Глава 20
Переживая свое горе, Диана весь день провела в постели, свернувшись калачиком. Ее преследовал запах, который напоминал ей о ее безрассудстве. Она не могла позволить Шанталь поменять простыни: та сразу бы поняла, что произошло. Похоже, служанки уже и так знают, а если не знают, то догадываются.
Когда стемнело, пренебрегать вниманием хозяйки стало уже неприлично, и Диана попросила Шанталь впустить Джулиану.
— С вами на самом деле все в порядке? — спросила та, явно озабоченная. — Может, послать за врачом? Минерва очень беспокоится. Да и все мы.
Диана заставила себя надеть платье — не атласное цвета слоновой кости, а более практичное голубое — и позволила Шанталь причесать ее. Но она знала, что все равно выглядит отвратительно: бледная, с кругами под глазами.
— Сейчас мне лучше, — сказала она без всякого выражения. — Во враче нет нужды.
— Но вы же голодны. Я слышала, кроме чая, у вас росинки не было во рту. Вы сойдете к обеду?
— Может быть. Возможно, нет.
Точно нет. Ничто не заставит ее находиться в одной комнате и за одним столом с Себастьяном Айверли.
Джулиана подошла к кровати, села рядом с Дианой и дружелюбно пожала ей руку.
— Женские проблемы?
— Проблемы с мужчиной.
— С Айверли!
— Откуда вы знаете?
На одно мгновение Диане стало жутко, когда она представила, как самодовольный Себастьян за завтраком намекает остальным о своей победе.
— Он уехал сегодня утром, никого не предупредив и не дав внятных объяснений. Значит, что-то должно было случиться.
Диана кивнула и не смогла сдержать слез.
— Ничего страшного, — попыталась утешить Джулиана, приблизившись вплотную к Диане и обняв ее за плечи.
— Я не верю, что он мог так поступить, — сквозь рыдания сказала Диана.
Подруга дала ей выплакаться, и когда Диана успокоилась, протянула ей носовой платок.
— Вы должны забыть его, — сказала она. — Он просто трус.
— Вы сказали «трус»? — вымученно улыбнулась Диана.
— Жалею, что не могла раньше назвать его так. Но если когда-нибудь у меня будет повод нанести, оскорбление, первой кандидатурой будет Себастьян Айверли.
— Он хуже, чем трус, — возразила Диана. — Он подлец.
— Негодяй.
— Мерзавец.
— Одно из моих любимых слов.
— Отвратительный тип.
Диана промокнула глаза и громко высморкалась.
— Что он сделал? Может быть, вам станет легче, если вы расскажете мне?
Она спросила просто так, но Диана рассказала ей все.
— Он заслуживает, чтобы его четвертовали, — воскликнула Джулиана, когда услышала, что сказал Себастьян уходя.
— Но я правда держала пари с Блейком, хотя не должна была этого делать. Я была не права, очень не права.
— С каких пор поцеловать мужчину считается преступлением? — Джулиана не желала видеть вину в поведении Дианы. — Поцелуй, Боже мой! Он должен быть благодарен вам.
— Я тоже так считаю.
— Да любой мужчина должен быть счастлив поцеловать вас.
— Действительно, — сказала Диана, успокаиваясь. — Но даже если я обидела его, реакция была несправедливой.
— Кейн все время предлагает дать ему еще шанс, но я все поняла с самого начала. Я всегда знала, что в Себастьяне Айверли есть что-то порочное. Я спрошу Кейна, — пообещала Джулиана. — Я заставлю его рассказать все их мужские тайны.
— Вы хотите рассказать лорду Чейзу, что произошло?
— Я не стану этого делать, если вы этого не хотите. Но я думаю, что он должен узнать. И Тарквин тоже. Пусть эти члены клуба библиофилов поймут, какую змею пригрели у себя на груди.
— Исключение из клуба «Бургундия» очень огорчило бы его, — предположила Диана. — Коллекционирование книг занимает большое место в его жизни.
— Но он президент клуба. Даже если Кейн и Тарквин проголосуют за его исключение, другие члены клуба их не поддержат. Вам же не хочется, чтобы все в Лондоне знали о том, что с вами сделал Айверли. А других причин для исключения нет.
— Разумеется, нет.
— Но мне пришла в голову мысль. Мы можем наказать Айверли с помощью книг.
— А мы действительно хотим наказать его?
— Диана, и вы еще спрашиваете?
Диана подумала, что игра стоит свеч.
— Но как мы сможем использовать его любовь к книгам?
— Мужчины гордятся, добывая книгу, которую на самом деле хотят. Они не могут смириться, когда другой коллекционер перехватывает их добычу. Интересно, есть какая-нибудь конкретная книга, обладать которой он мечтает?
Стук в дверь возвестил о появлении Минервы.
— Диана! — крикнула она. — Себастьян уехал и не сказал мне почему. — Она подошла к кровати и бросила на сестру свирепый взгляд. — Пожалуйста, скажи, ведь ты не отвергла его?
— Я не отказала ему, — спокойно сказала Диана. — Но он не сделал мне предложения.
— Но он хотел сделать это, я знаю, он хотел. Но тогда что он сделал?
Диана не могла раскрыть всю правду шестнадцатилетней девушке, и теперь не знала, как ей оправдаться.
— Минерва, — вклинившись в разговор, твердо сказала Джорджина, — лорд Айверли вел себя очень плохо. — Диана подала ей знак, чтобы та не продолжала. — Я не могу рассказать тебе о подробностях…
— Наверное, это опять что-то из «не перед юными девушками», — с мрачным видом парировала Минерва.
— Именно. Не задавай вопросов, потому что ответов не будет, и ты только еще больше навредишь сестре. У нее есть самые веские причины сердиться.
У Минервы были недостатки, но глупость в их список не входила.
— О Боже! Неужели он…
Пораженная, Минерва разрыдалась. Подобного Диана не помнила с тех пор, как Минерва вышла из младенчества.
— Это я виновата, — всхлипывая, пробормотала та.
Лишь желание успокоить сестру заставило Диану вылезти из постели. Она обняла плачущую Минерву.
— Ты ни в чем не виновата, моя дорогая. Я знаю, он нравился тебе. Он обманул нас обеих.
— Меня никто не обманывал. Я все знала.
— О чем ты говоришь?
— Разбойником был конюх Себастьяна. Все было инсценировано. Я об этом знала, но не говорила тебе. Он хотел выглядеть в твоих глазах героем, и я не видела в этом ничего плохого.
До сих пор Диана не была до конца уверена, хочет ли она отомстить. Ведь отчасти действия Себастьяна объяснялись желанием отплатить ей за пари. Но теперь, вспомнив охвативший ее ужас, когда нападавший мог убить или ранить Минерву, и чувство облегчения и благодарности Себастьяну за их спасение, она ощутила гнев, который вытеснил из ее сердца чувство жалости и вины, которое преследовало ее весь этот день.
Она повернулась к Джулиане:
— Он говорил мне о книге, которая когда-то принадлежала Екатерине Парр. Он очень хочет, чтобы она оказалась в его коллекции королевских книг.
— Я не ошибаюсь, Диана, предполагая, что у вас достаточно денег? — улыбнулась та.
Себастьян обрадовался зарядившему дождю, капли которого попадали за шиворот и отвлекали от тяжелых раздумий.
Прошлой ночью он вернулся в свою комнату возбужденный выполненной миссией и заслуженным триумфом. Он поздравил себя, что смог преодолеть минутную слабость и не проявил жалости к Диане. Они были квиты. Он мог возвращаться в Лондон к своей привычной жизни.
Но чем дальше он скакал, тем больше Диана занимала его мысли. Он вспоминал все радостные минуты, которые провел в ее компании. Сильнее всего в его память врезалось ощущение, которое он испытывал, когда она лежала в его объятиях. Несмотря на все усилия переключиться на практические, полезные вещи, как подобает человеку логики и здравого смысла, он поймал себя, что размышляет о том, чем занимается сейчас Диана, о чем она думает, даже что она надела.
С кем она говорит. В Маркли-Чейз остались его лучшие друзья. И остался Блейкни.
Себастьян вдруг испугался, что совершил страшную ошибку. И ледяная вода, стекавшая по шее, показалась ему вполне заслуженным, даже слишком мягким наказанием.
Блейкни предложил Диане прогуляться по саду, пока стояла сухая погода после двух дней непрерывных дождей, и та согласилась. Сырая погода больше соответствовала ее настроению, и она подумала, что свежий воздух пойдет ей на пользу. Блейкни был единственным, кто не относился к ней с преувеличенным вниманием.
Кейн и Тарквин оба предлагали свои руки, словно она была настолько слаба, что не смогла бы сама пересечь комнату, говорили ей комплименты или пытались ободрить непрерывным потоком шуток. Шуткам она радовалась, но остальное утомляло.
Минерва и Эстер принесли ей щенят. Крошечные бульдоги, с их морщинистой шкурой, плоскими носами и нескладными челюстями, ей понравились. Взятый на руки щенок чихнул, и ей вспомнилось детство и спокойствие матери, когда дела шли не так.
Когда Джулиана освобождалась от переписки с многочисленными знакомыми книготорговцами, она убеждала Диану отказаться от разгрузочной диеты и получить удовольствие от чашки шоколада и выпечки, которую в Маркли-Чейз производили в огромных количествах.
Диана соглашалась, но ей не хотелось сладостей, фруктовых пирожных и прочих вкусностей. Хотя бы один положительный результат ее унижения.
Блейкни вел себя с ней как всегда. Теперь, когда ее любовь к нему прошла, она поняла, что его манера поведения — это сочетание восхищения и стремления к свободе. Да, она ему нравилась, но не настолько, чтобы он пренебрег другими своими делами. Только человек, целиком поглощенный собой, не смог бы заметить, что произошло нечто неладное.
Он взял Диану под руку и внимательно посмотрел на нее, а затем уставился на ее грудь. Не совсем уважительное поведение, но, во всяком случае, Блейкни не ждал, что она ударится в истерику от его внимания.
— Прекрасный вид, — заметила она.
— Что? — не сразу понял он. Потом поднял глаза и улыбнулся. — Великолепный, — согласился он. — Лучше не бывает.
Боже, он казался ей таким красивым. А сейчас при виде его сердце не начинает биться чаще.
— Мне было трудно завлечь вас. Все в доме, кажется, настойчиво ищут вашей компании.
— Странно, — сухо ответила Диана.
— Простите. Конечно, это легко объяснимо. Даже старина Себастьян Филин что-то вынюхивал возле вас.
— Я этому не верю.
— Ну, я, конечно, не совсем уверен. Но тот поцелуй, который вы ему подарили, пробудил в нем некоторый интерес.
Диану терзали гнев и унижение, смешанные со следами вины. Невольно она ускорила шаг, отбрасывая ногами палые листья.
— Эй, Диана! Не надо так спешить!
— Не можете угнаться за мной?
— Конечно, — сказал Блейк. — Но есть вопрос, который я хотел вам задать. И думаю, вы знаете какой.
Его слова почти в точности повторяли слова Себастьяна той ночью, когда он спросил ее, почему она так хорошо пахнет. Она готова была уже расхохотаться в истерике и сообщить Блейку, как зовут ее парфюмера. Какая ирония, что Блейк собрался делать предложение тогда, когда у нее пропало всякое желание.
Конечно, она может ошибаться. Возможно, это будет грязное предложение.
— Да? — спросила она.
— Выходите за меня замуж, Диана.
Никакой поэзии, зато она оценила его прямоту.
— Благодарю вас, Блейк, — сказала Диана. — Но почему?
— Почему? — Вопрос заставил его отшатнуться. — Потому что я вас хочу, конечно.
Почувствовав, что в его словах нет сильного чувства, он лихорадочно начал подыскивать нужные выражения:
— Для меня это будет большая честь, и вы сделаете меня счастливейшим из людей.
Диана больше не доверяла своей способности разбираться в словах и мотивах других людей, но она хотела точно знать, что за ними стоит.
— Почему женитьба на мне сделает вас счастливым?
— Вы же знаете о моих чувствах к вам.
— На самом деле нет.
Блейкни выглядел настолько ошарашенным, что она решила прийти ему на помощь:
— Вы меня любите?
— Я вами безмерно восхищаюсь и получаю огромное удовольствие от общения с вами. Я знаю, что вместе нам будет очень хорошо.
— Другими словами, вы меня не любите. — Он попытался протестовать, но она остановила его — Ничего страшного, я тоже не люблю вас.
— Вы меня не любите. Значит, вы не выйдете за меня?
— Я еще не решила.
— Понятно. А когда вы рассчитываете решить?
— Сначала я хотела бы вас кое о чем спросить. Возможно, у вас тоже будут ко мне вопросы. Мне хотелось бы, чтобы к моменту заключения брака между нами не оставалось неясностей.
— Мне нравится такой подход. Он предотвращает непонимание в будущем.
Ей нравилось, как он себя ведет. Теперь, когда она больше не влюблена в него, он вызывал симпатию.
— Блейк, вы один из самых завидных женихов в Англии. Почему вы выбрали меня?
— Вы очень красивы. И я вас желаю. — Он внимательно изучал ее лицо. — Вы позволите мне так говорить? Вы вдова и знаете, что я имею в виду.
— Ценю вашу откровенность. И ваш интерес тоже. Позвольте вернуть вам комплимент. Вы тоже очень красивы.
Блейк посмотрел, на нее несколько неуверенно. Может быть, это всего лишь обмен любезностями? Диана намеренно не стала развивать тему.
— Что еще?
— Ну, раз мы откровенны…
— И правдивы.
— Ваши деньги могут быть полезны. Это, конечно, не главное, но для меня существенно.
— Ваш отец один из богатейших людей Англии, Я хорошо знаю, что наследник герцогства может найти невесту, чьи средства не были нажиты торговлей.
— Меня привлекает то, что ваше состояние принадлежит только вам, а не станет приданым, которое даст за вас отец. Мне надоело жить в постоянной зависимости от отца и выпрашивать каждый пенс.
— Признаться, я удивлена. Я полагала, что герцог либерал.
— Герцогу нравится диктовать мне, как жить. Но скажем так, у нас с ним разные понятия об этом.
Диана кивнула, заинтригованная этой неизвестной стороной жизни Блейка.
— Я буду настаивать, чтобы деньги оставались моими. И моих детей, разумеется.
— Я с этим не спорю. Со временем я наследую герцогство. А до того времени буду просто иногда пользоваться вашими доходами.
— Еще одна вещь. В будущем сезоне Минерва при моей поддержке дебютирует в свете. Она до тех пор будет жить со мной, а может, и до ее замужества. Но вы с ней не очень-то ладите.
— Дорогая Диана! Я вовсе не собираюсь вмешиваться в дела вашей семьи. Я доверяю вашей сестре, и мы с ней вполне сможем ужиться. Так вы согласны сказать «да»? — с улыбкой убеждал Блейк. — Мне бы так этого хотелось.
Диана на минуту закрыла глаза, размышляя, какие дивиденды она извлечет из брака с Блейком, причем впервые без ослепляющей влюбленности.
Она станет маркизой, а впоследствии герцогиней, ее положение станет недосягаемо высоким. Она сможет столько сделать для Минервы, для братьев и для многих других. В брачном договоре можно записать, что она оставляет себе крупные средства на подарки и благотворительность. В конце концов, у нее могут родиться дети. И хотя отец ее будущих отпрысков больше не приводил ее в волнение, он был очень привлекателен. Делить с ним постель вряд ли будет наказанием. И если сейчас она не испытывала по этому поводу энтузиазма, кто поручится, что так будет всегда?
Она тяжело вздохнула и приготовилась сделать решительный шаг.
— Да, я выйду за вас замуж.
Со своим обычным изяществом Блейк отвесил элегантный поклон и поцеловал ей руку.
— Вы не пожалеете об этом.
Если Диана ожидала, что ее накроет волна эйфории во время помолвки с человеком, о котором мечтала столько лет, то она оказалась разочарована. Она чувствовала непонятную апатию в преддверии блестящего будущего.
— Можно, я вас поцелую? — спросил Блейк.
Диана кивнула. Он подался вперед, накрыл своим ртом ее губы и запечатлел на них долгий, хотя и неглубокий поцелуй. В опыте Блейка не было никаких сомнений, но Диана осталась холодна.
— Еще одно, Блейк.
— Все, что угодно, дорогая.
— Мы не будем… заниматься этим до свадьбы.
— Разумеется, нет. Я слишком вас уважаю.
— Я знаю, мужчины переносят это нелегко. Может, вы желаете ускорить заключение брака?
— Естественно, я не прочь, но смею уверить вас в своем благоразумии. Я никогда не поставлю вас в неловкое положение.
Диана не ожидала, что он будет так откровенен.
— Благодарю. Я уверена, что так и будет.
— И я не сомневаюсь, что вы сохраните эту уверенность. Когда-нибудь у нас наверняка появится наследник или даже два. Мы не будем с этим тянуть, и тогда вы увидите, насколько обходительным окажется ваш муж. — На мгновение его глаза сузились, и он уже не выглядел обходительным. — Вы не будете общаться с моим кузеном Себастьяном, не правда ли?
— Обещаю, что этого не будет.
Она не стала спрашивать, какие еще мужчины занесены в список ее возможных будущих измен. По сравнению с Блейком предложение Тобиаса для молодой девушки было романтической мечтой.
— Когда мы сможем заключить брак? — спросил Блейк.
— Что вы имеете в виду?
— Так, секунду. Через день-два меня ждут в Бадминтоне. Недели две я поохочусь с Бофором, потом вернусь. Лондон и поговорю с отцом, если он будет в городе. Если нет, я увижусь с ним в Мэндевилле на Рождество. Он, может быть, проявит недовольство, но в конце концов даст согласие. Если повезет, вся эта суета с адвокатами и всем прочим закончится к весне, и мы сможем пожениться до начала сезона.
Какому же пылкому любовнику она себя вручает! Две недели охоты с герцогом Бофором, естественно, более важны для него, чем решить вопрос о женитьбе с герцогом Хэмптонским. У Дианы было чувство, что Блейк не собирается менять распорядок своей жизни из-за женитьбы. Хорошо. Она тоже не будет менять распорядок своей. Она получит более высокое положение в обществе, она будет иметь партнера по постели (когда он будет не прочь) и со временем детей.
Такой, полагала она, должна быть супружеская жизнь в кругу аристократического общества. Разве не к этому она всегда стремилась?
