову, поцеловал кончик ее носа.

– Не знал, что когда-нибудь мои ласки назовут странными.

Кейт растерянно прикусила губу, словно боялась, что оскорбит мужа. Но он слегка улыбнулся.

– Может, ты ласкал не тех женщин? – предположила она.

– Вполне вероятно, – согласился он, продвигаясь еще на дюйм.

– Хочешь, открою тебе секрет? – внезапно спросила Кейт.

– Разумеется, – ответил Энтони, подавшись вперед.

– Когда я впервые увидела тебя… сегодня вечером…

– Во всем моем величии? – поддразнил он, высоко вскинув брови.

Она очаровательно нахмурилась:

– Я подумала, что у нас ничего не получится.

Еще один дюйм… Он был близок, так близок к тому, чтобы полностью войти в нее.

– Хочешь, открою тебе секрет? – повторил Энтони.

– Разумеется.

– Твой секрет… – Один маленький выпад, и он уперся в доказательство ее невинности. – …вовсе не секрет.

Кейт вопросительно уставилась на него.

– Все было написано на твоем лице, – хмыкнул он.

Она опять нахмурилась, отчего Энтони так и подмывалоразразиться смехом.

– Но теперь, – продолжал он с абсолютно серьезным лицом, – у меня есть вопрос.

Кейт терпеливо выжидала.

Он коснулся губами ее уха и прошептал:

– О чем ты сейчас думаешь?

Кейт помолчала, очевидно, не сразу поняв смысл его слов.

– Значит, все кончилось? – неверяще спросила она наконец.

На этот раз он все-таки расхохотался.

– Далеко не все, дорогая жена, – выдохнул он, вытирая глаза. – Далеко, далеко не все!

И тут же став серьезным, предупредил:

– Сейчас будет немного больно, Кейт. Но обещаю, боль никогда больше не повторится.

– Н-наверное, – пролепетала она, но Энтони ощутил, как напряглось ее тело.

– Не нужно напрягаться, дорогая, – проворковал он. – Расслабься.

– Я расслабилась, – заверила Кейт, зажмурившись. Он радовался, что она не видит его улыбки.

– Ты никоим образом не расслабилась.

Глаза Кейт широко распахнулись.

– Ничего подобного!

– Поверить не могу! – воскликнул Энтони, словно обращаясь к незримому собеседнику. – Она спорит со мной в нашу брачную ночь!

– Я…

– Боишься щекотки? – внезапно перебил он.

– Боюсь ли я щекотки?!

– Именно, – кивнул он.

Кейт подозрительно прищурилась:

– А в чем дело?

– Значит, боишься, – уверенно заключил он.

– Вовсе нет… Ооооой!!! – взвизгнула она, когда его пальцы нашли особенно чувствительное местечко под мышкой. – Энтони, прекрати! – охнула Кейт, отчаянно извиваясь. – Я этого не выношу. Я…

Он сделал резкий выпад.

– О! – выдохнула она. – О Гос…

Энтони застонал, не в силах поверить собственным ощущениям. Он и представить не мог, как это чудесно: до конца погрузиться в лоно Кейт.

– Ты права, это настоящий рай.

– Но ведь ничего еще не кончилось, верно?

Энтони медленно покачал головой, начиная древний, как мир, танец любви.

– Еще и не начиналось, – заверил он, завладев ее губами и принимаясь ласкать грудь.

Кейт, уловив ритм, стала бессознательно поднимать бедра, встречая выпады Энтони. Сначала нерешительно, потом – с энергией, подстегнутой нарастающей страстью.

Ее дыхание все учащалось, и он все больше воспламенялся. Он хотел владеть ею, обладать, придавить своим телом и больше никогда не выпускать. И с каждым выпадом становилось все труднее думать о ее желаниях. Внутренний голос буквально вопил, что это ее первый раз и нужно быть бережным. Но тело требовало разрядки.

Сверхъестественным усилием воли Энтони вынудил себя остановиться и отдышаться.

– Кейт? – позвал он, едва узнавая собственный голос, звучавший хрипло, глухо, отчаянно. – Ты так прекрасна, так невероятно… Кейт?

Она оцепенела под ним, и вовсе не от наслаждения. Энтони замер.

– Что случилось, милая? – прошептал он. И увидел, как лицо на миг исказилось гримасой боли, но не физической, а душевной. Правда, она тут же постаралась растянуть губы в деланной улыбке:

– Ничего.

– Неправда, – тихо возразил он, напрягая руки, чтобы не упасть на нее, но не замечая усталости, потому что всеми фибрами души страдал за эту женщину, лицо которой выглядело измученным и страдающим, несмотря на все попытки это скрыть.

– Ты назвал меня прекрасной, – прошептала она.

Энтони молча уставился на нее. Даже под угрозой смерти он не понял бы, что тут плохого. Впрочем, виконт уже давно отчаялся понять женскую логику. И сначала решил, что следовало бы просто подтвердить свое мнение и еще раз заверить, что она действительно прекрасна. Но что-то подсказало ему, что делать это ни в коем случае не следует. Что сейчас один из тех моментов, когда никакие уговоры не подействуют. Значит, ступать по тонкому льду следует очень-очень осторожно. Поэтому он снова пробормотал ее имя, рассудив, что это – единственное слово, которое уж точно не заведет его в беду.

– Я не прекрасна, – выдохнула она, глядя ему в глаза. Он снова отметил, что сейчас она похожа на увядший цветок, но прежде чем успел возразить, Кейт вдруг спросила: – Кого ты представлял?

– Н-не понимаю, – удивился Энтони.

– Кого ты сейчас представлял на моем месте?

Энтони дернулся как от пощечины и шумно выдохнул.

– Кейт, – медленно выговорил он, – ты сошла с ума, ты…

– Я знаю, что мужчина способен найти наслаждение с любой женщиной, даже если не желает ее! – выкрикнула она.

– Ты вообразила, что я не желаю тебя? – выдавил он. Боже милостивый, он боится в любую минуту взорваться в ней, хотя эти несколько минут даже не шевельнулся.

Губы Кейт дрогнули. На шее забилась жилка.

– Ты… ты думал об Эдвине?

– Да как я могу спутать вас? – окончательно растерялся Энтони.

Кейт ощутила, как жалко сморщилось ее лицо, как горячие слезы жгут глаза. Она не хотела плакать перед ним, только не сейчас, но сердце болело так, что, казалось, вот-вот разорвется, и…

Его ладони с поразительной быстротой сжали ее щеки, вынуждая смотреть прямо на него.

– Выслушай меня, – тихо, напряженно заговорил он, – и выслушай внимательно, потому что повторять я не стану. Я желаю тебя. Сгораю от жажды обладать тобой, и это желание не дает мне спать по ночам. Даже когда мы были врагами, я вожделел тебя. Да, это сводит меня с ума, терзает хуже всякой пытки, но так оно и есть. И если я услышу от тебя хотя бы еще одну глупость в этом роде, клянусь, привяжу к чертовой кровати и сделаю с тобой все, что хочу, сотней различных способов, пока не вобьешь в свою дурную голову, что для меня ты самая прекрасная и желанная женщина во всей Англии, а если остальные этого не видят, они просто проклятые идиоты!

Кейт от изумления открыла рот.

– Надеюсь, тебе понятно? – надменно осведомился Энтони, вздернув темную бровь.

Но Кейт тупо глазела на него не в состоянии что-то ответить.

Он нагнулся, почти коснувшись ее носа своим.

– Тебе понятно? – еще суше повторил он.

– Д-да, – пролепетала она.

– Прекрасно, – проворчал Энтони, и прежде, чем она успела опомниться, смял ее губы поцелуем, таким яростным, что Кейт судорожно вцепилась в простыню, пытаясь сдержать крик. Он с силой вдавился в нее бедрами, вонзаясь, гладя, входя все глубже, пока она не испугалась, что сейчас растает. Но прильнула к нему, сама не понимая, пытается удержать его или оттолкнуть.

– Не могу больше, – простонала она в полной уверенности, что сейчас разобьется, как тонкий фарфор. Ее мышцы словно заледенели, и дышать становилось труднее и труднее.

Но он словно не слышал ее. Лицо превратилось в застывшую маску, на лбу выступил пот.

– Энтони! – повторила она. – Я не…

Его рука опустилась вниз и коснулась какого-то чувствительного местечка, о существовании которого Кейт раньше не подозревала. Она вскрикнула. Он вонзился в нее в последний раз, и окружающий мир просто перестал существовать. Кейт затрясло. Она вдруг поняла, что летит куда-то и не может выдохнуть, не может даже втянуть в себя воздух. Горло, должно быть, перехватило, спина выгнулась, а пальцы впились в край кровати с силой, которой она раньше за собой не знала.

Энтони на какое-то время замер неподвижно, а потом, открыв рот в безмолвном вопле, присоединился к ее экстазу. Наконец он рухнул на перину всей тяжестью.

– О Боже, – прошептал он. – Никогда… никогда… так хорошо… никогда еще не было так хорошо.

Кейт, у которой было чуть больше времени, чтобы прийти в себя, улыбнулась и пригладила его волосы. И тут ей в голову пришла коварная мысль, абсолютно коварная…

– Энтони, – шепнула она.

Он так и не понял, как сумел поднять голову, потому что потребовалось поистине геркулесово усилие, чтобы открыть глаза и что-то пробормотать в ответ.

Кейт медленно улыбнулась и с чисто женской обольстительностью, которой научилась всего несколько минут до этого, провела по его щеке указательным пальцем.

– Мы уже закончили?

Энтони некоторое время молчал, затем расплылся в улыбке.

– Ненадолго, – хрипло пообещал он, перекатываясь на бок и увлекая Кейт за собой. – Совсем ненадолго.