Глава 7,
в которой обнаружено тайное убежище лорда Уинвуда
На следующее утро в половине двенадцатого граф Уинвуд надел сапоги и бриджи и отправился в конюшню. День, как он решил, был подходящим для посещения нескольких крупных арендаторов. Куин не испытывал особого желания делать это; ему все еще казалось, что он незаслуженно берет на себя роль своего отца. Но существовала другая, более насущная, чем долг, причина, возбуждавшая в нем жгучее желание сбежать из дома.
Предполагалось, что Вивиана, графиня Бергонци, сегодня будет завтракать с его матерью и сестрой. Эта бредовая идея пришла в голову Элис. Но мать Куина ухватилась за нее, хотя и без особой радости, выслушав доводы Элис. Куин понимал, что Элис права, и был благодарен матери и сестре за их старания исправить ошибки, совершенные им.
В конюшне Куин быстро оседлал свою лошадь и умчался в облаке пыли. Он намеревался провести весь день вне дома. В седельной сумке у него лежали ломоть хлеба, кусок чеддерского сыра и полная виски фляжка Аласдэра, которую тот случайно забыл при своем поспешном отъезде. У Куина возникло сильное подозрение, что Аласдэр решил жениться на Эсме.
Да, Куин был совершенно уверен, что, как только позволят приличия, Аласдэр поместит в «Тайме» объявление о своей помолвке. Что же, он желает ему счастья. Куин все равно не испытывал желания жениться. Он чувствовал себя лучше с виски Аласдэра, чем с женщиной Аласдэра. Однако он беспокоился об Эсме. Будет ли Аласдэр ей хорошим мужем? Куин на это надеялся. И молил Бога об этом. Ему ничего не оставалось, кроме как верить, что Эсме знает, что делает.
Куину и так доставляли достаточно беспокойства женщины, на которых не надо было жениться: его мать, сестра и Вивиана Алессандри. Что касается матери, то Куин решил незамедлительно поговорить с ней по душам. Он скажет ей, что брак или по крайней мере поспешный брак – это не для него. Его решение наверняка расстроит мать, и Куин боялся этого разговора. Она не заслуживала такого огорчения. Но этот ужасный случай с Эсме заставил его понять, что ему нужно время, чтобы разобраться в самом себе. Он просто не мог ни о чем думать, когда Вивиана Алессандри находилась рядом с ним.
Ах, Вивиана! Женщина, на которой Куин когда-то даже подумывал жениться. В другой жизни и в другом мире. Она поразила его, когда впервые предложила жениться на ней. Лежа в ее объятиях, удовлетворенный и счастливый, он и сам подумывал об этом.
Вивиана желала выйти за него замуж. И Куин знал, уже тогда знал, что жизнь без нее будет для него невыносимым адом. Но он был так молод, его представления об их будущих отношениях ограничивались лишь этим смутным ощущением. Он и понятия не имел, как люди женятся.
В молодости Куин всегда думал, что родители найдут ему какую-нибудь хорошенькую послушную девушку благородного происхождения и поставят его перед свершившимся фактом. Ему это немного напоминало покупку племенной кобылы на «Таттерсолле» – Куину даже не надо будет торговаться. И к этому времени он достаточно хорошо познакомился с городской жизнью, чтобы знать, как его новые лондонские друзья относятся к браку.
Предложение Вивианы поначалу сильно смутило Куина, а затем в его голове возникла мысль о том, что он может получить Вивиану навсегда. Женившись на ней, он привяжет ее к себе на всю жизнь. Но Куин хотел большего, чем ее имя на брачном свидетельстве и ее голова на его подушке. Он хотел того, чего Вивиана никогда не отдавала ему. Он хотел владеть ее сердцем, а поэтому и задал мучивший его вопрос: любит ли она его?
Вивиана призналась, что не любит. И от ее тихого хрипловатого шепота все хрупкие фантазии Куина разлетелись вдребезги, как осколки стекла. Конечно, Куин предвидел ее опыт. Долгие месяцы Вивиана отвергала его ухаживания. А когда ему наконец удалось затащить ее в постель – если уместно здесь употребить этот эвфемизм, ибо никакой постели не было, – она по-прежнему не принадлежала ему.
После того случая, когда он овладел ею, Куин словно обезумел. Еще пару недель он осаждал дверь Вивианы. И затем ему было позволено пригласить ее на ужин. А еще через две недели она наконец согласилась переехать из пансиона, в котором жила. Нет, она никогда не любила Куина. Она его терпела. Он забавлял и сексуально удовлетворял ее. Но никогда она не отдавала ему всю себя.
Куин подумал, как бы сложилась его жизнь, если бы не было того первого раза, ошеломившего его. Конечно, он тысячу раз заново переживал тот роковой вечер, иногда всем сердцем желая, чтобы его никогда не было. А иногда старался удержать в памяти все воспоминания – так умирающий, должно быть, цепляется за жизнь.
Это произошло на премьере «Фиделио», и сопрано, которая должна была петь партию Марцелины, внезапно заболела. Вивиана была дублершей. Костюмерша не могла натянуть на ее густые волосы огромный парик, который требовался для роли. Куин, наблюдая за их бесплодными усилиями, тихонько сидел в уголке, ибо в то время это было единственное, что позволяла ему Вивиана.
Но он желал овладеть ею так же сильно, как костюмерша желала затолкать волосы Вивианы под этот чертов парик. И то и другое выглядело безнадежно. Куин преследовал ее как одержимый почти месяц. А костюмерше повезло еще меньше, ибо парик был сделан для женщины, не обладавшей такими длинными и густыми волосами, как у Вивианы.
В приступе отчаяния костюмерша схватила ножницы и, когда Вивиана кивнула в знак согласия, отхватила часть волос. Они рассыпались вокруг стула Вивианы. Парик надели, а Куин, улучив момент, когда на него не смотрели, подобрал прядь волос Вивианы и осторожно завернул ее в носовой платок. На следующее утро Вивиана стала лондонской знаменитостью и любовницей Куина.
До того как костюмерша в отчаянии не обрезала ей волосы, локоны иссиня-черным каскадом падали до ее талии. А потом они выглядели обрубленными. Куина это не трогало. Они могли бы обрить Вивиану наголо, и ему было бы все равно, только бы смотреть в ее глаза. Он убеждал себя, что способен заглянуть в ее душу.
О, каким глупым мальчишкой он был! Каким неопытным! Каким легковерным! У Вивианы не было души. Ее сопротивление, простодушный взгляд, с каким она смотрела на него, – все было жестоким обманом. Она играла с Куином, как кошка играет с мышью – с глупой мышью. И в конце растерзала его когтями, как это делают кошки.
Но и сейчас Куин теряет время, думая о Вивиане. Впереди показался первый фермерский дом. Куин увидел дородную крепкую женщину, которая стояла возле аккуратного забора, развешивая на нем свежевыстиранное белье. Милая старая миссис Чандлер. Куин помахал ей рукой. Лицо женщины осветила широкая улыбка.
У Куина потеплело на сердце: еще есть на свете кто-то, кто рад его видеть.
Может быть, не так уж плохо заниматься арендаторами. Куин окинул взглядом большой опрятный дом, позади которого располагались скотный двор и другие постройки. Старый амбар, казалось, немного обвалился.
Миссис Чандлер повесила последнюю вещь и поспешила к воротам:
– Вот и молодой мистер Куин. Давно уж в деревне, и все нет времени зайти ко мне?
Куин смущенно улыбнулся и пожал протянутую мозолистую руку.
– Миссис Чандлер! Надеюсь, вы здоровы?
– Да, можно сказать, здорова, – ответила женщина. – А вот Филип сидит дома, растянул лодыжку и злится. Не зайдете ли посидеть с ним немножко?
– Обязательно, – ответил Куин.
Миссис Чандлер открыла ворота и жестом пригласила его войти.
– Похоже, каменная стена вашего амбара заваливается внутрь в южном углу, – заметил Куин, шагая с миссис Чандлер по дорожке.
– Ах да, амбар в печальном состоянии, – согласилась женщина, искоса взглянув на него. – Вы не собираетесь починить его в этом году?
Куин остановился и внимательно посмотрел на нее:
– Да. А разве у нас есть выбор? Миссис Чандлер ответила с кислой улыбкой:
– Да, это хорошо, но вы можете, осмелюсь сказать, отложить ремонт до следующего года. Филип пытался починить амбар еще два года назад... а в том году мы из-за дождей потеряли большую часть урожая. Ведь никому не нужно заплесневелое зерно, правда?
Куин был удивлен. Он всегда считал отца сторонником усовершенствований. Почему допустили, что амбар Чандлера рушится? Определенно дело было не в деньгах, имение приносило огромный доход.
Куин вспомнил длинный список всего того, что требует ремонта, который Херндон подсунул ему, едва он приехал в имение. Вероятно, пора внимательно прочитать его. Неожиданно нужды имения и арендаторов перестали раздражать Куина, а превратились для него в реальные заботы. Он положил руку на плечо миссис Чандлер:
– Завтра я привезу сюда Херндона.
Миссис Чандлер просияла и распахнула дверь в дом.
Покидая после ленча Арлингтон-Парк, Вивиана находилась в состоянии крайнего нервного возбуждения. На этот раз она приезжала к парадной двери величественного дома Уинвудов в сопровождении любимого грума лорда Чесли. Поблагодарив леди Элис за прием, Вивиана села на лошадь и, развернув ее, обратилась к груму:
– Спасибо. Теперь можешь возвращаться в конюшню. Я хочу отправиться далеко отсюда, побыть на свежем воздухе.
Грум нахмурился:
– Вы уверены, миледи? Мне велели вас подождать.
– Так ты и подождал, – сказала, обернувшись, Вивиана, уже направлявшаяся к конной тропе. – Но я буду чувствовать себя виноватой, если задержу тебя и помешаю исполнять свои обязанности.
Бросив на Вивиану недовольный взгляд, грум тронул поводья и проехал мимо нее. Вивиана проводила его взглядом и облегченно вздохнула. Впервые за все утро, с тех пор как они выехали из дома, она почувствовала, что может свободно дышать. Словно внутри у нее была часовая пружина и кто-то воткнул ключ в ее голову и закрутил эту пружину так туго, что она могла в любую минуту лопнуть. Вивиана хотела как можно быстрее умчаться подальше от Арлингтона... и от Хилл-Корта тоже.
Ленч, казалось, длился бесконечно. Леди Уинвуд держалась чопорно и подчеркнуто вежливо, страдальческое выражение не сходило с ее лица. Вивиана отвечала ей холодной вежливостью, пока не поняла, как отчаянно леди Элис пытается создать у слуг иллюзию полного согласия между ними. Вивиана заставила себя теплее относиться к матери Куина. Сама же леди не последовала ее примеру. Или, возможно, это было ее обычное поведение. Этих англичан никогда не поймешь.
В любом случае сейчас Вивиане не хотелось возвращаться и сидеть в четырех стенах. Бешеная скачка – вот что ей нужно сейчас. В Хилл-Корте она никому не нужна. У детей сегодня были уроки. Лорд Чесли занят со своим управляющим. А папа, ну, он-то обитал где-то совсем в другом мире: мире музыки, единственном месте, где он чувствовал себя по-настоящему счастливым. У Вивианы не было желания беспокоить отца. Она слишком хорошо помнила, как он был несчастлив, когда в течение полутора лет у него совсем не было работы, которой он был лишен из-за ее упрямства и жестокости Джианпьеро.
Вивиана медленно двигалась по следам грума, уже исчезнувшего за деревьями. Через четверть мили она доехала до тропы, поворачивавшей на север. Это была тропа, как предупреждал Чесли, по которой никто не ездил. По ней можно было добраться до деревни. Вот и прекрасно. Побыть вдалеке от людей – этого сейчас и желала Вивиана.
Тропа почти сразу же сузилась. Ветви низко нависали над дорогой, деревья стояли по краям, создавая впечатление замкнутого пространства, убежища от бренного мира. Вдыхая полной грудью холодный воздух, Вивиана пустила лошадь быстрым шагом и въехала в темную глубину леса. Воздух был неподвижен, тишину нарушал только приглушенный топот лошадиных копыт, и Вивиана не думала ни о чем, поддавшись плавным движениям лошади.
Однако вскоре лес выпустил ее из своих объятий. К этому времени настроение Вивианы улучшилось, она почувствовала ласковое прикосновение солнечных лучей к лицу и, посмотрев вверх, заметила, что деревья поредели. Тропа повернула и через несколько футов перешла в узкую проселочную дорогу, ведущую к ферме. Конь, которому надоело плестись шагом, вырвался навстречу зимнему солнцу и, подняв голову, нетерпеливо фыркнул.
Прищурив глаза от неожиданно яркого солнечного света, Вивиана посмотрела на извилистую дорогу. По обе стороны от нее протянулись пастбища с разбросанными кое-где рощицами. Далеко впереди виднелась обветшалая крыша старого амбара или коровника.
Конь Вивианы снова вскинул голову. Дорога была совершенно пустой, и Вивиана, натянув поводья, слегка тронула его хлыстом.
Конь взвился и помчался вперед бешеным галопом. Вивиана понимала, что безрассудно давать такую волю коню, но благоразумие, казалось, оставило ее. Бешеная скачка давала ощущение свободы, а порывы холодного ветра освежали голову.
Вивиана низко пригнулась к холке коня и снова хлестнула его. Они мчались вперед, пролетая над буграми. Казалось, конь едва касается копытами земли. Вивиана почувствовала, как ветром унесло ее кашемировый шарф. Шляпа порывалась слететь с головы, но булавка крепко держала ее. Резко запахло лошадиным потом.
Они приближались к старому коровнику, а за ним был поворот. Вивиана решила не рисковать и стала придерживать коня. Он, повинуясь ей, начал замедлять бег. В этот момент Вивиана заметила, что слева от нее что-то промелькнуло.
Это походило на удар молнии. Она резко отклонилась вправо, конь испуганно бросился в сторону, чуть не выкинув ее из седла. Но Вивиана была опытной наездницей. Она удержалась и подобрала поводья. Подняв облако пыли, конь остановился и поднял голову. Он весь дрожал от напряжения, раздувая ноздри.
Погладив животное по шее, Вивиана вернула его на дорогу и не спеша поехала назад посмотреть, что за дьявол напугал его. И сразу же пожалела об этом.
Лорд Уинвуд стоял у ветхого строения, небрежно прислонившись к стене и упираясь сапогом в каменный фундамент. Он был одет по-деревенски: в облегающие бежевые бриджи, темно-коричневый сюртук и такого же цвета, только немного темнее, сапоги для верховой езды. Вивиана заметила рубец на его щеке, хотя сейчас он казался всего лишь царапиной. Позади амбара большой черный конь лениво пощипывал бледную траву.
В руке Уинвуд держал желтое яблоко, половину которого он успел съесть. Он жевал его и пристально смотрел на Вивиану.
– Ну, Вивиана, вот уж не ожидал встретить тебя здесь, – сухо проговорил Куин, прожевав яблоко.
У Вивианы бешено колотилось сердце.
– Да как ты смеешь?! – воскликнула она. – Ты сделал это намеренно!
Куин бросил остаток яблока и отошел от стены амбара.
– Что я сделал намеренно? – спросил он. – Заставил тебя мчаться как сумасшедшую по узкой сельской дороге? Нет, ты наделяешь меня способностями, которыми я не обладаю, дорогая.
Вивиана соскользнула со своего дамского седла и подхватила поводья рукой.
– Господи, Куин, это даже не смешно. Ты напугал мою лошадь! Я могла разбиться насмерть. Ты этого хотел? И это сделало бы тебя счастливым?
Куин с упреком взглянул на Вивиану:
– Ты вспугнула стаю куропаток. Не носись как бешеная, когда не знаешь местности.
Вивиана почувствовала, что краснеет.
– Ты что, не видела их? – продолжил Куин. – Ты мне не веришь?
– Не знаю, – призналась Вивиана. – А что значит – вспугнуть куропаток?
Куин с опаской посмотрел на ее хлыст.
– Ты испугала несколько птиц в зарослях около дома, – объяснил он. – Они взлетели. Твоя лошадь видела их, Вивиана, даже если ты и не заметила.
Вивиана поняла, что Куин говорит правду. Она сосредоточила внимание на повороте дороги и старалась заставить коня замедлить бег. Проезжая мимо, краем глаза она действительно что-то заметила в стороне, что-то едва различимое.
Куин шагнул к ней и поднял руку. Вивиана инстинктивно отшатнулась:
– Non mi tocchi!
Конь среагировал на жест Куина, вскинул голову, чуть не вырвав поводья из рук Вивианы, и беспокойно забил задними копытами.
– Убери хлыст, Вивиана, – попросил Куин, медленно приближаясь. – Я получил свой урок. Что это? Новая европейская мода?
Вивиана была высокого роста, но Куин – намного выше. Она почувствовала, как он вытащил шляпную булавку и снял шляпу с ее головы. Вивиана смущенно повернулась и увидела, что ее шарф зацепился за булавку и болтался как знамя.
– Это страшное зрелище, Виви, – ты вот с этим, развевающимся позади.
Куин стал аккуратно распутывать шарф. Вивиана заметила слабую улыбку на его губах и ощутила знакомый запах: смесь виски и бергамота. Это был ее любимый аромат, и Вивиана почувствовала, как у нее начали слабеть ноги.
– Вот так, – проговорил Куин. – Булавка вынута. Ты можешь опять надеть шарф и шляпу.
Куин поднял на Вивиану глаза.
– Твои волосы, – произнес он дрогнувшим голосом. – Они... распустились.
– Non importo, – ответила Вивиана и, схватив шляпу, нахлобучила ее себе на голову. – Я причешусь потом. Grazie, лорд Уинвуд. Я должна ехать.
Куин осторожно взял ее за плечо.
– Вивиана, я... – Он замолчал и покачал головой. – Графиня Бергонци, приношу вам свои извинения. Дядя Чес все мне рассказал... о том, почему вы здесь, я хочу сказать. Все это дело его рук. Я был... Я только... я приношу извинения.
Вивиана холодно смерила Куина взглядом:
– Si, милорд, вам следовало бы... мне не следовало там появляться. Это была моя ошибка.
Куин опустил руку и мрачно усмехнулся:
– Я не оставил тебе выбора.
– Ты в сто раз глупее, милорд, если в это веришь, – ответила Вивиана, пристально глядя Куину в лицо.
Он как-то странно посмотрел на нее и тихо спросил:
– Так моя угроза ничего для тебя не значила? Тогда почему, скажи мне, ты была там?
Не выпуская из рук поводьев, Вивиана отступила на шаг и ответила:
– Извращенное любопытство, вероятно.
Куин твердо выдержал ее взгляд, вероятно, ожидая, что она дрогнет. Но Вивиана смело смотрела ему в глаза, делая вид, что не замечает их страдальческого выражения. Да, пусть Куин всю жизнь оплакивает потерю своей хорошенькой невесты. Вивиану это совершенно не интересует. Она не напрасно прожила почти десять пустых лет, она научилась ожесточать свое сердце.
– Ты знаешь, что Эсме бросила меня? – спросил Куин. – Да, можно не сомневаться, что моя сестра все тебе рассказала.
Вивиана подвела коня к полусгнившему столбу, оставшемуся от старых ворот.
– Это не моя забота, Уинвуд. Я в этом не виновата. Но уверена, что твоя мать сможет найти для тебя белокурую английскую мисс голубых кровей.
– Не понимаю, о чем ты говоришь. Мисс Гамильтон – шотландка, а волосы у нее, бесспорно, каштановые.
– Невеста твоей мечты. – Вивиана чуть заметно улыбнулась. – Разве ты не помнишь? Однажды ты рассказал мне, какой она будет.
– Ты не знаешь ничего о моих мечтах, моя дорогая, и никогда не знала, – резко ответил Куин.
Вивиана осторожно ступила на то, что осталось от столба, и самостоятельно села в седло. Лорд Уинвуд не предложил ей помощь и только с грустью посмотрел на нее. Вивиана и не нуждалась в его помощи, она хотела, чтобы он открыто вступил в борьбу с тем, что вызывало его гнев. Она видела бы это, и не просто грусть, но и ярость. Как легко мы узнаем в другом человеке собственные недостатки. О, как ей хотелось накричать на него! Как ей хотелось найти для этого самый незначительный предлог! Но Куин ничего не сказал.
Вивиана слегка пришпорила коня.
– Buona sera, лорд Уинвуд. Я должна ехать.
– Вивиана, подожди!
– Да?
– Сегодня ты завтракала с моей матерью, не так ли? Я надеюсь... я надеюсь, она была добра к тебе?
– Она была вежлива, – ответила Вивиана. – Чрезвычайно вежлива.
– А, думаю, я понял. – Выражение лица Куина чуть смягчилось. – Как долго ты пробудешь здесь?
Вивиана насторожилась.
– Пока Чесли нуждается в моем отце. А что?
Куин пожал плечами и запустил руку в волосы, как он делал это в юности. У Вивианы дрогнуло сердце. Ах, как хорошо она помнила этот жест!
– Нам надлежит соблюдать приличия, Вивиана, – наконец сказал Куин.
– Ты говорил со своей сестрой, – заметила Вивиана. – Прекрасно. Мы будем их соблюдать, если встретимся, что маловероятно, не правда ли?
Куин протянул ей руку:
– Так будем жить в мире, Вивиана. Мы теперь слишком старые, чтобы делать из себя дураков.
Вивиана наклонилась и пожала протянутую руку. Она была теплой и сильной, это чувствовалось даже через перчатку.
– Мир, Уинвуд.
Они разжали руки. Вивиана выпрямилась в седле и начала разворачивать лошадь. Неожиданно она заметила, что каменное строение на самом деле было маленьким домом – коттеджем, как он его называл. Сад совершенно зарос, но место, должно быть, когда-то выглядело очаровательно. К одной стене домика примыкал коровник, и поэтому дом разрушался.
Куин по-прежнему не сводил с Вивианы глаз. Он смотрел на нее так, как будто хотел еще что-то сказать. . – Вивиана, ты... изменилась.
– Прошло почти десять лет, Куинтин, – тихо сказала она. – Время меняет нас.
– Нет, не так. Твой нос, он не совсем такой, как прежде, правда?
Вивиана инстинктивно дотронулась пальцем до маленькой горбинки.
– Ты спрашиваешь об этом? Нет, я упала с лестницы. Сломала его.
– Когда?
Вивиана пожала плечами и нехотя произнесла:
– Два года назад, кажется. Такая нелепость, не правда ли? Но теперь мое лицо приобрело... как это называет твой дядя? Ах да – gravitas. Вы, англичане, цените это, как я узнала. Но что касается меня, я бы предпочла мой прежний нос.
Вивиана развернула коня и пустила его легким галопом обратно по проселочной дороге.
Куин провожал ее взглядом, пока она не скрылась из виду. Затем он вернулся к дому и плечом толкнул дверь. Внутри он плеснул воды в кухонную миску и старательно смыл с рук яблочный сок. Жаль, что нельзя так же легко смыть воспоминания о Вивиане.
Упершись руками в края тазика, он смотрел через маленькое оконце на тускло-зеленые пастбища. Казалось, на Вивиану их встреча не произвела никакого впечатления, как будто никогда и не было тех месяцев, что они прожили вместе. Больше года Куин ухаживал за ней, добивался ее и занимался с ней любовью. Но никогда он не был полностью уверен, что Вивиана принадлежит ему. Теперь у него не оставалось сомнений. Как бы сильно он ни желал обладать ею, он никогда не был даже близок к этому.
Вивиана принадлежала опере, поклонникам и покровителям искусства, которые боготворили ее. Таким людям, каким был его дядя. И многим мужчинам, не столь благородным, как его дядя. Куин пытался предостеречь ее против них, полагая, что она не совсем понимает, как они опасны.
Он завидовал таланту Вивианы, это было правдой. Завидовал вниманию, которое привлекал ее талант, и даже двусмысленным взглядам и предложениям, которые она получала. Он любил ее. У него было лишь одно желание – защитить ее. И полностью владеть ею. Теперь ему было почти стыдно в этом признаться, но поначалу он боялся знакомства с Вивиа-ной и был до смешного не уверен в себе.
Он так жалел, что не был немного старше, немного опытнее, когда встретил ее. Он также хотел бы, чтобы она не была намного старше его. О, теперь, вероятно, это не имело значения: несколько лет, не более того. Но тогда это казалось непреодолимым. У Куина создавалось ощущение, будто Вивиана уже познала все тайны жизни и со скрытой насмешкой наблюдала, как он пытается преодолеть трудности становления мужчиной.
Джианпьеро Бергонци, как казалось, был полностью уверен в себе как в мужчине. И он тоже хотел Вивиану, хотел настолько сильно, что готов был сделать из нее честную женщину. Возможно, у Бергонци просто хватило силы воли сделать то, что следовало сделать Куину. Возможно, Куину следовало жениться на Вивиане. Возможно, Вивиана со временем полюбила бы его. И возможно, он смог бы стать отцом ее детей.
У Вивианы было трое детей. Не только та хорошенькая девочка, которую Куин видел в театре, но еще одна дочь и сын. И их отцом был другой человек.
Другой мужчина сделал то, на что у него, Куина, не хватило духа. Другой мужчина наслаждался красотой и радостями жизни с Вивианой каждый день, всю свою жизнь. Потому что Куин дал ему этот шанс. В этом заключалась ужасная правда.
Мучительное чувство потери тогда почти поглотило его. Бездонная пустота наполняла эти десять лет без Вивианы. И на этот раз не хватило бы всех шлюх христианского мира или всех девственниц Шотландии, чтобы заставить Куина забыть эту правду. Он сильно зажмурился и приказал себе проглотить слезы.
