Глава 25
Нежась в горячей воде, Кейт наблюдала, как пар, клубясь, поднимается от воды с ароматом сирени, наполняющей большую ванну. Когда она в последний раз мылась с таким комфортом? Когда в последний раз бывала в доме, подобном этому?
Он мог бы принадлежать ей, она знала это. Эйдан теперь взрослый мужчина со всеми присущими сильному полу слабостями. Со стремлением руководить. С потребностью непременно настоять на своем. Она готова была открыть ему правду, но он обращался с ней как с ребенком, который сам не понимает, чего хочет.
Ирония в том, что это он находился в неведении. На какой-то миг ее охватило совершенно излишнее чувство превосходства. Эйдан думает, что знает ответ, хотя даже не выяснил, каков сам вопрос.
Но она тут же почувствовала стыд и поглубже погрузилась в ванну. Вода плескалась у подбородка, и ей казалось: она так надежно спряталась, ей ничего не грозит.
Эйдан совсем не такой, как ее отец. Или ее муж. Во-первых, он добрый, и всегда был таким. Во-вторых, он ее любит. Да, он неправильно поступил тогда, в молодости, но она-то предала. И его обман был во имя надежды. Ее же основан только на отвратительном страхе.
Кейт глубоко вздохнула, своим дыханием подняв на воде рябь.
Ему все равно, что она стала старше. Что одевается как простая лавочница. Его даже не волнует, что у нее может не быть детей.
Сердце ее билось медленно и ровно. Кейт приподняла голову из воды.
— Я люблю его, — прошептала она, и пульс не изменился, остался спокойным. — Я люблю его.
Она мысленно представила тот фундамент, который поддерживает ее. Кирпичи, которые ей с таким трудом удалось заменить. И вообразила, что идет вдоль квадратной стены, проводя пальцами по твердым, крепким краям. Да, еще есть выщербленные куски, которые никогда не починить. Она может вести их учет, но заменить их ей никогда не удастся. Но фундамент, который когда-то зиял пробоинами, теперь выглядел почти целым, достаточно крепким, чтобы строить на нем свою дальнейшую жизнь.
На сердце у нее полегчало, и она поняла, что обязательно скажет Эйдану правду. Не из страха перед Джерардом Гэллоу, вовсе нет. Теперь она женщина, у которой впереди вся жизнь. Осталось только избавиться от прошлого.
Кейт совсем не нравилось, как убого смотрелось ее простое коричневое платье на фоне ярко-голубой дорожки, устилавшей лестницу. Она приподняла юбку повыше в попытке сгладить этот контраст, но тут же почувствовала себя неловко и опустила ее. Не может же она надевать свое единственное нарядное платье каждый день. К тому же у нее имеются заботы посерьезнее, чем наряды, но ей все равно хотелось бы выглядеть красивой.
Когда она подняла глаза и увидела, что Эйдан ждет ее внизу лестницы, она на короткий миг еще больше устыдилась своего непривлекательного вида. Но тут он улыбнулся, и словно солнышко выглянуло из-за туч.
— Добрый день, — произнес он с торжественностью, которая резко расходилась с его мальчишеской ухмылкой.
— Рада видеть вас, мистер Йорк.
Он сорвал быстрый поцелуй, когда она подошла к нему. И хотя Кейт покраснела, она не могла найти в себе силы, чтобы отстраниться.
— Твои слуги… — пробормотала она.
— Я заплачу сверх положенного, чтобы закрыть им глаза и рты. Они еще будут умолять меня, чтоб я тебя вернул.
Отступая, Кейт скользнула по его пальцам своими.
— Через несколько минут, — сказал он, ведя ее в столовую, — нам подадут ленч, а потом тебе, возможно, захочется посмотреть Лондон. Как бы мне ни хотелось держать тебя взаперти в спальне дни и ночи напролет.
— Нельзя, чтобы нас видели вместе.
— Мы возьмем закрытый экипаж, не волнуйся.
Это звучало соблазнительно, но она не сможет в полной мере насладиться их близостью, пока не разделается со своим обманом.
— Эйдан, мне надо кое-что тебе сказать.
Его дразнящая улыбка сникла.
— Не могли бы мы на минутку присесть перед ленчем?
Сердце ее колотилось в груди так, словно опасность стремительно приближалась.
— Кейт, что случилось?
Она только открыла рот, когда внезапно передняя дверь открылась, и там возник тот, о ком она и думать забыла. Мистер Пенроуз собственной персоной.
Кейт не могла видеть своего лица, но ей подумалось, что оно прекрасно отражало выражение физиономии секретаря: полнейшее потрясение.
— Миссис Гамильтон, доброе утро! — оторопело выдавил он.
Эйдан чертыхнулся, и глаза Пенроуза на секунду метнулись к своему работодателю. Когда он снова посмотрел на нее, во взгляде его вспыхнула догадка и рот внезапно открылся.
Лицо Кейт горело от стыда. Так они стояли, оцепенев в неловком молчании, пока Эйдан наконец не произнес гневно:
— Какого дьявола вы здесь делаете, а? Я же отправил вас в Халл!
— Но я… — промямлил Пенроуз. — Я уже нашел дом. И подумал… я послал письмо вчера вечером, сэр.
Он сглотнул так натужно, что громкий звук разнесся по всей комнате.
— Я не получал его, — грозно рявкнул Эйдан, и Кейт пожалела бедного мистера Пенроуза.
Если письмо и пришло, мистер Йорк явно был слишком занят, чтобы прочесть его.
— Я прошу прощения, сэр. Я… — Голос изменил секретарю. Он густо покраснел. — Мне очень жаль.
— Ох, Бога ради, оставьте ваши извинения при себе, — огрызнулся Эйдан, в раздражении вскинув руки. — Подождите меня в кабинете.
— Да, конечно! — Пенроуз отвесил быстрый поклон в ее сторону. — Прошу прощения, миссис Гамильтон.
И так быстро рванул к дальнему коридору, что поскользнулся на мраморном полу и чуть не упал.
— Извините, — проблеял он и кинулся прочь.
Кейт и Эйдан не сводили глаз с арочного прохода, пока не услышали редкий стук закрывшейся двери.
— Мне ужасно жаль, — пробормотал Эйдан, поворачиваясь и беря ее за руки. — Я скажу моему секретарю, что ты пришла посмотреть мой дом, находясь в Лондоне с визитом.
— Не уверена, что он в это поверит, — прошептала Кейт.
— Не имеет значения. Он будет рад принять любое объяснение хозяина.
— Не будь с ним жесток. Это не его вина.
— Ой, Бога ради, я же не тиран.
— Бедняга боится тебя.
— Это нелепо, — огрызнулся Эйдан. — С какой стати?
Она чуть не улыбнулась его раздраженно нахмуренным бровям. Эйдан всем нравится. Как, должно быть, ему претит мысль, что кто-то может его бояться. Она успокаивающе сжала его руки:
— Не беспокойся за меня. Мистер Пенроуз никому не расскажет.
— Пусть только попробует. С твоего позволения я отлучусь на несколько минут.
Он рассеянно поцеловал ее в щеку и направился к двери.
Кейт сделала глубокий вдох, когда шаги Эйдана эхом разнеслись по коридору. Сердце немного болело от напряжения, но в остальном она чувствовала себя странно спокойной. Ей не хотелось, чтобы мистер Пенроуз считал ее безнравственной женщиной, но, с другой стороны… разве она не является ею?
Эта мысль вызвала у нее улыбку, когда она направилась к столовой. Какой путь она проделала: от забитой, бесправной жены до любовницы джентльмена. Какое быстрое падение в пропасть! Хотя и вполне естественное. Она ведь и начинала свою жизнь отнюдь не послушной дочерью.
Вошла служанка, чтобы подать ей чай, потом снова скрылась в кухне, чтобы закончить приготовления к ленчу.
— Просто дернете за сонетку, если я вам понадоблюсь, миссис.
Кейт кивнула, потом прошла к окну и выглянула на улицу. Она держалась за портьерой, чтобы скрыться от любопытных глаз, и с удовольствием оглядывала то, что предстало ее взору. Особняк Эйдана занимал весьма удобное место в одном из богатейших районов города. Она не была знакома с окрестностями, но надеялась, что он устроит ей экскурсию во время прогулки в карете. В этот час улица была тихой, к тому же многие в это время года разъехались по своим загородным имениям, но мостовая все же не пустовала: по ней то и дело проезжали экипажи.
Пока она наблюдала, один из них замедлил ход и остановился прямо перед окном. Возница спрыгнул на землю и поднялся по ступенькам на крыльцо дома Эйдана. Он сейчас не был виден Кейт, но она услышала три резких стука по деревянной двери.
Минуту спустя дворецкий прошагал мимо открытой двери в прихожую. Хотя она и слышала бормотание мужских голосов, слов разобрать не могла. Возница снова возник в ее поле зрения, но вместо того чтобы забраться на козлы, подошел к дверце экипажа.
Он что-то заговорил, и шторка окна кареты на дюйм сдвинулась, но Кейт ничего не разглядела.
Возница покачал головой и резко вскинул руки. Он покачал головой, потом открыл дверцу, и появилась женщина. Хотя лицо ее было скрыто широкими полями шляпы и светло-серой вуалью, платье поражало своим изяществом. Коричневато-красная ткань ниспадала поверх нижней юбки из жемчужно-серого шелка, который идеально сочетался с серой лентой на шляпке. Кейт так залюбовалась потрясающим сочетанием цветов, что до нее с запозданием дошло, что дама поднимается на крыльцо дома Эйдана.
— Бог мой, — ахнула Кейт, прижав ладонь к горлу. — Кто же это? Может, Марисса?
Еще один стук, в этот раз гораздо громче предыдущего. И когда дворецкий вновь прошел мимо утренней комнаты, Кейт подкралась поближе к холлу, чтобы подслушать.
— Я знаю, что мистер Йорк дома, — послышался резкий женский голос. — Мне вчера сообщили, что он вернулся.
— Мадам, уверяю вас, вы ошибаетесь.
Кейт выглянула как раз вовремя, чтобы увидеть, как дама решительно прошла мимо дворецкого и остановилась посреди холла.
— Я все равно увижусь с ним.
Она топнула ногой.
— Мадам, хозяина нет дома!
Не обращая внимания на дворецкого, женщина медленно повернулась. Рефлексы Кейт притупились, отягощенные беспокойством. Кто эта дама? Это не сестра Эйдана. Даже под широкими полями ей удалось разглядеть локон черных волос.
Не успела она сообразить, что ей следует делать, как дама увидела ее и остановилась как вкопанная. Рука в перчатке из жемчужно-серой лайки поднялась, чтобы поднять вуаль и откинуть ее назад, и Кейт оказалась лицом к лицу с самой красивой женщиной, какую ей когда-либо доводилось видеть.
— Так-так, — проговорила незнакомка.
Когда она шагнула вперед, Кейт отступила назад, и нервная гостья вошла вслед за ней в столовую.
— Кто вы? — насмешливо поинтересовалась она.
Кейт лишь покачала головой, все еще сжимая рукой горло.
— Миссис Ренье, — произнес дворецкий, лицо которого отражало страдальческую неловкость, — прошу вас…
Та оставила его слова без внимания.
— Вы не служанка. — Глаза ее внимательно окинули платье Кейт. — Это несомненно.
Ну и нахалка! Что она себе позволяет?
— Я гостья мистера Йорка, Моя семья…
Ложь сковала ее язык, и она не могла придумать, что сказать дальше.
— Неужели? — прошипела красавица. — Эйдан Йорк не принимает гостей. Или друзей. Иди приятных посетителей из деревни. Вы его новая любовница, не так ли?
Вот теперь она и вправду не могла вымолвить ни слова. Значит, перед ней старая любовница Эйдана?
— Вы совсем не в его вкусе, — презрительно усмехнулась миссис Ренье, окидывая Кейт еще одним пренебрежительным взглядом. — Но возможно, ему захотелось какого-то разнообразия.
Обратной стороной коленей Кейт уперлась в канапе, но, несмотря на желание рухнуть на него, удержалась. Краем глаза она заметила, как дворецкий метнулся прочь, но взгляд ее оставался прикованным к даме. Любовнице Эйдана.
Миссис Ренье самодовольно ухмыльнулась:
— Вы выглядите такой удрученной. Надеюсь, вы не настолько глупы, чтобы считать себя какой-то особенной, хотя я понимаю, насколько велик соблазн. Мы ведь все знаем, что об Эйдане говорят, не правда ли? Бесчисленные любовные связи, бесконечные слухи о его… мужской доблести. Но как только вы остаётесь с ним наедине, вам кажется, что с вами будет всё по-другому. Ведь так?
Кейт попыталась собраться с силами, но, похоже, их только и хватило на то, чтобы покачать головой.
— Нет, вы ошибаетесь.
Боль на миг исказила лицо миссис Ренье, превратив усмешку в гримасу, но она засмеялась, чтобы скрыть ее.
— Разумеется, вам кажется, что вы не такая, как все, он убедил вас в этом, потому что этот самец ненасытен. Не думаю, что вы в состоянии удовлетворить его.
— Миссис Ренье, замолчите, прошу вас, — с трудом выдавила Кейт.
Она чувствовала, что еще немного и у нее разболится голова.
Улыбка женщины смягчилась, голос понизился до интимного бормотания:
— Он такой искусный в любви! Такой красивый! Мы хотим, чтобы он принадлежал только нам. Как и сотни других женщин. И он имел всех нас.
Боль наконец настигла Кейт, вонзив в нее зубы со свирепостью и безжалостностью взбесившегося зверя. Теперь не только голос отказывался слушаться ее. Сердце, казалось, остановилось. Желчь поднялась к горлу. Она сделала судорожный вдох и проглотила комок.
От отвращения и стыда внутри у нее все перевернулось. Вероятно, лицо ее исказилось, потому что миссис Ренье в испуге отступила назад.
— Незачем устраивать тут мелодраму, милочка. Вспомните о гордости. Это единственное, чем мистер Йорк восхищается.
Кейт проскочила мимо нее и вылетела из комнаты, не сводя глаз с изгиба лестницы.
— Кейт, — донесся до нее голос Эйдана. Не взглянув на него, она наконец добралась до первой ступеньки и устремилась наверх. — Что слу…
— Прошу прощения.
Ее удивило, что она в состоянии говорить так отчетливо. Какой-то отдаленной, все еще функционирующей частью сознания даже испытала гордость за свой тихий, спокойный голос, за то, что ноги послушно несли ее наверх.
Она добежала до гостиной. Как это удалось? Но оказавшись там и надежно закрыв за собой дверь, Кейт повалилась на четвереньки и прижалась лбом к полу, совершенно ослабев. Как могла она вообразить, что Эйдан был одинок все это время?
Он молод, красив, обаятелен, богат, силен и полон жизни. Женщины любят его. И она тоже.
— О Боже, — всхлипнула Кейт.
Она думала, что нужна ему. Перед ее мысленным взором тут же появилась картинка: Эйдан склонился над своей любовницей, его потрясающее тело изгибается, он входит в ее, женщина вскрикивает. Точно как Кейт.
— Нет, — простонала она и крепко зажмурилась.
И снова похожая сцена сама собой возникла перед ней, только на этот раз — с другой женщиной. С белокожей блондинкой, стонущей от наслаждения.
Ах, все эти восхитительные, примитивные действа, которым они предавались, она и Эйдан, все они — часть некоего передвижного спектакля, который он показывал любой желающей. Десяткам желающих.
Она вонзила ногти в ворс ковра.
Ненасытный!
Очень осторожно прижимаясь щекой к ковру, она проклинала его всеядность, желание гоняться за каждой юбкой.
Ненасытный. Кейт, вероятно, была для него такой же, как и все остальные, только не в этом отношении. С ней он никогда не был ненасытным. С ней он быстро и легко удовлетворялся и часто потом не находил ничего лучше, как уснуть. «Я никогда не спал с женщиной». Господи, какой же наивной и неискушенной она была, чтобы принять это за комплимент.
Это вновь обретенное понимание его было болезненным во многих смыслах, но унижение оказалось самым невыносимым.
Открыв глаза, она уставилась на расплывающиеся цвета ковра, на складки оконных портьер. Так чего же он хотел от нее?
Это правда, что она не в его вкусе, — это легко понять, достаточно лишь мельком взглянуть на одну из его женщин. Холодная, с врожденной элегантностью, чувствующая себя абсолютно легко и непринужденно среди равных себе. Миссис Ренье красива, разве что чуть старше, чем Кейт подумалось. Она старше. Опытнее. Менее наивная.
При мысли о своей неискушенной реакции на его ласки к глазам подступили слезы. Пыл и рвение не заменят подлинного искусства в любви.
Так что его в ней привлекло? Единственное объяснение, которое она смогла придумать, было простым: чистейшая ностальгия. Она служила напоминанием о его юности. Возможно, он даже собирался жениться на ней. Безусловно, люди женятся и по менее значимым причинам; чем ностальгия.
Но она и вправду думала, что спасает его, избавляет от унылого существования. Оказывается, она чуть не спасла мужчину от гарема. Они бы поженились, она бы бросила все, чтобы стать его женой, а потом бы беспомощно наблюдала, как он отдаляется от нее, ищет общества других женщин.
Это откровение о его истинной природе — благо, твердила она себе. Открывшаяся ей правда поможет ей не впасть в пучину бесконечных, неизмеримых страданий. Эта сокрушительная боль лучше, чем вечные муки вновь оказаться связанной с мужчиной, который тебя не любит и проводит ночи где угодно, только не с тобой.
Это спасение. У нее по-прежнему есть все то, что было несколько месяцев назад. Она так близко подошла к тому, чтобы отказаться от всего ради него, но не успела шагнуть с этого обрыва. Ничего не изменилось.
Что-то безумное билось внутри ее, крича, что она лжет, что все не так. Она безжалостно задушила это нечто и поднялась на ноги. Пора покинуть этот дом.
Он знал, кто дожидается в гостиной. Дворецкий шепнул ему на ухо: «Миссис Ренье» — тоном, в котором слышалась тревога одновременно с упреком.
Поэтому он ждал, что увидит Беатрис Ренье, когда входил в гостиную, но при виде ее нож страха все равно вонзился ему в сердце.
— Что, черт побери, ты делаешь в моем доме? — прорычал он, как будто была какая-то тайна в отношении того, почему Кейт убежала наверх бледная как полотно.
— Как ты посмел? — прошипела она, и красивые черты исказила безобразная гримаса злости.
— О чем ты?
Он взглянул через плечо, всем своим существом стремясь поскорее добраться до Кейт.
Беатрис схватила его за подбородок и повернула лицом к себе.
Он дернул головой, освобождаясь из ее цепких пальцев.
— Что ты ей сказала? — грозно вопросил он.
Она скрестила руки и самодовольно усмехнулась:
— Я ждала тебя, идиотка несчастная. Одевалась с таким тщанием, представляя, что может тебе понравиться. Велела кухарке приготовить твои любимые блюда. И прождала напрасно несколько часов кряду, как какая-нибудь содержанка, лишившаяся твоей благосклонности!
— Какого дьявола, что ты несешь? — прорычал Эйдан.
Ее презрительная усмешка дрогнула.
— Ты не помнишь.
— Да чего, черт побери? О чем ты говоришь?
Плечи Беатрис обмякли, и она сделалась меньше.
— Ты прислал записку, что придешь ко мне, а теперь не можешь вспомнить.
Проклятие. Теперь он вспомнил. Как раз перед тем, как поехать за часами Кейт, он обещал миссис Ренье, что придет на обед. И не только.
— Сожалею, — буркнул он. — Но ты отреагировала слишком бурно. Что ты сказала?
— Слишком бурно? — Она откинула назад голову и рассмеялась. — Я отреагировала именно так, как ты обращался со мной. Как шлюха, которую ты и в грош не ставишь. На которую тебе наплевать. Догадываюсь, что с любой из нас ты обращаешься ничуть не лучше, чем со всеми остальными.
— Убирайся из моего дома, — прорычал он. — Возвращайся к своему мужу.
— Ха! — бросила она и прошла мимо, опуская вуаль на лицо. — Мне нравится, как ты это говоришь, как будто ты лучше меня. Ты был ничем не лучше меня, когда мы распутничали под его крышей прямо на обеденном столе. Единственное различие между нами в том, что мне есть к кому идти домой, а тебе — нет. — Она остановилась в дверном проеме и обернулась. — И уж точно не к ней.
Он похолодел.
— Что ты ей сказала? — снова спросил он.
— Я сказала ей правду.
Он стоял перед ее дверью бесконечно долго. Пятьдесят ударов сердца. Сто.
Он ждал, когда полегчает, убеждал себя, что все не так плохо. Беатрис — это только одна женщина, в конце концов. Кейт должна понимать, что он не жил монахом. Но выражение ее лица, когда она проходила мимо него…
Нет. Все не так плохо. Не может быть плохо. Он постучал в дверь и подождал. Когда она не ответила, постучал еще раз, потом приоткрыл дверь.
— Кейт? — Не получив ответа, он открыл дверь пошире. — Где ты?
— Я здесь.
Она поднялась с колен перед кроватью.
— Я ужасно сожалею…
Она смотрела на него как-то странно, ничего не говоря, красивая, как всегда, только очень бледная, очень скованная. Он шагнул в комнату и когда приблизился, то увидел, почему она была на коленях. Рядом с кроватью стоял ее саквояж. Он был открыт, и внутри виднелось нарядное синее платье.
— Что это значит? — спросил он сквозь спазм в горле.
Кейт скрестила руки, не глядя на него.
— Я бы хотела уехать домой, и как можно скорее. Точнее, сегодня.
Спазм душил его, сжимая горло болезненной хваткой. Напряжение росло, сдавливая грудь. Борясь с ним, Эйдан открыл рот и сделал глубокий вдох.
— Ты не сделаешь этого.
Ее глаза встретились с его глазами, полными мрачной ярости, потом она поспешно отвела взгляд.
— Кажется, так будет лучше.
— Послушай, я не думал, что эта дама явится сюда. Я не видел ее много месяцев. Клянусь тебе.
Голос его звучал как будто издалека, заглушаемый громким шумом крови в ушах.
— Дело не в этом.
— Что она тебе наговорила? — вскинулся он.
Эйдан боялся, что его бывшая любовница рассказала ей о том, что он скрывал от Кейт. Он надеялся, что она услышала что-то другое, какое-нибудь гнусное вранье, которое нетрудно будет опровергнуть.
Она не хотела говорить, он видел это по тому, как Кейт заламывала руки, как опускала глаза. Эйдан мечтал о то, чтобы она покачала головой, улыбнулась и сказала ему, что все это пустяки, ерунда, всего лишь недоразумение.
Когда губы ее наконец раскрылись, когда она в конце концов заговорила, то не отрывала напряженного взгляда от его сапог, словно ей невыносимо было видеть лицо Эйдана.
— Твоя любовница поведала мне, что ты широко известен своими беспорядочными связями. Что у тебя было бесчисленное количество женщин. Что ты, наверное, уже переспал со всеми дамами из высшего света. — Тут она бросила на него презрительный взгляд, который вонзился ему прямо в сердце. — Я не получила никакой информации относительно представительниц более низших классов. Думаю, мне лучше этого и не знать.
Злость поднялась в душе — необоснованная, нелогичная, — словно делая попытку защитить его от стыда.
— Кейт, послушай, все обстоит далеко не так.
— Хорошо, если это было бы правдой.
— Тебя послушать, так у меня перебывали сотни женщин. Это ложь. — Иисусе, он не мог остановить себя. — Я встречался только со вдовами или замужними женщинами, которые ясно давали понять, что…
Он замолчал, не желая объяснять дальше. Это все было в прошлом, наверняка он сможет заставить ее понять это.
— Ах вот как! Не забывай, я тоже замужем.
— Они никогда для меня ничего не значили, Кейт. Ни одна из них.
Она резко отшатнулась.
— Как ты можешь так говорить? Как ты мог с… — Он поморщился от истеричных ноток в ее голосе, но Кейт тут же попыталась взять себя в руки. — Как ты мог спать со всеми этими женщинами, если они были тебе абсолютно безразличны?
— Тебе трудно понять меня, — огрызнулся он, пытаясь хоть как-то оправдаться.
Судорожный кашляющий звук вырвался из ее горла.
— Куда уж мне, — выдавила она, хихикнув из-под ладони. — Я совсем отстала от жизни.
— Не говори ерунды! — напуганный ее смехом, Эйдан кинулся вперед, чтобы схватить Кейт за локти. Так хотелось встряхнуть ее. — Прекрати! — Она вскинула на него тусклый, ничего не выражающий взгляд. — Не смотри на меня так. Пожалуйста.
Она согласно прикрыла глаза.
Неистовая злость обуяла его: на Кейт, на Беатрис, но больше всего на себя — зато, что так низко пал за эти последние годы.
— Черт бы тебя побрал, — выдавал он сквозь стиснутые зубы. — Если б я знал, что ты жива, я бы никогда так не поступил.
Эйдан ожидал гнева, взрыва негодования в ответ. Спокойствие, которое он увидел во взгляде Кейт, напугало его.
Бледная, как полотно, она кивнула и отняла руку ото рта.
— Значит, между нами есть кое-что общее. Теперь, я думаю, мне многое стало понятно — если бы вернуть прошлое, я бы тоже вела себя иначе.
На какое-то мгновение пелена спала с ее глаз. Эйдан в потрясении отнял от нее руки и заглянул в ясные глаза Кейт. Он не увидел в них ничего, кроме печали и холода.
— Мне очень жаль. Я изменил бы все, если б мог. Все-все. Но в эти годы у тебя тоже была своя жизнь, Кейт. Ты была женой другого и когда-то любила его. Делила с ним постель и, я уверен, получала от этого удовольствие.
— Ты так думаешь?
Она резко сбросила его руку со своей руки, и та упала и безвольно повисла вдоль тела.
Они пристально вглядывались друг в друга. Кейт выглядела настороженной, раздраженной, готовой напасть, или бежать, или сделать то и другое сразу.
— Что? — в замешательстве переспросил он.
— Ты считаешь, что я любила своего мужа?
— Ты говорила, что была счастлива с ним, — тупо пробормотал, он, впервые пожелав, чтобы это была правда. — Может, мне это и не нравится, но я тебя понимаю.
— Бог мой, ты ведь ничего не знаешь обо мне.
Она попятилась от него, слишком приблизившись к горящему камину.
— Стой!
Кейт снова шагнула назад. Чертыхнувшись, Эйдан грубо схватил ее за руку, собираясь оттащить в сторону, пока ее юбки не загорелись.
Она попыталась вывернуться, но он крепко ухватил ее и отдернул в сторону, подальше от огня, развернув так, что отгородил от камина. Сердце его лихорадочно стучало в тревоге, и до него не сразу дошло, что она вырывается.
— Прекрати! — прорычал он.
— Отпусти! — визгливо вскрикнула она, выдернула руку и отскочила назад. — Не прикасайся ко мне.
Эйдан пристально посмотрел ей в глаза:
— Ты уверяла меня, что была счастлива. Что любила своего мужа.
— И ты сразу поверил? — Она произнесла эти слова быстро, словно они жгли ей рот. — Думаешь, я была просто глупой, непостоянной девчонкой, отвергнутой одним и решившей, что другой ничем не хуже? Что ж, ты прав в одном. Я была полной дурой.
Она подняла дрожащую руку и прижала ее к горлу.
А потом горько заплакала. Эйдану хотелось обнять ее, прижать к себе и успокоить, но он не мог пошевелиться.
— Значит, ты считаешь, что я просто решила использовать ситуацию наилучшим образом?
— Кейт…
— Я же не лошадь, чтобы переходить от одного наездника к другому!
Значение ее слов вызвало обжигающую боль в груди.
— Ох, Кейт, не смей говорить так!
Ярость выплескивалась из нее водопадом.
— Как ты мог думать, что я любила его? Я любила тебя. Я была твоей женой, не его. Несмотря на то, что мы с тобой не стояли перед алтарем, я принадлежала тебе. Все время повторяла это, даже когда все казалось безнадежным. Даже когда муж прижимал меня к кровати и насильно овладевал мной. Даже когда я ждала тебя долгие годы, а ты все не ехал. А ты так ничего и не понял!
Ужас и скорбь наполнили его душу. Каждое слово вызывало боль у него в груди.
— Ох, Кейт. Ты ведь мне не рассказывала ничего о своей жизни.
Презрение в ее глазах, когда она посмотрела на него, заставило Эйдана съежиться от стыда.
— Я не хотела той жалости, которую увидела бы на твоем лице. И теперь не хочу. Да и как ты мог понять меня? Ты ведь вел легкую, разгульную жизнь. Тебе никогда не понять, что я чувствовала.
Эйдан стоял как потерянный. Ему хотелось орать, крушить все вокруг. Но он постарался успокоиться и потянулся к Кейт. Та резко отшатнулась, по ее щекам заструились слезы.
— Кейт, я должен наконец знать все! Всю правду.
Она судорожно запихивала вещи в саквояж, отвернувшись от него.
— Меня насильно отправили на другой край земли. Меня отдали мужчине, которого я совсем не знала. Я была мертва, мои родители не обманули тебя. А ты совсем не горевал по мне.
— Ты ошибаешься!
Кейт покачала головой.
— Прости, — прошептала она. — Я, конечно, догадывалась, что у тебя были любовницы. Понимала, что была не единственной женщиной, с которой ты…
— Нет! — рявкнул он. — Ты была не просто одной из них. Я люблю тебя, Кейт. Хочу, чтобы ты стала моей женой.
— Это невозможно, Эйдан. У нас слишком разная жизнь. У тебя бизнес здесь, в Лондоне, семья, друзья, тебя уважают в обществе. А кто я такая? Владелица лавки. Да к тому же замужняя — без родных, без связей.
— Послушай! Я уже все спланировал. Перееду в Халл и сделаю все, чтобы ты была свободна, добьюсь твоего развода. Все равно большую часть своих рабочих вопросов я решаю посредством переписки. А в Лондон по делам можно наезжать раз в месяц…
Он осекся и замолчал, когда Кейт отвернулась от него и подошла к окну.
— Нет, благодарю. Ничего этого не будет, — тихо проговорила она. — Я не желаю снова быть чем-то второстепенным. Каким-то предметом.
— Что ты несешь? Да я готов отдать тебе все. Все, что имею…
— Я не хочу выходить за тебя.
Неожиданная резкость ее слов поразила его. В тот момент ей не удалось скрыть своего отвращения, даже ненависти к нему. Они буквально исходили от нее волнами.
— Кейт, прошу тебя, — взмолился он, — позволь мне объяснить. Пожалуйста.
Она повернулась спиной к окну, увидела выражение боли в его глазах и очень медленно кивнула.
Эйдан долго молчал, потом повернулся и сел на кровать. Он понурил голову, устремив взгляд на носки своих сапог.
— Ты умерла. И я был потерян. Не знал, что с собой делать, и с горя запил. Как-то раз, когда я был совсем невменяемый, дочка трактирщика пожалела меня и уговорила пойти наверх. Потом совесть мучила меня так сильно, что было просто невмоготу.
Он вскинул глаза.
— На несколько недель я сделался монахом — но продолжал пить. И в какой-то момент… в какой-то момент спиртное перестало действовать на меня. Я постоянно видел тебя перед глазами. Ты снилась мне по ночам, и это было хуже всего — просыпаться утром, думая, что ты вернулась, а потом осознавать, что это был только сон! Мне требовался какой-то иной способ, чтобы забыться, и я обнаружил, что являюсь объектом живейшего женского интереса. Я не понимал почему…
— Ты красив, — с горечью проговорила она. — Даже слишком.
— Дело было не в этом. Моя мать поведала всем о нашей юной любви и ее трагическом конце. Очевидно, в мужской боли есть что-то неотразимо привлекательное — вот дамы и потянулись ко мне. — Смех его был сухим и горьким. — Этот интерес имел вполне естественные последствия, и я обнаружил, к своему крайнему облегчению, что могу отодвинуть воспоминания о тебе, могу забыть, во что превратилась моя жизнь, пусть даже всего на несколько минут, на несколько часов.
Эйдан взглянул на нее и увидел, что она наконец повернулась к нему.
— Я для них был просто развлечением, — продолжал он. — А они для меня — только средством забыться. Я не предлагал ничего, кроме своего тела на какое-то очень короткое время. Никогда не соблазнял, никогда ничего не обещал. Но разумеется, слава распутника бежит впереди меня. — Его рот презрительно скривился. — Оказывается, я чистокровный жеребец. Необузданный. Горячий. Хорошо зарекомендовавший себя если не темпераментом, то своим аллюром.
При этих его словах Кейт вздрогнула. Пальцы сжались в кулаки.
— Я сам виноват во всем. Стал подлецом ради душевного покоя, которого так никогда и не нашел.
Кейт молчала. Сердце колотилось как бешеное. Почему она ничего не говорит? Почему так скован ее язык?
— Я изменил бы все, если б мог, — снова отведя от нее взгляд, он уставился на свои сцепленные руки. — Но это, к сожалению, невозможно. Я думал, ты никогда не узнаешь. Надеялся на это. Как видишь, напрасно.
— Это я по крайней мере могу понять, — проговорила она. — Я тоже не хотела, чтоб ты узнал о моей жизни правду, но разница… разница в том, что я стыдилась того, что со мной сделали. В отличие от тебя.
— Я глубоко раскаиваюсь, поверь мне.
Минуты тикали, время шло. Кейт пристально смотрела на него, по-видимому, взвешивая свои следующие слова.
— Я не могу сделать того, что ты хочешь, Эйдан. Не могу.
— Ну что ж, это твое право. Но прошу тебя, останься. Не покидай меня снова.
Она покачала головой, и в этот момент Эйдан возненавидел ее. Он прорычал:
— Ты ведешь себя как чертова праведница, как будто сама без греха. Но ты же позволила родителям так поступить с собой. Они же не связали тебя по рукам и ногам и не погрузили на корабль в ящике, не так ли?
Лицо ее сделалось болезненно бледным, и Эйдан ужаснулся собственным словам, но остановиться уже не мог:
— Ты позволила им посадить тебя на судно и отправить на Восток, как какую-нибудь невольницу.
— Я же была тебе больше не нужна! — прокричала она. — Что я могла сделать одна, без помощи?
— Господи, ты правда думаешь, что я бы не помог тебе? Или ты до сих пор упрямо цепляешься за свою обиду? Если б ты убежала, если бы пришла ко мне, я ни за что бы не позволил родителям так поступить с тобой.
Подбородок ее задрожал, глаза наполнились слезами.
— Мы оба вели себя глупо по разным причинам. Но мы оба заслужили шанс начать новую жизнь. Прошу тебя. Пожалуйста.
Взгляд Кейт окаменел.
— Нет. Мы хотели бы перенестись назад, но и ты, и я, мы совсем уже не те. Прошлого не вернуть.
Она обхватила пальцами ручку саквояжа и подняла его, затем быстро прошла мимо него, спустилась по лестнице и исчезла за входной дверью, закрыв ее за собой.
Эйдан стоял, тупо глядя перед собой, чувствуя, как ледяной холод растекается в груди, замораживая сердце.
— Мистер Йорк? — послышался нерешительный голос Пенроуза из коридора. — Что-то случилось?
— Поезжайте за миссис Гамильтон, — бросил Эйдан. — До самого Халла. Убедитесь, что она благополучно добралась до дома.
— Слушаюсь, сэр.
К его чести, секретарь не задал больше ни одного вопроса. Он даже не запротестовал, что только что приехал и что ему нужно по крайней мере принять ванну и переодеться. Он лишь бросил на Эйдана вопросительный взгляд широко открытых глаз, поспешно вышел и исчез в том же направлении, что и Кейт.
