Глава 15

Мишель поднялась с постели и осторожно побрела в ванную. Держась рукой за поясницу, она налила в стакан воды, но не стала пить ее сама, а отнесла в спальню. Обойдя кровать, она подошла к креслу, где сидел Этан, и протянула ему стакан. Этан молча взял его, Мишель приложила ладонь к его лбу.

— У тебя жар, — заметила она, зажигая лампу. — Тебя давно тошнит?

— Почти час, а может, чуть дольше. — Он глотнул воды, ощутил, как судорожно сжался желудок, и прикрыл глаза. — Мне не хотелось будить тебя.

— Напрасно. Я же поклялась не оставлять тебя «в болезни и в здравии».

Этан слабо улыбнулся.

— Я не думал, что пройдет всего три дня после нашей свадьбы, и нам придется проверять это. — Он отпил еще воды и прополоскал рот, прежде чем глотнуть. Едва вода достигла желудка, вновь последовала болезненная судорога.

Мишель снова вышла в ванную и вернулась с мокрым полотенцем. Она вытерла Этану лицо, затем свернула полотенце и положила на лоб.

— Может быть, послать за врачом? Скажем, за Скоттом Тернером — он уже осматривал меня по поводу ребенка.

Этан вернул ей стакан.

— Мне не нужен врач. Это всего лишь несварение — я съел свой ужин и большую часть твоего. И потом, не стоило смешивать вина. Утром все будет в… — Внезапно его глаза широко раскрылись, а лицо стало пепельно-серым. Схватив со лба влажное полотенце, он вскочил и бросился в ванную.

Даже через закрытую дверь до Мишель доносились звуки опустошающей желудок рвоты. Она погладила себя по животу и обратилась к ребенку:

— Вот и хорошо, что мы не стали есть этого цыпленка. Подождав еще несколько минут, Мишель вошла в ванную. Этан стоял, привалившись к умывальнику. Она принесла ему чистую ночную рубашку и вытерла шею, лицо и плечи.

— Наверное, еда была несвежей, — предположила Мишель. — Скорее всего — цыпленок.

Этан кивнул, радуясь, что не стал заставлять Мишель есть за ужином и жалея о собственном аппетите. Он пошатнулся, удивленный собственной слабостью, и позволил Мишель увести себя в спальню. Он направился к креслу, но Мишель настояла, чтобы он лег в постель.

— Если кто-нибудь и должен провести ночь в кресле, — заявила она, — так это я.

Этан вновь удивился, обнаружив, что не желает спорить. Он лег на бок и свернулся калачиком. Мишель укрыла его двумя одеялами.

— Может, заказать тебе чай с тостом? — предложила она. — Когда меня тошнит по утрам, это хорошо помогает.

— Я же не жду ребенка.

Мишель села рядом и пригладила волосы на виске Этана.

— Ты уверен? Мир меняется, мистер Стоун. Он закрыл Глаза.

— Как смешно!

Утром Этану стало лишь немногим лучше. Мишель собиралась на работу тихо, чтобы не потревожить его. Но когда она вышла из гардеробной, одетая в простое серое платье с белым воротничком, заколотым брошью, Этан уже натягивал брюки.

— Ну нет! — возмутилась Мишель. — Немедленно ложись!

— Если ты уходишь, я с тобой.

— Не глупи, Этан. Ты слишком плохо себя чувствуешь, чтобы тащиться за мной в редакцию.

В ее словах была немалая доля истины.

— Тогда оставайся здесь, ухаживай за мной.

— Ты не так серьезно болен. — Мишель собрала на затылке волосы и аккуратно уложила их. Ее очки лежали на столе. Надев их, Мишель стала наблюдать поверх проволочной оправы, как Этан сражается с пуговицами на рубашке. — Этан, прошу тебя, ложись! Я уже договорилась с портье, кто-нибудь придет проведать тебя днем. В гостиной есть горячий чай и тосты, и если захочешь — джем и апельсиновый сок. Если ты ляжешь, я принесу поднос сюда.

— Я не пущу тебя в «Кроникл» одну.

— Чего ты боишься? Что Хьюстон застрелит меня на улице? Мы в Нью-Йорке, Этан. Такого здесь не бывает.

Этан сел. Его пустой желудок по-прежнему стискивала судорога, все мускулы ныли, как после длительного приступа болезни.

— И потом, ты подумал, сколько времени тебе придется быть моей тенью? Несколько недель, месяц, полгода, год? Если через два года Хьюстон так и не решится напасть на меня, хватит ли тебе такого срока, чтобы убедиться в моей безопасности? Да, я помню, о чем мы говорили, Этан» но я надеялась, что наш брак продлится вето жизнь. Если же ты будешь повсюду следовать за мной по пятам, мы не протянем вдвоем и месяца!

Этан вскинул голову, сердито прищурившись.

— А если я не буду повсюду следовать за тобой по пятам, ты не проживешь и недели! Ну что такое неделя, полгода или год по сравнению с сорока или пятьюдесятью годами? Я хочу быть с тобой до конца жизни, Мишель. Тебе от меня не отделаться!

Мишель молчала. Ее глаза наполнялись слезами. Она подняла очки повыше на лоб и вытерла глаза.

— Я опять становлюсь эгоисткой? — пробормотала она. — Мэри-Фрэнсис была права. О, Этан, что будет, если я окажусь плохой женой?

Он слабо улыбнулся и похлопал ладонью по кровати рядом с собой. Когда Мишель села, он обнял ее за плечи.

— Ты будешь замечательной женой. Мишель недоверчиво взглянула на него.

— Подожди лет пятьдесят, Мишель, и я докажу тебе это.

Из редакции «Кроникл» ей прислали работу домой. Уже несколько месяцев Мишель была избавлена от необходимости носиться по городу в поисках удачной темы для статьи. Теперь она чаще копалась в газетах и книгах в поисках сведений или проводила интервью, а не спешила к местам происшествий. Ей помогали несколько репортеров, собирая подробности событий. Мишель казалось, что компромисс найден удачно.

Устроившись в кресле и рассеянно поглаживая живот, Мишель обдумывала последнюю фразу. Очки спустились на кончик носа, за ухом торчал карандаш. Губы плотно сжались, между бровей залегла морщинка.

Этан прислонился к дверному косяку, наблюдая за ней прищуренными глазами; на лице играла лукавая улыбка.

Внезапно Мишель вскинула голову;

— Ты давно здесь стоишь?

— Недавно. Всего несколько минут.

— Почему ты улыбаешься?

— Просто так. Мне нравится смотреть на тебя. Мишель ощутила, как ее щеки заливает жар. Чтобы скрыть смущение, она сняла очки, сложила тонкие дужки и положила очки на стопку бумаг.

— Тебе получше? — Мишель смерила его долгим взглядом. Этан стоял в небрежной позе, скрестив руки на груди и согнув одну ногу в колене. Он задумчиво склонил голову набок, и прядь черных волос упала ему на лоб. Сейчас глаза Этана казались скорее серыми, чем голубыми, но это был теплый цвет освещенного солнцем камня. — Выглядишь ты лучше.

Этан потер челюсть:

— Просто я побрился. И принял ванну.

— Я думала, ты спал. Напрасно ты не позвал меня.

— В другой раз, когда я наберусь сил.

Мишель покачала головой, удивляясь его логике:

— Думаешь, тогда тебе понадобится моя помощь?

Этан фыркнул — он уже не раз задумывался о купании вместе с Мишель.

— А сейчас я не отказался бы от чая и тоста. Ты завтракала?

— У меня здесь фрукты, и недавно я позавтракала. Но я могу посидеть с тобой, пока ты ешь. — Она отодвинула кресло от стола. Этан выпрямился, пропуская ее в комнату и одновременно ухитряясь украсть поцелуй и карандаш из-за уха.

Чай остыл, но с медом оказался вполне сносным. Тост засох, потерял всякий вкус и вид, но Этан настоял на своем желании сгрызть его.

— Может, заказать тебе что-нибудь еще? — спросила Мишель, указывая на звонок на малиновой панели, по которому вызывали прислугу. — Кстати, я говорила с мистером Ковингтоном по поводу цыпленка.

— Это повар?

— Управляющий. Он сказал, что больше никто в отеле не жаловался на недомогание.

— Это ты решила, что во всем виноват цыпленок. А по-моему, мне повредил и ростбиф, и цыпленок, и картофель, и вишневый пирог. — От одного перечисления съеденных блюд Этана вновь затошнило. Он размочил тост в остывшем чае и съел его. — И вино, красное и белое. — Судороги, к счастью, не повторились. — В будущем я стану придерживаться умеренности в еде.

Прежде чем вернуться в кабинет, к работе, Мишель устроила Этана на балконе, выходящем из спальни. День был ясным и безоблачным, легкий ветер дышал теплом. Этан уселся в качалку и взял утренний выпуск «Кроникл», принесенный Мишель. Мишель оставила на балконе свернутое одеяло — на случай, если Этану оно понадобится.

— Я чувствую себя инвалидом, — проворчал Этан.

— Ты и есть инвалид. — Мишель ловко увернулась от пущенной в нее газеты.

Этан почувствовал, что, уходя в комнату, она улыбалась. Развернул газету и принялся за чтение.

Через несколько часов Мишель закончила работу и уже собирала стопку бумаг для посыльного из «Кроникл», когда застекленная дверь балкона с треском распахнулась и Этан прошел через спальню, словно пьяный. Мишель бросилась туда — по полу были разбросаны страницы газеты, а Этан лежал на полу в ванной, скорчившись под раковиной. И без того бледное лицо осунулось, кожа обтягивала скулы, глаза потемнели от боли.

На этот раз Мишель послала за врачом, не слушая возражений.

— Может быть, у него грипп? — обеспокоенно спросила она, понижая голос. Дверь в спальню была прикрыта, но Мишель не могла поручиться, что Этан не слышит ее разговор со Скоттом Тернером.

На лице доктора Тернера сохранялось выражение заученного спокойствия, которое все же не могло скрыть некоторую неуверенность. Отведя золотистую прядь упавших на лоб волос, врач взглянул прямо в глаза Мишель.

— В такое время года грипп маловероятен, — возразил он. — Еще несколько месяцев назад у меня самого возникло бы такое подозрение, но сейчас… — Он покачал головой. — Аппендикс в порядке, но не могу поручиться, что ему не понадобится операция.

— Операция!

Скотт положил руку на плечо Мишель.

— Это всего лишь предположение. Я осмотрю его через несколько дней, и мы поговорим, чем ему можно помочь. Прежде всего принимайте прописанное лекарство. Я зайду в аптеку и попрошу доставить лекарство сюда. Принимайте его трижды в день. Оно помогает при болях в желудке и к тому же действует как снотворное.

Мишель кивнула.

— Ему ненавистна тошнота, и сильнее всего его расстраивает то, что я вижу его в таком состоянии.

— Его нетрудно понять. Уступите ему всю кровать и не принимайте близко к сердцу все, что он будет говорить по этому поводу. — Доктор Тернер едва заметно улыбнулся. — Вероятно, этот совет нелегко выполнить? — Он убрал руку с плеча Мишель. — Вы в состоянии позаботиться о нем? Может, кому-нибудь из ваших сестер следует приехать и помочь вам?

— Сейчас я не смогу связаться ни с одной из них, — объяснила Мишель, не вдаваясь в подробности, — и с мамой тоже.

— Тогда, может быть, наймете сиделку?

— Я справлюсь сама, доктор Тернер. — Она смутилась и встревоженно взглянула на него: — Если только ребенку ничто не угрожает. Нужен ли больному карантин?

— Не вижу причин паниковать и объявлять карантин по всему отелю. — Врач не ответил на вопрос о ребенке, потому что не знал ответа. — Просто подержи те его на диете — говяжьем или курином бульоне, чае я тому подобном. Если ахочет, пусть съест тост. Не забывайте о фруктах. Если все будет в порядке, можете добавить что-нибудь еще. Вы говорите, что беседовали с управляющим по поводу несвежей еды и выяснилось, что больше никто не жаловался?

— Никто. Этан сказал, что он просто поел лишнего, но вы же понимаете — от переедания такого не бывает.

— Вы правы, Мишель. Но слишком беспокоиться тоже ни к чему, это не поможет ни вам, ни ребенку. Я зайду через несколько дней, но если понадобится, вызывайте меня.

По крайней мере Мишель узнала, что для беспокойства нет причин. Она открыла дверь.

— Спасибо вам, доктор Тернер, что пришли к нам. Знаю, вы очень заняты в больнице…

В это время ее позвал Этан, и, закрыв дверь, Мишель поспешила к мужу.

Детра выглядела чрезвычайно скромно, но любопытные взгляды провожали ее, пока она несла поднос из кухни в столовую. Ее черные волосы были собраны сзади в простой узел и гладко зачесаны спереди — ни одна прядь не выбивалась на лбу или над ушами. Красоту синих глаз не подчеркивала косметика; Детра не воспользовалась румянами, лишь слегка припудрила лицо. На нем сохранялась приятная, но отнюдь не игривая и не лукавая улыбка. Детра была одета в черное платье с белым передником, пояс подчеркивал стройную талию. Поднос казался слишком тяжелым для ее хрупкой фигурки, но Детра искусно удерживала его на кончиках пальцев, грациозно обходя столы.

На пороге столовой она передала поднос ждущему юноше-посыльному. Он был молод, стремился угодить и робел, избегая смотреть на приближающуюся Детру. Он торопливо взял поднос, радуясь возможности помочь ей. С появлением Детры в отеле «Святой Марк» словно стало светлее. Она излучала живость и обаяние. Юноша слышал замечание мистера Ковингтона, что миссис Кинг больше подходит роль хозяйки, чем прислуги. Очевидно, в будущем эту женщину ждала блестящая карьера.

— Спасибо, Брайан, — сказала Ди. — Поднос не много тяжеловат. — Она переставила блюда. — Вот так будет лучше, правда?

Брайан кивнул:

— Куда его отнести, миссис Кинг?

— В номер 305. Там кому-то нездоровится. Здесь чай с ромашкой для больного. — Она указала на серебряный чайник слева от Брайана. — Вот здесь. А в другом чайнике — чай с лимоном. Ты справишься, донесешь?

— Конечно!

Детра испуганно затаила дыхание, когда поднос качнулся на руке Брайана, — юноша повернулся на каблуках, красуясь перед ней. Детра на миг представила, что содержимое подноса оказалось на полу, но тревожил ее не возможный беспорядок, а трудности с добавлением снадобья в чай. За ней постоянно наблюдали — не потому, что Ди вызывала подозрения, а просто потому, что она многим нравилась. В других обстоятельствах такое внимание можно было бы считать лестным. Теперь же Ди была бы рада, если б у нее появился третий глаз или на носу выросла бородавка.

— Неси осторожнее, — попросила она, — особенно на лестнице. Запомни, чай с ромашкой — слева.

Брайан постучал в дверь с номером 305.

— Ваш ужин, — с достоинством произнес он, едва дверь открылась.

— Поставьте на стол, — попросила Мишель. — Я сама отнесу еду мужу.

— Как себя сегодня чувствует мистер Стоун? — осведомился юноша, ставя поднос на стол. — Врач приходил?

— Он придет завтра. — Мишель сняла крышки с блюд, которые заказала для себя. Рыба, картофель с петрушкой и морковью выглядели аппетитно, но не привлекли ее. Мишель пожалела, что не заказала для себя бульон, как для Этана. Она взяла один из чайников, собираясь налить себе чаю.

— Нет, нет! — спохватился Брайан. — Я хотел сказать, что это не для вас. Миссис Кинг просила передать, что для вас она приготовила чай с лимоном и медом, а чай с ромашкой — для мистера Стоуна. В вашем чайнике — чай с ромашкой.

Мишель не могла припомнить, чтобы заказывала два разных вида чая. Она пожала плечами.

— Ничего страшного. Я люблю чай с ромашкой. — Она уже приготовилась наполнить свою чашку, но раз думала. — Нет, не стоит. Возможно, Этану не хватит одной чашки. — Отставив чайник, Мишель взяла второй. — Спасибо, Брайан. Я позвоню, если понадобится что-нибудь еще.

Когда юноша ушел, Мишель отнесла поднос в спальню. Этан лежал на боку, завернувшись в одеяло, и при виде Мишель изобразил улыбку. Мишель поставила поднос на стол и помогла ему сесть, подложив под спину подушки.

— Будешь бульон? — спросила она.

— Буду.

Этан вздохнул. Жидкая пища казалась ему тошнотворной, но мысль о чем-либо более существенном была еще отвратительнее. Он наблюдал, как Мишель крошит кусочки ароматной свежей булки в чашку с бульоном. Размочив их, она протянула Этану чашку и ложку.

— Для тебя еще есть чай, я заказала ромашковый. Пожалуй, он тебе будет полезен. Говорят, он помогает быстрее окрепнуть.

Этан скорчил гримасу:

— Ненавижу чай с ромашкой.

— Тогда выпей с лимоном.

— Подожди, дай мне сначала закончить с бульоном, — остановил он Мишель.

Мишель села в качалку. Она наблюдала, как Этан делает вид, что есть ему вовсе не трудно, но замечала, как он устает, даже поднося ложку ко рту. Болезнь понемногу высасывала из Этана силы. Он похудел и побледнел, темные круги под глазами становились все заметнее. Первые несколько дней он заставлял себя вставать и разминаться, шагая по комнате. Теперь же Мишель приходилось помогать ему дойти от постели до ванной.

— Хочешь, я помогу тебе побриться после еды? — спросила Мишель.

— Нет, — решительно возразил Этан.

— Может, так тебе будет хоть немного…

— Я не хочу бриться. Мне не нужна ни газета, ни книга, ни чистая рубашка. Я не хочу, чтобы с меня снимали мерку для похоронного костюма. Я не хочу. — Он осекся, заметив изумленное лицо Мишель. — Прости, — тихо произнес он. — Я не хотел… прости.

Мишель промолчала.

Этан доел бульон.

— Я выпью чай с ромашкой, — сказал он, словно предлагая перемирие.

Мишель налила ему чаю и, поскольку теперь знала, что от второй чашки Этан откажется, налила и себе.

— Доктор Тернер собирался быть у нас завтра, — напомнила она, — но может прийти и сегодня, если я пошлю за ним.

Мускул задергался на щеке Этана, когда он попытался сдержать боль от очередной судороги. Он отвернулся, стараясь скрыть боль от Мишель, и переменил тему.

— Расскажи, чем ты занималась сегодня.

— Писала статью о мадам Деморест. Она живет здесь неподалеку, на Бродвее, потому я смогла отправлять к ней посыльного с вопросами и сразу получать ответы.

— Насколько я понимаю, это еще одна из передовых и мыслящих женщин.

— Передовых и мыслящих? — задумчиво повторила Мишель. — Да, пожалуй, ты прав. Ее знают по всей стране. Ее модные выкройки рассылаются всем портным, она издает ежемесячный журнал мод. Эта дама довольно откровенна и прямолинейна.

— Ничего удивительного. Полагаю, она придерживается трезвого образа жизни?

— Причем придерживается неукоснительно.

Этан покачал головой и в насмешливом салюте поднял чашку.

— И я тоже.

— По-моему, тебя заинтересуют ее взгляды, — строго заявила Мишель. — Я хочу дать тебе прочесть статью, прежде чем отослать ее в газету.

— Я сохраню в памяти каждое слово. — Чай оказался таким же противным, как и прежде, но Этан пообещал себе, что будет пить его ради нее. — Мишель, принеси мой револьвер. Я хочу показать тебе, как обращаться с ним.

Такая перемена темы изумила Мишель.

— Вряд ли это необходимо, Этан.

— Я хочу отвлечься, — заявил он. Теперь, когда он едва мог удерживать в руках чашку, он понимал, что поднять оружие попросту не сможет. Этан решил научить Мишель защищаться самостоятельно.

Мишель вернулась с револьвером и боязливо положила его Этану на колени.

— Терпеть не могу оружие, — передернулась она.

— Припоминаю, не так давно ты целилась в меня.

— Да, но я и понятия не имела, как выстрелить.

— Знаю. Он стоял на предохранителе.

— А разве это так важно?

Этан опустошил магазин кольта и отложил патроны.

— Чрезвычайно, — наставительно произнес он. — А теперь смотри, как это делается.

Хьюстон научился передвигаться с помощью трости. Его хромота была еще заметна, но не вызывала подозрений. Он долго вертел в руках трость эбенового дерева и рассматривал серебряный набалдашник. Он нажал едва заметный выступ, пружина распрямилась, и на противоположном конце трости выскочил четырехдюймовый острый стилет.

— Неплохо, — заметил Хьюстон. — Эта штука может пригодиться.

— Лучше бы не пригодилась. Я ничего не знала о лезвии, когда покупала ее. Хорошо, что ты научился пользоваться им. Очевидно, здесь, на Бауэри, можно купить что угодно.

Хьюстон осторожно вдвинул стилет обратно в трость и оперся на нее.

— Пойдем прогуляемся, — предложил он. — Мне осточертело сидеть здесь, в четырех стенах.

Детра сразу раскусила его.

— Я же знаю тебя, Хьюстон, ты хочешь наведаться в отель. По-моему, это глупо. Ничего хорошего из этого не выйдет. Мишель уже десять дней не выходит из своего номера, не появляется на работе. У нее несколько раз был врач — я сама видела, как он приходил и уходил.

— А Этан?

— Я же говорила тебе, что не видела его. И это даже к лучшему, верно? Иначе он узнал бы меня. Насколько я могу судить, все это время он остается с Мишель — преданный муж, влюбленный до безумия, как ты и предполагал.

Хьюстон отнюдь не испытал облегчения, выслушав последнюю фразу, но сумел сохранить спокойствие.

— Если ты ни разу не видела никого из них, откуда ты знаешь, что твое снадобье подействовало?

— Мои снадобья всегда действуют.

Хьюстон задумался, оправляя перед треснувшим зеркалом жилет и пиджак.

— В самом деле? — небрежно спросил он. — Мы уже проверяли их на Мишель, и каким-то образом она сумела предать нас — потому что твое снотворное не подействовало.

Черные брови Ди слегка приподнялись. Она накручивала на палец прядь волос и снова отпускала.

— Это совсем другое дело. Там все зависело от дозы. Сначала доза была слишком большой, затем слишком маленькой — я же объясняла тебе.

Хьюстон обернулся к ней, заметив нервозные, порывистые движения рук Детры:

— Ты говорила правду?

Детра поспешно отдернула руку от волос. Она поднялась с постели и расправила складки своего бледно-лилового платья, пытаясь вытереть мгновенно вспотевшие ладони. Подойдя к запыленному окну, она отодвинула шторы.

— День в самый раз для прогулки по Сентрал-парку, Если хочешь, мы можем проехаться мимо отеля. Иногда Этан и Мишель сидят на балконе — я видела это своими глазами.

— Сентрал-парк… — задумчиво протянул он. — Да, я не прочь увидеть. Но как насчет тебя? У тебя еще есть время до работы?

— Сегодня у меня выходной.

Это был первый выходной с тех пор, как Детра нанялась на работу в отель «Святой Марк». Пропущенный день не заботил ее: возможно, боль слегка приутихнет, но яд все равно останется в организме Мишель. Детру немного удивляло, что у Мишель до сих пор не случился выкидыш — к этому времени она должна была уже потерять ребенка. Единственным объяснением было то, что Мишель принимала яд не трижды в день, поскольку ела от силы два раза.

Но Детра считала, что это даже к лучшему — врачу будет труднее определить, чем вызвана странная болезнь.

Детра задернула шторы и отвернулась от окна.

— Пойдем в парк, — сказала она. — Ты прав, тебе действительно пора выбраться отсюда. Свежий воздух нам обоим пойдет на пользу.

— Ничего не понимаю, доктор, — произнесла Мишель. — Мне казалось, что у меня начинается та же самая болезнь, что у Этана, но на следующее утро я была совсем здорова. С тех пор прошло уже четыре дня. Тогда вы видели меня и помните, как я выглядела. Теперь со мной все в порядке, но Этан слабеет день ото дня.

— Незачем говорить обо мне так, словно меня здесь нет, — заметил Этан из спальни. — Лучше войдите, избавьте меня от необходимости подслушивать.

Мишель вздохнула, но Скотт Тернер, казалось, был доволен строптивостью пациента. Он последовал за Мишель в спальню.

— Ваша жена говорила, что ее недомогание прошло уже на следующее утро, а вы по-прежнему больны. Вы хотите услышать что-нибудь еще?

С видимым усилием Этан выпрямился.

— Нет, — мрачно отозвался он. — Больше ничего. Что за чертовщина со мной творится?

— Ты хочешь сказать, помимо испортившегося характера? — невозмутимо поправила Мишель. — Прошу вас, доктор Тернер, не принимайте его слова близко к сердцу. Я подожду в соседней комнате, пока вы осмотрите его. Позовите меня, если понадобится помощь.

Скотт дождался, пока Мишель закроет за собой дверь, и присел на постель. Открыв кожаный саквояж, он достал стетоскоп, прослушал сердце Этана и долго вглядывался ему в глаза, поочередно отворачивая нижние веки.

— У вашей жены острый язычок, — заметил он.

— Да, она такая. Врач усмехнулся.

— Моя тоже. — Он поднялся и потянул кисти штор на высоких окнах, затемняя комнату. Шторы опустились.

— Вы не любите солнечный свет? — удивился Этан.

— Напротив. Но мне нужно кое-что посмотреть. Этан не понял, зачем врачу понадобился полумрак, чтобы что-то разглядеть, но оставил свое мнение при себе. Скотт прислонился к двери, скрестив руки на груди.

— Мне нравятся статьи Мишель. И Сюзан тоже восхищается ими. Сюзан — моя жена. Она была в восторг, узнав, что Логан принял на работу женщину.

— Вы знакомы с Логаном Маршаллом?

— Мы давние друзья. Я был знаком с его братом Кристианом еще дольше, чем с Логаном, вместе мы пережили немало приключений. Жены братьев Маршалл — близкие подруги моей жены. В сущности, именно по просьбе Логана Мишель стала моей пациенткой. Обнаружив, что она беременна, Мишель пришла к Логану с заявлением об уходе с работы. Но Логан не согласился. Вместо этого он посоветовал Мишель обратиться ко мне и пожелал здоровья. — Скотт отошел от окна и сел на постель. Попросив Этана смотреть вперед, он снова стал по очереди приподнимать ему веки и рассматривать глаза. Закончив, врач закрыл саквояж, отставил его и сел в качалку.

— Мне очень нравится ваша жена, мистер Стоун, и поверьте, я не хотел бы задавать вам такие вопросы, но вы мой пациент, и я обязан проверить все предположения.

Этан сделал гримасу, вновь ощутив боль в животе. Он забрался под одеяло и сел, подложив под спину подушку.

— Не понимаю, о чем вы.

Скотт глубоко вздохнул, потер указательным пальцем подбородок; его лицо посерьезнело.

— Как вы думаете, у Мишель есть причины желать вашей смерти?

— Множество, — фыркнул Этан, развеселившись впервые за неделю. — Я похитил ее из поезда, заставил работать в салуне, опаивал снотворным, затащил в рудник, сделал свидетельницей на суде, прогнал из Денвера, когда она уже была беременна от меня, и расстроил свадьбу ее сестры. Это первое, что приходит мне в голову. Спросите Мишель, и, возможно, она назовет вам другие причины.

— Мне кое-что известно о вашем необычном знакомстве с Мишель. То, чего не было в газетах, Мишель рассказала мне сама. Вижу, вы не восприняли мой вопрос всерьез.

— Вы совершенно правы.

— Хорошо, мистер Стоун, — продолжал Скотт, — но кое-какие факты подтверждают предположение, что вас пытались отравить. К примеру, ваши зрачки до сих пор сужены — даже в затемненной комнате. И потом, пепельный цвет лица, болезненные спазмы желудка, потеря аппетита, учащенный пульс — все это недвусмысленно указывает на отравление. Я сомневался до тех пор, пока несколько дней назад у Мишель не появились подобные симптомы. Я расспрашивал ее, что она ела или пила. Она упомянула, что вы вместе пили чай с ромашкой, затем спросила, может ли курение повредить ребенку. Похоже, она заядлая курильщица.

— Мишель бросила курить несколько месяцев назад. Она способна нарушить любую клятву, но только не эту.

Скотт пожал плечами.

— И все-таки она чуть не нарушила ее.

Этан дотянулся до стакана с водой, стоящего на столе у постели, и сделал большой глоток. Он никак не мог избавиться от горьковатого привкуса во рту.

— Боюсь, я не совсем вас понимаю. Если Мишель пыталась отравить меня, зачем же она пила чай вместе со мной?

— Там был никотин — мое подозрение уже давно пало на это вещество.

Отставив стакан, Этан, крепко сжал губы и приподнялся на локте, ожидая, пока пройдет спазм. Он не сводил глаз с доктора Тернера.

— Вещество? Вы же упомянули про яд.

— В самом деле? Полагаю, потому, что почти любое вещество можно назвать ядом. Мне известен случай, когда человек умер от тринадцати унций поваренной соли. Так что, как видите, любой термин относителен. Стоит изменить дозу, и безвредное вещество способно стать смертельно опасным.

Скотт никак не предполагал, что после его слов последует хохот.

Вновь чувствуя боль от смеха и очередного спазма, Этан слабым голосом позвал Мишель. Она появилась на пороге через секунду и, увидев, как Этан корчится на постели, бросилась к нему.

— Что с ним случилось? — воскликнула она, поворачиваясь к Скотту. — Неужели вы ему ничем не поможете?

Этан взял ее за руку.

— Все в порядке, — с трудом выговорил он и в первый раз за несколько дней улыбнулся. — Просто доктор Тернер считает, что ты пыталась отравить меня.

Мишель отдернула руку.

— Не вижу в этом ничего забавного, — фыркнула она. — На такое способна скорее Ди, а не я.

— Знаю, — ответил Этан, широко улыбаясь. — И это прекрасно. — Он обернулся к доктору Тернеру. — Теперь, когда нам известно, в чем дело, со мной все будет в порядке?

Врач недоуменно кивнул.

— Ты понимаешь, Мишель? — Морщины на лбу Этана слегка разгладились. — Детра нашла нас. Это могла быть только Детра.

Мишель медленно опустилась на постель и слегка приоткрыла рот, пораженная словно громом его словами. Сама мысль об этом казалась ей невозможной.

— Боже мой… — еле слышно проговорила она. — Но как… как она могла?

Скотт Тернер переводил взгляд с Мишель на Этана:

— Значит, вы уверены, что это яд? И вы знаете, кто пытается отравить вас?

Этан кивнул:

— Но почему вы так удивлены? Вы же сами подали нам эту мысль.

— Да, но я не предполагал, что вы так хорошо воспримете ее…

— Хорошо? — возмущенно переспросила Мишель. — Это просто ужасно! — Она стиснула кулаки так, что ногти вонзились в ладони. В глазах вспыхнул зловещий огонек.

— Клянусь, Этан, эта женщина поплатится за все свои преступления!

Взяв Мишель за руку, Этан начал подниматься.

— Подожди, сядь и подумай. Самое худшее, что мы можем сделать, — дать ей понять, что нам все известно. — Он взглянул на Скотта. — Нам необходимо знать, что делать дальше.

— Если мы сможем устроить так, чтобы вы ели и пили только лишенные всяких вредных примесей блюда и напитки, ручаюсь, через неделю вам станет значительно лучше. Но не успокаивайтесь, Этан, ваше положение очень серьезно. Я не хотел верить, что тут замешана Мишель, но надеялся на это.

— Доктор Тернер! — негодующе воскликнула Мишель.

— Вы неправильно меня поняли, Мишель. По крайней мере, узнав, что это, возможно, отравление никотином, я понял, что могу спасти вашего мужа. Иначе… — Он недоговорил, предоставив супругам самим продол жить его мысль. Он увидел, как Мишель сжала руку мужа. — Хорошо, тогда вот что мы сделаем… — Врач, упершись локтями в колени, подался вперед и изложил свой план.

Когда он ушел, Мишель вернулась к Этану в спальню и увидела, что он натягивает джинсы. Этан выглядел так, словно схватка с чистой рубашкой отняла у него последние силы.

Мишель вздохнула:

— Этан, доктор Тернер только что сказал, что твое положение очень серьезно. Куда это ты собрался?

— Я просто одеваюсь, — терпеливо объяснил Этан, не прерывая своего занятия. — А потом выйду на балкон — сам, чтобы посидеть на солнышке и решить, каким образом я заманю в ловушку Детру Келли.

— Мы заманим, — поправила Мишель, подходя по ближе и готовясь подхватить Этана, если он пошатнется. Мишель не пришло в голову, что удержать Этана она попросту не сможет. — Мы заманим в ловушку Ди.

Этан ни разу не споткнулся. На балконе он уселся на стул и положил ноги на перила — стул закачался на задних ножках. Наблюдая за ним, Мишель готова была поверить, что Этан поправляется. Однако она знала, что он просто старается не замечать болей в животе. Синяки под глазами не исчезли, а лицо было таким же осунувшимся.

Она тоже села, прислонившись спиной к железному ограждению балкона.

— Хорошо, что доктор Тернер позаботится о нашей еде. Я уверена, его жена проследит, чтобы у нас было все необходимое.

— Да, это очень любезно с его стороны, — подтвердил Этан, — но проблема еще не решена. Вряд ли Ди избрала мишенью меня.

— Что ты имеешь в виду? Ведь тошнило именно тебя.

— Тошнило в ту ночь, когда я съел заказанного тобой цыпленка, Мишель, и допил твое вино. По-видимому, отрава была подсыпана в твою еду. Должно быть, Ди устроилась в отель на работу — только так она могла получить доступ к нашей еде. После того как мне стало плохо и ты начала заказывать для меня бульон и чай, Ди узнала, куда следует подкладывать отраву. Иногда после еды мне становилось хуже, иногда — нет, а все потому, что она не могла подсыпать яд каждый раз. Для этого ей пришлось бы находиться на кухне безотлучно!

Выводы Этана показались Мишель не лишенными смысла.

— И я никуда не выходила с тех пор, как ты заболел, — задумчиво проговорила Мишель. — Она могла решить, что заболела именно я. Думаешь, Хьюстон с ней?

— Вполне может быть, но в отеле действует Детра. — Этан усмехнулся. — Я уже готов поверить слухам о покойном мистере Келли.

При этих словах Мишель поморщилась.

— Но как ее найти? А если поговорить с мистером Ковингтоном?

— Нет, он может что-нибудь заподозрить. Если рассказать ему все, он немедленно ее уволит. Надо просто следить за каждым ее шагом и контролировать ее действия.

— Тогда что же нам делать?

— Вероятно, попросить доктора Тернера с женой не сколько вечеров подряд поужинать с нами в отеле.

Внизу по Бродвею проехал открытый экипаж. Ни Этан, ни Мишель не заметили, как Ди указала на них сидящему рядом Хьюстону.

Скотт и Сюзан Тернер приняли приглашение Этана поужинать в отеле «Святой Марк» на следующий вечер. Они без труда узнали Детру Келли по описанию Мишель и Этана. Как обычно, в триста пятый номер были доставлены подносы с ужином, но Мишель с Этаном ели и пили только то, что заказала для себя Сюзан. Через сутки болезненные спазмы у Этана почти полностью прекратились. Он был еще слишком слаб, но всеми силами скрывал это. Постепенно яд выводился из его организма; реакцией Этана были вспышки раздражительности, которые с трудом терпела Мишель, да и он сам.

Через четыре дня Этан решил, что достаточно окреп для встречи с Детрой Келли.

Мишель, стоя на пороге спальни, наблюдала, как он одевается; ее беспокоило, что он поступает наперекор советам доктора Тернера.

— Не понимаю, почему нельзя просто вызвать ее сюда и потребовать у нее объяснений.

— Потому что Ди ничего мне не ответит или солжет. — Проходя мимо Мишель, Этан быстро поцеловал ее в щеку, краем глаза заметив, что объяснение не удовлетворило ее. — Проще всего будет проследить за ней, когда она уйдет из отеля. Если Хьюстон с ней, Детра приведет меня прямо к нему.

— Это могла бы сделать полиция. Тебе незачем рисковать самому.

— Хотелось бы верить, что ты права. Но в Нью-Йорке есть немало мест, куда полицейские не решатся сунуться в одиночку и где их присутствие быстро обнаружат. Я не хочу снова потерять след Хьюстона. Сначала я узнаю, где живет Детра, а затем вернусь туда вместе с Джерретом.

Мишель скрестила руки на груди, в такой позе ее беременность стала еще заметнее.

— Не понимаю, почему бы тебе сейчас не ваять с собой Джеррета, — еле слышно пробормотала она. — Странно, зачем ты вообще ввязался в это дело?

Этан взъерошил пятерней волосы; он устал спорить.

— Потому что это мой долг.

Мишель хотела услышать совсем другие слова. Шагнув в сторону, она заслонила дверь, но, постояв минуту, со вздохом отступила.

— Когда ты вернешься? — Этими словами она хотела спросить, когда она перестанет волноваться.

Этан надел легкую дорожную куртку. Подойдя к камину, он посмотрел в зеркало, висевшее над каминной доской. Под курткой револьвера видно не было. Этан взял с каминной доски ключ от комнаты и сунул его в карман.

— Насколько мне известно, Ди заканчивает работу в восемь. Я буду ждать в вестибюле, когда она выйдет.

— В отеле есть черный ход. Может, Ди выйдет оттуда. Этан покачал головой.

— Только не Ди! Ты забываешь, как хорошо я знаю ее, Мишель. Она выйдет отсюда так, словно ей принадлежит отель, — Не давая Мишель возразить, он продол жал: — Я вернусь через несколько часов, в зависимости от того, насколько далеко отсюда она живет.

— В одиннадцать? — спросила Мишель.

— Я и сам не знаю, Мишель. Может, придется задержаться…

— Конечно! Вот потому я и беспокоюсь.

Этан обнял ее за плечи и заглянул в глаза, словно просил поверить ему и поверить в него.

— Это моя работа, Мишель, и мой долг. Не бойся, сегодня ничего не случится. Я только хочу узнать, где живет Ди.

Мишель напряглась в его руках и не ответила на поцелуй. Она сердилась на него и на себя — за то, что не смогла остановить его. Внезапно ребенок зашевелился в ее животе, и Мишель поняла, что Этан почувствовал это: его лицо смягчилось, поцелуй стал более настойчивым и жадным. Мишель вдруг поняла, что соединявший их ребенок важнее любых слов, и больше не противилась поцелую.

Как только он ушел, Мишель села на диван и уставилась на дверь, приготовившись ждать.

Когда через сорок минут раздался стук в дверь, первое, о чем подумала Мишель, — Этан что-нибудь забыл. Она вскочила и бросилась к двери и, уже открывая, вспомнила, что Этан не мог забыть ключ, она сама видела, как он сунул его в карман.

— Вы! — Мишель показалось, что она закричала во весь голос, на самом деле с губ ее сорвался едва слышный шепот. Хьюстон втолкнул ее в комнату и, прежде чем Мишель успела опомниться, вытащил револьвер.

Она попятилась, пока Хьюстон запирал дверь. Ноги Мишель уперлись в край дивана, и она резко села, невольно обхватив руками живот.

Хьюстон совсем не изменился, правда, прихрамывал на одну ногу, но даже с тростью двигался проворно. Его поношенный стетсон сменила приличная шляпа, костюм соответствовал нью-йоркской моде, и тем не менее у Мишель возникла мысль, что Хьюстон всего лишь хамелеон. Не имея ни принципов, ни убеждений, он везде чувствовал себя как дома. Он бросил шляпу на стул и сунул карманный «смит-вессон» в кожаную кобуру под пиджаком. Вскинув голову, он отбросил со лба спадающую светлую прядь. Его узкое лицо было бесстрастным, черные глаза холодно и отчужденно поблескивали. Опираясь на трость эбенового дерева, он несколько минут внимательно рассматривал Мишель.

— Признаюсь, я был удивлен, что ты так быстро подошла к двери, — заметил он. — Ди уверяла меня, что ты прикована к постели. Я уж думал, придется взламывать замок.

— Где Этан? Хьюстон пожал плечами.

— Полагаю, отправился за Ди — ведь он хотел выследить ее, верно? Сегодня я ждал у отеля, чтобы проводить Ди домой, время от времени я отваживаюсь на такие поступки. Кроме того, у меня была возможность увидеть тебя и Этана. Вполне вероятно, что такой приятный вечер вы проводили бы на балконе. — Он заметил, как вздрогнула Мишель, поняв, что Хьюстон видел их на балконе и раньше. Холодная усмешка тронула его губы. — Сегодня я собирался удивить Детру, но вообрази мое изумление, когда я увидел, что в двадцати шагах позади нее идет наш добрый приятель маршал Стоун! Ди взяла экипаж, и он последовал ее примеру. — Склонив голову набок, Хьюстон оглядел Мишель. — И следом — очередной сюрприз. Ты. Вполне здоровая на вид и беременная. Похоже, снадобье Ди опять подвело.

— Опять? — невольно спросила Мишель, сжимая кулаки. Она упорно отводила взгляд от часов на камине, чтобы не выдать своего намерения тянуть время. Если Этан взял экипаж, значит, он должен вскоре вернуться. — А, вы имеете в виду прежний случай, когда меня держали взаперти в Мэдисоне, а вы грабили поезд! Нет, насчет этого вы ошиблись, Хьюстон, и поверили не тому человеку. Пока вы отсутствовали, я ни разу не покидала комнату, а тем более салун. Приходя в себя, я разговаривала только с Китти и Ди. Не могу поверить, что Китти предала меня. Предоставляю вам самому сделать вывод.

Хьюстон не стал рассказывать Мишель о выводах, к которым уже пришел.

— Как ты узнала, что Ди снова одурманивает тебя? — спросил он.

— Одурманивает? Хьюстон покачал головой:

— Увиливать уже слишком поздно. Ты же не смутилась, когда я заметил, что рассчитывал застать тебя прикованной к постели, значит, знала, что я имел в виду.

— Нет, в этом я не была уверена. Кого вы хотели отравить — Этана? Или меня и ребенка? — Мишель встала и прошла от дивана к овальному ореховому столу, на котором стояли закрытые блюда, графины с водой и вином. — Не хотите ли перекусить? А может, выпить? У меня есть и красное, и белое вино. И, кажется, даже бутылка скотча. Но пива, боюсь, не найдется. — Она холодно улыбнулась. — О, да вы смутились! Это ни к чему, Хьюстон, Вся еда и вино здесь вполне безопасны. Я не стала бы прибегать к таким отвратительным средствам, как яд. Нет, я действую открыто — наверное, вы уже заметили это.

— Заметил, — усмехнулся Хьюстон. — И восхищался тобой.

Мишель опустила голову, не выдержав его пристального взгляда.

— Я бы выпил скотча, — сказал Хьюстон. Мишель взяла бутылку, наполнила стакан и, подавая его Хьюстону, старалась не коснуться его пальцев.

Хьюстон приставил к подлокотнику дивана трость, убрал со стула шляпу, сел и отпил глоток скотча.

— И все-таки я хотел бы узнать, как это ты не отравилась, Ди уверяла, что к тебе в номер постоянно ходит врач.

— Так оно и было. — Мишель прислонилась к широкому подлокотнику дивана. — Но врач приходил к Этану, а не ко мне. Еще один сюрприз, верно? Видимо, первую дозу яда Этан принял, доедая однажды вечером мой ужин. После этого отравленная пища всегда доставалась ему.

Хьюстон медленно кивнул:

— Понятно… Похоже, Ди неверно истолковала то, что видела. Она рассказывала, как Этан однажды днем помогал тебе выйти на балкон.

— Боюсь, все было наоборот: я помогала ему.

— Ему повезло, что рядом была ты.

Мишель пропустила последнее замечание мимо ушей.

— Вы пока никого не убили, Хьюстон, и даже если бы отравили кого-нибудь из нас, не понесли бы наказания. Удивительно, как ловко вы умеете избегать ответственности. Самое большее, вы отделались бы несколькими годами тюрьмы как сообщник Ди.

— Ты забываешь про побег. За это я получу десяток лет.

— Все равно это лучше смертной казни.

— Ты никогда не бывала в тюрьме, иначе знала бы, что казнь гораздо лучше. — Мишель не сумела скрыть изумление, и Хьюстон его заметил, — Об этом ты не думала, конечно?

— Вы хотите убить меня?

— Не знаю. По дороге сюда мне не терпелось тебя убить, но теперь, увидев тебя… я ничего не знаю. — Хьюстон сжал в ладони стакан. — Этан собирается арестовать нас сегодня?

Мишель промолчала.

— Когда он вернется? Она снова не ответила.

Хьюстон подался вперед, сжав стакан так, что побелели ногти.

— Не глупи, Мишель, — посоветовал он. Она мгновенно пришла в ярость:

— Я ничего вам не скажу!

Этот порыв вызвал у Хьюстона улыбку, и он заметно расслабился.

— Я могу взять тебя с собой. Могу забыть о том, что ты работала в газете, что ты ждешь ребенка от Этана, даже о том, что ты презираешь меня. Чувства меняются, верно? По-моему, не так давно ты презирала Этана.

Мишель сочла, что лучший способ сохранить достоинство — молчать.

— Ну так что, Мишель? Согласна? Ты поедешь со мной? Мы можем уехать в Канаду или даже в Европу. Деньги у меня есть. Ты ни в чем не будешь нуждаться.

— Да, в Канаде найдется немало поездов, которые можно ограбить.

Забавляясь ее сарказмом и бравадой, Хьюстон рассмеялся:

— И все-таки ты мне нравишься! Мне в самом деле не хотелось верить, что ты выдала нас во время ограбления, но я не мог простить, что ты оказалась репортером. Так или иначе, ты все равно выдала бы нас.

Тонкая морщинка возникла между бровями Мишель.

— Так вы знали, что Детра солгала? — спросила она.

— Скажем, догадывался. Но я мог понять ее. Она знала, какие чувства я испытываю к тебе. Ты представляла для нее опасность — как и для всех нас. Когда Детра нашла доказательства того, что ты работала в «Кроникл», и я не воспользовался ими, она решила действовать напрямую.

— Но ведь той ночью был убит Оби. Вас тоже могли убить!

— Знаю. И Детра в конце концов поплатится за свое предательство, но поплатится передо мной, а не перед Эта ном и судом. — Хьюстон допил скотч и повертел стакан в ладони. — Тебе придется принять решение немедленно, Мишель. Мы с Ди остановились неподалеку. Какими бы ни были планы Этана на этот вечер, он вскоре вернется. Твой ответ определит, найдет ли он тебя мертвой или вообще не найдет.

Непоколебимая уверенность, с которой были произнесены эти слова, взбесила Мишель. Хьюстон разговаривал с ней таким тоном, словно предоставлял ей выбор, хотя никакого выбора и быть не могло, угрожал ей и ее ребенку, не допускал даже мысли, что Мишель способна постоять за себя. В порыве ярости она вскочила с дивана и охватила первое, что попалось ей под руку.

Это оказалась эбеновая трость Хьюстона.

Мишель направила трость в грудь Хьюстона.

— Убирайся отсюда, Хьюстон! Убирайся, пока цел! И больше никогда не смей угрожать ни мне, ни моему ребенку, ни моему мужу! Думаешь, мне льстит твое внимание? Оно мне отвратительно!

Мишель стиснула серебряный набалдашник трости, взбешенная неподвижностью и молчанием Хьюстона. Казалось, его занимает скорее собственная трость, чем сама Мишель.

— Убирайся, слышишь, Хьюстон!

Подчеркивая последнее восклицание, Мишель с силон ударила Хьюстона. О существовании стилета она узнала, лишь заметив мгновенно расплывшееся на рубашке кровавое пятно.

Хьюстон склонил голову, уставился себе на грудь и перевел взгляд на Мишель. Она отступила от стула с искаженным от ужаса лицом, дрожащими руками сжимая трость. Хьюстон прижал к груди ладонь, и кровь вскоре пропитала белую манжету, заструилась между пальцами. Его лицо быстро бледнело, рана была смертельной, но на губах Хьюстона витала улыбка.

— Вечно ты удивляешь меня, Мишель, — прошептал он. — Думаю, ты была бы очень добра ко мне…