Глава 10

Прохладный ветерок, веявший над рекой, принес откуда-то аромат жасмина.

Не надо было ему соглашаться смотреть на ламантинов. И так все утро Тревора терзали муки вожделения. Он пал жертвой ее сияющей улыбки и заразительной увлеченности, поддался слабости и, вместо того чтобы прислушаться к внутреннему голосу, предупреждавшему о том, что уединяться с нею опасно, пошел на поводу у эмоций. Теперь придется быть осторожным вдвойне.

Однако он был польщен и глубоко тронут тем, что Леа решила поделиться с ним своим секретом. При воспоминании о том, что сюда вместе с ней приходил и Батлер, Тревор сжал челюсти и поглядел на девушку.

Она стояла немного склонив голову и нетерпеливо вглядываясь в водную гладь, словно ребенок, которому не позволяют подойти к заветному блюду с конфетами.

— Это мое любимое место на реке, — задумчиво протянула Леа.

На близком расстоянии так явственно ощущался ее сладкий, полный женственной прелести аромат, что Тревор мысленно сравнил девушку с раскрывшейся розой. Горячая волна, зародившись у него внутри, распространилась по всему телу, словно огонь по сухой траве. И уж конечно, не от предвкушения встречи с ламантинами, а от воспоминания о полуобнаженной, плещущейся в реке Леа. Блеск ее глаз говорил о том, что она бы с радостью скинула прямо сейчас платье и отправилась купаться со своими любимцами.

Словно в подтверждение его догадок, Леа быстро обмахнула свое лицо ладонью, и Тревор нахмурился. Ему тоже было жарко, а река так и манила, обещая воспаленному телу прохладу своих волн. Как бы ему хотелось вынуть шпильки из ее прически, распустить эти чудесные волосы и провести пальцами между их легкими завитками. В своих мечтах Прескотт уже касался губами нежного изгиба шеи… Сейчас он доберется до ее рта, а там… Ах, он снова отведает этой чудной влаги! Впрочем, пора остановить чересчур горячие фантазии. Он и так уже слишком перевозбудился. А сдерживать себя было все труднее, во всяком случае там, где речь шла о Леа Стэнтон.

— О, да вот они!

Тревор с большой неохотой оторвал взгляд от девушки и заметил две мощные тени почти у самой кромки воды. Странно было наблюдать за животными на таком близком расстоянии. Головы огромных серых зверей по сравнению с остальной тушей были миниатюрными, а в круглых выразительных глазах не было и следа враждебности. Толстые, покрытые волосками губы, казалось, улыбались. На какой-то миг Тревор вдруг вообразил себе: каково это — войти в воду и прикоснуться к ним? Чистое безумие!

— Я никогда еще не видел таких необычайных, очаровательных созданий.

Казалось, Леа о чем-то напряженно задумалась, словно решая, как ей поступить, и легкие морщинки появились у нее на лбу. Но уже через мгновение фиалковые глаза загорелись радостью. А Тревор внезапно ощутил себя столетним старцем. Он уже не помнил, когда в последний раз безмятежно купался в водоеме. Мальчишкой он частенько барахтался вот в такой же речке. Улыбаясь детским воспоминаниям, он понял, что за годы военной службы окончательно утратил способность просто радоваться жизни. Однако сейчас существовала реальная возможность по-настоящему ощутить былое счастье и свободу — стоит лишь пожертвовать приличиями.

Услышав, как вздохнула Леа, он искренне посочувствовал ей. Действительно, трудно сдерживать собственные порывы. Но он вовсе не желал причинять неудобств этой девушке. Если ей так хочется поплавать с ламантинами, что ж тут такого, черт побери?! Она все равно не шокирует его сильнее, чем прежде. Вспомнив звук ее безудержного хохота, когда она вынырнула из-под воды вместе с Зевсом, Тревор вдруг снова захотел услышать его.

— Вода выглядит так заманчиво, — выговорил он.

— Действительно.

Леа снова вздохнула. Потом, внезапно решившись, села на землю и принялась стаскивать с себя сапоги. Изумленный Тревор не упустил случая полюбоваться очаровательными ножками. Эта решимость была так заразительна, что некоторое время он боролся с искушением последовать ее примеру, но все же нашел в себе силы, чтобы удержаться. В горле у него мгновенно пересохло. Леа поглядела вверх, щеки ее слегка порозовели.

— Наверное, вы думаете, что я испорченная женщина, но… когда я вижу Зевса и Афродиту — так зовут моих морских коров, — то забываю о правилах приличия. Все равно, если вы собираетесь и в самом деле остаться на плантации, вам придется узнать обо мне всю правду. Я ни капли не похожа на свою сестру.

Тревор протянул ей руку и помог встать.

— Признаюсь, иногда вы меня поражаете, Леа, но я не думаю о вас плохо. Некоторым образом я вам даже завидую. Немногие люди найдут в себе смелость бросить вызов общепринятым нормам и поддаться естественному порыву.

— Зевс и Афродита совсем ручные и позволяют мне плавать с ними рядом. — Она пристально поглядела на майора, прежде чем нерешительно спросить: — Но я не думаю, что вы…

— Присоединюсь к вам? — Тревор с усилием подавил улыбку и взял себя в руки. Да уж, она действительно слишком наивна, что и спасает ее. Как же объяснить ей, что это предложение, хотя и сделанное без всякой задней мысли, абсолютно неприемлемо? Ведь окажись он в реке рядом с ней, и может случиться непредвиденное. Но вслух сказал:

— Нет, не сегодня. Быть может, в другой раз.

— Я понимаю, что размеры Зевса впечатляют, но уверяю вас, у него нежная душа.

О черт! Честь требует высокой платы. Леа просто не понимает, что с ним делает, иначе не стала бы настаивать. Между тем в его памяти возник образ девушки в мокром исподнем, и от этого он вновь разгорелся страстью. Дернуло же его намекнуть, что она может искупаться! Тревор заставил себя вспомнить, что перед ним племянница Эдварда Стэнтона и что она не собиралась его соблазнять, а всего лишь решила поделиться с ним своей детской тайной. С трудом придав голосу холодные интонации, он сказал:

— Предпочитаю смотреть отсюда.

— Вы, должно быть, подумали о приличиях, майор, и совершенно напрасно. Я зайду совсем неглубоко, лишь для того, чтобы они подплыли сюда. — И она поглядела на реку, пальцами теребя цепочку на шее. — Жаль, жаль. Я-то думала, что вы с удовольствием познакомитесь с Зевсом.

Тревор хотел уж было открыть рот, чтобы ответить, но передумал. Он знал, что разочарует ее. А вдруг снова случится то же, что и в прошлый раз, и придется бежать вытаскивать ее из воды? Ну нет! Тревор прекрасно помнил о своих вчерашних мыслях, когда он созерцал молодых людей, стоявших рядом по пояс в воде. Славный паренек Джесс — настоящий аскет, если сумел-таки с честью пережить последствия этой неожиданной катастрофы. Эротический эпизод прочно засел в памяти Тревора, и он отнюдь не был уверен, что сумеет так же, как Батлер, контролировать свои порывы.

— Как хотите, Леа, но я останусь здесь. Буду наблюдать с берега и страховать вас на всякий случай.

В ее глазах мелькнули какие-то искры.

— О, да вы совсем как Джесс. Я и не предполагала в вас такого ханжества.

Тревор остолбенел. Рот его сложился в недобрую ухмылку. Ни разу в жизни никто не назвал его ханжой, и особенно неприятно было слышать такое от Леа Стэнтон. Упрямо прищурясь, он ответил:

— Что ж, очень хорошо. Если вы так настаиваете, я войду в воду. Только, чур, неглубоко.

Тревор нашел поваленную ветку дерева, присел на нее и вручил Леа свою трость. Потом снял сапоги и носки. Мысленно чертыхаясь, он аккуратно закатал края брюк. Что за проклятая штука — эта гордость! Вынуждает мужчину поступать вопреки всякому благоразумию лишь только для того, чтобы угодить даме. И эта дама до такой степени терзала его мысли и плоть, что ничего хорошего тут просто не могло получиться.

И все же втайне Тревор ждал этого момента, надеялся на него. Уже так давно он не позволял себе никаких фантазий. Ранение повредило в нем нечто большее, чем часть ноги. Сама его личность словно окостенела с тех пор, как он начал хромать.

Леа повесила его трость и свою шляпу на ближайшую ветку и направилась к воде.

— Дно песчаное, но будьте осторожны. Оно может внезапно оборваться и…

— И можно провалиться выше головы.

Он увидел, что Леа приподняла широкие края своей юбки-брюк почти до самых колен, и наслаждался зрелищем, медленно заходя следом за нею в воду. Песчаное дно оказалось прохладным, как и сама вода. Тревор забыл о предосторожности. Хоть раз не думать ни о чем на свете и насладиться жизнью! Леа пошлепала ладонью по поверхности воды, и Тревор сократил расстояние между ними. К его удивлению, морская корова, та, что покрупнее, действительно высунула морду прямо перед девушкой.

Она обернулась, губами собираясь показать ему, чтобы он молчал, но ахнула, увидев Тревора всего в нескольких дюймах от себя. Он взял ее за руки:

— Аккуратнее, пожалуйста. Вам-то, может, и безразлично дядюшкино мнение, но мне бы не хотелось, чтобы он узнал, как я провел остаток дня.

Одной-единственной улыбкой Леа чуть не ослабила его самоконтроль Глаза ее потемнели, вновь напомнив цветущую фиалковую поляну.

— У вас скоро появятся морщины, майор, если вы будете все время беспокоиться по пустякам.

— Не думаю, что это будет иметь какое-то значение, когда Эдвард помчится за мной с ружьем.

Его шутка была вознаграждена оживленным тихим смехом, но вдруг Зевс ткнулся под колени Леа, тем самым подтолкнув ее к Прескотту. Мягкая девичья грудь прижалась к его груди, и тут же воздух вырвался струей из легких Тревора, не столько, впрочем, от столкновения, сколько от этой внезапной близости. Огромных усилий стоило ему удержать свои руки на месте и не обнять ее по-настоящему.

— Прекрати ты, чудовище! — вновь обратилась к морской корове Леа. Она не заметила смущения майора, и это даже немного задело его.

Ламантин кружил в опасной близости возле их ног. Несмотря на все свои переживания и муки, Тревор в изумлении наблюдал за животным.

— Надо же, — сказала Леа, — мне кажется, что он ревнует.

Зевс погрузился на дно и почти ползком протиснулся между людьми. Леа отпрянула немного бы стрее, чем позволяло сопротивление воды, но Тревор успел поймать ее за талию. Корова остановилась между ними, не собираясь продвигаться вперед. Леа взглянула на Прескотта и свела свои прекрасные брови в одну линию:

— Определенно ревнует.

— А может, нет? Наверное, я ему просто нравлюсь.

— Блажен, кто верует.

Тревор отпустил руку Леа. Понимая, что улыбается глупо, как двоечник у доски, он погладил спину Зевса и обнаружил, что мех у морской коровы почти совсем отсутствует. Животное ничем не показало своего недовольства, и Тревор облегченно и торжествующе вздохнул, с улыбкой глядя на свою спутницу.

— Вот это да! А ведь вы были правы, — молвила она и спросила: — Ну что, разве он не хорош?

— Прекрасен, даже в этой своей неуклюжести.

Через несколько секунд Афродита тоже показала свою морду. Супруг направился к ней и вдруг нырнул на самое дно Показался он уже с пучком водорослей в зубах.

— У Афродиты детеныш, — шепнула Леа.

Словно поняв человеческие слова, корова перевернулась на бок и передала толстого малыша супругу, чтобы в свою очередь нырнуть на дно за кормом.

Тревор широко заулыбался:

— И правда, чудесный малыш. — Обернувшись к Леа, он пальцем тронул ее щеку. — Спасибо, что вытащили меня сюда. Я бы проклинал себя, если бы упустил такую возможность.

Леа тяжко сглотнула и ответила:

— Я вас не тащила. Я вообще сомневаюсь, что вас можно принудить к чему бы то ни было.

— Вы очень проницательны, Леа. И еще вы очень… красивы. Слишком красивы.

Не в состоянии удержать свою руку, он провел пальцем по ее подбородку, коснулся губ, одновременно из последних сил напоминая себе, что не следует целовать эту девушку. Зевсу тем временем снова пришла охота пошалить, и он толкнул Леа в объятия Тревора. Откинув голову, она закрыла глаза, и Прескотт подумал: неужели и по ее сосудам помчался этот восхитительный жар? Он мягко усмехнулся:

— А Зевс, оказывается, искусная сводня. У моего отца похожие уловки.

Леа резко открыла глаза:

— Но… я не предполагала, что так случится.

— Я знаю.

Тревор медленно отпустил ее. Губы девушки слегка дрожали, и, казалось, она поняла, как страстно он жаждал поцеловать ее. Тревор прислушался к реке и вдохнул аромат цветущего жасмина, разносимый воздушной волной. Удивительная встреча с ламантинами, красота и близость Леа — все вместе до такой степени взволновало его грешную душу, что он ощутил горечь во рту. Он ласкал ее лицо взглядом, останавливаясь на очертаниях рта и примечая, что губы ее слегка приоткрыты, а в глазах — ожидание. И тут он чуть не сломался. Огонь вспыхнул между бедрами, и болезненное возбуждение натянуло ткань его брюк. Боже милостивый, еще ни разу в жизни он так не желал женщину!

Она, подобно медленному яду, неуклонно вела его к верной мучительной смерти. И спасение лишь в одном: или овладеть ею в ближайшее время, или сойти с ума. Но ведь он — гость Эдварда Стэнтона, причем временный гость. Так что, к сожалению, не может позволить себе любить его племянницу.

— Полагаю, мне надо вернуться в дом, — сказал Тревор решительно и мрачно и тут же заметил, что плечи Леа слегка поникли, а в глазах, когда он отступил от нее на шаг, отразилось сожаление.

Ее ласковое, заботливое отношение к морским коровам, безудержное удовольствие, написанное на юном лице, когда она глядела на детеныша Зевса и Афродиты, затронули такие уголки его сердца, о существовании которых Тревор даже не подозревал. Леа будила в нем какого-то дьявола. Чтобы спасти свою душу, ему следовало держаться подальше от этой женщины, но он так хотел ее близости, что испытывал физические муки.

Тревор мечтал прижать ее к себе, целовать лицо девушки до потери сознания и никогда ни за что не выпускать из своих объятий. Его так и подмывало отвести ее на берег и весь остаток дня пролежать в траве, любя ее бесконечно долго и бесконечно сильно, воскрешая то смятение чувств, которое ему довелось испытать тогда, в кабинете дяди Эдварда. Но что за глупые помыслы для мужчины, поклявшегося держаться подальше как от Леа Стэнтон, так и от ее плантации?! Снова заглянув в глубину фиалковых глаз, он увидел, что девушка уязвлена.

Она действительно ждет поцелуя и даже не пытается скрыть это! Ею невозможно не восхищаться! Он проникся уважением к ее выдержке, природному уму и осведомленности в делах плантации. Если добавить к этому еще красоту и доброе сердце, то дело его дрянь.

Между тем Зевс лениво курсировал вокруг них, и, уводя Леа за руку, Тревор пошел к берегу. От греха подальше. Надо же! Чтобы принять решение, ему потребовалась помощь морской коровы, которая, казалось, вновь вознамерилась толкнуть девушку в его объятия. Это уж вовсе было лишнее, особенно если учесть, что последние запасы его воли истощались.

Тревор подождал, пока Леа выйдет из воды, а потом выбрался сам. Пока еще он держался, но нельзя же до бесконечности испытывать судьбу. Как только он очутился на суше, по ногам его заструилась вода и растеклась лужей вокруг ступней. Все-таки какое-то мгновение, не удержавшись, он наслаждался соблазнительным видом промокшей юбки Леа. Мокрая ткань налипла на ее ноги и бедра — поскольку она была пониже ростом, то вода доходила ей до самой талии. Гоня от себя соблазнительные мысли, Тревор отошел от ничего не подозревающей девушки и уселся на поваленную ветку, чтобы откатать свои брюки.

Искоса поглядев в ее сторону, он увидел, что Леа нагнулась вперед и пытается, проводя ладонями сверху вниз, отжать влагу из юбки. Ну есть ли у нее хоть капля милосердия?! При виде воды, стекающей по белой коже ноги, воображение его вновь запылало чувственными картинами. Огонь лизал его внутренности и распалял едва успокоившуюся плоть. Тревор проворчал проклятие.

— Думаю, будет лучше, если мы вернемся порознь, — неуверенно молвила его спутница. — Ведь кто-нибудь наверняка заметит, что мы оба мокрые. И могут подумать… Ну, вы сами понимаете.

Тревор натянул сапоги и встал. К его удивлению, такая отважная, вроде бы беззастенчивая Леа внезапно превратилась в благоразумную, даже скромную девушку.

— А как вам обычно удается избежать скандала? Губы ее сложились в ехидную ухмылку:

— Пробираюсь тайными тропами.

Тревор хотел было улыбнуться, но внезапно застыл от ужаса:

— Не двигайтесь!

Леа в страхе округлила глаза, но подчинилась приказу. В нескольких дюймах от ее голой ноги ползла змея, красные, желтые и черные полоски на теле которой не оставляли сомнения в ее разновидности. Тревор призвал себя к спокойствию При нем не было никакого оружия, оставалось полагаться только на свое чутье. Затаив дыхание, стиснув зубы и балансируя на больной конечности, здоровую, правую ногу он отвел назад, а потом резким движением поддел змею носком сапога и подбросил в воздух. Мгновенно обхватив талию Леа, он выдернул девушку из-под летящей рептилии. В тишине знойного летнего дня раздался испуганный крик.

Тревор перевел дух только тогда, когда увидел, что змея упала на ветку дерева, немного повисела, а потом шлепнулась наземь. Пораженная неожиданным полетом, она мгновение полежала неподвижно, а потом быстро поползла прочь.

Леа вздрогнула, и Тревор плотнее обнял ее:

— Все в порядке?

— Да. — Невольная дрожь снова охватила ее. — Нет, — неверным голосом выдохнула она и обхватила Тревора за талию, совсем прижавшись к нему.

Этот порыв ошарашил майора, и он инстинктивно ответил на него — руки сами образовали кольцо вокруг тонкого стана Леа. Она излучала тепло, нежность и податливость.

— Вы спасли меня. — Откинув голову назад, девушка в восхищении поглядела на Прескотта. — Это самый смелый поступок из всех, которые я знаю. Вы действовали стремительно, как молния.

— Господи, чепуха какая, — пробормотал Тревор, мысленно досадуя на то, что случай вновь привел Леа в его объятия. — Но впредь я запомню, что нельзя уходить из дома без оружия. А вы должны обещать, что не будете ездить сюда одна.

Когда Леа вновь вздрогнула, он обнял ее крепче. Мысль о том, что минуту назад ее могла ужалить коралловая кобра, казалась ему невероятной. И Тревор задумался: с каких пор он стал так беспокоиться об этой девушке? О, разумеется, это никакая не любовь. Он же поклялся себе не повторять прежних ошибок. Тогда почему жизнь Леа значит для него так много?

Она тоже сжала свои руки вокруг талии майора и жарко дышала через полотно рубашки ему в грудь. Тревор глубоко втянул воздух, чтобы успокоиться, но получилось как раз обратное. Нижняя часть его тела наполнялась жизнью, пульсировала и жаждала войти в теплые глубины женского существа. Так что все его благие намерения, как пепел, вмиг разлетелись по ветру. Взяв ее лицо в свои ладони, Тревор заглянул в глубь фиалковых глаз:

— Ах, не надо было приводить меня сюда.

— Простите. — Леа прерывисто, с искренней горечью вздохнула. — Я думала… Мне казалось, что вам понравилось…

Он не мог больше сдерживаться. Губы его обхватили ее рот. И хотя он собирался поцеловать ее нежно, но взвинченное напряжением тело взяло свое. Чуткое касание губ вмиг превратилось в необузданное, дикое наступление.

Леа прильнула к нему. Тревор говорил себе, что должен убираться отсюда, пока не поздно. К несчастью, тело ему уже не повиновалось. Раскаленная добела стрела желания пронзила майора, и он вспыхнул такой страстью, которая едва не заставила его сорвать с себя все до нитки. Язык его проник в глубины рта Леа и теперь вкушал их сладость. И она затихла, замерла перед этой яростной лаской. В том уголке своего сознания, который еще не был объят всеобщим пожаром, Тревор заметил ее невинное изумление. О нет, Батлер ни разу не целовал ее так, с таким отчаянием и жадностью. И никто прежде не целовал ее по-настоящему. Эта мысль доставила ему радость.

Руки его теперь бродили по спине Леа, по ее бедрам. В конце концов они проникли между их телами. Тревор взял в ладонь ее грудь и почувствовал, что соски затвердели под его лаской. Леа обняла его за шею, стремясь удержать и продлить поцелуй. Он услышал сладострастный стон, но так и не понял, чей это звук: ее или его собственный.

Адово пламя разбушевалось в нем, требуя выхода. Ни одна женщина до сих пор не возбуждала его до такой степени. Он дошел до той точки, за которой, казалось, мог лишь взорваться. Если бы не постоянный контроль над собой, то ни одна земная сила не сумела бы удержать его от обладания ею. Зарычав от пережитого удовольствия, он наконец оторвался от губ Леа.

Она взглянула на него затуманенными желанием глазами и провела языком по припухшим губам. От этого Тревор вспыхнул с новой силой. Все, что могло его спасти, — это шаг назад. И он сделал его.

Он вел себя отвратительно. О черт, его следует выдрать кнутом на конюшне! Перед ним стоит наивная девочка, племянница уважаемого Стэнтона, а он едва не овладел ею прямо здесь, на этой земле, где она является хозяйкой. Лучше бы она отхлестала его по физиономии! Но Леа явно не разделяла самоуничижительных мыслей Тревора и не собиралась его наказывать. Вместо этого она уставилась на него с тем же невинным доверием во взгляде, которое только что распалило его страсть, с доверием, которого он, увы, не заслуживал.

Тревор убрал руки в карманы.

— Обуйтесь, — нетерпеливо произнес он. Тоненькие ниточки пересекли ее лоб, но вскоре разгладились. Потом, к удивлению Прескотта, губы Леа медленно, соблазнительно растянулись в ласковую улыбку. О черт! Ему-то это нужно теперь не больше, чем новый сабельный удар.

— Ваши сапоги, — напомнил он, злясь на самого себя. — Змея может вернуться. Она ведь еще не пообедала.

Леа слегка улыбнулась, отступив на шаг и произнеся шепотом:

— Мой рыцарь в сияющих доспехах.

Тревор сжал губы и поглядел, как она медленно натягивает сапог. Рыцарь в доспехах — вот уж правда! Если б она только знала, как Тревор боится змей, то сейчас не только поторопилась бы, но и не стала бы с таким почтением на него смотреть. Чувствуя необходимость отвлечься, он снял с дерева их вещи. Потом, опершись на палку, немного склонился над сидящей девушкой и надел шляпу ей на голову.

Лицо ее все еще пылало, и губы хранили жар поцелуя. Однако и сам майор еще не вполне пришел в норму. Он молча обругал себя за слабость. Только что он совершил наиглупейший поступок в своей жизни, но, положа руку на сердце, не отказался бы повторить это. А Леа! О, она гораздо опаснее, чем острие сабли, без труда прорубила все оборонительные укрепления, оставив жалкие клочки даже от его хваленой выдержки.

Он желал ее, но не мог получить. Она племянница хозяина дома, неискушенное, доверчивое дитя. Есть лишь один способ спастись самому и уберечь честь Леа. Отныне он станет избегать ее всеми силами и проводить свободное время с Рэйчел.

Леа молча глядела, как майор Прескотт оглаживает Самсона. Смешно. Она будто завидовала коню. Каждый раз, глядя на этого мужчину, она воспламенялась и ни с чем не сравнимые, приятные ощущения пронзали ее тело. Он целовался чертовски, а может, и ангельски здорово — она никак не могла решить, какое определение в этом случае подходит лучше. Ясно одно: майор Прескотт перевернул весь ее устоявшийся мир с ног на голову.

Настойчивость Тревора сводила ее с ума. Леа и не думала, что он поедет с ней к ламантинам. Получив его согласие, она все равно не ожидала такой симпатии к животным Ну а когда он не просто вошел в воду, а при этом и искренне обрадовался затеянной Зевсом проказе, Леа удивилась пуще прежнего. Вот было бы здорово, если бы Джесс видел все это и позавидовал как следует! Да, у Тревора всего одна здоровая нога, и все-таки именно с ним оказалась возможна позабытая детская забава, настоящая беспечная радость.

А потом он поцеловал ее. Вернее, вкусил, как вкушают изысканный плод. Грудь Леа до сих пор не унималась, возбужденные соски сухо терлись о ткань блузки. Ну кто бы мог подумать, что она не сумеет обуздать свои желания, что ей понравится прикосновение какого-то отставного майора к таким местам ее тела, при мысли о которых краснеет любая порядочная девушка? Да простит ее Господь, но Леа мечтала, чтобы эти мгновения длились вечно. Однако он все-таки остановился Так внезапно и так резко… Оставив ее в трепете и сожалениях. Так же, как и вчера вечером, в кабинете дяди, Тревор, не говоря ни слова, отвернулся от нее.

Удивительно Страсть его казалась не менее жаркой, чем ее собственная, но теперь, к великой досаде Леа, вид у майора был спокойный и хладнокровный. Он, казалось, успел забыть о том, что всего несколько минут назад едва не поглотил ее живьем в страстном поцелуе. К своему стыду, Леа даже не попыталась скрыть то восхищение, которое он вселил в ее душу Ей так хотелось, чтобы он понял ее чувства, она надеялась, что он испытывает то же самое!

Однако совершенно очевидно, что она ошиблась.

Наверное, глупо было приглашать майора на эту прогулку. Ведь заводь с ламантинами находится в достаточно удаленном месте, где, в сущности, легко нарушить все грани приличия и даже безопасности. Хотя, с другой стороны, если следовать общественным требованиям, то можно превратиться в такую же неженку, как Рэйчел. При мысли о сестре у Леа стало тяжко на сердце. А вдруг внезапные перемены в настроении майора как-то связаны с нею? Нелли неоднократно говорила, что хотя мужчинам и нравятся отчаянные девушки, но женятся всегда на скромных, благовоспитанных леди.

— Я думаю, вам надо возвращаться первой, Леа, — сказал Тревор, не глядя на свою спутницу.

Что ж, по крайней мере он хотя бы заботится о ее репутации. Усевшись на лошадь, Леа втиснула руки в перчатки. Теперь надо собраться с мыслями. Майор Прескотт находится в «Ривервинд» лишь для того, чтобы оказать помощь на то время, пока дядя Эдвард не оправится от своей болезни. И еще. Она обязана помнить, что перед нею красивый, крепкий мужчина, которому в принципе доступна любая женщина, какую бы он ни пожелал. Он дважды поцеловал ее, очевидно, в момент слабости, но она так и не оправдала его ожиданий. Должно быть, до этого он перецеловал множество разных женщин.

Леа удрученно наблюдала, как Тревор садился на Самсона. На секунду его глаза закрылись, брови сошлись в одну линию, и она поняла, что это из-за ноги. О, как бы ей хотелось облегчить его страдания! Но Тревор быстро пришел в себя и улыбнулся. Мнение Леа о нем, к несчастью, поднялось еще на ступеньку выше.

— Вы не ответили. Вы поедете вперед или наплюем на все предосторожности и заявимся вместе?

В фиалковых глазах заплясали чертики. Похоже, теперь он ее проверяет? Ей-то, конечно, все равно, что подумают, и она запросто может подъехать прямо к парадному крыльцу. Но Леа помнила о дяде. Нельзя расстраивать его, покуда он болен. Обуздывая свой порывистый нрав, она развернула коня.

— Сейчас основная работа кипит на заднем дворе, поэтому обычно я вхожу с парадного. — Глянув через плечо, всадница улыбнулась. — А вам, майор, это вовсе ни к чему. Обождите некоторое время, а потом приближайтесь со стороны конюшни. И не беспокойтесь об одежде, на такой жаре она вмиг просохнет.

Тревор шутливо по-военному отсалютовал Леа и улыбнулся:

— Вечный поклонник женских хитростей!

Она пустила коня в галоп, надеясь, что быстрая скачка прояснит ее разум и остудит жар. Бессмысленно дразнить такого человека, как Тревор, мужчину, который способен заменить ее в должности управляющего «Ривервинд»… А заодно и украсть ее сердце. Он ясно дал ей понять, что считает ее неподходящей для себя, тогда как Леа начинает смотреть на него как на величайшее творение господнее. Да и сама мысль о том, чтобы он взялся за управление плантацией, не казалась ей сегодня такой уж ужасной, как два дня назад. В сравнении с теми чувствами, которые вселил в ее душу майор Прескотт, даже преданность «Ривервинд» слегка поблекла.

Боже милостивый! Может, он уже успел похитить ее сердце?