Глава 5

– Мы на месте. – Джоселин разбудил голос Бомона.

– На каком месте?

Девушка выпрямилась и потрясла головой, чтобы прогнать сон. Сколько времени она сидит уже на этой дурацкой лошади? Джоселин никогда не завидовала мужчинам, которые могут ездить верхом по-настоящему, да и вообще не увлекалась верховой ездой, но насколько легче было бы переносить это бесконечное путешествие, сидя по-мужски, а не боком на дамском седле, Каждая мышца, каждый ее сустав нестерпимо ныли.

Судя по окружавшей их непроглядной тьме, была, видимо, глубокая ночь. Уже вторая с начала их путешествия. По крайней мере, Джоселин так полагала. Чувство времени у нее притупилось.

Последние двадцать четыре часа Джоселин пребывала в состоянии напряжения и усталости. Немедленно после короткой, но все же малоприятной церемонии венчания обе ее сестры, тетя и Томас отправились в Эффингтон-Холл в удобном экипаже, за который Джоселин готова была совершить убийство, в сопровождении множества слуг. А она сама и Бомон двинулись в противоположном направлении верхом.

Они ехали всю ночь и остановились только на заре, чтобы поменять коней. Бомон несколько раз делал остановки, чтобы подкрепиться необыкновенно вкусным хлебом с сыром и вином, которые он захватил с собой, и немного привести себя в порядок. Насколько Джоселин могла судить, пробирались они какими-то окольными путями. Бомон держал себя с ней неизменно вежливо и предупредительно. Его уверенность в правильности своих действий передалась и ей, и Джоселин переносила неудобства не жалуясь, ну разве что самую малость.

Девушка то и дело начинала дремать, не переставая удивляться, что это возможно, сидя на лошади. Прерывистый сон доставлял ей кратковременный отдых. К счастью, ее лошадь не отставала от коня Бомона без особых усилий с ее стороны. Это ее радовало – Джоселин не хотела бы признаться Бомону, что наездница она в лучшем случае средняя. Трудно чувствовать себя в седле уверенно, если не видишь и не знаешь, куда едешь.

Разговаривать во время передвижения не представлялось возможным, Джоселин радовалась и этому. Она решила перестать жалеть себя и примириться с судьбой, но понятия не имела, как подступиться к человеку, который так неожиданно стал ее мужем. Навыки флирта, приобретенные за бальный сезон, здесь не годились. Нелепо было бы строить глазки из-за веера, мило болтая о всяких пустяках, когда ты только что обвенчалась с практически незнакомым человеком и спасаешься от врагов бегством.

Кроме того, она слишком устала. Все силы уходили на то, чтобы удерживаться на проклятом животном.

Джоселин соскользнула с седла и угодила прямо в объятия Бомона.

– Благодарю, я в состоянии идти сама. – Она высвободилась и сделала шаг. Колени тут же подогнулись.

– Видимо, не можете. – В его голосе прозвучала усмешка. Молодой человек подхватил ее на руки и зашагал к какой-то двери.

– Вы невозможный человек, – пробормотала она, бессильно прижимаясь к нему. На руках у Бомона было гораздо уютнее, чем в седле. – Я очень устала. – Джоселин положила голову ему на грудь.

Он освободил одну руку и постучал в высокую деревянную дверь. Джоселин немедленно встрепенулась.

– Где мы?

– Это замок Уортингтон. – Он постучал еще раз.

– Замок? – воспрянула духом Джоселин. Не так уж печально ее изгнание, если она проведет его в замке.

Именно так Бомон взглянул на нее. Свет луны падал ему на лицо, и Джоселин увидела, что он улыбается. Ее охватило очень странное желание ощутить тепло его кожи. Что он подумает, если она погладит его ладонью по щеке? Хотя, возможно, он не вполне…

Дверь со скрипом приоткрылась, и из щели на них уставилось настороженное лицо.

– А ну прекратите шуметь! Давно ночь на дворе – ах, милорд!

– Добрый вечер, Ник.

Дверь широко распахнулась. Коренастый коротышка средних лет, одетый в видавший виды халат и яркий ночной колпак, улыбался во весь рот.

– Милорд, нам бы и в голову не пришло… То есть мы вас не ждали… – Он повернулся и зычно крикнул куда-то в глубину дома: – Флора! – После чего посторонился, пропуская их внутрь. – Ну что же вы стоите? Пожалуйста, проходите.

Бомон переступил порог, и они оказались в полутемном помещении. Свечи в канделябрах освещали зыбким мерцающим светом огромный холл. Каменные своды уходили высоко вверх, и потолок терялся в темноте. Стоило заговорить, как со всех сторон зазвучало гулкое эхо.

– Просто счастье видеть вас снова так скоро. – Ник выглянул за дверь и перевел изумленный взгляд на Бомона. – И никакого экипажа?

– Нет. Всего две лошади.

Несмотря на некоторую фамильярность в общении, дворецкий, очевидно, был хорошо вышколен и воздержался от комментариев. Но лицо его зажглось любопытством.

– Бомон, – пробормотала Джоселин.

Он поставил ее на пол, продолжая поддерживать за талию. Девушка слегка покачнулась, не успев возразить против такого хозяйского обращения. Рука его крепче обвилась вокруг ее талии, и она обрадовалась поддержке и предусмотрительности, с которой он пришел к ней на помощь.

– Это Ник – Николас Харпер. Он служит здесь дворецким, а его жена, Флора, экономка, но в действительности… – Бомон доверительно понизил голос, – они – истинные хозяева замка.

– Полно вам, сэр, – хмыкнул Ник.

– Ник, хочу вас познакомить… – Он слегка запнулся, и Джоселин догадалась, что ему трудно это выговорить. – Леди Бомон.

– Леди Бомон?

– Моя супруга.

– Очень рада познакомиться, – осторожно произнесла Джоселин.

– Так вы женились? – Ник заулыбался и покачал головой. – Вот уж не думал, что доживу…

– Ник Харпер, что здесь происходит? – В поле зрения Джоселин появилась женская версия дворецкого. Дама была такого же роста и телосложения. Джоселин показалось, что и халат у нее в точности такой же. – Что это вам вздумалось…

Увидев Бомона, экономка мгновенно замолчала.

– Добрый вечер, Флора. – Бомон повернулся к Флоре и поднес ее руку к губам. – Вы, как всегда, цветете.

– Осторожнее, сэр, а то вскружите мне голову галантными речами, – хихикнула та и, Джоселин могла бы поклясться, покраснела.

– Вот, Флора, – многозначительно сказал Ник, – это леди Бомон.

– Леди… – Экономка разинула рот и откровенно уставилась на Джоселин.

– Добрый вечер, – поздоровалась девушка.

– Провалиться мне на месте. Леди Бомон! – Флора погрозила хозяину пальцем. – Стыдно, милорд. Никому ведь и словечком не обмолвились.

– Когда я уезжал, еще не о чем было говорить, Флора. Все произошло… – он бросил взгляд на Джоселин, и в его глазах заплясали озорные огоньки, – довольно стремительно.

– Да, любовь – она такая. Подкрадется, когда ты вовсе этого не ждешь. – Ник толкнул жену локтем. – Так ведь, милая?

– Хватит глупости болтать, – укоризненно сказала Флора, но глаза ее сияли нежностью.

– Поскольку от вас не поступало никаких известий, я заключаю, что дядя жив и здоров. – Бомон перевел взгляд с Флоры на Ника.

– Даже здоровее, чем перед вашим отъездом, – с улыбкой сообщила Флора.

– Отлично. Он, должно быть, спит?

– И уж как сладко…

Разговор завертелся вокруг этого доселе неведомого Джоселин дяди, их путешествия и дюжины прочих предметов, но ее усталый мозг не в силах был вникать в содержание. У нее накопилась масса вопросов, но Джоселин слишком утомилась, чтобы спрашивать. Девушка успела согреться в хорошо протопленной комнате, и ей хотелось одного – лечь и уснуть. Джоселин постаралась подавить зевоту, но не смогла.

– О Боже, да вы, наверное, с ног валитесь! Подумать только, проделали такой путь из Лондона верхом! Ишь, что придумали, – прищелкнула языком Флора. – Горничную вот так сразу не добудишься, я сама приготовлю вам комнату. – Она сорвалась с места, приговаривая на ходу: – Без экипажа! Ну и ну! Ничего глупее я сроду не видела…

Бомон отправил Ника за их скромным багажом.

– Две комнаты, – запоздало пробормотала Джоселин и привалилась к мужу. Тот хмыкнул и снова взял ее на руки, и снова она не воспротивилась. Хотя многое ей в этом человеке решительно не нравилось, находиться в его объятиях было так приятно…

Рэндалл понес ее наверх по лестнице, и Джоселин смутно отметила, что замок необыкновенно велик. Какой-то частью мозга, не затуманенной усталостью, она задавалась вопросом – куда он несет ее и, более того, что станет делать, когда они окажутся на месте? Она знала, что это крайне важно, но не помнила почему.

Молодой человек осторожно уложил ее на кровать, мягче которой не было ничего на свете. Может быть, постель показалась девушке мягкой только по сравнению с лошадью, но Джоселин с наслаждением окунулась в ее тепло. Она попыталась вспомнить что-то важное, что собиралась сказать Бомону. Нечто, требовавшее немедленного уточнения.

Но что бы это ни было, оно меркло по сравнению с заманчивой роскошью чистого белья, соблазнительным удобством матраца. Лишь за мгновение до того, как погрузиться в блаженное забытье, Джоселин успела спросить себя – а где будет спать Бомон, ее муж?…

– Джоселин, – тихо позвал Рэндалл, глядя на лежавшую на кровати обессилевшую девушку. Та пробормотала сквозь сон что-то невнятное. Рэндалл устал ничуть не меньше. Он всю дорогу гнал как сумасшедший, обеспокоенный возможностью преследования. Но ничего подозрительного не заметил и, оглядываясь, видел на почтительном расстоянии лишь небольшую группу людей, которым поручил следовать за ними. Этим людям предстояло охранять территорию вокруг замка, оставаясь, насколько возможно, незамеченными до тех пор, пока из Лондона не придет весточка, что угроза миновала.

Необходимость постоянно быть настороже отнимала не меньше сил, чем изнурительная скачка. Перед тем как покинуть город, Рэндалл передал всю собранную информацию шефу и официально прекратил участие в расследовании. Но если Джоселин вдруг решила бы, что сможет вспомнить человека, которого они ищут, он готов был заняться этим сам. Рэндалл подозревал, что девушка просто напугана и в этом кроется настоящая причина ее отговорок, что, впрочем, в данный момент его мало волновало. Он вышел из игры, а единственной его заботой стала безопасность Джоселин.

Охранять проще всего здесь. Замок Уортингтон был Рэндаллу таким же родным домом, как аббатство.

Теперь он мог бы отдохнуть в кровати, на которой спал всегда во время своих визитов в Уортингтон. Однако сейчас кровать была занята. Они не обсуждали этот вопрос, но Рэндалл не сомневался, что Джоселин не намерена делить с ним ложе. Не то чтобы сейчас это имело какое-то значение. Даже соблазнительное зрелище, которое представляла спящая леди, не способно было прогнать владевшую им усталость. А спать на полу или в малопривлекательном кресле ему вовсе не улыбалось.

Рэндалл стянул сюртук и небрежно отбросил его в сторону. Трудно было сказать, сколько она так проспит – конечно, всю ночь и, вероятно, часть завтрашнего дня. Он слишком устал, чтобы ждать так долго. И он не мог допустить, чтобы Джоселин спала одетой, она стала бы ворочаться, и метаться, и беспокоить его. Девушка не сняла даже дорожный плащ, не говоря о платье. Ей, разумеется, это не понравится, но он надеялся, что она уснула достаточно крепко, чтобы что-то почувствовать.

Глубоко вздохнув, он снял с Джоселин туфли, одну за другой. Потом сел на кровать и кое-как стянул с нее плащ и мантилью. Она забормотала во сне, но не проснулась. А жаль. Проснись она, все было бы куда проще. Конечно, он мог позвать на помощь Флору, но обращение к третьему лицу прозвучало бы странно в устах новобрачного. Ему не хотелось, чтобы Флора и Ник усомнились в его отношениях с женой. Оба были ему как родные, виконт не хотел, чтобы они заподозрили, что брак его – одна лишь видимость. Нравится это Джоселин или нет, они законные муж и жена. Придется вести себя соответственно, как ради его гордости, так и ради ее безопасности. Женившись по необходимости, а не по желанию, он предпочитал сохранить этот факт в тайне.

Но когда Рэндалл думал о первой брачной ночи или, точнее, о второй ночи после венчания, он надеялся, что упомянутая леди будет в полном сознании.

Размышляя обо всем этом, он запутался в лентах и тесемках на ее платье. Проклятие! Ему, конечно, приходилось на своем веку раздевать дам, но те всегда охотно помогали ему, тогда как Джоселин лежала перед ним бесчувственной куклой. Наконец ему удалось стащить платье, и она осталась в рубашке и чулках. Довольно и этого.

Он встал и оглядел девушку. Черт возьми, до чего она была хороша! Особенно сейчас, когда ее губы не произносили колкости, а черты лица расслаблены во сне. Тело ее было гибким и стройным, бедра идеально закруглены, грудь полная и упругая. Длинные темные ресницы покоились на щеках, словно пара маленьких вееров, светлые спутанные волосы лежали на подушке золотым облаком.

Одним словом, выбор, сделанный за него судьбой, мог оказаться куда хуже.

По дороге сюда Джоселин, надо отдать ей должное, держалась молодцом, только раз или два пожаловались, и то довольно сдержанно, но в целом, похоже, решила быть благоразумной. Наверное, поняла, как и он, что, возможно, им придется провести бок о бок всю жизнь. Во время коротких остановок девушка вела себя с ним вежливо и спокойно. Рэндалла ее поведение приятно удивило, и в течение долгих часов совместного путешествия он часто размышлял – не ошибся ли в ней в конце концов?

Даже ему эта скачка давалась нелегко, а ей с непривычки было куда тяжелее. Он не мог не отдать должное ее решимости и мужеству. Рэндалл с удивлением отметил, что их союз вовсе не так уж ему неприятен. Идея обольщения, предложенная Томасом, ему очень импонировала…

Но сейчас еще не настало время претворять ее в жизнь. Он хотел бы видеть Джоселин бодрствующей, более того, хотел, чтобы и ее тянуло к нему так же, как его к ней.

Неужели он пожелал ее? Рэндалл тихо засмеялся и покачал головой. Когда же это случилось? Должно быть, когда примирился с мыслью, что она останется его женой до конца дней. Или на него подействовало то, как доверчиво она прильнула к его груди, когда он нес ее на руках. А может, желание родилось в то мгновение, когда он, чтобы заглушить крик, закрыл ей рот поцелуем…

Рэндалл устало провел рукой по глазам. Все это в действительности не важно. Задача заключалась в том, чтобы внушить желание ей. На это могло уйти продолжительное время, но им предстояло быть вместе достаточно долго… Он взял одеяло, сложенное в ногах кровати, и набросил на спящую девушку. Джоселин вздохнула и свернулась калачиком.

Чрезвычайно приятная задача…

Прогнав эту мысль, он разделся, задул свечу, откинул одеяло и залез под него. Их разделяло несколько слоев льна и шерсти. По справедливости Джоселин едва ли смогла бы пожаловаться на то, что они спали вместе, хотя Рэндалл не сомневался, что именно это она и сделает.

Но сейчас ему было все равно. Он слишком устал, мысли путались, хотелось поскорее забыться. Он закрыл глаза и вытянулся в ожидании сна. Но вскоре поймал себя на том, что прислушивается к тихому дыханию лежавшей рядом девушки. Она повернулась во сне, и шелест простыней заставил Рэндалла тревожно замереть. Он сознавал, что достаточно лишь протянуть руки, чтобы привлечь ее в свои объятия и свою жизнь навсегда.

Интересно, снятся ли ей принцы и замки?

И увидит она его во сне?

Ну и диковинный она видела сон! Джоселин повернулась на другой бок и глубже зарылась в одеяла. Ей снилось, что она целую вечность скакала на лошади, замерзла, устала и что она… замужем!

Девушка открыла глаза и увидела прямо перед собой лицо спящего Рэндалла, виконта Бомон. Она едва не вскрикнула от неожиданности, но тут же плотно сжала губы. Нет, крик разбудит его, а для нее лучше, если этот человек проспит еще некоторое время. По крайней мере, до тех пор, пока она не соберется с мыслями. Кроме того, когда Джоселин в последний раз закричала или попыталась это сделать, он утихомирил ее поцелуем. А она не хотела, чтобы это повторилось, во всяком случае, ей так казалось. Не здесь, не сейчас. Возможно, как-нибудь потом…

О Боже, какая же неразбериха царила в ее голове! Ее окружала плачевная реальность. Сон оказался явью, хотя имел все признаки кошмара.

Джоселин тихо застонала. Теперь она леди Бомон. Виконтесса Бомон. А мужчина, который лежит рядом… она нервно сглотнула… ее законный супруг. А вдруг он снова целовал ее? И даже сделал что-то еще? От тела Бомона ее отгораживал барьер из простыней и одеял. Это был добрый знак. Джоселин осторожно приподняла одеяло и вздрогнула. Она не помнила, как раздевалась, но, очевидно, кто-то ей помог. Она решила не гадать, кто это мог быть. Хорошо хоть рубашка и чулки остались на ней.

Из-под одеяла виднелось голое плечо Бомона – он, видимо, разделся полностью. Невольно на ум ей пришли слова Бекки. Плечи у него ив самом деле хороши. А как все остальное? Так же ладно скроено?

Конечно, он – один из самых красивых мужчин, которых встречала Джоселин. При других обстоятельствах она вполне могла бы им увлечься. Но сейчас это уже не важно, Она стала его женой!

Джоселин оперлась на локоть и принялась внимательно изучать лежавшего рядом мужчину. Если бы не Алексис, который воплотил в себе ее детские фантазии, она, несомненно, увлеклась бы Бомоном. Даже несмотря на то что он всего лишь виконт и, похоже, не слишком богат. Но этого человека окутывала особая волнующая атмосфера тайны, да и физически он был на редкость привлекателен. Во всяком случае, когда спал. И он привез ее в настоящий замок! Она всегда мечтала жить в замке.

Ресницы Бомона дрогнули, он открыл глаза. Джоселин заглянула в темную бездонную глубину, и у нее екнуло сердце. Девушка почувствовала, насколько она близко от него. Ему стоило только немного потянуться вперед, и он коснулся бы ее губ…

– Доброе утро, – сказала она первое, что пришло в голову. – Так это ваш собственный замок?

– До чего вы все же меркантильны. – Рэндалл слегка покривил губы.

Джоселин пожала плечами и невольно покраснела.

– Я не меркантильная, мне просто любопытно.

– Тогда другое дело. – Он тоже приподнялся на локте. – Когда-нибудь он станет моим, но в настоящий момент – нет. Замок принадлежит моему дяде.

– Кто он?

– Дядя Найджел? Лорд Уортингтон. – Бомон улыбнулся шире. – Герцог Уортингтон.

– Ого! – Она на минуту задумалась. Герцог – это совсем неплохо. – Значит, вы когда-нибудь станете…

– Виконтом Бомон, и никем больше. – Он засмеялся, увидев на лице новобрачной разочарование, которое та тщетно попыталась скрыть. – Очень жаль, дорогая, но дядя – всего лишь пасынок моей бабушки, и нас связывают не узы крови, а только взаимная симпатия. Его титул умрет с ним вместе, и дай Бог, чтобы это случилось не скоро. Однако замок не является майоратом и когда-нибудь перейдет ко мне.

– Ясно. – Что ж, хотя бы кое-что. – Вы не должны упрекать меня за расспросы.

– Должен бы, но не стану. – Рэндалл весело взглянул на нее. – Вас интересует еще что-нибудь?

– Почему вы лежите в моей постели? – выпалила она.

– На самом деле это вы лежите в моей постели.

– Я заняла ее первая. – Джоселин насупилась. Она плохо помнила, как оказалась здесь, но не сомневалась, что кровать была пустой. – Разве нет?

– Это не то место, на которое претендует первый, воткнувший в него флажок. Не важно, кто лег в эту кровать раньше. Я всегда спал здесь и позволю себе заметить, что не намерен спать где-либо еще. – Он твердо встретил ее взгляд. – Ни сейчас, ни в дальнейшем.

Джоселин плотнее завернулась в одеяло.

– Что вы хотите этим сказать?

– Хочу сказать, дорогая моя женушка, что кровать эта моя, и в ней я собираюсь спать впредь.

– Тогда я перейду в другое место, поскольку не намерена делить ее с вами. – Она решительно вскинула подбородок. – Ни сейчас, ни в дальнейшем. Наверняка в замке найдется свободная спальня?

– Их здесь дюжина или даже больше, но вы никуда отсюда не уйдете. – Он небрежно повел голым плечом. – Вы моя жена и останетесь в моей спальне.

– Это просто варварство! – Джоселин села и сердито сверкнула глазами. – Все цивилизованные супруги имеют отдельные спальни.

– Бомоны никогда не считали себя цивилизованными. – Он многообещающе улыбнулся. – Нас вполне устраивали общие спальни.

– Тогда я лягу на полу, – надменно заявила Джоселин.

– Как угодно, но предупреждаю вас, что полы здесь каменные и даже летом холодные и чертовски неуютные.

Джоселин вздохнула с досадой.

– Вы, кажется, решили отравлять мне жизнь.

– Ничуть не бывало. – Улыбка по-прежнему играла на его губах, но глаза стали серьезными! – Я решил постараться наладить с вами добрые отношения.

– Вы? Зачем?

Теперь настала его очередь вздохнуть.

– Потому, дорогая моя Джоселин, что утром перед нашим венчанием я наводил справки по поводу возможности развода или аннулирования брака. И на то, и на другое потребуется несколько лет. Таким образом, мы связаны друг с другом надолго.

Любопытно, хотя и неудивительно было отметить, что Бомон достаточно долго медлил, прежде чем сообщить эту информацию. Марианна еще до венчания посвятила в положение дел. Джоселин и сама знала уже, что их брак похоже, продлится не один год. И даже если супружеские отношения так и не будут осуществлены, это не гарантировало официального расторжения брака, разве что в случае полной неспособности к ним супруга. А Джоселин почему-то не сомневалась ни на минуту, что Бомон как раз более чем способен. Так что если оставалась надежда на избавление от брачных уз, пусть в отдаленном будущем, не стоило торопиться со вступлением в реальные брачные отношения. Марианна обещала сделать все возможное…

– Но послушайте, Бомон…

– Мое христианское имя Рэндалл, хотя я никогда не был от него в восторге. Близкие друзья зовут меня Рэнд. То же следует делать и моей жене, – веско произнес он. – Ну а теперь, если у вас ко мне все… – Он уселся и перекинул ноги (голые!) через край кровати.

– Подождите!

Он помедлил, подняв брови. Простыня сползла, открыв грудь, не менее впечатляющую, чем плечи. Легкая поросль темных волос покрывала мускулистый торс и сбегала вниз, исчезая под одеялом. Джоселин еще не доводилось видеть обнаженную мужскую грудь, но она не сомневалась, что перед ней исключительный образец. Все же кое-какие аргументы в пользу полноценных супружеских отношений были налицо…

– Что такое? – спросил он.

Джоселин с усилием перевела взгляд на его лицо.

– Я… э… хочу сказать…

– Да? – Его взгляд, в свою очередь, устремился вниз и девушка осознала, что ее одеяло тоже соскользнуло. Она поспешно прикрылась до подбородка. Мужчина – муж? – встретился с Джоселин глазами и лениво улыбнулся. Воспоминания о поцелуе нахлынули на нее, захотелось потянуться вперед и…

– Вы что-то хотели спросить? – В его глазах читались насмешка и нечто другое, очень и очень опасное.

Она набрала в легкие побольше воздуха.

– Я хочу знать, может быть, вы… я… мы… прошлой ночью…

– Ничего подобного. – Он медленно и серьезно покачал головой. – Только не прошлой ночью.

Джоселин вздохнула с облегчением, стараясь не обращать внимания на смутное чувство разочарования.

– Просто подумала… События последних двух дней как-то перемешались у меня в голове, и я с трудом вспоминаю…

– Мы приехали сюда сутки назад. – Она удивленно раскрыла глаза, а он засмеялся. – И вы, и я, и мы с тех пор занимались только тем, что спали. – Рэндалл взял ее руку и поднес к губам. – И могу вас уверить, что когда вы, я, мы займемся в этой кровати чем-то другим… – Тут он провел губами по ее ладони, и девушку бросило в жар. Его глаза загорелись странным огнем, и Джоселин затаила дыхание. – Вы это не забудете.

Долгие секунды она могла только молча смотреть в его темные как ночь глаза. Она поняла – стоит Рэндаллу захотеть, и она отдастся ему безропотно. С радостью. Эта мысль мгновенно отрезвила ее, и девушка поспешно отняла свою руку.

– Не сомневаюсь, что мы оба это запомним, – заявила она с уверенностью, которой в действительности не чувствовала.

– Великолепно. – Он опять засмеялся. – Возможно, вы умнее, чем мне показалось вначале.

– Благодарю вас, добрый сэр, то есть Рэнд. – Джоселин театрально захлопала ресницами… – Я польщена тем, что вы сочли возможным заново оценить мой характер. Но что там было еще? Ах да. Я по-прежнему мелочна, как вы решили вначале? Все так же капризна, испорчена, и мои моральные принципы вызывают сомнение?

– Испорченная и капризная? Дайте подумать. – Он скрестил руки на обнаженной груди, и Джоселин постаралась не смотреть, как заиграли мышцы. Он откинулся на подушки, словно обдумывая ее вопрос, затем с улыбкой изрек: – Вероятно, да.

Она рассмеялась, и удивление, отразившееся на его лице, послужило ей наградой.

– Вы прямой человек, Рэнд, надо отдать вам должное. – Джоселин запрокинула головку и кокетливо улыбнулась. – А как все-таки насчет моих моральных принципов?

– В настоящий момент я еще не пришел к окончательному выводу. Более того, сейчас я сам не знаю, чего хочу сильнее – ошибиться… – Его лицо медленно расплылось в улыбке. – Или оказаться правым.

Она снова рассмеялась. Брак с лордом Бомоном, с Рэндом, мог оказаться гораздо занимательнее, чем ей представлялось.

– Нам давно пора быть на ногах. Я собираюсь встать. – Он взглянул на нее предостерегающе.

– На здоровье.

– Но я полностью раздет, – добавил он.

– Я так и полагала, – мило улыбнулась Джоселин.

– Значит, вы собираетесь любоваться мной? – недоверчиво уточнил он.

– Если только вам не нужна помощь. Но я уверена, что вы и сами прекрасно оденетесь. – Она повернулась, взбила подушку и откинулась назад. Как забавно бить Рэнда его же оружием. – Комната эта, как вы любезно заметили, настолько же моя, насколько ваша, а поскольку я в данный момент вставать не собираюсь, то, пожалуй, просто полежу и поразмышляю о своем замужестве и его возможных последствиях.

– Вы даже не собираетесь отвернуться? – В его голосе прозвучало искреннее возмущение. Джоселин еле сдержалась, чтобы не ухмыльнуться во весь рот. Давно она не получала такого удовольствия, как сейчас, дразня Рэнда. Кто бы мог подумать, что он окажется таким скромником? Ничего, теперь его очередь волноваться и смущаться.

– Я, конечно, могла бы, но мне самой не дают покоя мои моральные принципы. Помимо того унизительного инцидента – я имею в виду свидание с принцем…

– Этот незначительный инцидент завел нас очень далеко.

– Да… Так вот, кроме него, я еще напрямую не сталкивалась с моральными проблемами. Так что это будет своего рода проверкой.

– На мне ничего нет, – выдавил Бомон.

– Потому-то это и будет настоящая проверка. – Джоселин лучезарно улыбнулась. – Так мне смотреть или зажмуриться?

– Мне безразлично, знаете ли.

– Ну да, ведь не ваши моральные принципы под сомнением! Я в подобной ситуации еще не была, но не сомневаюсь, что вас видело без одежды несметное число женщин.

– Ну не то чтобы несметное, – фыркнул Рэндалл, – скажем, немалое.

– А были случаи, когда они… как бы это выразиться… – Джоселин призадумалась. – Оставались недовольны?

– Ни разу. – Он посмотрел на нее с негодованием, явно удивляясь, как у нее хватило смелости задать подобный вопрос.

– Значит, и я останусь довольна. – Она сделала пригашающий жест. – Давайте. Не обращайте на меня внимания.

– Я и не собираюсь. – Он явно не испытывал желания вставать. – Мои вещи в гардеробной вон за той дверью. – И кивнул в направлении ближайшей стены. – Ваша сумка там, возле шкафа. Вчера я ненадолго вставал и запретил горничным ее распаковывать, не хотел, чтобы вас потревожили.

– Признательна вам за заботу.

– Хорошо, а вот сейчас я действительно встаю! – Но тем не менее не сдвинулся с места ни на дюйм.

– Рэнд, могу я задать вам вопрос?

– Конечно. – На его лице отразилось облегчение, словно ему объявили об отсрочке приговора. Джоселин широко распахнула глаза с выражением святой простоты. – Кто именно снимал с меня одежду?

Он некоторое время молча смотрел на нее, затем медленно улыбнулся с искренним восхищением.

– А вы неплохо меня разыграли. – У него был вид человека, открывшего, что мир вокруг совсем не таков, как ему представлялось. – Совсем неплохо.

Он коротко рассмеялся и, прежде чем она успела ответить, поднялся на ноги и направился через комнату. Стоило Джоселин увидеть его со спины, как у нее потеплело на сердце. Все прочее было ничуть не хуже, чем обещали его плечи. Но напрасно Рэнд беспокоился о том, что она могла увидеть или не увидеть. Едва он сделал несколько шагов, как превратился для нее в большое расплывчатое пятно телесного цвета. Известно ли ему, что у нее не все в порядке со зрением? Джоселин не помнила, говорила об этом или нет, но Томас, конечно же, предупредил друга. Впрочем, все это было совершенно не важно.

Он продолжал держаться к ней спиной, и она была ему благодарна, хотя ни за что не призналась бы в этом. Джоселин сомневалась, что готова увидеть обнаженного мужчину лицом к лицу… Она и тыльную сторону не очень-то готова была увидеть. Но ради того, чтобы привести его в некоторое замешательство, она была готова это терпеть. С самой первой их встречи Бомон держал себя с видом превосходства, и ей это порядком надоело. Джоселин устала думать, что ничто в жизни от нее не зависит. Ей была необходима пусть ничтожная, но все же победа.

Когда Рэнд исчез в гардеробной, Джоселин морщась поднялась с постели. Каждая мышца ее тела онемела, затекла. Она осторожно двинулась к большому коричневому пятну у дальней стены, в надежде, что это и есть шкаф, и сразу же наткнулась на свою сумку, открыла ее и вытащила платье. Сгодится. Она не знала, скоро ли вернется Рэнд, но предпочитала к его возвращению быть полностью одетой. Затем девушка собиралась разыскать умывальник, который скорее всего находился в гардеробной. Джоселин быстро натянула платье через голову – простенькое, повседневное. С его застежками она способна была справиться без посторонней помощи. Джоселин положила сумку на кровать и села рядом посмотреть, что еще сестры умудрились втолкнуть в нее. Порывшись в содержимом, отыскала щетку для волос, кое-какие полезные вещицы и маленький продолговатый сверток, перевязанный голубой лентой, Под бант была засунута записка. Джоселин вытащила ее и развернула.

Дорогая Джоселин!

Возможно, ты когда-нибудь захочешь видеть дальше вытянутой руки, и тогда тебе понадобится это.

Твоя любящая сестра М.

О чем это она? Джоселин развязала ленточку и развернула бумагу. На ладони оказались очки. Джоселин с досадой сдвинула брови. Марианне было прекрасно известно, что она не собирается их носить. Несомненно, в этом виновата была мелочная и тщеславная сторона ее натуры.

Джоселин повертела очки в руке. Наверное, Марианна заказала их специально для нее. Во всяком случае, их можно было просто померить.

Она нацепила дужки на уши и взглянула… Комната словно прыгнула ей навстречу, так что девушка вздрогнула. Потом огляделась. Ощущение было такое, будто с окружавшего ее мира сдернули дымчатую вуаль. Стены из серого камня с легкой вязью узора гляделись отчетливо и ясно. Потолок, парящий высоко вверху, опирался на резные каменные арки. С каждым новым открытием ее восторг рос. У одной из стен действительно стоял шкаф, у другой – комод для белья, третью закрывал гобелен, а рядом, отметила Джоселин с удовлетворением, находилась дверь в гардеробную. Через окно с частым освинцованным переплетом вливался ясным потоком утренний свет, на подоконнике было устроено удобное сиденье. Девушка подбежала к окну и распахнула его.

В бескрайнюю даль убегала гряда зеленых холмов. Здесь и там в небо тянулись высокие деревья. Вверху плыли легкие пуховые облака. О Боже, неужели там вдали – озеро? Потрясающе! Она могла разглядеть все до самого горизонта, а возможно, и дальше.

Джоселин облокотилась на каменный подоконник, положила подбородок на кулачки, смотрела вокруг и не могла насмотреться. Почему никто никогда не рассказывал ей об этом? Она постаралась не обращать внимания на голос совести, напомнивший ей, что Марианна, да и все подряд в ее семье твердили в один голос о пользе очков.

– Джоселин! – окликнул ее Рэнд из гардеробной.

Девушка сорвала очки с носа, спрятала в карман и отвернулась от окна. Ею руководило чистой воды тщеславие, но ведь она только приступила к исправлению своего характера, и нелепо было бы ожидать немедленных чудес.

– Да?

– Я приду через минуту и предупреждаю, что буду полностью одет.

– Не дразните меня, Рэнд, – пробормотала она рассеянно, ощупывая пальцами очки. Невероятно, что такой пустячок способен совершенно изменить мир. – Моя испорченная натура этого не вынесет.

До нее долетел его смех. Джоселин улыбнулась. Она сумела взять над ним верх, и приятное чувство успеха до сих пор согревало душу. Хорошо, что ее победа его не разозлила, а, судя по всему, наоборот, приятно поразила.

Кажется, прежде ей не приходилось удивлять мужчин. Эта мысль доставила ей небывалое удовольствие. Восхищение, выразившееся в его взгляде, не имело отношения к ее внешности, а только к ней самой. Ее ум и характер оттеснили на второй план лицо и фигуру. Это был лучший из комплиментов, который доводилось получать Джоселин.