Она ходила и ходила взад и вперед, тупо меряя шагами тесное пространство клетки. Отсутствие Гэвина Эллиота затягивалось, и Алекс ломала голову, что это может означать для нее.

Когда он наконец вернулся, она кинулась к решетке, вцепилась в прутья, стараясь отгадать, с чем он пришел.

– Что случилось? – Он не ответил, и тогда она прошептала со страхом: – Султан не согласился продать меня вам?

– Не совсем так, – покачал головой Гэвин. – Он дал мне шанс выиграть вашу свободу в традиционной игре Мадуры. Игра в кости. Здесь ее называют «львиная игра». Специальный многогранник, имеющий двенадцать сторон, бросают пять раз, и игрок должен выполнить то задание, которое ему выпадет. К тому же я имею право на один отказ, так что шансы выиграть вашу свободу не так уж и малы.

Она молча смотрела на него, обдумывая полученную информацию.

– Это… странно. Да, странно, – наконец медленно проговорила она. – Но разве моя жизнь вообще не стала странной с тех пор, как я попала в плен? А что это за задания?

– Я толком не знаю, но Хасан упоминал рукопашную борьбу, плавание, ныряние, стрельбу по мишеням и шахматы. – Гэвин улыбнулся: – Одно из возможных заданий – битва с драконом. Я представления не имею, что это такое.

– Боюсь, это опасно для вас. Очень опасно.

– Но наш поединок не предусматривает смертельного исхода, так что сыграть в «львиную игру» даже интересно; и потом, это не более опасно, чем быть моряком.

Рабство научило ее способности читать чужие мысли, и она поняла, что у Гэвина просто не было выбора и ему пришлось согласиться.

– Это несправедливо – рисковать ради меня!

– Я ценю вашу заботу, но султан теперь не захочет менять свое решение. Ни у вас, ни у меня не будет другого шанса.

Неправда. Гэвин мог уплыть с острова в любое время. Вместо этого он предпочел остаться и ввязался в опасную игру, чтобы ее спасти.

– Когда начнется состязание? – взволнованно спросила Алекс.

– Завтра утром. Султан решил превратить эту игру в дворцовый праздник. Буддийский монах в качестве судьи, толпа придворных, музыка, угощение и много вина. – Гэвин улыбнулся: – Львы и христиане – чем не развлечение для толпы?

Она передернула плечами:

– Надеюсь, вам повезет.

– Вообще-то это больше похоже на труд Геркулеса, чем на арену Колизея, но ведь Геркулес справился с заданием вполне удачно, – Гэвин расстегнул воротник. – Вы не возражаете, если я сниму сюртук? Сегодня жаркий день.

– Пожалуйста, поступайте, как вам удобно. – Она взглянула на свой саронг. – Местная одежда более практична в этом климате.

– Какая досада, что приходится все время носить европейскую! – Он снял сюртук и вздохнул с облегчением. – А теперь хорошая новость: я попросил султана разыскать Кейти, и он обещал заняться этим немедленно.

– Слава Богу! Он единственный может сделать это. – У Алекс от волнения подкосились ноги, и она опустилась на подушки.

Гэвин подошел к окну, чтобы подставить лицо ветру, который проникал сюда через арки.

– Вам что-нибудь нужно?

– Нет, Сурио и рабы султана уже принесли мне все необходимое.

Уловив запах, наполнивший комнату, она обнаружила, что его влажная от пота рубашка прилипла к телу, подчеркивая бугры мускулов, обычно скрытых под одеждой. Она и мечтать не могла о таком благородном и красивом защитнике. Но для нее сейчас это не было главным. В данной ситуации гораздо большую ценность представляла его доброта и отвага.

Он повернулся к Алекс:

– Мне нужно навестить «Хелену», рассказать моему помощнику обо всем, что здесь произошло.

«А вдруг он больше не вернется?» – подумала она со страхом, но тут же отругала себя за слабость.

– Не могли бы вы захватить для меня несколько книг? – небрежным тоном спросила она. – Сидеть в этой клетке без дела ужасно скучно.

Догадавшись о мучивших ее страхах, он тихо произнес:

– Вы должны доверять мне.

Она сжала золотой прут решетки, вспомнив то время, когда доверие было для нее вполне естественным состоянием.

– Я… утратила и эту привычку.

Он накрыл ее руку теплой ладонью.

– Не волнуйтесь, я не задержусь надолго.

Смутившись, она подняла на него синие глаза.

– Я начинаю верить вам. Это хороший признак. Но…

Она замолчала, и он не выдержал:

– Что – но?

– Если даже случится лучшее – то есть я получу свободу, найду Кейти и мы вернемся в Англию, – я не знаю, смогу ли вернуться к прежней жизни. К той жизни, к какой я привыкла… – Несмотря на жару, она дрожала. – Если общество в ужасе отвернется от меня, позор будет преследовать Кейти всю жизнь.

– А ваша прекрасная мать, она что – уже списала со счетов своих дочь и внучку?

Алекс подумала о Кэтрин, чьи руки всегда были протянуты ей навстречу.

– Конечно, нет.

– А ваш отчим – он может вас осудить?

Она не смогла сдержать улыбки.

– Полковника придется удерживать от плавания в эти воды и личного разбирательства с пиратами.

– Общество начинается с семьи. Если она примет вас, все остальное не имеет значения. – Он сжал ее ладонь. – Будьте благодарны за любовь и поддержку семьи. Многие люди лишены и этого.

Она поняла, что он имеет в виду себя.

– У вас есть семья, Гэвин?

– Нет, насколько я знаю. Мои родители умерли. У меня нет ни братьев, ни сестер.

– А у меня уйма родных, поэтому некоторых из них я могу одолжить вам, – засмеялась она. – Вы получите самых хороших, я обещаю.

– Вы очень добры. Может быть, я приму этот дар, когда мы вернемся в Лондон. – Он поднес ее руку к губам и прикоснулся к ней легким, коротким поцелуем. – Все будет хорошо, вот увидите, Александра. Будучи старым морским волком, я предчувствую это.

Его уверенность влила в нее новые силы, и оптимизм не изменил ей, даже когда он отправился в порт. День был долгий и скучный, если не считать того, что ребятишки, живущие во дворце, то и дело заглядывали в дверь и хихикали. Она ласково заговаривала с ними, приглашая к ней подойти, понимая, что она для них объект развлечения, но они толпились у дверей, стесняясь войти в комнату.

Ясные глаза и радостные лица напомнили ей Кейти. Гэвин сказал, что к ней наверняка хорошо относятся в плену… Даже если ей никогда не удастся спасти дочь, Кейти сможет быть здесь счастлива – у нее хороший характер, – но Алекс хотела сама охранять и пестовать свою малышку. Никакой чужой человек, пусть даже очень добрый, не сможет любить ребенка так сильно, как способна любить его мать.

Такие печальные мысли очень расстроили ее, и неудивительно, что, когда Гэвин вернулся, она искренне обрадовалась. Он принес две книги: сборник стихов Байрона и «Айвенго» Вальтера Скотта.

– Если эти не подходят, я могу попросить принести что-нибудь еще.

– О, благодарю вас, Гэвин! – Она пробежала пальцами по кожаным корешкам. – Я ждала книг по мореходству и даже им была бы рада.

– У меня много книг в каюте. Мне приятно, что вы одобрили мой выбор.

Он вышел, чтобы переодеться к обеду, а она открыла «Айвенго». На титульном листе уверенным четким почерком было выведено: «Хелене в день ее двадцатидвухлетия. С любовью. Гэвин».

Она задохнулась от волнения. Как великодушно с его стороны – принести ей книги его жены, которые он хранил все эти долгие годы.

Открыв томик Байрона, он увидела слова, написанные красивым мелким почерком: «Хелена Эллиот». Какая она была, эта Хелена? Наверняка красивая и милая, и обожала своего мужа так же сильно, как и он ее. Как печально, что она умерла так рано.

Мысленно поблагодарив Хелену за книги, Алекс углубилась в чтение «Айвенго». Она даже не заметила ухода Гэвина. Когда стемнело и стало трудно читать, ей пришлось отложить книгу. Почувствовав, что проголодалась, она съела рис и фрукты, которые принес Сурио. Затем завернулась в плед и устроилась на полу за ширмой. Книги лежали около подушки как символ жизни, которая ждала ее впереди.

Впервые за последние месяцы она почувствовала себя счастливой.

Ее разбудил резкий свет фонаря. Она села и, заслонив от света глаза, увидела четырех вооруженных охранников, стоявших возле ее клетки. Один из них открывал замок ключом, висевшим на большой связке. Напрягая память, она вспомнила несколько малайских слов и попыталась выяснить, что происходит, но главный охранник жестом велел ей замолчать.

Догадавшись, что они боятся разбудить Гэвина, она прикусила язык. Если они пришли за ней, Гэвину все равно не остановить их, а если он вмешается, ничего хорошего из этого не выйдет.

Дверца клетки открылась, и ей знаком приказали выйти. Она молча подчинилась. Солнце уже встало, но в коридорах дворца, по которым ее вели, было еще темно. Что они хотят с ней сделать? Вряд ли собираются подвергнуть наказанию, пока Хасан не оставил надежды уломать Гэвина. Скорее всего ее ведут в тюрьму, и она будет там сидеть, пока не закончится «львиная игра».

Они спустились вниз и прошли в отдаленное крыло дворца. Главный охранник постучал в резную дверь. Им открыл раб, и тут же величавой походкой к ней приблизилась женщина, гладко зачесанные волосы которой тронула седина, а одежда была украшена драгоценными камнями. Последовал быстрый обмен короткими фразами, и главный охранник почтительно поклонился и исчез вместе с другими слугами. Прежде чем уйти, он перехватил взгляд Алекс и многозначительно похлопал по кинжалу. Она поняла без слов: он и его люди караулят снаружи, и ей будет очень, очень плохо, если она доставит этой женщине неприятности.

Как только дверь затворилась, несколько женщин разных возрастов вошли в комнату через внутреннюю дверь. Они о чем-то говорили, с любопытством разглядывая Алекс, прикасались к ее волосам, проводили пальцами по белой коже, качали головами, увидев ее синяки, а потом натерли целебной мазью ее опухшие запястья. Гибкие как лоза, удивительно грациозные, в экзотических нарядах – Алекс рядом с ними казалась себе неповоротливый гусыней, но вместе с тем радовалась тому, что находится среди женщин, а не в подземной темнице.

– Mandi, – сказала пожилая женщина.

Алекс поняла это слово – они хотят, чтобы она приняла ванну. Может быть, они готовят ее к выходу на свободу? Женщины смотрели на нее дружелюбно, и она чувствовала себя не как рабыня, а скорее как гостья. Снова ощутить себя чистой! Она и мечтать о таком не смела!

– Ya mandi, – улыбнувшись, ответила она.

Несколько женщин помоложе помогли ей вымыться, весело при этом хихикая. Когда Алекс смыла с тела грязь и пот и почувствовала себя снова молодой и красивой, у нее поднялось настроение, и она затеяла с детьми игру в прятки. Женщины одобрительно кивали головами. Хотя Алекс почти не говорила по-малайски, а они не понимали английского, язык дружбы оказался понятен всем.

После завтрака ее нарядили в новые роскошные одежды, в которых она стала еще краше. Поверх цветастого саронга ей предложили надеть нечто вроде тонкой шали, которая, закрывая ее грудь, спускалась на одно бедро. Женщинам нравилось наряжать Алекс, нравилось укладывать ее волосы в замысловатую прическу, и они возились с ней с удовольствием, как будто она была большой красивой куклой.

Изумление Алекс достигло предела, когда главная рабыня принесла горсть золотых украшений. Извинившись на своем языке, она вытащила из кучки драгоценностей короткую золотую цепь.

Наручники.

Женщина тяжело вздохнула, выражая сожаление, и застегнула наручники на содранных запястьях пленницы. Цепи для ног держала в руках юная девушка – она опустилась на колени, чтобы застегнуть их на щиколотках Алекс. Каждое колечко представляло собой произведение искусства, и все они соединялись в цепь, напоминая ювелирное украшение, но все равно это была всего лишь цепь. Она по-прежнему оставалась рабыней. Алекс чуть не заплакала. Теперь стало ясно, зачем ее привели сюда – приз в проклятой игре Хасана должен был услаждать взоры его гостей.

Гэвин проснулся и сразу вспомнил, что сегодня начинается «львиная игра». Сердце его бешено забилось. Игра будет продолжаться пять дней, и в каждый из этих дней он сможет сделать один бросок игральной кости.

Он умылся, побрился и с удивлением обнаружил, что какая-то часть его существа с нетерпением ждет начала испытаний – даже торговля не доставляла ему радости, если не предстояла борьба с конкурентами, а в этой игре ставки были гораздо выше. Он не стал рассказывать Алекс, что его ожидает, если он проиграет, – она и так чувствует себя виноватой из-за того, что он так рискует ради нее. Если ему выпадет удача и он победит, они уедут с Мадуры и Алекс так никогда и не узнает, что ради ее освобождения он поставил на карту десять лет своей жизни.

Выбрав одежду, которая не стесняла бы движений, он оделся и вошел в гостиную.

– Алекс?

Ответом ему была тишина. Он позвал еще раз, затем заглянул за ширму. Алекс исчезла. Он застыл на месте, не зная, что предпринять, но в этот миг скрипнула дверь, и он резко повернулся, готовый к нападению. Но это оказался Сурио.

– Ты не знаешь, где миссис Уоррен?

– Я заходил к охранникам, они сказали, что ее перевели на женскую половину, – спокойно ответил слуга. – Там ей никто не причинит вреда.

– Но зачем Хасан сделал это?

– Простым смертным не стоит пытаться понять действия королей, – сухо ответил Сурио. – Кстати, у меня для вас есть кое-что интересное. Я собрал информацию об этой игре. Многие испытания вам хорошо известны: плавание, ныряние, шахматы, поединок на кинжалах или рукопашный бой. С этим вы справитесь. – Он нахмурился. – Что касается битвы с драконом, танцев на огне и поклонения богине, то тут мне не все ясно.

– Названия звучат весьма интригующе, – произнес Гэвин. – Надеюсь, мне не придется драться с самим Хасаном. Хоть он и заверил меня, что игра не предусматривает смертельного исхода, не хотелось бы встречаться с ним в поединке с кинжалами или в рукопашном бою.

Сурио искренне изумился.

– Я всегда думал, что вы в совершенстве владеете приемами восточной борьбы и умеете пользоваться кинжалом. Вы не проиграете.

– Хотел бы я разделить твою уверенность. – Гэвин достал карманные часы. – Пора. Надеюсь, ты знаешь, где находится Львиный сад?

– Разумеется. Следуйте за мной, капитан.

Они прошли по лабиринтам дворца и спустились вниз по широкой мраморной лестнице. Охранники распахнули перед ними тяжелые двери. Гэвин невольно заморгал, щурясь от яркого солнца, и услышал гул голосов, приветствующих его.

Когда его глаза привыкли к солнцу, он увидел, что стоит на дне небольшого амфитеатра. Дверь, через которую они только что вышли, была выдолблена в отвесной каменной скале, возвышавшейся за их спинами. На противоположной стороне арены были сооружены ряды для зрителей и ворота, ведущие в город. Сотни возбужденных лиц повернулись к Гэвину, и он почувствовал себя гладиатором, которому предстоит сразиться с диким зверем.

Несколько особо приближенных султана подошли к нему и, поклонившись, провели его и слугу через залитую солнцем арену к павильону на северной стороне амфитеатра. Под высоким навесом были установлены массивный трон и три кресла поменьше. Перед троном на пьедестале из сверкающего обсидиана лежал двенадцатигранник из пожелтевшей слоновой кости величиной с детский кулак.

Гэвина препроводили к креслу слева от султана, а Сурио встал за его спиной, готовый дать совет или пояснения в случае необходимости. Господин Дакса, пожилой невозмутимый мужчина в одежде буддийского монаха, сидел напротив. Гэвин с подчеркнутой почтительностью поклонился ему, затем публике, стараясь произвести на всех благоприятное впечатление.

Ритмичный бой барабанов постепенно становился все громче, отдаваясь эхом от скал. Но вдруг наступила тишина, все встали, устремив взгляды к выходу из туннеля.

Первым на арену вышел Шень Ю, премьер-министр Мадуры. Следом за ним степенно шествовал султан Хасан, одетый в яркие шелка и увешанный драгоценностями, за его спиной маячили два телохранителя в парадных одеждах. Громадный бесценный рубин сверкал на тюрбане Хасана. Султан этой роскошью демонстрировал европейцу могущество всесильного восточного владыки, обладающего безграничной властью и несметным богатством и попирающего все земные законы.

Гэвин вздрогнул, увидев среди свиты султана Алекс. Одетая в национальные одежды Мадуры, она была неотразима и загадочна. Сверкающие золотые цепи на щиколотках и запястьях позвякивали при каждом ее движении.

Хасан подошел к павильону и уселся на трон, а Алекс усадили между ним и Гэвином. Она была единственной женщиной на арене и своим присутствием давала понять, что имени она является ставкой в игре.

– С вами все в порядке? – тихо спросил Гэвин.

Ее глаза сверкнули.

– Да, если не считать того, что меня опять заковали в цепи и обращаются как с серебряным кубком для победителя. – В роскошном одеянии, с искусно сделанной прической, она походила на экзотический цветок, от которого не отказался бы ни один мужчина. Богиня, закованная в золотые цепи. Не важно, что при этом ее глаза сверкали гневом.

Хасан поднял руки вверх, призывая к молчанию, и заговорил по-малайски зычным голосом, который был слышен в самом дальнем уголке амфитеатра:

– Мы собрались здесь, чтобы присутствовать при «львиной игре», в которой господин Гэвин Эллиот, лучший из капитанов, владелец торговой компании «Эллиот-Хаус», будет сражаться за свободу красавицы Искандры, благородной леди из Англии. Он согласился рискнуть своей жизнью ради спасения прекрасной дамы. – Когда одобрительный гул стих, султан провозгласил: – Позвольте мне начать игру!