Глава 17
— Отвори, — потребовала Минерва. — Ну и пусть ты не одета — разве я не видела тебя в ночной сорочке?
Диана еще раз попробовала отослать Минерву:
— Я пытаюсь найти немного тишины и покоя, что, оказывается, совсем непросто в огромном доме, где почти нет людей.
Но Минерва продолжала стучаться, и Диана вылезла из постели, надела пеньюар и прошла через комнату, волоча за собой шлейф из шелка и кружев.
— Что тебе? — спросила она, повернув ключ в замке и открыв дверь.
Минерва почти ввалилась в комнату.
— Мне надо с тобой поговорить.
— Мне тоже.
Диана уперлась руками в бедра и пристально посмотрела на младшую сестру.
— Я не хочу, чтобы ты выходила за Блейкни.
— Из-за того, что он сказал тебе вчера после гонки? Он был просто расстроен проигрышем.
— Я знаю. Но не думаю, что только в этом причина. Он показал, какой у него характер.
— Чепуха! Ты никогда не любила Блейкни. Но ведь не тебе выходить за него. А ты окажешься в выигрыше. Подумай, сколько его отец сможет для тебя сделать.
— Наплевать. Я и без него справлюсь.
Диана не могла удержаться от улыбки при виде рассерженной Мин. И правда, ее сестра сама со всем справится.
Диана подошла к низкому резному ореховому креслу и опустилась на мягкое сиденье.
— Я вовсе не уверена, что Блейкни сделает мне предложение, — сказала она, откинувшись на спинку и скрестив ноги.
Минерва тряхнула головой: сказочно красивые золотистые волосы, казалось, принадлежали другой девушке — настолько злым было ее лицо.
— Теперь ты говоришь чепуху. Он почти не оставляет тебя одну, с тех пор как мы здесь. Когда он попросит тебя выйти замуж, откажи ему.
— Ты знаешь, как я отношусь к Блейку.
А вот сама она этого не знала. Теперь не знала. Похоже, она убеждала себя, а не Мин. Она провела столько ночей после смерти Тобиаса, желая партнера, с которым могла бы делить постель! Но с недавних пор другое лицо и другое тело являлось ей в дневных мечтах и в ночных снах.
Она проснулась на рассвете, вся в испарине и взволнованная, испытывая страшное разочарование потому, что рядом в постели никого не было. Потому что в отличие от ее снов она не увидела около себя Себастьяна Айверли.
— Мне кажется, тебе больше по душе Себастьян.
Минерва, конечно, не могла прочесть ее мысли, но Диана вспыхнула лишь от одного предположения об этом.
— Ты знаешь, что я хочу выйти замуж. — Голос Дианы дрожал от сумятицы, которая царила у нее в голове. — Но Себастьян Айверли никогда не женится. Он женоненавистник, и об этом всем известно.
— Это вздор. Ему нравлюсь я и определенно нравишься ты.
— Я в этом вовсе не уверена. Он избегал меня, когда вернулся в Лондон.
Минерва не слушала ее, занятая ходом собственных мыслей:
— Ты знаешь, что я заметила? Он говорит со мной так, будто я разумная личность, а не просто девчонка или ребенок. Ему нет дела до моего пола, хотя у него репутация женоненавистника. Но я не заметила ни единого признака его отвращения к женщинам. Просто я ему нравлюсь, и ему интересно, что я говорю и о чем думаю.
Диана кивнула. Она думала то же самое, но с той разницей, что Себастьяну небезразлично, какого она пола.
— Он полная противоположность Блейкни, — самодовольно сказала Минерва, сложив на груди руки. — С чем ты не можешь не согласиться.
— Дорогая Мин, я не собираюсь выбирать мужа, основываясь на твоем мнении по поводу ваших разговоров, — продолжила она, когда Минерва на мгновение умолкла. — Кроме того, непохоже, что он готов сделать мне предложение.
— Он наверняка сделает.
— Да? И что же заставило тебя прийти к такому заключению?
— Я наблюдала за ним последние двадцать четыре часа. Он уделял тебе не меньше внимания, чем Блейкни. Просто он не делает это так открыто.
Диана вспомнила, как Себастьян на прогулке потрогал пальцами ее губы, касался ее пальцев, когда передавал чашку, его взгляды через стол, когда поднимал ко рту бокал с вином. Таких примеров было много, каждый из них можно было считать случайностью. Он приводил ее в растерянность, заставляя сомневаться, действительно ли это знаки внимания с его стороны или игра се воображения.
Возможно, Мин права, и он действует преднамеренно. Но сестра была так захвачена мыслью, чтобы Себастьян стал ее зятем, что могла выдать желаемое за действительное.
Она тряхнула головой, чтобы привести мысли в порядок.
— Иди, Мин. Дай мне отдохнуть.
— Хорошо. Но я собираюсь предоставить тебе шанс: сегодня после обеда Себастьян будет один.
— Я не хочу оставаться с ним наедине.
Минерва посмотрела на нее. Ее улыбка прямо говорила, что она не верит сестре.
— Каким образом? — пробормотала Диана.
— Я уведу Блейкни и попрошу рассказать мне об охоте. Благо, я имела богатую практику у мамы.
— О Боже, Мин. Ты серьезно?
— Ради тебя, Диана, я готова на любые жертвы.
— Вы сошли с ума! На улице ноябрь, и уже темно. Я не собираюсь выходить из дома.
Под надуманным предлогом Себастьян заманил ее в холл. Оказавшись там, он не продемонстрировал ни малейшего желания знакомиться с гобеленами эпохи Элизабет. Более того, он попросил лакея принести шубу Дианы.
— Сегодня ясная ночь, — сказал он, накинув ей на плечи шубку и завязывая тесемки. — Вы знаете, что это означает?
— Мороз?
— Соединение двух красных тел.
— Что?
— Я расскажу вам об этом на улице.
— Разве я могу отвергнуть такое предложение?
— Эта мысль недавно пришла мне в голову.
Когда за ними закрылась дверь и пропал свет лампы и свечи, пар от их дыхания, смешиваясь в сухом морозном воздухе, осветился миллионом звезд. Диане не было холодно под защитой бархата и меха, но она задрожала, когда Себастьян положил руку ей на плечо и привлек к себе.
— Смотрите, — сказал он. Движением другой руки он направил ее взгляд в определенную точку небосклона. — Видите две красные звездочки?
Диана никогда не умела определять созвездия. Ее познания в астрономии начались с Большой Медведицы и ею же закончились.
— Кажется, да, — ответила она, глядя по направлению его пальца. — Между ними всего несколько дюймов.
— Это только кажется. На самом деле их разделяют миллионы миль.
— Они всегда так выглядят?
— Нет. Поэтому я и пригласил вас посмотреть на них. Марс — это планета, а Антарес — звезда. Без телескопа они — самые яркие красные объекты ночного неба. Древние называли звезду «анти-Марсом», или «противоположностью Марса».
— Откуда вы все это знаете?
— Я всегда интересовался астрономией. Когда я еще был мальчиком, у меня был телескоп. К сожалению, там, где я жил, не часто выдавались такие ясные ночи.
— И где же это было?
Диана почти ничего не знала о его детских годах.
— Далеко отсюда, — только и ответил Себастьян.
Несколько минут они стояли молча, разглядывая небо.
Она почти забыла об огромном здании, возвышавшемся за их спинами. Казалось, их всего двое во всей вселенной и сопровождают их только звезды. С ним Диана чувствовала себя спокойно и расслабленно, хотя и испытывала небольшое волнение, Его рука лежала на ее плече небрежно, но уверенно. Она вспомнила о последнем случае, когда находилась наедине с Себастьяном Айверли и вокруг тоже было темно. Диана почувствовала, как у нее загорелись губы. Она была бы не против повторить опыт. Но прежде ей хотелось бы кое о чем узнать.
— Почему в Лондоне вы совсем не обращали на меня внимания? — спросила она. — За несколько недель вы сказали мне всего несколько фраз. Вы утверждали, что у вас нет на меня обиды, поэтому я ничего не понимаю.
— Думаю, лучше сказать вам правду. Кое-кто сказал мне, что таким способом проще привлечь внимание дамы.
— Слишком прагматично. — Она почувствовала приступ раздражения. — Мне это не нравится.
Несмотря на суровые слова, в груди ее проклюнулось зернышко радости.
— Но ведь это сработало. Разве я не привлек вашего внимания?
— Вы достигли бы своего, и не играя в эти игры. Не понимаю, почему вы считали иначе.
Его объятие стало крепче, и другой рукой он взял ее кисть.
— Поможет ли мне, если я принесу извинения? — негромко произнес он.
— Извинения всегда принимаются, — мягко ответила Диана.
Её долгий страх, что он каким-то образом узнал о ее пари с Блейком, исчез. Больше чем когда-либо ей хотелось, чтобы он никогда и не выяснил это. Вообще это была дурацкая затея, но если бы Диана знала, насколько сильна взаимная неприязнь между братьями, она ни за что не согласилась бы на пари.
До Дианы вдруг дошло, что ей гораздо более важно, как к ней относится Себастьян, а не Блейк. Это было более важно, чем все остальное. Он, конечно, чувствовал то же. Почему иначе он пошел таким трудным и рискованным путем, чтобы произвести на нее впечатление? И он привел ее сюда не только за тем, чтобы посмотреть на звезды. Может быть, просто он хочет поцеловать ее. И она надеялась, что он сделает это.
Она в ответ сжала его руку, повернулась к нему лицом и наклонила голову. Ей хотелось увидеть его лицо, понять, о чем он думает, но было слишком темно. Освободив руку, она ласково коснулась его щеки и осторожно сняла с него очки, чтобы не мешали их поцелую.
— Диана, — выдохнул Себастьян, привлекая ее к себе, — я хочу задать вам один вопрос.
Его голос звучал неуверенно и взволнованно.
Невольно ее губы сложились в довольную улыбку. Конечно, Себастьян Айверли нервничает, готовясь сделать ей предложение.
— Какой? — спросила она, решив, что не будет тянуть с ответом.
Она быстро прекратит его мучения и перейдет к поцелуям. А может быть, и к чему-то большему. Сама мысль заставила ее вспыхнуть от радости. У нее долго не было мужчины, и сейчас она была готова.
Себастьян понял, что победил, когда она коснулась его щеки. Он бы не смог объяснить как, но об этом догадался.
В темноте он мог видеть лишь выражение ее лица: на нем была та же всеохватывающая радость, которую испытывал он несколько часов в Мэндевилле, когда подумал, что нашел женщину, которой мог бы доверять.
Мысль о победе пошатнула его решимость. На минуту, что они стояли рядом в лунном свете, он подумал, что месть не должна быть суровой. Возможно, достаточно просто отвергнуть ее любовь. Или даже принять ее, как советовал внутренний голос, доносившийся из той части мозга, что управляла сердцем.
В конце концов, он мог бы спросить ее о роли, которую она сыграла в Мэндевилле, дать ей возможность честно рассказать о тех событиях. Если она признает вину и извинится, возможно, он простит ее.
Но не успел он сформулировать вопрос, как история повторилась. Еще раз. Дверь открылась, и луч света упал на землю у них под ногами.
— Диана? — позвал Блейк.
— Я говорила вам, что она не выйдет в такую погоду, — донесся из глубины дома голос Минервы. — Диана ненавидит холод. Давайте поищем в библиотеке.
— Вот вы где, — сказал Блейк. — Я держал пари с вашей сестрой, что найду вас на улице.
Себастьян опустил руку, и они повернулись к свету.
— Пари? — спросил Себастьян. — И какова же ставка?
— Я никогда не спорю на деньги, — заявила Минерва, выйдя на крыльцо. — Во всяком случае, не по такому дурацкому поводу.
— Мин, у тебя от холода зубы стучат, — сказала Диана. — Ты же раздета. Блейк, пожалуйста, уведите ее в дом. Мы с вашим кузеном идем сразу за вами.
Блейк посмотрел на Минерву так, словно хотел послать ее в преисподнюю, но он был слишком хорошо воспитан, чтобы произнести это вслух.
— Пойдемте, мисс Монтроуз, — сказал он, не решаясь проигнорировать прямую просьбу. — Вы невыносимое создание. Вернемся в дом.
Момент прошел. Появление Блейка заставило Себастьяна забыть о прощении. Оно разбудило в нем гнев, напоминая — в тысячный раз — ту минуту в библиотеке, когда он узнал о пари между Блейком и Дианой, которые надсмеялись над его чувствами. Блейка ему хотелось убить, а Диане доставить такую же боль, какую когда-то испытал он сам.
— Он сейчас вернется. У нас всего минута. — Дйана нагнула его голову и прошептала на ухо: — Ты знаешь, где моя комната?
