4

Леди Дарби и ее сестра миссис Вудфорд вполне могли быть двумя половинами одной и той же личности. Голоса у них были похожи — быстрые, звонкие, мелодичные, и у них была привычка заканчивать предложения друг за дружку. Даже жесты у них были одинаковыми. И в довершение всего они и выглядели почти одинаково. Леди Дарби была чуть плотнее и пухлее, а миссис Вудфорд чуть выше и суше, но если отбросить эти нюансы, то их не могла бы различить и родная мать. Эта парочка оказалась самой занимательной из всех, с кем Кэтрин доводилось общаться. На бедную голову Кэтрин вылился целый водопад информации о соседях с Куин-сквер и об особенностях этого района. Не успевала она осмыслить полученные сведения, как ее уже забрасывали вежливыми вопросами о ней самой. И все это делалось в такой непринужденно-дружелюбной манере, что Кэтрин ни разу и в голову не пришло уклониться от вопросов. Так много и искренне она еще не смеялась никогда в жизни.

— Мы несказанно рады, что у нас появилась такая милая молоденькая соседка. Мы обе в восторге! — заявила миссис Вудфорд, сияя улыбкой. — Барбара, разве она не прелесть?

Леди Дарби оживленно закивала:

— Чудное дитя! Я бы все отдала за то, чтобы иметь такую гладкую, чистую кожу и такие глаза.

— Вы мне льстите, — явственно ощутив дискомфорт, сказала Кэтрин и густо покраснела.

— Чепуха! Барбару считали симпатичной девушкой в юности, но хорошей кожей лица она никогда не могла похвастать. — Миссис Вудфорд наклонилась вперед и громким шепотом добавила: — Телячья оспа, знаете ли.

— Замолчи, Элис! — воскликнула леди Дарби. — Подумаешь, три крохотных шрамика.

— Я думаю, что она, должно быть, была настоящей красавицей, — сказала Кэтрин, не зная, как на это реагировать.

— Ну, возможно, — снисходительно согласилась миссис Вудфорд, в то время как сестра ее, явно польщенная, улыбнулась Кэтрин. — Мы, знаете ли, близнецы.

— Я моложе, — вставила леди Дарби.

— Я симпатичнее, — добавила миссис Вудфорд с видом победительницы.

Кэтрин еле удержалась от улыбки, но позволила себе улыбнуться, когда обе ее пожилые гостьи прыснули от смеха, потешаясь друг над другом.

— Вы должны нас простить, леди Джерард. Большую часть времени мы проводим лишь в обществе друг дружки и потому иногда забываемся. — Миссис Вудфорд приложила платочек к глазам, продолжая хихикать.

— Да, мы не оставили дочерей, чтобы передать им нашу необыкновенную красоту, — сказала леди Дарби, чем вызвала у своей сестры очередной приступ хохота. — А наши сыновья все разъехались! Старший сын миссис Вудфорд моряк, каким был и его отец, а мой сын занялся юриспруденцией в Лондоне. Так что вы оказали всем нам большую услугу, привезя с собой вашего ладного красавца мужа, дабы украсить нашу Куин-сквер. — Леди Дарби подмигнула Кэтрин. — Так смеем ли мы рассчитывать на то, что вскорости увидим вас в «Ассамблее»?

— Э… Возможно. — Кэтрин улыбнулась, дабы завуалировать тот факт, что она не знала, любит ли ее муж танцевать или играть в карты. — Капитан заказал ложу в театре.

— Превосходно! Мы посещаем театр каждую неделю — и дважды в неделю, если погода плохая. В хорошую погоду, да будет вам известно, леди Джерард, Бат может предложить богатый выбор развлечений. И осенью здесь проходят фестивали, которые вам, несомненно, понравятся. Вы ведь планируете остаться в Бате до конца года?

— Перестань, Элис, — отчитала свою сестру леди Дарби. — В Бате зимой тоскливо, и тебе об этом известно. Ты сама спешишь на побережье при первых признаках мороза.

— И совсем тут не тоскливо! — воскликнула миссис Вудфорд. — Мы выезжаем в Портисхед, чтобы адмирал мог поправить здоровье. — Муж ее был отставным адмиралом, о чем миссис Вудфорд упомянула уже трижды.

Леди Дарби презрительно наморщила нос.

— Его здоровье тут ни при чем! Он сбегает в Портисхед, потому что любит чаек больше, чем людей!

— Не вижу ничего преступного в том, что адмиралу хочется иногда отдохнуть от Бата, — запальчиво парировала ее сестра.

— Бату тоже бывает полезно от него отдохнуть. — Обеих дам, вновь сразил приступ хохота.

Похоже, у них была привычка подтрунивать над мужьями друг друга.

— Чего никак не скажешь о вашем муже, леди Джерард. Мы искренне надеемся часто видеться с вами обоими.

— Они молодожены, Барбара! — Миссис Вудфорд обмахнулась веером. — Нам повезло, что мы вообще их увидели.

Леди Дарби состроила жалобную мину.

— Медовый месяц… Только тогда сэр Филипп и выводил меня в свет. А теперь мы почти не бываем вместе.

— Не понимаю, чем ты недовольна! — Новый взрыв смеха. — Но право, леди Джерард, вы должны взять вашего муженька под каблучок. Молодой жене так легко заставить мужа исполнять все ее прихоти. Мы считаем, что ему необыкновенно с вами повезло, и, уж конечно, вы могли бы настоять на своем, если бы захотели.

— Разумеется, она все может, — заявила леди Дарби. — Леди Джерард, мы так рады новому соседству. Вы должны поужинать с нами.

— Я бы очень этого хотела. — Кэтрин улыбалась несколько нервозно. Брэгг дал ей понять, что старые сплетницы — не та компания, в которой Джерард больше всего хотел бы находиться, но поддерживать добрые отношения с соседями необходимо, нравятся они тебе или нет. И еще ей было так приятно, что ее вообще куда-то пригласили, так приятно сознавать, что она свободна принять приглашение, если того пожелает, что Кэтрин про себя решила пойти в гости без Джерарда, если придется. Обе дамы так дружелюбны, так забавны… И что плохого, если они один раз вместе поужинают?

К тому времени, как соседки покинули ее дом, Кэтрин почувствовала себя несколько утомленной. Она была рада, что они навестили ее, но, честное слово, они и глухого могли заболтать насмерть. Она надеялась, что муж ее не слишком рассердится из-за того, что она все же приняла приглашение за них обоих. Она пообещала себе, что расскажет ему о соседках в тот же вечер за ужином.

Как обычно, Джерард отсутствовал весь день, занимаясь неизвестно чем, и вернулся домой мрачный и несколько раздраженный. Они уже несколько дней пробыли в Бате, и каждый день был похож на предыдущий как две капли воды. Джерард уходил рано утром и возвращался только к вечеру. Они вместе ужинали, говорили о пустяках или вообще молчали, а потом отправлялись в постель. Время, проведенное вместе в постели, неизменно оказывалось лучшим временем суток. Каждый раз ее там ждал праздник. В их отношениях наметился явный перекос. Кэтрин чувствовала, что в эмоциональном плане они все больше отдаляются друг от друга, и это ее очень настораживало. Зато физическая сторона брака продолжала ее приятно удивлять. Джерарда нисколько не смущало отсутствие у нее какого-либо опыта и знаний, скорее, наоборот — он с удовольствием взял на себя роль ее наставника. После того вечера, когда во время эскапады в столовой она призналась, что не знает, что делать, и его указания возымели вполне успешный результат, Джерард вошел во вкус. Не смущаясь, он разъяснял ей в самых пикантных подробностях, как лучше действовать, чтобы доставить удовольствие им обоим. Кэтрин краснела при мысли о том, что она делала, выполняя его инструкции, — краснела и неизменно возбуждалась. То, что происходило с ними в постели, было в сотни раз лучше всего того, о чем она только могла мечтать.

Но за пределами спальни они оставались совершенно чужими друг другу людьми. Кэтрин до сих пор не знала точно, зачем они приехали в Бат, хотя приезд их явно имел прямое отношение к скандалу, разразившемуся в Лондоне как раз накануне их отъезда. Она знала об этом скандале лишь в общих чертах, поскольку до выпускаемых в Бате газет та история еще не докатилась, а лондонских газет Джерард не заказывал. Кэтрин немного изучила бытовые привычки Джерарда, узнала, что ему нравится и что не нравится, однако его мысли и чувства продолжали оставаться для Кэтрин загадкой. И сколько бы она ни говорила себе, что они прожили вместе совсем недолго и еще рано бить из-за этого тревогу, страх так и остаться чужими людьми все больше давал о себе знать. А со страхом приходило отчаяние. Интимная близость рождала в ней желание узнать его лучше как человека. Ее изначальная убежденность в том, что она удовольствуется постепенным укреплением дружбы и привязанности между ними, таяла на глазах. Каждый крик страсти, каждый стон, что выжимал он из ее тела, каждая новая грань плотского наслаждения, с которой он ее знакомил, лишь заставляли Кэтрин острее ощущать ущербность их отношений. То, что Джерард делал с ней в постели, заставило ее раскрепоститься, но медаль имела оборотную сторону — растаяла та ледяная крепость, что возвела она вокруг своего бедного, раненного любовью сердца.

В этот вечер она в очередной раз пыталась его разговорить. Возможно, она сама виновата в том, что он не делится с ней своими мыслями и чувствами. Кэтрин знала, что она заурядна и скучна. И также знала, что не способна на экстравагантные поступки. Зато она отличалась упрямством и была нацелена на успех. Кэтрин говорила себе, что у нее все получится. Надо просто приложить больше стараний.

— Сегодня нас навещали соседи, — сказала она, наблюдая за тем, как он отрезает ломтик бифштекса.

— Да? Интересные люди?

Кэтрин подумала о двух дамах, заставлявших друг друга смеяться до колик.

— Да. Они пригласили нас поужинать у них.

— Превосходно, — пробормотал он, поливая мясо соусом. — Никаких возражений. Кто они?

— Леди Вудфорд из дома напротив и леди Дарби из соседнего дома.

Джерард быстро поднял на нее глаза и медленно опустил вилку.

— Престарелые дамы?

Кэтрин прочистила горло.

— Они не очень-то старые. И они были весьма любезны.

— Хм. — Джерард наколол картофелину, продолжая смотреть на Кэтрин в упор. — Я не желаю отдавать себя на растерзание старым сплетницам. Что бы я им ни сказал, все это расползется по городу в виде нелепейших слухов.

— Не думаю, что они мечтают тебя растерзать. Они лишь хотят познакомиться с высоким красивым военным, который недавно приехал в Бат и стал их соседом.

— Стоит им палец показать, они руку откусят, — угрюмо пробурчал он.

Кэтрин судорожно искала новую тему для разговора. Джерард молча жевал еду.

— Как прошел день? Есть ли подвижки?

Джерард поднял глаза и прищурился.

— Подвижки? Ты о чем?

— О тех делах, ради которых ты приехал в Бат, в чем бы они ни состояли.

После непродолжительного замешательства Джерард пожал плечами:

— Вообще-то подвижек нет. Не говори об этом тем дамам, что приходили сегодня.

Кэтрин молча ковыряла еду. Джерард ел с аппетитом и вел себя так, словно считал разговор оконченным.

— Я не хочу тебя расстраивать, — сказала Кэтрин наконец, после того как Брэгг убрал со стола и они вновь остались одни, — но я не представляю, как этого избежать, если я ничего о тебе не знаю.

— Ты меня не расстраиваешь. — Джерард вздохнул и, откинувшись на спинку стула, поднес к губам бокал с вином. — Однако повышенное внимание к моей персоне может вызвать нежелательные осложнения. В настоящий момент мне следует быть малозаметным. Анонимность была бы предпочтительней, но, увы, об этом не может быть и речи.

— Почему? — спросила Кэтрин. — Что у тебя за дела в Бате?

Джерард покачал головой:

— Ничего такого, о чем бы тебе следовало беспокоиться, Кейт.

Она сцепила пальцы лежащих на коленях рук.

— Понимаю.

— Понимаешь? — Джерард допил вино и вновь наполнил свой бокал. — Это чертов гордиев узел, и я, похоже, не могу его распутать.

— Возможно, тебе надо его разрубить.

Он засмеялся:

— Возможно, и так! Если бы я только знал, где рубить.

Кэтрин задумчиво смотрела на него. Он выглядел усталым и нервозным.

— Может, я могу помочь? — предложила она.

— Да? — Он криво усмехнулся. — А пожалуй, можешь. Иди сюда, миледи.

— Нет, я серьезно. — Кэтрин осталась сидеть и тогда, когда он протянул ей руку. — Если ты расскажешь мне о том, чего пытаешься добиться, я, возможно, смогу помочь, если не делом, то советом.

Джерард уронил руку.

— Я так не думаю.

Она закусила губу. Кажется, надежде найти с ним общий язык так и не суждено сбыться. Кэтрин чувствовала, что раздражает его все сильнее, а ведь она лишь пыталась понять его и помочь.

— Я не хочу допытываться. Но ты должен меня понять. Я не в силах ни посочувствовать, ни поддержать тебя, поскольку не знаю, что ты пытаешься сделать.

— Разве это важно? — Джерард вскинул голову. — Разве для того, чтобы посочувствовать и поддержать, надо все знать?

— Мне было бы приятно, если бы ты поговорил со мной! — воскликнула она. — Тебе принадлежит и мое сочувствие, и моя поддержка, тогда как я ничего от тебя не получаю!

Джерард приподнял брови. Кэтрин густо покраснела, осознав, что позволила себе то, чего никогда не позволяла, — выйти из себя.

— Ничего? — с угрозой в голосе переспросил он.

Кэтрин взглянула в его лицо, и краска залила уже все ее тело.

— Ну… Не совсем так, — заикаясь пробормотала она. — Но… Мы ни о чем не разговариваем. Леди Дарби спросила меня, пойдем ли мы в «Ассамблею», и я не смогла ответить, поскольку даже не знаю, любишь ли ты танцевать.

— Да, я люблю танцевать. И играть в карты, и слушать музыку. Мы можем пойти в «Ассамблею» прямо сейчас, если ты этого хочешь.

Ее новый гардероб все еще не был готов. У нее не имелось ни одного наряда, в котором можно было бы появиться в обществе, и Джерард явно этого не замечал. Каждый вечер на ужин она надевала одно и то же темно-синее платье. Кэтрин вздохнула.

— Спасибо. Я не хочу выходить из дома сегодня вечером.

Джерард потер лицо ладонями.

— Кейт, у меня сейчас не хватает терпения на то, чтобы разгадывать шарады. Чего ты хочешь?

— Я хочу быть хорошей женой, — тихо сказала она.

— Превосходно. Пойдем в спальню, и ты мне это докажешь.

Боги насмехались над ней. Кэтрин робко надеялась на то, что Джерард станет теплее относиться к ней как к женщине, когда они лучше узнают друг друга. Но все произошло совсем не так. Он уложил ее в постель и стал ее любовником. Любовником, не ведающим, что такое стыд, искусным и изобретательным. Джерард знал ее тело лучше, чем знала его она, и при этом он не испытывал ни малейшего желания узнать, что у нее на душе. Кэтрин не знала, как на это реагировать. Если бы ее спросили, счастлива ли она в браке, она бы не знала, что отвечать. Счастлива — да, безумно. И одновременно несчастна. Если не брать в расчет физическую сторону их отношений, их брак был на грани краха. И она уже почти отчаялась что-то изменить.

— Кейт? — Джерард наклонился к ней, и на губах его заиграла знакомая улыбка. Улыбка соблазнителя. — Пойдем наверх, любовь моя, — пробормотал он. — Я был не в настроении. Позволь мне загладить свою вину.

Кэтрин смотрела на него удрученно, презирая себя за слабость. Она таяла от одного лишь звука его голоса. Ей пришлось до ломоты в суставах сжать пальцы, чтобы не протянуть ему руку. Чтобы не позволить ему увести ее в спальню и делать с ее телом все, что ему заблагорассудится. Ей пришлось плотно сдвинуть ноги, чтобы подавить желание следовать любым указаниям, что он припас для нее на сегодняшнюю ночь, какими бы распутными они ни были. Он был так отчаянно хорош собой, так жизнелюбив, так обаятелен. Ей надо было как-то себя защитить.

— Не сегодня, — собрав волю в кулак, сказала Кэтрин с той спокойной холодностью, на которую прежде так привыкла полагаться. Этот ледяной панцирь был так тяжел, так сковывал ее, но он же ее и защищал. — У меня болит голова.

— Я буду нежен. — Джерард провел рукой, едва касаясь, по ее предплечью. Все нервные окончания ее тела радостно встрепенулись. И все мышцы сжались в боевой готовности, пытаясь оказать сопротивление.

— Нет, — сказала она, отвернувшись, чтобы не видеть его красивое лицо, его потемневшие от желания глаза. Глядя в это лицо, она не сможет сказать ему «нет».

— О, Кейт! — В голосе его отчетливо звучал смех. — Позволь мне извиниться. Хочешь пойти завтра в «Ассамблею»?

Она сделала глубокий вдох, чтобы укрепить решимость, и посмотрела на него.

— А ты хочешь?

— Конечно. Очень. — Улыбка его обещала море восторга. — А сейчас пойдем наверх.

— И это не помешает твоим делам в Бате? — Решимость ее таяла. Возможно, это станет началом. Танцуя друг с другом, им придется о чем-то разговаривать. И им придется говорить и с другими людьми тоже, что, возможно, будет способствовать большей открытости в их взаимоотношениях. Возможно, ей удастся уговорить портниху за определенное вознаграждение закончить к завтрашнему вечеру хотя бы одно приличное платье. И если она будет выглядеть в нем достаточно презентабельно, он, возможно, посмотрит на нее другими глазами.

Но при упоминании о тех делах, что привели его в Бат, Джерард изменился в лице. Плотно сжав губы, он прищелкнул пальцами.

— Об этом не беспокойся. История, я тебя уверяю, совершенно не интересная, а я бы предпочел заняться с тобой чем-то куда более увлекательным.

С Кэтрин обходились снисходительно слишком многие и слишком часто, чтобы она не узнала этот взгляд и этот тон. Громадным усилием воли она обуздала желание плоти. Собственное тело предало ее. Словно мало того, что ее глупое беспомощное сердце само упало ему в руки, теперь и тело ее молило о его ласках. Но разум, слава Богу, ей не изменил. И голос разума взывал к ней, напоминая об опасности стать рабой мужчины, которому нечего дать ей взамен. Хоу пользовался ее телом, но он никогда не искушал ни ее сердце, ни душу. С ним ей было нетрудно смотреть на брак как на сделку, которая требовала с ее стороны выполнения определенных обязанностей, хотя и не всегда приятных. Отношения между мужем и женой пусть не всегда равноправны, зато определены договором сторон. Примерно как между хозяином и слугами. Хозяин платит, слуги выполняют. Но с Джерардом Кэтрин надеялась на нечто совсем иное, на нечто большее. Она надеялась на пусть малую толику товарищества, дружбы — того, чего никогда не было в ее жизни и к чему она всегда так тянулась. Она так далеко унеслась в своих мечтах, что утратила бдительность и теперь была потрясена тем, как это больно — осознать, что ему этого совсем не надо.

Кэтрин сдержанно покачала головой:

— Мне очень жаль, сэр. — Собственный голос звучал для нее словно из дальнего далёка. — Сегодня я очень неважно себя чувствую.

Джерард наморщил лоб:

— С чего бы это вдруг?

Кэтрин сохраняла невозмутимость. Ни одного чувства не отражалось на ее лице. Когда-то ей так легко это давалось, а теперь она чувствовала себя так, словно кожа на лице вот-вот треснет. Руки так и тянулись вверх — закрыть лицо. Высоко держа голову, она выплыла из комнаты, поднялась наверх и прошла в гардеробную. Затем уселась на кушетку и дала волю слезам.

Джерард проводил взглядом уходящую Кэтрин. Он был растерян. Весь разговор пошел как-то криво. Что он сделал не так? А напортачил он, должно быть, сильно, ибо в одно мгновение жена его превратилась в ледышку — прямо на глазах. Лицо стало каменным, взгляд сделался отстраненным, а уж голос… Джерард нахмурился. Он ненавидел этот ее бесстрастный тон, словно каждое слово она выдавливала из себя с отвращением. И слова получались какими-то пустыми и легковесными, словно мыльные пузыри.

— Я пройдусь, — сообщил Джерард своему денщику и, выйдя в холл, нахлобучил шляпу. Он задержался ненадолго на верхней ступеньке, полной грудью вдыхая свежий ночной воздух. Натягивая перчатки, он посмотрел наверх. В спальне наверху горел свет. Им владело искушение подняться в спальню и утешить жену привычным и проверенным способом. В постели между ними никогда не было недопонимания, и у Джерарда уже вырабатывалась зависимость — он бы, кажется, уже и уснуть не мог, не дав ей урок чувственного наслаждения. Несмотря на то, что в этой игре он взял на себя роль учителя, его часто заставало врасплох и приятно удивляло то, насколько эротично и чувственно Кэтрин откликалась на его указания. Ночь стала для него лучшим временем суток. По правде сказать, только ночью в постели с Кейт ему и было хорошо, потому что дни, заполненные беспросветными поисками человека, который пытался разрушить его жизнь и жизнь его братьев, не приносили ему никакой радости. Джерард уже тяготился взятыми на себя обязательствами. Он, кажется, обшарил весь Бат и окрестности в поисках любой зацепки, которая могла бы привести его к человеку, отправившему эти письма, однако так ничего и не нашел. Для него возвращение домой означало передышку, возможность забыться, отвлечься от всего негативного, что было днем, предаваясь любовным утехам с Кейт. Зачем ей знать обо всех тех скучных делах, что отнимали все его время, когда они могли найти занятие куда более приятное?

Джерард шагал быстро, раздосадованный тем, что ему пришлось снимать стресс с помощью энергичной прогулки в одиночестве, вместо того чтобы заняться куда более приятной и энергичной «гимнастикой» в постели с Кейт. Но если она решила лишить их обоих приятного времяпровождения, так тому и быть. Джерард знал, что она получала максимум удовольствия, когда он занимался с ней любовью — удовлетворение партнерши он ставил на первое место, — и к настоящему моменту он знал ее тело достаточно хорошо, чтобы заметить, что она была возбуждена тогда, в столовой. Не он один уснет сегодня неудовлетворенный. Не сказать, чтобы ему было от этого легче. Какого черта Кэтрин сослалась на головную боль, когда им обоим хотелось покувыркаться от души?

Ветерок с реки немного охладил его кровь. Джерард шел вдоль берега, когда проезжавший мимо экипаж привлек его внимание. Карета поднималась на холм в направлении «Ассамблеи», празднично сиявшей огнями. Со вздохом Джерард направился к зданию. Возможно, Кейт озабочена тем, как будет выглядеть на светских сборищах, больше, чем пытается показать. Он вспомнил, что у нее не было ни одного подходящего для выхода наряда, когда они приехали в Бат. Он не мог сказать, что было на ней надето сегодня, и вдруг ему пришло в голову, что, возможно, заказанные ею наряды еще не готовы. Джерард поднялся вверх по Милсом-стрит и увидел ателье. Свет внутри не горел. Ничего, он сделает так, что ее заказ выполнят к завтрашнему утру. И завтра вечером поведет ее в «Ассамблею». Джерард представил, как будет держать ее в объятиях во время танца и как она будет улыбаться, глядя на него снизу вверх, как будет ему подмигивать аметистовая подвеска из ложбинки между ее грудей. А потом он отвезет ее домой и снимет с нее новое платье, и будет заниматься с ней любовью, когда на ней не останется ничего, кроме его колье. Да, прекрасная мысль.

Джерард зашагал дальше. Теперь, когда у него появился план, он почувствовал себя гораздо лучше. Он мог пригласить Картера и его сестру поехать с ними. Приятно иметь друзей, с которыми можно поговорить, на случай если все прочие будут воротить от них нос и шептаться о проклятой дилемме Дарема.

Внезапно ему пришло на ум, что Кейт тоже пострадает от этих слухов. Сейчас она была членом семьи, одной из Даремов. Она знала о дилемме Дарема до того, как сделала ему предложение, но это ничего не меняло. Принимая во внимание отсутствие каких бы то ни было подвижек в поисках шантажиста, они оба могли оказаться изгоями еще до конца месяца. И снова Джерард задал себе вопрос, что подвигло ее связать с ним свою жизнь, когда перспективы были так туманны. Каким-то образом он должен выудить из нее объяснение.

Но до той поры… Джерард выругался вслух, и проходившие мимо мужчина и женщина оглянулись в раздраженном недоумении. Он приподнял шляпу и, пробормотав извинения, торопливо пошел дальше. Ему следовало убедить Кейт в том, что он пытался решить проблему. Она хотела ясности, а он предпочитал отмалчиваться и тем ее обижал. Потому, возможно, она и отказалась выйти с ним в общество. Не отдавая себе в этом отчета, он обращался с женой так же, как со своими подчиненными в полку: отдавал приказы, ничего не объясняя, поскольку был командиром, а приказы командования выполняют без обсуждений. Жена — не солдат. Женщинам редко нравится, когда ими командуют. Черт! Джерард убеждал себя, что поступает гуманно, не посвящая ее в свои дела, — зачем ей лишняя головная боль, тогда как в действительности больно ранил ее, заставляя думать, что не нуждается ни в ее советах, ни в ее сочувствии.

Джерард повернул к Куин-сквер. Приближаясь к своему дому, Джерард посмотрел на окна других домов, в которых еще горел свет. Может, не в нем дело? Может, это те престарелые сплетницы, что приходили сегодня к ним в дом, наговорили ей что-то, что ее расстроило? Легко представить, что почувствует Кейт, если некая особа вроде леди Эклстон вцепится в нее словно клещами и станет вливать ей в уши потоки лжи. И если старые вороны действительно пытались выпытать что-нибудь у Кейт, да поможет им Бог. Джерард бегом взлетел по лестнице к парадной двери, по дороге взглянув наверх, на окно спальни, чтобы проверить, уснула ли она. Окно спальни было темным.

В холле он протянул плащ и шляпу Брэггу.

— Ты, случайно, не слышал, о чем говорила моя жена с гостями? Не упоминалась ли эта чертова дилемма Дарема? — тихо спросил Джерард.

— Нет, сэр. — Брэгг взял у Джерарда перчатки. — Было много смеха и болтовни. Миледи улыбалась, когда они ушли. Мне показалось, что они все расстались в добром расположении духа.

— Хорошо. — Джерард испытал облегчение. Пока вроде бы ничего страшного не произошло. Пока.

Он поднялся наверх, разделся в уборной и на цыпочках вошел в спальню. Кейт лежала на боку спиной к нему, свернувшись калачиком на самом краю кровати. Он поставил лампу на стол и скользнул под одеяло, придвинувшись к ней. Она молчала и не шевелилась, но глаза ее были открыты.

— Кейт. — Джерард погладил ее по плечу, к его разочарованию укрытому ночной рубашкой из толстого хлопка. — Ты действительно хочешь знать, зачем я приехал в Бат?

Ответила она не сразу.

— Да.

Джерард выдохнул и устроился рядом с ней поудобнее.

— Я намерен найти человека, который пытается опорочить нашу семью. Того, кто угрожает предать огласке позорное прошлое моего отца и лишить нас с братьями наследства и имени.

Кэтрин повернула голову в его сторону, оставаясь лежать к нему спиной.

— Как ты его найдешь?

— Настойчивость — вот мой главный козырь. Ничего увлекательного в этих поисках нет. Боюсь, что я тебя усыплю, если стану перечислять имена всех, кого я просил о помощи, кого пытался подкупить, чтобы выудить у них информацию; названия всех тех населенных пунктов, куда я ездил, чтобы что-то о нем разузнать. И все без толку.

— Напрасно ты думаешь, что мне это неинтересно. — Кэтрин перевернулась на другой бок, чтобы оказаться к нему лицом. — Что ты будешь делать, когда его найдешь?

«Убью его, быстро и тихо. Или что-то в этом роде».

— Это я буду решать, когда его найду, — ответил он. — А я его найду. Так или иначе, я заставлю замолчать сплетников. Не хочу тебя расстраивать, но я должен тебя кое о чем предупредить. Я не смогу оградить тебя от косых взглядов и перешептываний за спиной.

— Я знала, что меня ждет. — Кэтрин улыбнулась ему своей честной, искренней улыбкой. Она была немного робкой, эта улыбка, но она зажгла свет в ее глазах, и черты лица стали мягче, милее. Она была почти хорошенькой, когда так улыбалась. — Я готова быть с тобой и в радости, и в горести. Я чту клятвы, данные у алтаря.

Джерард улыбнулся в ответ. Размолвке пришел конец. Предчувствия его не обманули. В постели они всегда достигали взаимопонимания.

— И я тоже. — Джерард привлек ее к себе и стал расстегивать пуговицы на ночной рубашке. — И я тоже…