Глава 4

Эта фраза прозвучала как приговор. Все потрясенно молчали. Джоселин не верила своим ушам. Как могла ее тетя предложить такую дикую вещь? Но взгляд Луэллы говорил яснее слов: ее решение обсуждению не подлежит.

– Никогда! – Джоселин вскочила на ноги. – Я не могу! - Она повернулась к Бомону. Его губы были плотно сжаты в узкую полосу, словно он пытался сдержать рвущиеся с них возражения. – Если мне приходится выбирать – выйти за него замуж или погибнуть от руки маньяка, – она вызывающе вскинула подбородок, – я скорее умру.

– Если ты останешься, то получишь для этого прекрасный шанс, – спокойно произнесла тетя Луэлла.

– Тогда застрелите меня прямо сейчас, и покончим на этом, потому что я все равно не сделаю то, чего вы требуете! Ни за что я не выйду за него замуж. – Джоселин отчаянно замотала головой, – Кроме того, я должна выйти замуж за принца. Он вот-вот сделает мне предложение, и как только это…

– Но он пока еще ничего не сделал, а я не могу допустить, чтобы твоя жизнь зависела от столь зыбкой возможности. – Тетя обвела рукой комнату, наполненную цветочными композициями. – Это чудные подношения, но они не гарантируют, что намерения принца Алексиса чисты. Я вполне согласна с мнением лорда Бомона на этот счет, как и с мнением лорда Хелмсли. Мужчина, принц он или нет, который добивается тайного свидания с молоденькой девушкой, не заслуживает доверия.

– Он просто не желал делать предложение на виду у всех. – Впервые за все время Джоселин задумалась – не ошибочно ли истолковала она намерения Алексиса? Он и впрямь ни разу не произнес слова «свадьба». Неужели она ошиблась? Она зарделась при мысли, что на уме у принца был вовсе не законный брак.

– Это необходимо провернуть как можно скорее, – заговорил тем временем Томас. – Утром надо будет срочно заняться оформлением специального разрешения.

– Нет! – Охваченная паникой, Джоселин по очереди обвела всех глазами. Марианна смотрела на сестру с состраданием, Томас был преисполнен решимости, Бекки, похоже, воспринимала происходящее как захватывающее приключение, а вовсе не крах всей жизни средней из сестер. По крайней мере той жизни, о которой она мечтала. Бомон же до сих пор не проронил ни слова. Джоселин взглянула на виконта в упор. – Вам же самому этого вовсе не хочется!

Некоторое время Бомон смотрел на нее, затем проговорил, старательно подбирая слова:

– Хочется мне или нет, сейчас это вряд ли имеет значение. Как вы заметили, я в самом деле отчасти виновен в создавшейся ситуации. И поэтому… – Тут он впился в нее глазами. – Обязан ее исправить.

– Ах, это же предел мечтаний любой девушки! – съязвила Джоселин. – Быть выданной замуж, чтобы исправить чью-то ошибку!

– Это не слишком справедливо, – пробормотала Марианна.

Бекки усмехнулась.

– Но справедливее, чем если одного из нас случайно пристрелят!

Джоселин круто повернулась к тетушке.

– Даже если вы подозреваете принца заслуженно, хотя я в это не верю, я все же могла бы найти кого-нибудь получше, чем он. – И указала на виконта.

– Я бы тоже предпочел быть застреленным, чем женатым, миледи, но это не слишком перспективный вариант, – мрачно выговорил Бомон.

– Джоселин! – строго сказала тетя Луэдла. – Прекрати немедленно.

– Нет, не прекращу.

Джоселин понимала, что выглядит со стороны мелочной и вздорной, но не могла остановиться. Мир ее грез и надежд неудержимо рушился, и она не желала расставаться с ним без борьбы.

– Я рассчитывала выйти замуж за принца. Или как минимум за маркиза. А посмотрите на него! Он, конечно, не убогий, но я совсем не уверена, что у него водятся деньги. Я почти ничего о нем не знаю, и он всего лишь простой виконт.

– По-моему, он выглядит неплохо, – хихикнула Бекки. – Я бы пошла за него.

– Благодарю вас, миледи, – улыбнулся виконт и поклонился младшей из сестер.

– Бекки, замолчи наконец. А ты, Джоселин, – вздохнула Марианна, – ведешь себя недопустимо грубо.

– Не грубо, а честно. Вы все жаждете пристроить меня за мужчину, который мне едва знаком, а я хочу заставить вас понять, что это страшная, непоправимая ошибка. – Она всем телом развернулась к Бомону. – Простите меня, милорд. Я не хотела быть невежливой, я благодарна вам за помощь, но, кроме того, что вы любите командовать, что вы, видимо, дружны с лордом Хелмсли и некоторых мелочей, которые выяснились сегодня вечером, я ничего не знаю о вас. Так что, по правде говоря, все мои замечания не носят личного характера.

– За что я вам премного благодарен. – Бомон скрестил на груди руки и прислонился плечом к камину. – Теперь, когда вы разделались с моим характером, титулом и состоянием, остается только гадать, что последует дальше. Может, вы изволите усомниться в моем происхождении? Или дождетесь, пока мы не станем законными супругами, и получше узнаете о прочих моих многочисленных недостатках, чтобы продолжить монолог?

Джоселин сжала зубы и сердито сверкнула глазами.

– Вы мне надоели, милорд!

– А вы избалованный ребенок, а сейчас и вовсе несносны. – Он оценивающе оглядел девушку. – Хотя внешность у вас вполне терпимая.

– Терпимая? – задохнулась Джоселин. – Да будет вам известно, что мужчины сравнивали мои волосы с золотой пряжей, а глаза – с лунным светом!

– Несомненно, это были те самые господа, которые рассчитывали на тайное свидание с вами в пустом музыкальном салоне… – Любезный тон разительно противоречил оскорбительному содержанию слов.

От ярости у Джоселин перехватило дыхание, и она смогла в ответ издать лишь нечленораздельное шипение.

– Вдобавок ко всему характер у вас достаточно скандальный, ум неглубокий, и я сильно сомневаюсь в ваших моральных принципах. Короче, дорогая леди, если бы мне пришлось выбирать невесту самому, вряд ли я остановился бы на вас. – Виконт улыбнулся, и Джоселин снова страшно захотелось дать ему пощечину.

– Хорошенькое начало, – пробормотала Марианна.

– Мы сейчас же займемся приготовлениями, – сказал Томас.

– Нет! Пожалуйста, постойте. – Джоселин сжала пальцами виски, пытаясь сосредоточиться. Должен же быть способ избежать этого ужаса. – Что, если я поеду с ним… но мы возьмем с собой тетю Луэллу в качестве компаньонки. И слуг. – Она адресовала эти слова Марианне, своей последней надежде на спасение. – Как можно больше слуг.

– Невозможно, – отрезал Бомон. – Ехать придется быстро, верхом.

– Я сейчас не в состоянии путешествовать верхом, – покачала головой тетя Луэлла.

– Чем меньше слуг будет в курсе происходящего, тем лучше, – добавил Бомон.

Джоселин бросила на него ненавидящий взгляд.

– Вам все это доставляет удовольствие!

– До некоторой степени. Всегда полезно находить забавное в самой безнадежной ситуации. – Он пожал плечами. – Я смирился с необходимостью, не более того. К сожалению, я действительно не вижу другого способа спасти вам и жизнь, и репутацию.

– Джоселин, душечка, – мягко произнесла Марианна, – похоже, это и в самом деле единственный выход.

Неизбежность навалилась на Джоселин невыносимой тяжестью.

– Этого просто не может быть…

– Подумай вот еще о чем, девочка моя, – ласково заговорила с ней тетя Луэлла. – Каково тебе будет, если из-за тебя что-нибудь случится с Марианной, или Бекки? Ты ведь никогда в жизни себе этого не простишь.

Конечно, она была права. Все были по-своему правы, даже этот ужасный Бомон. В их глазах Джоселин заслуживала порицания – если бы она не отправилась на свидание с Алексисом, ничего не случилось бы. И ее жизнь не была бы так безнадежно испорчена.

– Ну ладно. – Джоселин расправила плечи. – Я выйду за него. Но… – Она повернулась к Бомону. – Как только это произойдет, я хочу, чтобы брак был немедленно признан недействительным!

– Это чрезвычайно трудно, – возразила тетя Луэлла.

– Кажется для этого надо, чтобы тебя признали сумасшедшим? – спросил Томас у Бомона.

– А ты полагаешь, я не сумасшедший, – проворчал Бомон. – Я ведь женюсь на ней.

Джоселин сделала вид, что не расслышала.

– Тогда развод!

– Это еще сложнее. – Уголки губ Бомона дрогнули. – Лучшее, на что вы можете рассчитывать, моя дорогая, это стать молодой вдовой.

– Подумаю над этим, – огрызнулась Джоселин.

– Похоже, мы пришли к соглашению, – решительно кивнула тетя Луэлла. – Бекки, помоги мне встать. Марианна, ты ступай с Джоселин и начинайте собирать вещи. – Она поднялась, опираясь на руку младшей племянницы, и, помедлив, добавила: – Моя девочка, я знаю, не об этом ты мечтала всю свою жизнь. Но я уверена, что все устроится. Он хороший человек. Ты могла вытянуть гораздо худший жребий.

– А могла и гораздо лучший, – пробормотала Джоселин.

– Как и я. – Бомон отвесил ей иронический поклон.

Тетя Луэлла задержала внимательный взгляд на племяннице, затем на Бомоне.

– Вы двое можете прекрасно поладить, хотя сейчас вам так не кажется. Вы ведь уже успели поцеловаться.

– Но как вы… – начала было Джоселин.

– С возрастом понимаешь, что подслушивание – не такой уж тяжкий грех. Еще я хочу сказать, что вы разделяете пылкую неприязнь друг к другу. Многие новобрачные даже этим не могут похвастаться. – Поддерживаемая Бекки, пожилая дама двинулась к двери, но остановилась и снова взглянула на Бомона. – Как вы сказали, все это вышло оттого, что эти люди испугались как бы Джоселин не узнала их и этим не нарушила их планы?

– Да, – осторожно подтвердил виконт.

Тетя Луэлла хмыкнула.

– Восхитительная ирония судьбы, вам не кажется? – Она повернулась и удалилась в свою комнату, сопровождаемая Бекки, повторяя: – До чего все-таки я люблю иронию…

Джоселин проводила их широко открытыми глазами.

– Как приятно, что хотя бы один из нас находит все это забавным.

– Двое из нас, – раздался рядом голос Бомона.

Дюжина достойных ответов вертелась у Джоселин на языке, но она решила не доставлять удовольствия новоявленному жениху.

– Идем, Марианна. Очевидно, придется мне паковать мое… – Она стиснула зубы. – Приданое.

– Одну сумку, не больше, – вмешался Бомон. – Мы поскачем верхом, и очень быстро.

– Одну сумку? Но не могу же я… – начала было Джоселин, но одернула себя. Ничего, у нее впереди сколько угодно времени, чтобы обменяться колкостями с этим надутым индюком. – Очень хорошо!

Джоселин направилась к двери. Она услышала, как за ее спиной Марианна что-то сказала Томасу, понизив голос, а тот так же тихо ответил ей. О чем бы они ни говорили, для нее это уже не представляло интереса. Ее судьба была решена. Ей никогда не стать принцессой! Никогда не подняться выше обыкновенной виконтессы!

Гордо вскинув голову, девушка покинула комнату. Если бы не угроза, которую ее присутствие представляло для других членов семьи, она осталась бы в Лондоне и положилась на судьбу. Не задумываясь подверглась бы риску быть застреленной ночью, пронзенной брошенным из-за угла ножом, отравленной за обедом или убитой каким-то другим способом. Сейчас опасность любого рода казалась ей милее, чем брак с Рэндаллом, виконтом Бомон. Больше всего Джоселин хотелось умереть…

– Она вовсе не такая плохая.

Томас отпил глоток бренди и внимательно посмотрел на своего друга. Мужчины удалились в библиотеку якобы для того, чтобы обсудить ситуацию, но Рэндалл сейчас хотел только одного – остаток ночи посвятить великолепному ликеру из запасов Томаса.

– Да? – Он вскинул брови. – В каком же отношении?

– Ну… – Томас на минуту задумался. – Она хорошенькая.

– Само совершенство. – Рэндалл прекрасно понимал, почему неведомые ему поклонники сравнивали волосы Джоселин с золотой пряжей, а глаза – с лунным сиянием. Хотя тут они ошибались – ее глаза были определенно медового оттенка. Теплые, притягательные. – И это ей известно.

– Слишком хорошо известно, – хмыкнул Томас. – Ты скажешь ей, что с деньгами у тебя все в порядке?

– Зачем? Чтобы лишить ее ореола мученицы? Пусть пока думает, что ей угодно. Кроме того, мое состояние не идет ни в какое сравнение с твоим, а я сомневаюсь, что прелестная Джоселин удовлетворится меньшим. Бомоны на протяжении жизни многих поколений то богатели, то разорялись. Тогда как ваша семья, – поднял он бокал в знак одобрения, – мало-помалу наращивала свое богатство.

Томас в ответ тоже поднял свой бокал.

– Нам, Эффингтонам, ума не занимать, когда речь заходит о наших денежках. Но и твои средства заслуживают уважения. Я бы даже сказал, впечатляют.

– Последним трем поколениям удалось не разбазарить накопленное, а это уже кое-что. Но на очаровательную Джоселин мое состояние вряд ли произведет впечатление. – Рэндалл невольно усмехнулся. – Леди несколько меркантильна.

– Что есть, то есть, – не стал спорить Томас.

– Не могу сказать, что желал бы видеть свою жену наделенной этим качеством, – вздохнул Рэнд.

– Действительность нередко отличается от желаемого. – Томас сделал большой глоток и продолжал: – И нередко она оказывается лучше.

– Ох уж эта полуночная философия, – кисло произнес Рэндалл. – Жаль, что в моем случае она себя вряд ли оправдает.

– Может быть, – продолжал вторить другу Томас.

Они надолго погрузились в то уютное молчание, которое известно только мужчинам, уверенным в дружеских чувствах друг друга. Томас и Рэндалл сидели в тех же креслах, где за долгие годы знакомства они распили не одну бутылку бренди, доверили друг другу не одну тайну и обсудили не одну женщину. Здесь несколько месяцев назад Томас жаловался, что ему на весь нынешний сезон навязали oneку над сестрами Шелтон, а позже в этих же самых креслах родился хотя и не без воздействия алкоголя, но оказавшийся весьма удачным план, убедивший леди Марианну принять предложение Эффингтона-младшего.

– Ты слышал что-нибудь о ее семействе? – осторожно поинтересовался Томас.

Рэндалл отпил глоток из своего бокала и ненадолго задумался.

– Знаю, что ее брат – нынешний герцог Шелбрук – женат на твоей сестре Джиллиан. Знаю, что в настоящее время они находятся в Америке, где ждут рождения своего первенца.

– А об отце ее тебе что-нибудь известно?

– Насколько я помню, он был игрок.

Томас фыркнул.

– Притом крайне неудачливый. И человек, по правде говоря, никудышный. Его жена умерла, когда сестры были еще детьми. После чего старый герцог быстренько промотал все семейное состояние и оставил дочерей, всех четверых, практически без гроша. Они выросли в Шелбрук-Мэнор, в некогда великолепном старинном доме, который пришел в полный упадок. Ричард сам был вынужден заниматься его ремонтом. – Томас подался вперед. – Ну, в полную нищету они все же не впали, по рассказам Марианны, это был род благородной бедности! Ричард в молодые годы был порядочным повесой и дома редко появлялся – до смерти отца. Потом старался, как мог, чтобы поправить дела семьи, но… – Томас пожал плечами, – жизнь сестер наконец-то наладилась только в прошлом году, когда он женился на Джиллиан и они унаследовали кругленькую сумму.

– Я этого не знал.

– Так что нарядной, изящной и капризной леди Джоселин, которую ты видел сегодня, жилось нелегко. – Томас откинулся на спинку кресла. – Если она и наслаждается напропалую вновь обретенными деньгами и видит свое счастье в богатстве и громком титуле, то, я полагаю, ее вполне можно понять.

– Может быть.

Рэндалл допил ликер до дна и протянул бокал за новой порцией. Трудно было представить нынешнюю леди Джоселин влачащей жалкое существование, пусть в детстве. Он сопоставил ее детство, описанное Томасом, со своим собственным. Мальчиком Рэндалл никогда не задавался вопросом, откуда берутся деньги на вкусную еду, красивую одежду и чистокровных лошадей, ему это было ни к чему.

– Но это только объяснение, а не оправдание. – Томас уже собрался ответить, но передумал, взяв вместо этого стоявший па соседнем столике графин и щедрой рукой наполнив бокал Рэндалла. Отлично! Его друг предпочитал не слышать ничего, что могло представить его будущую жену в более выгодном свете. Он считал своим долгом обеспечить ее безопасность, и если ради этого нужно было жениться, значит, так тому и быть. Но у него еще будет время примириться с этим и с самой девушкой тоже. Сегодня же Рэндалл хотел только упиваться жалостью к себе, раз пришлось брать в жены девушку не по собственному выбору.

Странно, но при первой их сегодняшней встрече Джоселин произвела на Рэндалла гораздо более приятное впечатление. Ему доставил немалое удовольствие поцелуй, а тем более ее, хотя и вынужденный, но все же отклик. Разумеется, тогда он спасал ей жизнь. А сейчас она заявила, что он ее разбил!

– Ты повезешь ее в аббатство?

– Нет, хотя, признаюсь, сначала я подумал именно о нем и, откровенно говоря, не прочь был бы там подольше задержаться.

Лондонский дом Рэндалла был обставлен со всевозможным комфортом, но именно аббатство, расположившееся на бедфордширских холмах, он считал родным очагом. Виконт не наведывался туда уже несколько месяцев.

– Тем более матушка сейчас отсутствует.

– Полагаю, именно ее отсутствие делает аббатство для тебя более привлекательным?

Рэндалл коротко вздохнул.

– Да уж… В последнее время при каждой нашей встрече она считала своим долгом напомнить мне о своем желании видеть меня женатым, о необходимости дать нашему роду наследника. Просто сводила меня с ума этими разговорами…

– Значит, нынешний поворот событий ее порадует?

– Она осталась бы довольна, приведи я ей жену с двумя головами или всю в бородавках. Если принять во внимание связи семейства Шелтон, матушка будет на седьмом небе от счастья. – Рэнд хмыкнул. – Но я очень рад, что знакомство милых дам на время откладывается. Матушка сейчас, насколько мне известно, в Италии. Памятуя о ее страсти к пересудам и необходимости хранить тайну, я рад ее отсутствию. Полагаю, в данный момент о моей роли в этой истории никому не известно, но ситуация может измениться. Хотя аббатство Бомон и не придет никому в голову как вероятное убежище для Джоселин в отличие от Эффингтон-Холла или Шелбрука, однако если кто-то попытается найти меня, он сразу же направится именно в Бомон.

Томас нахмурился.

– Но если вы едете не в аббатство, тогда куда?

– Помнишь матушкиного сводного брата? Моего дядю Найджела?

– Лорда Уортингтона? Смутно помню, что ты как-то упоминал о нем. Он еще жив? Ведь ему, должно быть, стукнуло…

– Дяде далеко за семьдесят, но он еще с нами, – усмехнулся Рэндалл, но тут же снова стал серьезным. – В последнее время старик хворал, и я боялся, что мы его потеряем, Большую часть нынешнего сезона я провел у него… Но старый упрямец выкарабкался, слава Богу, и собирается пережить всех нас. Короче, я подумал, что замок Уортингтон будет лучшим местом, где можно переждать, пока дело так или иначе не разрешится. Боюсь, дядя несколько запустил хозяйство, но жить в доме все-таки можно.

– Джоселин всегда мечтала жить в замке, – пробормотал Томас.

– Сомневаюсь, чтобы она мечтала о чем-то подобном. Но в таком месте едва ли станут искать несравненную леди Джоселин Шелтон.

– Несравненную леди Бомон, ты хотел сказать.

– Черт возьми, Томас! Я никогда не считал себя романтиком, скорее всегда был самым приземленным практиком. Человеком, который делает только то, что необходимо.

Рэндалл встал и прошелся по комнате.

– Человеком, который считает своим долгом принять участие в войне, если его страна воюет, – ровным голосом произнес Томас.

– Вначале, признаюсь, мне казалось, что это всего лишь захватывающее приключение.

Лицо Рэндалла приняло суровое выражение, как и всегда, когда заходила речь о его участии в войне. Служба в разведке представлялась молодому человеку чем-то вроде азартной игры, приятно возбуждающей, горячащей кровь, рискованной авантюрой с высокими ставками. Но вскоре он понял, что ставки не просто высоки. На карту была поставлена не только его судьба, а жизни тысяч безымянных английских солдат, которые зависели от точности собранной им и доставленной вовремя информации. И вместе с этим пониманием пришел страх, известный тем, кому приходилось держать в руках судьбы других людей. Соединенный с чувством ответственности, страх оттачивал способности, заставлял совершать невозможное.

Вероятно, в этом и заключалась причина сегодняшней неудачи – он просто недостаточно испугался для того, чтобы хорошо сделать свою работу. Но теперь Бомон не мог позволить, чтобы кто-то лишился жизни из-за того, что он не справился с работой.

– Ты сказал, что по натуре не романтик, – напомнил Томас.

– Что? Ах да. – Рэндалл тряхнул головой. – Я не склонен к цветистым фразам или… – он улыбнулся, – к поэзии. Но все же когда я думал о женитьбе, мне представлялось… – Он помолчал, чтобы подыскать нужные слова. Не переставая мерить шагами комнату, он то уходил из круга света, отбрасываемого люстрой, в тень, то возвращался. Ему пришло в голову, что это подходящий символ. – Я думал…

– Что же ты думал?

– Что по крайней мере буду хорошо знать женщину, на которой решусь жениться. Возможно, она будет мне симпатична. Разумеется, желанна. Более того, мне захочется провести с ней оставшуюся жизнь. – Мысль становилась яснее ему самому по мере того, как он развивал ее. – Я никогда особенно не рассчитывал на любовь, но все-таки надежда оставалась… Мои родители вступили в брак по любви, но с тех пор как отец умер, матушка влюблялась раз десять, а то и больше…

Томас сдавленно хмыкнул, и Рэндалл тоже не смог сдержать улыбки.

– Так, во всяком случае, утверждала она сама. Но все же, видимо, недостаточно сильно, чтобы расстаться с титулом виконтессы Бомон. – Рэндалл покачал головой. – Я уверен, что для нее был возможен один-единственный брак, как и для моего отца. Подозреваю, что последую их примеру. В моей жизни не будет ни разводов, ни аннулированных браков.

– Все это сложно, крайне сложно… – Томас внимательно посмотрел на друга. – Ты уверен, что, кроме брака, нет иного пути?

– Увы! Хотел бы я, чтобы он был. – Рэндалл провел рукой по волосам. – Я даже не знаю наверняка, сохраняется ли угроза для жизни леди Джоселин. Знаю только, что, если с ней что-то случится, виноватым буду я. А я не могу этого допустить, что означает… – Он через силу усмехнулся. – Придется идти под венец.

– Все могло быть куда хуже, – постарался ободрить друга Томас. – Она могла оказаться дурнушкой.

– Брось, Том. – Рэндалл снова опустился в кресло. – Дурнушка испытывала бы благодарность к супругу при любых обстоятельствах. Разве благодарность дурнушки не предпочтительнее ненависти красавицы?

– Сомневаюсь, что она так уж тебя ненавидит. Возможно, на нее нашло временное помрачение.

Рэндалл бросил на приятеля скептический взгляд.

– Как бы то ни было, – сдавленно вздохнул он, – она станет моей женой.

Он постарался стряхнуть с себя меланхолию, навеянную этим разговором. Им предстояло обсудить вещи более важные, чем чувства его будущей жены.

– Теперь о том, что будет завтра…

Они деловито перечислили то, что было необходимо сделать. Рэндалл выхлопочет специальное разрешение на брак, а Томас потихоньку привезет священника, который обвенчает молодых прямо здесь. Конечно, это противоречило правилам англиканской церкви, но Томас не сомневался, что деньги Эффингтонов все уладят лучшим образом. Когда начнет смеркаться, все члены семейства отбудут в родовое поместье, привлекая как можно больше к себе внимания. Какое-то время они поедут вместе, потом Томас, Марианна, Бекки и тетя Луэлла направятся в экипаже в одну сторону, а Рэндалл с Джоселин поскачут в прямо противоположную. Конечно, время для путешествия не совсем подходящее, но Рэндалл чувствовал необходимость покинуть Лондон под покровом тьмы.

– Ну и хватит об этом. – Рэндалл поставил бокал на столик и поднялся. – Мне еще предстоит кое-что сделать. Несмотря на поздний час, он собирался переговорить со своим непосредственным начальником, человеком, который вовлек его в это дело. Теперь, когда Рэндалл удостоверился, что опасность для принца, по крайней мере, политическая, действительно существует, расследование необходимо было продолжить. Хотя и под руководством кого-то другого. Рэндалл также намеревался получить разрешение назвать имя этого человека Томасу – предосторожности ради. Он надеялся, что его другу эта информация не пригодится, но лучше быть готовым ко всякой неожиданности. Хлопот не возникнет – маркиз Хелмсли, как сын герцога Роксборо, был вне всяких подозрений. Томас тоже встал и обеспокоенно взглянул на друга.

– Задумался о своих делах?

Рэндалл сдержал улыбку. Как бы ни был любопытен его друг, лишних вопросов он задавать не станет. На протяжении лет, минувших после поражения Наполеона, Томас то и дело заговаривал о работе Рэидалла во время войны, но никогда не требовал ответа. Тайна оставалась тайной.

– Именно, – усмехнулся Бомон. – Надо успеть кое с кем повидаться до отъезда. – Он направился к двери. – Если повезет, все это не затянется надолго, и мы сможем спокойно вернуться в Лондон. Принц Алексис уедет в Авалонию через пару недель, а с ним исчезнет и всякая опасность для… моей жены. – Он постарался произнести последнее слово отчетливо и твердо.

Томас проводил его до двери и похлопал по плечу.

– Все не так страшно, дружище. Меня и самого захомутали.

Рэндалл сдержался и не напомнил о разнице в обстоятельствах, сопутствовавших союзу Томаса и Марианны, с одной стороны, и его и Джоселин – с другой. О разнице между страстным желанием и необходимостью, любовью и согласием терпеть, которое и то было под вопросом.

– Захомутали – вот это подходящее слово.

– Так или иначе… – Голос Томаса сделался серьезным. – Я уверен, все уладится.

– Хотел бы я разделять твою уверенность. Сам я уверен только, что сумею спасти ей жизнь. А помимо этого… – Рэндалл глубоко вздохнул. – Жить с женщиной, которая тебя не выносит… – Он покачал головой.

– Вам придется какое-то время довольствоваться исключительно обществом друг друга, – Медленно произнес Томас. – Это время следует провести с пользой.

– Ты о чем?

– О том, что тебе приходилось приручать женщин и поупрямее Джоселин.

Рэндалл уставился на друга.

– Предлагаешь мне обольстить ее?

– Если кто-то, в особенности Марианна, обвинит меня в этом, я стану отпираться до последнего издыхания, но… – Томас усмехнулся. – Именно это я тебе и предлагаю.

– Обольстить Джоселин, – пробормотал Рэндалл. – Занятная мысль. Даже более чем занятная. Как ты сам заметил, она далеко не дурнушка. Это уже кое-что сулит… – Он подумал о том, как прижимал к себе ее роскошное тело.

– Странно, что ты сам до этого не додумался.

– Мне и самому странно. Видимо, мрачная перспектива супружеского рабства затмила приятные стороны семейной жизни. Но когда ты упомянул об этом… – Рэндалл усмехнулся. – Спасибо, старик.

– Чего не сделаешь для друга, – скромно пожал плечами Томас.

Рэндалл рассмеялся. Обольщение Джоселин представлялось ему делом нелегким. Такая гордячка не прибежит сломя голову в его постель. Но тем увлекательнее предстояла задача. Рука леди фактически принадлежала ему, теперь оставалось завоевать ее сердце.

– Как я его ненавижу! – Джоселин лежала поперек кровати, уставившись в потолок. – Ненавижу до последнего своего вздоха.

– Пустяки, – решительно возразила Марианна. – Ты вовсе не его ненавидишь, а обстоятельства.

– Извини, но я не вижу большой разницы между обстоятельствами и этим человеком. – Джоселин несколько театрально вздохнула. – Моя жизнь кончена.

– Ничуть не бывало. – Марианна села у сестры в ногах. – Просто она пойдет не так, как тебе представлялось.

– Не так! Ха! – Джоселин перекатилась на бок и подперла щеку ладонью, – Легко тебе говорить. Ты-то выходишь замуж за будущего герцога. За Эффингтона! И за любимого человека к тому же. А я предполагала выйти замуж за принца!

– Джоселин. – Марианна внимательно взглянула сестре в лицо. – Значит, ты любишь его? Я имею в виду принца Алексиса.

Девушка поскребла ногтем покрывало и вздохнула.

– Нет. Но я уверена, что полюбила бы рано или поздно.

– Ты можешь так же рано или поздно полюбить Бомона.

– Для начала надо, чтобы он мне хотя бы нравился, – пробормотала Джоселин.

– Мне он нравится, и даже очень, – произнесла Марианна. – Кроме того, я думаю, что он надежный и порядочный человек, А какой он замечательный друг Томасу! Еще у него редкое чувство юмора и завидное воображение.

Джоселин, разумеется, знала историю знакомства сестры с Бомоном. Марианна написала серию рассказов для воскресной газеты, отчасти основанных на ее отношениях с Томасом. Когда Эффингтону стало известно об этом, он, чтобы преподать любимой урок, уговорил Бомона разыграть роль поклонника, которого изобразила Марианна.

– И не забудь – он сильный, красивый мужчина. – С этими словами Бекки вплыла в комнату и бросила на кровать небольшой саквояж. – Ты хоть обратила внимание на его плечи?

«А еще у него потрясающие темные глаза». Джоселин с досадой отогнала эту мысль и с подозрением глянула на саквояж.

– Это что такое?

– Тетя Луэлла велела отнести тебе. Это для твоих вещей.

Джоселин рывком села.

– Но он же крошечный! В него одно-единственное бальное платье и то не влезет!

– Душенька, – мягко возразила Марианна, – сомневаюсь, что в ближайшем будущем тебе придется посещать балы.

– Ну да. Меня ведь отправляют в ссылку. В какое-нибудь жуткое захолустье. – Джоселин со стоном опрокинулась на кровать. Сестра была права – ни о каких балах, а также приемах, вечеринках и прочих развлечениях не могло идти речи. – Тогда суньте туда пару старых платьев! Какая, в сущности, разница. Я даже не знаю, где он меня поселит, но уверена, что радости будет мало. Скорее всего, в захудалом коттеджике в какой-нибудь отвратительной дыре…

– Отвез бы он меня в захудалый коттеджик, – с игривой улыбкой сказала Бекки.

– Ради Бога, уступаю. – Джоселин снова приподнялась на локте и придирчиво оглядела младшую сестру. – Жаль, что мы так мало похожи. Да, роста одного, но ты же совершенно рыжая. Конечно, если подобрать парик…

– Джоселин! – одернула ее старшая. – Даже и не думай.

– Просто мысли вслух, – поморщилась Джоселин. – От отчаяния. Если я ничего не придумаю, завтра в это время уже стану виконтессой Бомон.

– Бывают судьбы куда плачевнее, – многозначительно сообщила Бекки. – Например, безвременная смерть…

– Сейчас даже смерть не кажется мне таким уж страшным несчастьем.

– Тебе нравится в нем хоть что-нибудь? – Марианна встала и, подойдя к шкафу, открыла его и принялась осматривать содержимое.

Бекки, скрестив руки, прислонилась к столбику кровати.

– Мне так он нравится весь целиком!

– Не тебе же за него идти замуж, – проворчала Джоселин.

– Он упоминал как-то, что был секретным агентом, – вспомнила Марианна. – Тогда я ему не поверила. А теперь все думаю…

– Секретный агент! – У Бекки загорелись глаза. – Здорово!

Но Джоселин не была уверена, делает ли Бомона его профессия более приятным, а не наоборот – полностью неприемлемым.

– Но должен же он нравиться тебе хотя бы чуточку. – Бекки с любопытством смотрела на сестру. – Ведь ты целовала его, в конце концов!…

– Не совсем так, – быстро возразила Джоселин. – Он целовал меня.

И это было упоительно… При воспоминании у Джоселин до сих пор в области солнечного сплетения начинали порхать бабочки… Поцелуй невольно заставил ее гадать – какие еще ощущения способен вызвать в ней этот человек. Она порывисто села.

– А вот об этом-то я вовсе не подумала!

– Чтобы поцеловать его самой? А я вот, представь себе, думаю… – хихикнула Бекки.

– Да нет! Не об одном поцелуе речь. – Джоселин широко раскрыла глаза и остановила их на старшей сестре. – Что мне делать, если… то есть, когда он станет моим мужем, законным… и если он, ну… – Она с трудом сглотнула, – Станет настаивать на своих правах?…

– Не думаю, чтобы Бомон заставил тебя делать что-нибудь против твоей воли, – убежденно ответила Марианна, доставая из шкафа платье.

– Если не считать того, что он заставил меня выйти за него замуж, – напомнила Джоселин.

– Джоселин! – Марианна сложила платье и передала Бекки, которая засунула его в саквояж. – Не забывай, он столь же мало стремился стать твоим мужем, как ты его женой. Он поступил так по велению долга, из чувства ответственности. И чтобы спасти тебе жизнь.

– Жизнь, которая меня ждет, не стоит того, чтобы ее спасать.

Марианна устало вздохнула.

– Тебе все же следует перестать думать только о себе.

– А мне, ты считаешь, не хочется перестать думать о себе? – обиделась Джоселин. – Я понимаю, как выгляжу со стороны, и презираю себя за это. Но ничего не могу с собой поделать. Я говорю то, что чувствую.

– Уверена, большинство женщин с радостью ухватились бы за возможность выйти замуж за такого человека, как Бомон. Кстати, он необыкновенно таинственный, и это добавляет ему привлекательности, – проговорила Бекки. – Ты его совсем не знаешь, а он твой характер раскусил сразу. Ведешь себя как испорченный, капризный, несносный ребенок!

– Бекки! – воскликнула потрясенная Джоселин. – Как ты только можешь мне такое говорить!

– Прости. Это недостойно с моей стороны. Я знаю, что ты расстроена и к тебе надо проявлять снисхождение. – Бекки обогнула кровать, села рядом с сестрой и заглянула ей в глаза. – Он этого, конечно, не знает, но я то знаю, что ты на самом деле вовсе не такая уж испорченная, капризная и несносная… ну, по крайней мере, не всегда.

– Ну, спасибо, – сухо проговорила Джоселин.

– Да, я понимаю, как для тебя все это ужасно. Но ведь Бомон вовсе не так уж плох. Готова спорить, что со временем вы заживете с ним душа в душу.

– Нет, не заживем! – Джоселин встала и повернулась к Марианне. – Пообещай, что когда станешь маркизой Хелмсли, то используешь деньги и связи Эффингтонов, чтобы помочь мне либо получить развод, либо расторгнуть брак иным способом.

Марианна покачала головой.

– Не уверена, что это выполнимо.

– Марианна! – Джоселин взяла сестру за руки и умоляюще посмотрела ей в глаза. – Ведь я иду на это не столько ради себя, сколько ради вас с Бекки.

– Просто образец самоотверженности. – Бекки издала мелодраматический вздох. – Готова жертвовать, собой ради безопасности сестер. Настоящая героиня!

Джоселин не удостоила ее взгляда.

– Я готова была пойти на риск и остаться здесь, но не могу подвергать опасности вас.

– Но готова ли она пожертвовать также своим целомудрием? – продолжала Бекки театральным шепотом.

– Молчи! – огрызнулась Джоселин, не отводя глаз от Марианны. – В ответ я прошу всего лишь, чтобы ты помогла мне, когда придет время, избавиться от этого брака.

– Но может быть, наша прекрасная героиня забыла, что никакой опасности не возникло бы, если бы она сама прежде всего…

– Бекки! – Джоселин стремительно повернулась к младшей сестре. – Скажи еще слово, и я сама не знаю, что сделаю!

– Перестаньте обе! – воскликнула Марианна. – Бекки, ты мешаешь собираться.

– Так ты обещаешь? – Джоселин затаила дыхание.

Марианна медленно кивнула.

– Обещаю сделать все, что смогу, для твоего счастья. К чему бы это ни привело.

Джоселин вздохнула с огромным облегчением. Обещание Марианны, конечно, не Бог весть что, но это соломинка, за которую можно цепляться, хлипкий плот, чтобы удержать на плаву бодрость духа. Если останется шанс на то, что их брак с Бомоном не навсегда, она готова была примириться с тем, что ей предстоит. До поры до времени.

– Спасибо.

– Но ты должна знать – расторжение брака в любом случае не вернет вещи на прежние места. Твое замужество не растворится в воздухе. – Лицо Марианны выразило глубокое сочувствие. – Даже если сейчас удастся сохранить все в тайне, тайно расторгнуть брак все равно не получится. Правда так или иначе выйдет наружу, и скандала не избежать. – Девушка грустно покачала головой. – Ты не сможешь продолжать жить так, словно ничего не случилось.

– Знаю. – Стоило Джоселин произнести это слово, как она поняла, что глубоко внутри и впрямь знает: ее жизнь меняется коренным образом, и к старому возврата не будет.

– А теперь пообещай и ты, – потребовала Марианна. – Обещай не забывать, что Бомон тоже приносит жертву. Что и его жизнь безвозвратно изменится. И обещай, что постараешься терпимее отнестись к своему замужеству на то время, пока оно длится. – Она привлекла сестру к себе и поцеловала ее в лоб. – Мы уже прошли в жизни и не через такие испытания и все-таки выжили. И из этого ты выйдешь целой и невредимой.

– Думаешь? – пробормотала Джоселин.

– Я так в этом не сомневаюсь, – усмехнулась Бекки. – Чтобы быть капризной, испорченной и несносной – для этого требуется сильный характер. Слабым натурам такое просто не под силу.

Несколько мгновений сестры молчали, а потом все трое расхохотались.

– Вот спасибо, Бекки, – смеялась Джоселин. – Никто, кроме тебя, не умеет поставить меня на место.

– Так могу я на тебя рассчитывать? – улыбнулась Марианна. – Ты постараешься быть терпимой женой? – Джоселин собралась возразить что-то, но Марианна ее опередила: – В разумных пределах, конечно.

– Ну ладно, постараюсь быть не слишком несносной. Обещаю быть терпимой женой и вообще исправиться, – вздохнула Джоселин. – И постараюсь не забывать, что мы оба – пострадавшие стороны. Но только не сегодня – Она вяло улыбнулась. – Сегодня мне хочется жалеть одну себя. И чтобы мои сестры мне сочувствовали. А ты… – она посмотрела на Бекки, – чтобы сходила на кухню и поискала там что-нибудь сладенькое для всех нас.

– Вот это самое умное из всего, что я от тебя сегодня слышала! – Бекки резво устремилась к двери, но обернулась. – Знаешь, я думаю, Бомон с самого начала держал в голове наилучший выход.

– Да? – вскинула брови Джоселин.

– Расторжение брака ляжет на тебя пятном, но во вдовстве нет ничего позорного. – Голосок Бекки звучал до приторности невинно. – Разве Бомон не сказал, что лучшее, на что тебе можно надеяться, это остаться молодой вдовой?

– Бекки! – простонала Марианна. – Не внушай ей подобных идей.

– Эту я уже слышала, – сморщила носик Джоселин. – Но мне она кажется непрактичной.

– Тебе виднее. – Младшая сестра пожала плечами. – Как-никак он красивый, – И впилась в Джоселин глазами.

– И забавный, – добавила Марианна.

И в его объятиях она чувствовала себя защищенной…

– И необыкновенно загадочный, – кивнула Бекки.

А его поцелуй согрел ее до кончиков пальцев…

– Жаль, если все это пропадет даром, – пробормотала Джоселин. – Надеюсь, я не так испорчена, чтобы желать Бомону смерти. Жаль только, что и его женой я не могу себя представить.