Глава 28
Скакать на коне было таким облегчением! Каждый удар копыта о землю словно выпускал часть ярости из тела Эйдана и направлял в глубины преисподней. Но в конце оказалось, что ничего никуда не ушло. Потому что как только он натянул поводья своего скакуна и спрыгнул на землю, ярость вернулась. Обычно после такой встряски он чувствовал себя лучше, но сегодня был слишком погружен в собственные эмоции, и от мысли, что надо возвращаться в дом брата, по коже тут же поползли мурашки.
И все равно он ни минуты больше не мог оставаться в Лондоне, в своем доме. Он теперь казался таким пустым без Кейт. По крайней мере здесь ее никогда не было.
Его распоряжения груму были прерваны запыхавшимся голосом лакея.
— Мистер Йорк! — Он спешил к нему через конюшенный двор. — Вам письмо, сэр.
Эйдан выхватил бумагу из протянутой руки лакея и сломал печать. Наконец-то, известие, что Кейт благополучно добралась до Халла. Слава Богу.
Если она не может простить ему его прошлое, что же тут поделать? Он не умер десять лет назад, как не умерла она. Он жил, совершал ошибки.
Но ярость его была пустой, так же было и у него в душе. Неужели нельзя простить его, забыть все и начать новую жизнь? Зачем без конца теребить прошлое?
Эйдан медленно направился в родовое гнездо. Через два дня у матери день рождения, и она никогда бы ему не простила, если бы он его пропустил, но главным побуждением было все же не это. Нет, он вернулся домой, как раненый зверь. За утешением. Пониманием. Ему необходимо выпустить пар, в конце концов просто повыть от горя и отчаяния.
Но где бы он ни находился, все равно думал о Кейт. Зачем она ходила в контору какого-то поверенного в Лондоне? Не могла же сама затеять развод? Это было бы равносильно самоубийству.
Следующая ее остановка была еще более загадочной. Дерби. Дом ее родных. Она навещала их? Или просто заехала, чтобы пройтись по старым местам? Пенроуз не сообщал подробностей, а Эйдан был слишком горд, чтобы спрашивать, хотя подозревал, что в будущем может и передумать.
Тихонько проскользнув в дом через боковую дверь, он направился к своей комнате, намереваясь распорядиться насчёт ванны и обеда. А потом при помощи изрядной порции виски уснуть, с Божьей помощью.
Но, проходя мимо библиотеки, понял, что все-таки зря вошел в дом. Он здесь не один. Марисса окликнула его, и он нехотя остановился, когда сестра поднялась из кресла у окна. На лице ее было написано беспокойство.
— С твоего позволения, — глухо проговорил он, — мне срочно нужна ванна.
Она нахмурилась, как будто он говорил на непонятном языке.
— Зайди, Эйдан, пожалуйста. Мне надо с тобой поговорить.
Он постарался смягчить свой голос:
— Извини. Я сейчас не в настроении.
— Это она, я все знаю, — донеслось до его слуха.
— Не собираюсь разгадывать загадки…
— Это Кейти. Кейти Тремонт. Ты нашел ее! — воскликнула Марисса.
Клокоча от ярости, Эйдан сдался, шагнул в библиотеку и захлопнул за собой дверь.
— Это тебе твой муж разболтал? Хотя теперь это уже не имеет значения — огрызнулся он. — Да, я нашел ее. Поздравляю, ловко ты все выведала, Марисса. Представляю, какая это для тебя захватывающая история.
— Прекрати! — крикнула она, выпрямив спину. — У тебя нет никакого права быть жестоким со мной. Или с кем-то еще в этом доме. Что ты вообще здесь делаешь?
Его бешено колотящееся сердце чуть не остановилось. Неужели он теперь не нужен даже своей семье?
— А куда же мне еще деться?
— Если ты нашел Кейти, если любишь ее, чего ты слоняешься здесь сам не свой и рычишь на всех, как раненый зверь?
— Она замужем.
— Ну и что? Ты ведь уже сделал первый шаг к преодолению этого препятствия.
— Теперь это не важно. Кейти все знает обо мне.
— О чем ты говоришь?
— Эта тема не из тех, что мужчине приличествует обсуждать со своей родной сестрой.
Он скрестил руки на груди и зыркнул на нее, но Марисса бесстрашно смотрела, вопросительно подняв брови. Он прокашлялся и постарался не заерзать.
— Ну? — настаивала она. — Так что же?
Злость тут же исчезла.
— Я… В общем… я оказался не тем, каким она меня считала… каким ожидала увидеть. У меня самого нет повода гордиться собой, тем паче у кого-то другого.
Эйдан ждал, что сестра велит ему замолчать и скажет, какой он чудесный и милый. Но она лишь плотно сжала губы.
Он попытался сменить смущение раздражением.
— Вижу, ты согласна со мной.
— Ты здорово погудел в свое время, что верно то верно.
— Иисусе, — выпалил он.
Когда сестра пожала плечами, Эйдан развернулся к двери.
— Ну что ж. Ты получила свое объяснение.
— Не уходи. Это важно. Важно для всех нас, Эйдан.
— Я не желаю об этом говорить.
— Ну еще бы! Ты предпочитаешь забиться в угол, как собака с костью, и рычать на любого, кто приблизится. Твоя боль так дорога тебе?
— Не болтай чепухи.
— Или ты думаешь, ты единственный, кто когда-то кого-то терял?
— Дело совсем не в этом! — закричал он. — Я стыжусь себя, и единственное, чего я хотел, это чтобы Кейти не узнала о моей прошлой жизни. Но время вспять не повернешь и шила в мешке не утаишь, и теперь она не желает меня видеть. Это ты можешь понять?
— Она сама так сказала? — спокойно спросила Марисса.
— Конечно.
— Возможно, Кейти передумает.
— Но она будет все знать о моем прошлом, а я никогда не смогу этого изменить. Всюду, куда бы мы ни пошли, какую бы женщину ни встретили, она будет гадать: не моя ли это любовница? Каждый скрытый намек, каждая хитрая улыбка… Она станет подозревать и будет права. Ты могла бы с этим жить? Джуд смог бы попросить тебя об этом?
— Не знаю, но, полагаю, мы бы договорились. Возможно, он тот, кто может дать тебе совет.
— С тобой все было не так, Марисса.
Она пожала плечами и опустилась в кресло.
— Ну да, не совсем так, но я не была целомудренна, а все мужчины хотят только таких жен, не так ли? Но он любит меня и поэтому принимает такой, какая я есть.
— Но у Джуда была своя жизнь. Он не собирался страдать, пока ты «разменивалась», как сама изволила выразиться.
Лицо Мариссы наконец сочувственно смягчилось. Она взяла Эйдана за руку и усадила рядом с собой.
— Кейти очень сильно страдала?
— Я не знаю, — честно ответил он, — Думал, что она была вполне счастлива в браке. Она давала понять, что всем довольна. Но потом… потом она сказала такое… Я не знаю, что с ней произошло, и это терзает меня так, как я и представить не мог.
Сестра сжала ему руку и положила голову на плечо.
— Дай ей время. Поезжай к ней через месяц-другой. Если она любит тебя, то простит.
Он покачал головой:
— Кейти заслуживает лучшего.
Марисса вздохнула и взяла его руку в свои.
— Ты же так сильно любил ее, Эйдан. Разве не так? Надеюсь, ты знаешь, что делать.
Они долго сидели в молчании, прежде чем сестра чмокнула его в щеку и встала.
— Что ж, может быть с Божьей помощью все еще образуется. Пока.
— Спасибо. Ты настоящий друг.
Она послала ему воздушный поцелуй и исчезла. Было особенно мучительно, что она не лишила его надежды. Это было невыносимо. Уж лучше бы Кейт действительно исчезла. С годами он свыкся бы с этой мыслью, как бы ни было тяжело. Но она ждала его, думала, он за ней придет, освободит из оков ненужного брака, спасет.
Мысли и страхи боролись у него в голове. Хотелось кричать, рвать и метать, крушить что-нибудь. Воображение услужливо подбрасывало ему сюжеты, рисуя картины, которые он никогда не хотел видеть. Господи, Кейти была такой юной, прелестной, была его светочем, его маяком, его счастьем. Что же с ней сделали?
Возможно, ей вовсе и не нужен развод. Конечно, он мог бы избавить мир от ее муженька. Найти его и убить. А вдруг Кейт его любит?
«Я не лошадь, чтобы переходить от одного наездника к другому». Холодный озноб пробежал по телу. Он думал, что негодует из-за ее любви к другому мужчине, но сейчас понял, что ошибался. Пусть бы у нее был идеальный муж, который любил ее все эти годы. Все, что угодно, лишь бы не знать, что она была сломлена. Но Кейт ведь столько пережила.
— О Боже, что же мне делать? — простонал он, прижав ладони к глазам.
— Не хнычь, как сопливый ребенок, — проскрипел старческий голос из другого конца комнаты.
Эйдан вскочил на ноги, резко повернувшись на голос.
— Что за черт?
Но это была всего лишь старая тетя Офелия, поднимающаяся из кресла, спрятанного в оконной нише.
— Проклятие, — буркнул Эйдан, машинально бросаясь вперед, чтобы помочь ей встать. — А вы, оказывается, любительница подслушивать, да?
— Что? — прокричала она. — Говори громче!
Эйдан закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Она ничего не слышала. Слава Богу.
— Ничего, тетя Офелия, — прокричал он в ответ.
— Когда обед?
— В восемь, — проорал он, потом проворчал себе под нос: — Как и каждый день.
Ее трость звонко стукнула его по голени.
— Ты дурак.
Тетя Офелия прошаркала мимо него. Ее макушка в чепце едва доставала ему до груди.
Эйдан нахмурился и наклонился ниже, придерживая тетку за локоть.
— Прошу прошения?
Но она не обратила внимания на его слова и зашаркала к двери, немилосердно оттолкнув племянника.
— Я хожу сама уже восемьдесят лет.
— Да, мэм.
Она раздраженно сощурила свои подслеповатые глаза.
— Нытик.
Эйдан наклонил голову:
— Не пойму… что вы сказали?
— Некоторые мужчины так до старости и остаются сосунками.
Он негодующе вскрикнул:
— Тетя Офелия! Что вы такое говорите?
Она удивительно бойко повернулась к нему и ткнула кривым пальцем прямо ему в лицо:
— Я сказала: вырасти же наконец!
Она удалилась раньше, чем он смог остановить ее, вероятно, потому что в замешательстве прирос к месту. Эйдан понятия не имел, то ли она подслушивала, то ли просто проявляла свой мерзкий характер. Он определенно слышал, как тетка бормотала что-то себе под нос, медленно удаляясь по коридору. Эйдану оставалось лишь качать головой и надеяться по скоро все прояснится. Как говорится, утро вечера мудренее.
