Гэвин проснулся, едва забрезжил рассвет, и первое, о чем он подумал, было – а не приснилась ли ему вчерашняя встреча? Нет, все это произошло в действительности, его воображение не настолько богато, чтобы придумать такую женщину, как Александра Уоррен.

Он встал, побрился и надел повседневный сюртук, подумав, что пышная парадная форма сейчас будет неуместна. Султан ждет его решения, а потому можно обойтись без маскарада.

Осторожно ступая, он прошел в гостиную. Золотая клетка сверкала в лучах утреннего солнца, искусное переплетение прутьев решетки наверху и у основания было чересчур изысканно для рабыни. Он обошел клетку кругом, чтобы убедиться, что Алекс не исчезла. Не может быть, чтобы султан забрал ее посреди ночи. Да, она спала за ширмой, ее лицо во сне выглядело по-детски безмятежным.

Сила духа этой молодой женщины его потрясла. Она полгода провела в плену, как птица в клетке, сходя с ума от отчаяния и страха за свою дочь. Помня, как потеря собственной только-только появившейся на свет дочери медленно убивала его, он мог себе представить, что было бы с ним, потеряй он ее в восьмилетнем возрасте. Он надеялся, что Господь когда-нибудь поможет Алекс воссоединиться с Кейти, но шанс на это был невелик.

Алекс тихо вздохнула и перевернулась на спину. Легкий плед сполз на пол, а рубашка лишь слегка прикрывала ее бедра. От вида ее наготы, красивых стройных ног и маленьких ступней у Гэвина перехватило дыхание.

Стараясь сдержать бешеный стук сердца, он отвел глаза и попятился к двери спальни, стыдясь внезапно проснувшегося влечения к женщине, которая находилась в столь бедственном положении. Красивых рабынь не покупали для грязных работ на кухне, и Александра Уоррен наверняка прошла через оскорбления, брань и побои, прежде чем ее признали негодной для гаремов знати из-за ее непокорности и строптивого характера. Любая женщина, пройдя через подобный ад, наверняка превратилась бы в истеричку или сошла с ума. А Алекс не сдалась и не сломалась, и хотя не в его силах было заставить ее забыть унижения, выпавшие на ее долю, он понимал, что ей меньше всего на свете хотелось бы вспоминать о них, и относился к ней с уважением, которого она заслуживала.

Он нарочито громко порылся в своих вещах, прежде чем войти в комнату, где она спала.

– Алекс?

– Минуту, – отозвалась она.

За ширмой мелькнула тень, послышалось легкое шуршание материи. Она появилась через несколько секунд в ярком саронге, достававшем ей до щиколоток, и в его рубашке, заменявшей верхнюю тунику. Ее собственная, рваная и грязная рубашка была переделана в широкий пояс, который стягивал тонкую талию, а оторванным от нее рукавом она завязала волосы. И можно было бы сказать, что она выглядела просто замечательно, если бы не содранная кожа на ее запястьях.

С трудом оторвав взгляд от низкого выреза саронга, он протянул ей гребень.

– Извините, я не подумал об этом вчера.

– Расческа, надо же… – Она удивленно заморгала. – Вы просто чудо.

– Пустяки… Мой слуга Сурио скоро будет здесь. Он принесет вам завтрак и все, что нужно. Он мастер на такие дела. Представляете, он уже успел обзавестись друзьями на кухне, нашел общий язык с главным поваром, мажордомом и даже начальником охраны! – «И заодно узнал половину секретов этого дворца», – мысленно договорил Гэвин.

Алекс распустила волосы и стала с удовольствием расчесывать спутанные пряди. Густые темно-каштановые волны отсвечивали янтарем и золотом, что подчеркивало ее принадлежность к европейской расе.

– Что будет дальше, Гэвин?

– Мне предстоит разделить с султаном утреннюю трапезу, и я еще раз попробую уговорить его. Может быть, он позволит мне выкупить вас.

Сурио вошел в комнату бесшумной, кошачьей походкой, держа в руке корзину с едой. Он не выказал ни малейшего удивления при виде огромной клетки и заточенной в ней Алекс. Гэвин представил их друг другу, и Сурио отвесил почтительный поклон и поставил корзину со снедью рядом с решеткой.

Гэвин налил зеленый чай в маленькую пиалу и подал ее Алекс.

Она сделала глоток и с наслаждением вздохнула.

– Я думаю, все во дворце знают, что здесь стоит клетка, в которой держат иностранку, как будто она дикий зверь, – сказала Алекс.

– На кухне короля всегда знают, что происходит во дворце, – согласился малаец.

Так как покои Гэвина наверняка имели тайные помещения для подслушивания и кое-кто из слуг свободно говорил по-английски, Гэвин подошел поближе к другу и шепотом спросил:

– Что люди султана думают о своем господине?

– Он сильный правитель, хотя, возможно, и не очень хороший человек, – так же шепотом ответил Сурио. – Он может быть жестоким и играть с людьми как тигр со своей добычей. По его разумению, он и Мадура – одно целое, и он делает все ради безопасности своего острова. Хотя он прекрасный спортсмен и игрок, он любит вино и уважает тех, кто отважен и умеет постоять за себя. Он опасный человек, капитан. Можно сказать – тиран, но не дикарь.

Это подтвердило собственные выводы Гэвина, и он решил впредь быть начеку.

– Если я откажусь работать на него, он меня убьет?

– Не думаю, – покачал головой Сурио.

Гэвин хотел расспросить друга подробнее, но прежде чем успел задать следующий вопрос, в дверях появился слуга султана и склонился в глубоком поклоне.

– Капитан Эллиот, – произнес он по-малайски. – Его величество ожидает вас.

Гэвин посмотрел на Алекс. Она пожала плечами:

– Не понимаю, зачем султану держать меня в рабстве?

Гэвину хотелось бы ее обнадежить, но инстинкт морского волка подсказывал ему, что впереди их всех ждут испытания.

Они сидели за трапезой в роскошных покоях, украшенных золотыми статуями и восточными коврами, которым на Западе цены бы не было. Приятная обстановка была призвана оказывать на присутствующих расслабляющее действие, тем более что легкий ветерок приносил из дворцового сада ароматы экзотических растений. Тем не менее Гэвин был очень напряжен, и ему казалось, что все его внутренности кто-то завязал морским узлом. Хотя и он, и Сурио считали, что Хасан не способен убить человека за отказ от сотрудничества, это вовсе не означало, что такое не может случиться, если султану вдруг захочется поразвлечься.

Когда было убрано последнее блюдо с фруктами, Гэвин увидел яркую, словно драгоценная брошь, певчую птичку, которая залетела внутрь, чтобы украсть лакомый кусочек. Покружившись над столом, она уселась на голову одной из статуй. Скорее всего это было изображение древней богини судьбы, так как на ее протянутой ладони лежала пара двенадцатигранных игральных костей, которыми и до сих пор пользовались на Мадуре.

Он надеялся, что богиня будет милостива к нему сегодня, ведь ему так необходима удача. Утренняя трапеза вдвоем с султаном подтверждала, что Хасан хотел заполучить Гэвина не только как честного торговца, но и как возможность наладить связь с Западом – и тогда Гэвин станет его послом, представляющим интересы Мадуры в торговле с Америкой и Европой. Он красноречиво расписывал, какую прибыль могла бы получить «Эллиот-Хаус» от их сотрудничества. Если Гэвин примет его предложение, то в течение десяти лет он приобретет состояние, какое ему и не снилось.

Хасан поднялся и знаком пригласил Гэвина следовать за ним. Они прошли через ажурные арки на террасу, с которой открывался потрясающий вид на западную оконечность острова.

– Эта красота достойна султана! – восхищенно воскликнул Гэвин. – Возможно, легендарная птица Гаруда обитает именно здесь.

– Согласитесь на мое предложение и получите виллу на той горе.

Слова султана означали, что наступило время для главного разговора. Скрестив в уме пальцы на удачу, Гэвин произнес:

– Вы оказали мне большую честь, ваше величество, но я не могу принять ваше предложение.

Атмосфера мгновенно изменилась, казалось, что подул ледяной ветер.

– Почему? – удивился султан. – Вас не устраивают перспективы нашего сотрудничества?

– Вы великодушны и щедры сверх всякой меры, – искренне проговорил Гэвин. – Но мои устремления лежат не здесь.

– Можно ли хотеть большего, если тебе предлагают стать принцем Мадуры?

– Я должен вернуться в Лондон, и это не просто мой каприз. Дело в том, что… мне необходимо свести кое с кем счеты, и это желание преследует меня уже многие годы.

Сведение счетов – это Хасан понимал.

– Уладьте это дельце и возвращайтесь.

– Почему вы так настаиваете, чтобы «Эллиот-Хаус» стала вашим посредником в торговых отношениях с Западом? Не сомневаюсь, вы досконально изучили все западные компании, и среди них наверняка есть много таких, которые вам подойдут, – с любопытством спросил Гэвин.

– Возможно, но не так, как ваша. – Глаза султана сверкнули. – Ваши честность и упорство хорошо известны на Востоке. Я подумывал о других капитанах: англичанине Бартоне Пирсе, голландце Николасе Вандервельде, французе Фуко. Все они достойные люди, но вы лучше всех. Ваше согласие непросто получить, но уж если вы дадите слово, я буду уверен, что вы не подведете.

Лицо Гэвина дрогнуло, когда он услышал имя Пирса.

– Все это честнейшие люди, – подтвердил он.

– Зато вы на этот раз не слишком честны, – усмехнулся Хасан. – В чем действительная причина вашего отказа? Может быть, ваши сомнения можно разрешить?

Гэвин колебался, зная, что рискует разозлить султана, но не мог пойти против своей совести.

– Я понимаю, что обычаи Востока такие, какие они есть, но я не могу связать свою жизнь с государством, где рабство и пиратство вошли в плоть и кровь его населения.

Султан сжал зубы, сдерживая гнев.

– Уж очень западный у вас образ мыслей, мой дорогой гость. Англия и Голландия как раз и есть самые отъявленные грабители и воры, а ваша Америка строит свое богатство на спинах рабов.

– Вы правы, и именно по этой причине я работаю на себя, а не на правительство. Если я возьмусь представлять интересы Мадуры на Западе, это будет означать, что, когда мне выгодно, я готов забыть о рабах и пиратах.

– Я восхищаюсь принципами, кроме тех случаев, когда они идут вразрез с моими интересами. – Хасан обворожительно улыбнулся. – Как ваши принципы соотносятся со взаимоотношениями с женщинами?

Узел внутри Гэвина сжался в тугой комок. Он ждал этого вопроса – ведь не случайно Алекс появилась в его покоях.

– Я прошу у вас разрешения выкупить англичанку Александру Уоррен, – сказал он, молясь про себя, чтобы султан поступил как разумный человек. – Я бы хотел вернуть ее на родину.

– Она не продается, ни сейчас, ни когда-либо, – процедил сквозь зубы султан.

Гэвин похолодел от страха, но решил держаться до последнего.

– Я готов щедро заплатить за нее.

– Меня не интересует ваше золото, мне нужно ваше время, а вы мне отказываете в этом.

Хотя Гэвин приготовил веские аргументы, инстинкт опытного торговца подсказал ему, что султан не станет их слушать. Но разве мог он оставить Алекс в плену? Он пробудил в ней надежду, и, лишившись ее, она вполне может решиться на отчаянный шаг.

– Если она не продается, может быть, возможен бартер?

Султан с любопытством посмотрел на него:

– Что вы готовы предложить в обмен?

У Гэвина была только одна вещь, которая представляла большую ценность.

– Я могу отдать вам «Хелену».

Султан изумленно присвистнул.

– Вы так сильно желаете эту рабыню? Я еще никогда не встречал женщин, которые бы стоили такого судна.

– Я не хочу ее, но моя честь заставляет меня сделать это. – Хотя ему было бесконечно жаль потерять «Хелену», он готов был смириться с потерей и построить другой, еще более прекрасный корабль.

– Вы получите эту женщину и сможете делать с ней что хотите, но только при одном условии – если согласитесь на мое предложение.

Гэвин побледнел, осознав, что сам загнал себя в угол. Он мог хоть сию минуту отправиться в обратный путь. Остаться здесь – значит на неопределенное время отложить осуществление тех целей, к которым он стремился большую часть своей жизни. Разве его долг перед Александрой Уоррен настолько велик? Он согласен на все, чтобы купить ей свободу, даже предложил шхуну, которая была гордостью его флота. Неужели этого мало?

Он дал ей слово, и после этой ночи она перестала быть ему чужой.

Он старался придумать такой выход из положения, который помог бы ей, но не связал его по рукам и ногам. Султан не должен понять, что его беспокоит ее судьба, но еще на аукционе он заметил интерес Гэвина. А сейчас эта женщина превратилась в пешку в игре Хасана.

Взгляд Гэвина упал на черный многогранник, игральную кость, лежащую на ладони богини судьбы. А что, если… Шансы очень малы, но вдруг султан согласится… И тогда, возможно, удастся освободить Алекс, не отдавая в залог собственную жизнь и не связывая свою судьбу с Мадурой.

– Ваше величество, у вас репутация заядлого игрока. Позвольте мне сыграть в «львиную игру», поставив на карту судьбу женщины?

Не ожидавший подобного предложения, султан потрясенно посмотрел на Эллиота.

– Вы готовы рискнуть жизнью ради рабыни? Капитан, да вы с ума сошли!

– Я не стану участвовать в «львиной игре», если проигрыш означает смерть.

– Такой исход возможен, но едва ли неизбежен. Некоторые испытания предусматривают проверку на смелость, другие – на смекалку и силу, а есть и такие, в которых мужчины находят особое удовольствие. – Красивый и экзотичный Хасан, сдвинув брови и шурша шелками, прошелся вдоль искусно расписанных арок, выходящих на террасу. – Это будет «львиная игра», не похожая на другие. Мы установим свои правила.

Гэвин развел руками и прислонился к колонне, пытаясь сообразить, во что он вляпался.

– Я не знаю даже обычных правил. Вы говорили – надо бросать пять раз?

Султан кивнул.

– Вы бросаете вызов трону, а потому у вас есть только один выход – рискнуть. Тем не менее одно или два возможных испытания, пожалуй, несправедливо предлагать чужеземцу. Поэтому я позволяю вам один отказ на свой выбор.

Это показалось Гэвину разумным.

– А если выпадет задание, которое предусматривает соревнование с другим человеком, – кто будет моим противником?

Хасан улыбнулся, приоткрыв ровные зубы, которые казались ослепительно белыми по контрасту с черной бородой.

– Я, разумеется. Я не стану отказывать себе в удовольствии помериться силой с человеком, который мечтает уложить меня на лопатки. Подозреваю, что кое-кто из местных жителей тоже не отказался бы от такой возможности.

– Этот поединок обязательно закончится смертью одного из участников?

– Нет. Вы нужны мне живой. – Султан был уверен, что выиграет.

– Значит, победит тот, кто справится со всеми опасными испытаниями, набрав большее количество очков, нежели его противник?

– Точно. – Хасан нахмурился. – Нам необходим независимый судья на случай недоразумений. Я предлагаю господина Даксу, главу буддийского храма Мадуры, который славится своей мудростью и честностью.

Гэвин видел, что Хасана увлекла эта затея с игрой.

– Я согласен на господина Даксу.

– Если вы победите – женщина ваша, и вы можете делать с ней что захотите. Если проиграете – вы остаетесь на Мадуре на двадцать лет.

Мысль потерять контроль над собственной жизнью на столь долгое время заставила Гэвина содрогнуться.

– Нет, только на пять лет. Строить планы на столь долгое время – значит искушать судьбу.

Султан улыбнулся, обнажив зубы.

– Десять лет. На меньшее я не согласен.

Десять лет. Такой громадный отрезок жизни! Но выхода у него нет.

– Хорошо, пусть будет десять. Но в любом случае, выиграю я или проиграю, миссис Уоррен получит свободу и вы узнаете, кто держит в плену ее маленькую дочь.

Хасан пожал плечами.

– Прекрасно. Мне нет дела до того, почему вас так беспокоит ее судьба. Так мы договорились?

И только теперь Гэвин осознал, чем он рискует. Он ставит на карту свою жизнь ради незнакомого человека. Но, черт возьми, он не может отвернуться от женщины, оказавшейся в таком чудовищном положении! Отец учил его, что мужчина обязан защищать женщину, и это убеждение он пронес через всю жизнь. Хелена смеясь называла его «мой странствующий рыцарь».

– Я согласен. – Он протянул руку. – Я могу победить, вы знаете.

Жесткая рука Хасана сжала его ладонь.

– А можете и проиграть, Эллиот. – На его губах опять появилась опасная улыбка. – Но ради такой прелестной леди стоит рискнуть. Не так ли, капитан?