Глава 18

— Ты упаковывала мои розовые чулки?

— Зачем? — спросила Шанталь, ловкими движениями расправляя вечернее платье Дианы. — Они не подходят к платью, которое вы собираетесь надеть завтра.

Шанталь решила, что Диане следует носить зеленый шелк. Все-таки хорошо иметь служанку, которая что-то за тебя решает.

— Где они?

Шанталь повернулась к хозяйке:

— Меня раздражает беспорядок в вещах.

— Это мои любимые. Я просто хочу удостовериться, что ты их упаковала.

Француженка взяла зеленое шелковое платье и предметы нижнего белья, чтобы отнести их в стирку и глажку. От дверей она проницательно посмотрела на хозяйку, и Диана испугалась, что служанка догадывается о том, что должно произойти. Шанталь проработала модисткой более десяти лет, большинство из них в Париже, тем не менее она не знала, как плетут любовные интриги. Все же Диана старалась не нарушать порядок в большом комоде, пока искала чулки и пару подходящих кружевных подвязок.

Спустя несколько минут она с удовольствием рассматривала себя в высоком зеркале. На ней было свободное платье, самое роскошное в ее гардеробе, из атласа цвета слоновой кости, украшенное шелковой вышивкой и бельгийскими кружевами. Из-под края ночной сорочки из самого тонкого льна виднелись розовые ступни. Сорочка была так легко завязана на шее, что могла соскользнуть с плеч от малейшего дуновения ветра.

Возможно, не самый подходящий наряд для принятия предложения о замужестве. Ее первый муж, как и следовало, сначала поговорил с ее отцом. Потом она надела свой лучший дневной наряд, плохо сидевшее платье, сшитое портным из Мэндевилл-Уоллоп, и скромно приняла предложение стать восемнадцатилетней невестой сорокапятилетнего баронета. За те пять минут, что они провели с ним наедине в гостиной снятого Монтроузами дома в Лондоне, Тобиас отметил их помолвку лишь целомудренным поцелуем руки и сдержанным выражением почтения.

В спальне Диана, к своему удивлению и удовольствию, обнаружила, что он куда как раскован. И поэтому сейчас она решила по возможности сократить отрезок времени от предложения до постели. Теперь она была опытной вдовой, а не невинной девушкой, и могла позволить себе быть несколько нескромной. И поскольку знала, что Себастьян не имел опыта общения с женщинами, она сама будет проявлять инициативу, — эта идея тревожила и возбуждала ее.

Это было невероятно, что она пригласила его к себе. Да, он представлял себе, как соблазняет Диану, но никогда не думал, что сможет это сделать на самом деле. Ему казалось, что он несется по дороге во весь опор и вот-вот потеряет способность управлять лошадью. Настал момент, после которого нельзя уже будет повернуть назад. Он понимал, что нужно отступить, но это значило, что он больше не увидит Диану.

Борясь с угрызениями совести, Себастьян крался вдоль коридора, считая двери, и его сердце билось так громко, что стук мог поднять мертвого. Без особого интереса Себастьян в свое время слушал байки о «приключениях» в загородных домах. А теперь это случилось с ним — развлечение, и без всякого риска. При свете свечи все двери выглядели одинаково. Если ошибешься, можно потревожить Минерву или Тарквина, а хуже всего Блейкни. Он повернул ручку пятой по счету двери с левой стороны, уже готовый принести извинения, если в комнате окажется юная девушка или мужчина. Как только дверь, скрипнув, приоткрылась, он сразу успокоился. Этот запах он бы узнал всегда.

— Себастьян?

Ее негромкий голос обещал невообразимое наслаждение.

Нет, не невообразимое. Никогда не испытанное, но точно воображавшееся.

Комнату освещали только пламя камина и свечи на столике у стены. Достаточно, чтобы видеть её, сидящую на диване рядом с камином. Длинные темные волосы, рассыпанные по белым плечам, он видел не раз, но вдруг его взгляд скользнул ниже, и он сразу почувствовал напряжение в паху. Он был возбужден, еще переступая порог, но эти изящно скрещенные щиколотки в розовом довели его желание до края.

— Вы надели розовые чулки, — прохрипел он.

Она улыбнулась, но он мог бы поклясться, что она нервничает.

— Специально для вас. Я была в них, когда мы познакомились.

— Мы познакомились в библиотеке.

— Не совсем так. Для меня знакомство состоялось в конюшне — когда вы поправляли мне стремя. Помните?

Как будто он мог забыть этот момент, изменивший всю его жизнь. Неужели уже тогда действовало пари, которое она заключила с Блейкни? Когда она показала ему свою ногу, неужели это было сделано намеренно?

Два страстных желания — наказать ее и овладеть ею — слились в одно. Остатки угрызений совести, тлевшие где-то в глубине мозга, исчезли. Он достиг точки, откуда не было возврата. Прав он или не прав, но он должен овладеть ею.

Он стоял посредине комнаты и смотрел на нее, упиваясь шелком и кружевами, блестящими застежками, алыми губами, которые обещал и все, чего он болезненно ждал от женщины и чему так яростно сопротивлялся. Кульминация достигла высшей точки, и недавно обретенная им способность вести непринужденную беседу вдруг исчезла.

— Присаживайтесь.

Это приглашение было бы к месту утром в гостиной. Но сейчас была полночь в ее спальне.

Он миновал расположенное рядом кресло и опустился на диван рядом с Дианой. Между ними была всего пара дюймов. Она чуть передвинулась, и ее свободное платье распахнулось шире. Под ним виднелась нижняя сорочка, белая и такая тонкая, что казалась почти прозрачной. Он мог видеть светло-розовую кожу там, где кончались чулки, и что-то темное между ногами. У Себастьяна перехватило дыхание, но он поднял глаза и посмотрел ей в лицо.

Она ответила на его взгляд радостным и беззащитным выражением лица. Казалось, она ждет чего-то. Спустя несколько мгновений она сказала:

— Я вынуждена была просить вас прийти сюда, потому что знаю, что иначе не смогла бы отделаться от Блейкни.

— Я польщен.

— Я боялась, вы не придете.

Он едва не рассмеялся. Целый час он ходил из угла в угол своей комнаты, считая бесконечно длящиеся минуты, пока все в доме не отправятся спать, и обдумывая, что надеть или что не надевать на свидание. В конце концов, он снял лишь галстук.

— Я не знал, как нужно одеваться, когда собираешься к даме ночью, — осипшим голосом сказал Себастьян.

— У вас нет навыка? — поддразнила Диана.

— Нет. — Он поднял руку к открытой шее. — Прошу прощения, если мой вид недостаточно приличен.

Она улыбнулась ему — тепло, бесхитростно. Он подумал, что умрет, если не прикоснется к ней. Решившись, он наклонил голову и прикоснулся к ее колену. Затем провел ладонью вверх по бедру, пока сквозь тонкий лен не почувствовал гладкую теплую плоть выше подвязки. Дыхание Дианы участилось. В поле его зрения оказалась ее рука, которая накрыла его руку и сильнее прижала к бедру.

— Поцелуй меня, — прошептала она.

Наконец недвусмысленное приглашение. Взяв обеими руками ее голову, он привлек Диану к себе. Под его пальцами ее волосы казались атласными, запах опьянял. Помня урок, полученный во время их первого поцелуя, он сдержал себя и лишь слегка коснулся ее губ, наслаждаясь их сладостью и рискнув кончиком языка дотронуться до края рта. Когда она в ответ приоткрыла рот, он действовал мягко и не спеша. Но ей нужно было больше, и она притянула его к себе, однако наткнулась на очки.

Остановившись, Дйана невольно хмыкнула, когда Себастьян попытался протестовать.

— Думаю, их лучше снять.

В первый раз он пожалел, что в свое время отказался от монокля, он взялся за дужки, снял очки и положил их в стороне.

Перед его невооруженными глазами была кожа ее шеи, совпадавшая по тону с кружевами цвета слоновой кости. Дрожащими пальцами он попытался стянуть платье, но руки стали неловкими, словно были в перчатках.

— Я сама, — прошептала Диана и, поднявшись, повернулась к нему спиной.

Она пошевелила плечами, и шелковое платье соскользнуло к ее ногам.

Увидев фигуру Дианы, освещенную сзади пламенем камина, Себастьян едва сохранил самообладание. Ее ночная сорочка была так тонка, что просвечивала насквозь, слегка размывая, но не скрывая женственные контуры ее бедер и талии.

Диана села на диван рядом с ним. Вырез сорочки был таким глубоким, что открывал верхнюю часть груди, но, к его сожалению ткань собралась складками и прятала под собой пышные округлости.

— Вы прекрасны, — сказал он.

Банальные, неподходящие слова. Он поднял руку и обнаружил, что пальцы снова действуют. Осторожно он провел по мягкому изгибу ключицы и попытался потянуть за тесемку ворота ночной сорочки. Узел развязался, и вырез стал еще глубже, и сначала медленно, а затем все быстрее под весом материи сорочка начала спадать с плеч.

Себастьян Айверли был образованным человеком высокой культуры, ценителем искусства. Он видел много обнаженной женской натуры, запечатленной на полотнах картин или высеченной из камня. Но при всем при этом он оказался не готов к зрелищу обнаженной до пояса Дианы Фэншоу. Ни один бюст мраморной богини, даже самой совершенной, не мог бы сравниться с этими реальными, из плоти и крови, кремовыми округлыми грудями, каждую из которых венчал розовый кружок вокруг соска.

В благоговейном молчании Себастьян решился коснуться их. Он взял в руку одну атласную грудь и ощутил под большим пальцем твердый выступ. Попробовал слегка нажать на него, и тот стал еще тверже. Как бы в ответ стало твердеть его мужское естество.

Из горла Дианы вырвался звук, который был похож на кошачье мурлыканье. Себастьян положил руку на другую грудь и стал нежно мять, надавливая на сосок.

— Не хотите взглянуть на мои чулки? — прошептала Диана.

Себастьян потерял дар речи. Он освободил одну руку, взял подол ее юбки и поднял до уровня бедер. Затем опустил руку вниз и, обхватив лодыжку Дианы, погладил ногу. Ему было гораздо приятнее не смотреть на чулки, а ощущать их пальцами. А когда рука дошла до конца чулка, он потерял интерес к чулкам, поскольку кожа на внутренней стороне бедра была более мягкой, гладкой и теплой, намного теплее шелка.

Себастьян почувствовал, как Диана чуть приспустилась и раздвинула ноги. Его рука двигалась дальше, и наконец ладонь ощутила курчавые темные волосы — врата в женскую тайну. Еще чуть-чуть, и он почувствовал влажное тепло. Он знал несколько названий этому, и грубых, и поэтичных. Ему пришло на память «колыбель наслаждения».

Когда он рылся в библиотеке Тарквина, он прочел о сотне способов соблазнения. Его теоретические знания о том, как удовлетворить женщину, были огромны. Но сейчас в голове было совершенно пусто. Он не мог вспомнить ничего. Он знал одно: он должен овладеть Дианой. Сейчас.

Не заботясь о тонкости обращения, он принялся целовать ее — виски, уши, шею, волосы, осыпал поцелуями все лицо и наконец достиг губ. Не прекращая поцелуя, он попытался избавиться от одежды. В тумане до него дошло, что Диана пытается помочь ему. Она вытащила из-под пояса край его рубашки и погладила его голую спину.

Ему хотелось продолжать, не прерываясь ни на секунду, но с большой неохотой он остановился, поскольку должен был сделать одно признание.

— Я никогда прежде этого не делал, — сказал он, тяжело дыша.

Если она засмеется, он умрет. Но она не засмеялась.

— Это не имеет значения, — прошептала она. — Я это делала.

И снова прильнула к нему.

Она начала расстегивать пуговицы жилета, но раздеваться на диване было неудобно, потому что одновременно они пытались целовать и обнимать друг друга. Наконец Диана отстранилась.

— Нам лучше заняться этим в постели, — сказала она с хриплым смешком.

Себастьян с такой скоростью разделся, что Диана едва успела забраться на кровать, когда он оказался рядом. Никаких церемоний. Он всю жизнь ждал этого.

Ощущение, когда он вошел в нее, превзошли все его лихорадочные ожидания. Как он прожил двадцать шесть лет без этого? Должно быть, он сумасшедший.

Он пробормотал что-то совершенно неподходящее. Ее имя?

Она произнесла его имя.

Себастьян боялся, что все закончится слишком быстро. Он знал, что мужчина должен стараться продлить процесс.

Невероятным усилием он вернул способность контролировать свои действия и тем спас свою гордость. Он прекратил двигаться и посмотрел вниз. Диана, быстро дыша, лежала с запрокинутой головой, ее глаза были закрыты, рот полураскрыт. Хотя он и так знал, что она была самым прекрасным существом па свете, ее лицо сейчас, во время акта любви, лишило его дыхания.

Она открыла глаза, чистые и голубые.

— Восхитительно, — пробормотала она. Ногами обвила его бедра, напрягла внутренние мышцы и притянула его к себе. — Такое наслаждение. Не останавливайся.

Он поцеловал ее, крепко, влажно, долго, и потерял желание или способность сдерживаться. Все закончилось через три минуты. Он полагал, что должен радоваться, — ведь не за три же секунды. Когда Себастьян потерял контроль над собой, Диана в экстазе вскрикнула, и ее тело словно свело судорогой. Его охватило блаженство.

Он сделал это.

В эту минуту Себастьян и понятия не имел, что будет дальше.

Диана счастливо вздохнула и взглянула на человека, который лежал рядом с ней с закрытыми глазами. Оказалось, что выглядевший когда-то огородным пугалом деревенский мужлан вовсе не так уж хил. Она и раньше знала это. В Мэндевилле Себастьян на руках поднял ее на холм. И еще он был красив. Как она могла предпочесть Блейкни? Лицо Себастьяна выражало твердый характер, силу и ум. Да, она сделала правильный выбор. Наклонившись над ним, она поцеловала его в грудь, ощутив исходящий от него запах мускуса, Диана думала, что Себастьян не спит, а просто расслабился. Она заметила, каким удовлетворенным выглядит его лицо. Спустя некоторое время он сделает ей предложение, и они продолжат заниматься любовью. Не так яростно, но это даже немного лучше.

Немного. Она никогда бы не пустила Блейкни к себе в постель до свадьбы и до обручения спала бы одна. Но Себастьяну она доверяла. Слава Богу, она вовремя вняла своим чувствам и поняла, что ее отношение к Блейкни было лишь давней привычкой. Она заполучила его кузена, человека, действительно достойного любви.

Диана села и выпрямилась, решив, что ей надо бы надеть ночную сорочку, перед тем как Себастьян сделает ей предложение. Но тут же передумала. Лишь привела в порядок волосы и провела пяткой по бедру Себастьяна.

— Я знаю, ты не спишь. Садись, и поговорим.

Он открыл глаза и наклонил голову. Выражение счастья на его лице угасло, и в ровном взгляде невозможно было что-либо прочесть.

— Вы всегда отдаете приказания окружающим? — спросил он.

— Нет, — ответила Диана, — как правило, я отличаюсь покладистостью, как тебе это, должно быть, хорошо известно.

Происходило что-то не то. Ей показалось, что Себастьян недоволен своим поведением. Он был девственником, и, разумеется, не только женщины переживают, когда это случается в первый раз. С Тобиасом она получала наслаждение считанное число раз.

— Это было чудесно, — улыбнувшись, сказала Диана бодрым голосом. — А в следующий раз будет еще лучше. Я просто не могу дождаться.

— А будет ли следующий раз?

«Бедный, — подумала она, — он думает, что опозорился как любовник».

— Конечно.

Она поспешила успокоить его.

Ей хотелось, чтобы он обнял ее. Задав тон разговору, она испугалась, что если начнет проявлять излишнюю инициативу, то может показаться навязчивой.

Себастьян что-то пробормотал. Похоже, он вновь разучился внятно говорить. И хотя это могло быть просто следствием усталости, сейчас, когда она ждала от него конкретных слов, ей было чуть тревожно.

— У нас не было возможности закончить разговор, который мы вели перед домом.

Себастьян не захотел понять намека и в ответ снова что-то пробормотал сквозь зубы. Затем выпрямился и присел на противоположный край кровати спиной к Диане.

— О чем ты хотел меня спросить, когда нас вчера прервали? Ты говорил, что у тебя есть ко мне вопрос, перед тем как появился Блейкни.

Там! Разве можно быть более непонятливой.

Себастьян не смотрел на нее и, казалось, размышлял над ее вопросом. После долгой паузы он произнес:

— Я помню. Я собирался спросить, чем вы так приятно пахнете. Я не очень разбираюсь в духах.

— И это все?

— Да, — ответил он тусклым голосом.

Диану охватила легкая паника. Она перебралась на его сторону постели и встала на колени за спиной Себастьяна, обняв его и положив подбородок ему на плечо.

— Перестань издеваться.

— Издеваться?

Диана ладонями почувствовала, как напряглись его мышцы.

— Зачем ты пришел сегодня ко мне?

— Вы же меня пригласили.

— Почему же ты принял приглашение?

— Думаю, нет мужчины, который бы отверг подобное приглашение.

Его презрительный тон глубоко ранил Диану. Она отпрянула от него и выскочила из постели, ища сорочку. Надев ее, она подошла к нему и, взяв за подбородок, подняла его голову и заставила посмотреть ей в глаза. В его взгляде сквозила настороженность, может, даже подозрительность.

— Вы были первым мужчиной, не считая мужа, которого я пригласила к себе в спальню, — дрогнувшим голосом сказала она.

— Для меня это большая честь, — произнес Себастьян, отклонив ее руку и отведя взгляд. — Довольно поэтично, не правда ли, поскольку вы тоже у меня первая? Не думаю, что мы были друг для друга последними.

Диана стояла оглушенная, вникая в смысл его слов.

— Полагаю, вам лучше уйти, — сказала она, стараясь оставаться спокойной, хотя ее пальцы никак не могли завязать пояс халата. — Вы… вы… — запинаясь произнесла она, не в силах подобрать подходящий эпитет.

Себастьян встал и начал собирать свою одежду. Диана отошла к камину и уставилась на тлеющие угли, не в силах постигнуть катастрофу, которой обернулась эта ночь. Она с трудом удерживалась, чтобы не схватить флакон с туалетной водой и не запустить ему в голову. Ее запах! Она покажет ему запах! Или так, или разрыдаться.

Она не могла поверить, что так ошиблась в Себастьяне. Уж кого, но не его она могла представить бесстыжим повесой, а тем не менее он повел себя именно так.

Ее глаза сузились. Что-то не сходится. Не может он быть таким развращенным, если она — его первая женщина. Не претендуя на роль специалиста в этой области, она все же была уверена, что распутниками сразу не становятся.

— Себастьян!

Она повернулась к нему.

Он поднял глаза и перестал застегивать пуговицы. Он жадно смотрел на нее, словно был прежним Себастьяном.

— Почему? — спросила она. — Скажи, в чем причина, и по возможности честно.

На несколько мгновений показалось, он потерял уверенность. Затем его взгляд стал холодным, и в глазах не осталось ничего, кроме боли.

— Если мне не изменяет память, вам заплатили пятьсот фунтов за то, что вы поцеловали меня. Теперь я расквитался.

Он собрал свои вещи и вышел, оставив Диану безмолвной и неподвижной.