Джерард направился в гостиную ждать леди Эклстон, пока его тетя одевалась. Дворецкий принес ему кофе, горячего и очень крепкого, и Джерард, взяв чашку, подошел к окну, где, потягивая вкусный напиток, обдумывал то, что принесло ему сегодняшнее утро.

Что самое важное, леди Хоу действительно была богата, и в этом она его не обманула. Ее состояние действительно являлось ее главным достоинством, даже с учетом повисших двадцати тысяч фунтов. Джерард полагал, что смог бы неплохо прожить на шесть или семь тысяч в год — проценты от ее наследства плюс доставшаяся ему доля материнского приданого. Он мог бы продолжать делать военную карьеру, и скорее всего его жену это вполне бы устроило. Их не связывали никакие теплые чувства, и леди не подавала никаких признаков того, что надеется на перемены в этом смысле. Кэтрин Хоу держалась с ним так, словно вообще не желала, чтобы он к ней прикасался, что, к несчастью, вызывало у него желание поступить вопреки ее воле, просто чтобы посмотреть, что из этого получится. Все то время, пока они общались, она куталась в плащ, и потому он не имел ни малейшего представления о ее фигуре. А неведение лишь подогревало его интерес. Что, если, женившись на женщине с неприметным лицом ради денег, он вдруг обнаружит у нее умопомрачительное тело?

Но мечты мечтами, а опираться надо на факты. У нее есть деньги, которые ему нужны, но чего еще от нее ждать? Подарит ли она ему спокойную, размеренную жизнь или наградит бесконечной головной болью из-за той проклятой ссуды? И что она за женщина: капризная и властная, или добродетельная и чуткая, или покорная и тихая? Джерард признавал, что выбор у него невелик, но он хотел по крайней мере знать, что получит, прежде чем связать с ней свою жизнь. Не брать же кота в мешке.

О прибытии леди Эклстон доложили, как только тетя Маргарет спустилась к нему в гостиную. Гостья была такой, какой Джерард ее запомнил: полная противоположность Маргарет, пухлая и раза в два разговорчивее его тети. Глаза у нее загорелись, когда она его увидела, и Джерард в течение добрых десяти минут терпеливо отвечал на ее вопросы о здоровье его и братьев, о том, не пал ли он духом в связи с кончиной отца, и даже о том, как отреагировало его командование на постигшее его горе. Очевидно, она имела в виду смерть отца. Как будто она не знала, из армии обычно не увольняются, чтобы всецело предаваться трауру. Начальство дало ему отпуск, но лишь после того, как он объяснил им свои обстоятельства и дал понять, как они его обяжут, согласившись возвратить его взнос в том случае, если ему не удастся уладить вопрос. Да и война еще не была закончена.

— Джерард согласился посидеть с нами сегодня, потому что ты нужна ему, Кларисса, — сказала Маргарет, с улыбкой посмотрев на него.

У леди Клариссы от восторга загорелись глаза и открылся рот.

— Правда? Неужели? — Джерард попытался было что-то сказать, но она не дала ему и слово вставить. — Это имеет какое-то отношение к тем ужасным сплетням о вашем отце? О, каким шоком это стало для вашей драгоценной тетушки! Я надеюсь, что вы и ваши братья сделали все, чтобы прекратить подобные измышления. Это так вредно для здоровья Маргарет!

Джерард посмотрел на тетю с тревогой, и та со вздохом махнула рукой.

— Перестаньте, Кларисса, — сказала она. — С моим здоровьем все в порядке. И прошу вас, не говорите… об этих пошлых сплетнях. Джерард хочет кое-что узнать об одной леди.

— Леди! — восторженно выдохнула Кларисса. Ее притворное сочувствие мигом улетучилось. — О какой именно леди, дорогуша?

— Леди Эклстон, вы не должны никому ни словом обмолвиться об этом разговоре, — предупредил Джерард. — Я вынужден на этом настаивать.

— Конечно, конечно! — воскликнула она. — Никому и никогда! Все останется строго между нами.

Джерард опасался, что леди Эклстон забудет о своем обещании еще до того, как ступит за порог дома его тетушки, и теперь в Лондоне каждая собака будет знать, что он охотится за состоянием леди Хоу.

— Я хочу узнать о некоей леди, — уклончиво начал Джерард, — но если она мне откажет… Ну, вы же знаете, все эти слухи о моем отце… — Он замолчал, сделав вид, что избыток чувств мешает ему продолжать.

— О! — выдохнула она, округлив глаза. — Я понимаю. Разумеется, я никому ни слова не скажу. О ком вы хотите знать? Кто эта счастливица? — Леди Эклстон заерзала на стуле, ноздри ее раздувались, как у гончей, почуявшей дичь.

— Леди Кэтрин Хоу, — сказал Джерард, стараясь не думать о том, как много общего у леди Эклстон с охотничьей собакой. — Мне нужна любая информация. Расскажите все, что вам о ней известно.

— Хоу, Хоу, — задумчиво пробормотала леди Эклстон. — Мне действительно знакомо это имя…

— Вы его знаете, Кларисса, — сказала Маргарет. — Молодой фанатик.

— О! Люсьен Хоу! — Глаза ее победно блеснули. Она вся светилась от счастья, когда вновь повернулась лицом к Джерарду. — Ну конечно, я его помню. Так что насчет него?

— На самом деле мне бы хотелось разузнать о леди Хоу, — напомнил ей Джерард, — но что вы можете поведать мне о Люсьене Хоу?

— Пуританин, — сразу сказала она. — Ему бы следовало родиться лет сто, а то и двести назад. Он из числа кальвинистов или методистов, не знаю точно. Одним словом, он принадлежит к той секте, которая хочет запретить танцы, пение и ленты на дамских шляпках. Ей-богу, жаль, потому что он слишком хорош собой и слишком молод, чтобы так мрачно смотреть на жизнь.

— То есть он не мот и не ловелас?

— Нет, нет, совсем нет. — Леди Эклстон протянула Маргарет чашку, чтобы та подлила ей еще чаю, что Маргарет и сделала, и тогда Кларисса угостилась еще одним печеньем. — Совсем наоборот. Я слышала, что он даже слишком серьезно относится к своему новому титулу и тем обязанностям, которые он налагает. Какая жалость, право, что красивый молодой виконт оказался таким занудой. Что сталось с теперешней молодежью? — Она неодобрительно прищелкнула языком и покачала головой, отчего ее рыжие с проседью кудряшки подпрыгнули. — В мое время привлекательный молодой человек со средствами ни за что не стал бы проводить вечера на религиозных собраниях вместо того, чтобы радоваться жизни. Мой отец говаривал, что от избытка проповедей страдает селезенка, но он был из вигов, а они, как вам известно, не слишком уповали на религию.

— Да, — сухо заметил Джерард, — я понял, спасибо. Так как насчет леди Хоу?

Взгляд леди Эклстон сделался отрешенно-задумчивым.

— Я знаю о ней немногое, — сказала она, наконец. В голосе ее явственно слышались удивление и разочарование. — Не думаю, что она много времени проводит в Лондоне. Хоу бывал тут каждый сезон, разумеется, но если он когда-либо привозил с собой жену, то я этого не припоминаю. Определенно он всем давал понять, что она не отличается крепким здоровьем или болезненно застенчива или что-то в этом роде. Доходили слухи, будто она калека или урод, но я в это не верю — Хоу был слишком большим гордецом, чтобы жениться на горгулье, даже с большим состоянием. Но я с ней никогда не встречалась. Я знаю ее мать — Мэри Холленбрук. Вы не хотите послушать о ней?

После некоторого колебания Джерард кивнул. Поскольку он совершенно не знал Кэтрин Хоу, любые сведения о ее семье могли быть ему полезны.

Леди Эклстон ослепила его улыбкой и сделала глубокий вдох.

— Она была настоящей красавицей! Денег у ее семьи совсем не было, конечно, но ее отец был бароном, чем она очень гордилась. Ну, не так сильно, чтобы не выйти замуж за какого-то торговца из простолюдинов, который был уже весьма богат, когда женился на ней, а потом стал еще богаче. Должна сказать, такие браки редко бывают удачными. Гораздо лучше, чтобы невеста приносила деньги в благородную семью — тогда все счастливы. Если же она выходит замуж за мужчину ниже себя, поскольку тот богат, что получается в итоге? Благодаря ей он, возможно, обзаводится полезными связями, но главный результат все тот же — больше простолюдинов…

— Леди Хоу поступила в лучших традициях, — перебил ее Джерард. — Но насколько я понимаю, ее брак трудно назвать особенно удачным.

Леди Кларисса лишь безразлично пожала плечами.

— Ну что же, по крайней мере, она не нарушила принятого порядка вещей! Вступая в брак, вообще не стоит рассчитывать на удачу, тут все слишком непредсказуемо — все, что связано с мужчинами, редко бывает предсказуемым. Однако миссис Холленбрук, я думаю, была разочарована дочерью. Все красавицы огорчаются, если их дочери не блещут красотой. Нет сомнений в том, что по этой причине она настояла на том, чтобы выдать дочь за Хоу. В молодости Хоу слыл красавцем, но к тому времени, как он женился, ему уже было за сорок. — Она замолчала, чтобы передохнуть.

— Бедная юная леди, — сказала Маргарет. — Как это ужасно — быть богатой наследницей, а выйти замуж за мужчину, который тебе в отцы годится.

— Возможно, он оказался единственным, кто захотел на ней жениться.

— Кларисса, вам ли не знать, что у нее могли быть рога на голове, и все равно за ней бы бегали ухажеры, если принять во внимание величину ее приданого.

Леди Эклстон захихикала, как школьница.

— Ну, это верно! И я думаю, что приданое у нее действительно было громадным, поскольку Хоу и двух фартингов в руках удержать не мог, даже если бы их пришили к его перчатке.

— Значит, она респектабельная дама? — спросил Джерард в отчаянной попытке извлечь из этого разговора хоть что-то полезное для себя. — Я знаю, что она не слишком хороша собой. И знаю, что у нее есть деньги. Мне хочется узнать что-то о ее характере.

Леди Эклстон думала так старательно, что покраснела от натуги. Джерарду казалось, будто он видит, как бешено вращаются колесики в ее голове, пытаясь извлечь из закромов памяти хоть крохи информации о Кэтрин Хоу.

— Я не знаю, — призналась наконец она. — Она не бывает в обществе, а если где-то и бывает, то ведет себя так тихо и незаметно, что никто о ней не вспоминает.

— Но она сейчас в Лондоне, — пробормотал Джерард скорее для себя. — Хотелось бы знать — почему?

— Да? В Лондоне? — Леди Эклстон едва не подскочила, оживившись. — Богатая вдова прибыла в город? Как интересно!

— Кларисса, Джерард думает на ней жениться, — напомнила своей подруге Маргарет. — И ты обещала никому не говорить ни слова.

Леди Кларисса недовольно надула губы.

— Конечно, Маргарет! — воскликнула она. — Но если мне доведется что-то услышать, я непременно сразу же передам все, что узнаю, нашему дорогому Джерарду!

Адвокат. Ну конечно, догадался Джерард, она приехала в город, потому что деньги теперь принадлежали ей. Должно быть, она захотела лично встретиться с мистером Тиреллом, чтобы подписать какие-то документы. Люсьен Хоу, вероятно, надеется составить брачный контракт. Тирелл упомянул о том, что встречался с Люсьеном.

Джерард встал и поклонился.

— Леди, весьма приятно было с вами пообщаться. Но прошу меня извинить, мне пора.

— Конечно, дорогой. — Тетя Маргарет встала и подставила ему щеку для поцелуя. — Не забывай писать время от времени, Джерард, если у тебя не хватает терпения на визиты. Мне очень хочется узнать о твоем решении.

Он улыбнулся:

— И мне, тетя, и мне. — Он церемонно поклонился леди Эклстон. — Спасибо, мадам, за ваше участие.

— Ну что вы! Все, что угодно, для красавца в красном мундире! — проворковала она.

Выйдя из дома тети, Джерард обдумывал сказанное леди Клариссой. Красивая тщеславная мать ни во что не ставила свою невзрачную дочь, которая тем не менее сумела сделать блестящую партию — по крайней мере в том, что касается общественного статуса. Если Люсьен Хоу убедил миссис Холленбрук выдать за него свою дочь, то, возможно, у Кэтрин в доме нет ни одного союзника за исключением камеристки, которая ее сопровождала. Леди Эклстон назвала Люсьена Хоу религиозным фанатиком. Фанатики, разумеется, не отличаются терпимостью и благодушием, даже если их не кусает за пятки угроза полного финансового разорения. Если Люсьен Хоу всерьез вознамерился жениться на Кэтрин ради спасения своего поместья, он, вне сомнения, придет в ярость, узнав, что она вынашивает план женить на себе другого мужчину по своему выбору. У Джерарда возникало предчувствие, что ему не раз придется иметь дело с Люсьеном Хоу, если он все же возьмет Кэтрин в жены.

И этого ему как раз совсем не хотелось. Он надеялся жениться на наследнице, чтобы облегчить себе жизнь, а не делать ее труднее. С другой стороны, леди Хоу имела гораздо больше денег, чем он рассчитывал получить, женившись на наследнице, даже если Люсьен Хоу не заплатит ей ни фартинга из того, что должен. Так стоят ли сто тысяч фунтов того, чтобы потягаться за них с разгневанным виконтом? Или, на худой конец, если проклятая ссуда будет прощена, стоят ли того восемьдесят тысяч фунтов?

Джерард уже дал себе ответ на этот вопрос. К лучшему все обернется для него или к худшему, но ответ был однозначен — да.