Глава 15

В мае лишь несколько кустов азалий было еще в цвету, и когда опали последние белоснежные и алые лепестки, город утратил часть своего очарования, как и сад вокруг дома Бо. Однажды утром в середине месяца Стерлинг Ксндолл прибыл к Бирмингемам с многочисленными ящиками рассады и несколькими старательно выкопанными цветущими кустами и деревьями. С полного одобрения Бо профессор потратил несколько дней на то, чтобы превратить обычный сад в нечто удивительное. Тщательно прорыхлив землю вокруг капризных растений, Стерлинг объяснил Серинис, как ухаживать за ними, и добавил, что такая работа не только приятна, но и полезна.

Хотя подобные занятия были Серинис в новинку, вскоре она поняла, что в садоводстве есть особая прелесть. Появившиеся через неделю бутоны вызвали у нее неожиданный трепет. Вскоре сад стал одним из любимых мест Серинис, где она и работала, и отдыхала. Покинув мастерскую, она спешила в сад — поправляла клумбы, обрывала увядшие цветы или пыталась запечатлеть на холсте красоту растений. Не меньшее удовлетворение она испытывала, составляя изысканные букеты и размещая их в доме. Даже Бо проявил интерес к садоводству, и когда ему выпадал свободный часок, спешил на помощь к жене. Он купил новые чугунные садовые скамейки и столы и расставил их вдоль вымощенных кирпичом дорожек и в беседке, где супруги полюбили завтракать и даже обедать. Временами они шалили как дети, бросая друг в друга комьями земли или обливаясь из леек, пока кто-нибудь не пускался наутек. Но поскольку Серинис было слишком тяжело бегать, обычно Бо настигал ее и заключал в объятия, к ее вящему удовольствию.

После своей возни они часто возвращались в дом мокрые и грязные, поэтому вскоре в саду пришлось соорудить белое кирпичное строение, где разместились купальня и гардеробная. Решетчатая крыша скрывала огромный прямоугольный медный бак, воду в котором нагревало солнце. В дне бака были проделаны отверстия, прикрытые вторым листом меди, который поднимался или опускался, стоило только потянуть цепь. Благодаря этому сооружению Серинис и Бо получили возможность принимать теплый душ. Чистая одежда, мыло и полотенца всегда были под рукой. Супруги обожали мыться вдвоем, а бывало, что Бо приходил в купальню по утрам и наслаждался прохладным освежающим душем.

Бо помогал управлять судоходной компанией и складами, которые принадлежали его дяде. На него была также возложена обязанность следить за разгрузкой судов, и он преуспел в этом, но пока отказывался стать партнером, не желая связывать себя: он по-прежнему планировал новое плавание.

Стивен Оукс вернулся из плавания вдоль побережья, за время которого с большой прибылью сумел продать груз. Он привез в Чарлстон кое-какие товары, показав себя не только опытным капитаном, но и предприимчивым торговцем. С недавних пор он начал чаще бывать в доме Бо, но не столько ради разговоров со своим капитаном, сколько ради возможности увидеть Бриджет, которая, по наблюдениям Серинис, была без ума от Оукса. В свободное время горничная часто прогуливалась с ним по улицам города рука об руку.

Кливленд Макджордж взялся доказать, что сумеет продать картины Серинис, даже если на них будет значиться ее подпись. Это заняло некоторое время, однако в конце концов ему удалось продать два полотна джентльменам из Нью-Йорка, а третье, самое лучшее, — Марте Девоншир. С тех пор его осаждали подобными просьбами состоятельные семьи в округе, но чтобы создать спрос и конкуренцию среди покупателей, Кливленд отвечал заинтересованным ценителям искусства, что они должны дождаться своей очереди.

Работа над портретом Хедер и ее дочерей продвигалась весьма успешно. Вскоре самая трудная ее часть — изображение лиц — осталась позади. Серинис надеялась закончить картину к июлю, ко дню рождения свекрови.

Мало-помалу Серинис пришла к выводу, что еще никогда в жизни не была так счастлива. Она стала женой человека, которым всегда восхищалась, и с каждым днем их любовь крепла. Серинис с воодушевлением ждала появления ребенка и вместе с мужем составила целый список имен. Время, которое они проводили вдвоем дома, скорее напоминало пребывание в раю, и супруги не уставали радоваться этому. Впрочем, изредка им все-таки приходилось принимать приглашения от влиятельных жителей Чарлстона. Одной из первых они нанесли визит Марте Девоншир. Бо волновался, не зная, как пройдет вечер, поскольку ему редко случалось общаться с этой дамой, по, проведя в ее компании всего несколько минут, Серинис успела привязаться к Марте, почти как к Лидии Уинтроп. К их восторгу, обычно сдержанная госпожа Девоншир шутила так остро и изящно, что даже Бо не удержался от смеха.

По будним дням и субботам Бо обычно приходил домой обедать незадолго до полудня, но если на это время у него была назначена встреча, он мог появиться пораньше, чтобы повидаться с женой. Где бы они ни обедали — в саду или в просторной столовой. — они сидели рядом, смеясь и болтая. Серинис всегда с интересом слушала рассказы о делах компании и людях, с которыми встречался Бо. Муж охотно удовлетворял ее любопытство, избавляя от скучных подробностей, а иногда даже посвящал в свои затруднения — Серинис умела смягчить его раздражение и помочь советом как никто другой. После обеда они либо прогуливались в саду, либо возвращались в кабинет, где отдыхали, пока Бо вновь не уходил из дома.

Однажды в конце июня, ближе к полудню, Серинис срезала цветы для букетов, и тут ее внимание привлек скрип садовой калитки. Гадая, кто бы это мог быть, она обернулась как раз в ту минуту, когда какой-то мужчина скомандовал: «Убей!» — ив сад ворвалась громадная черная собака. Едва животное проскользнуло в калитку, она захлопнулась за ней.

Серинис впервые в жизни видела такую собаку — животное не только достигало ей до пояса, но и — было широкогрудым, поджарым и мускулистым. Глубоко посаженные по бокам массивной, почти квадратной головы, глаза горели желтым огнем. От ужаса Серинис застыла как вкопанная, а пес медленно обнажил громадные клыки и глухо зарычал. Шерсть на его загривке встала дыбом, с губ закапала слюна.

Зверь начал подкрадываться к ней, следя за каждым движением. Сердце Серинис ушло в пятки. Услышав слово «убей!», она не сомневалась, что собаке приказали расправиться с ней. Неужели она столкнулась лицом к лицу со смертью? Неудержимо дрожа, Серинис огляделась и заметила неподалеку купальню. Она стала пятиться к ней, содрогаясь от ужаса, но пес приближался быстрее, и к тому же Серинис не знала, выдержит ли строение его натиск.

Ее мысли заметались в лихорадочном поиске спасения. Слуги убирают в спальне наверху и вряд ли услышат ее крики. Филипп ушел за фруктами к обеду и, хотя обещал вскоре вернуться, вряд ли подоспеет вовремя. Серинис не знала точного времени, но ей казалось, что Бо появится к обеду не раньше чем через час. «Боже, сделай так, чтобы сегодня он вернулся пораньше», — молилась она.

Продолжая пятиться, Серинис прикинула свои шансы добежать до дома. Они были невелики: пес наверняка бросится в погоню и вмиг настигнет ее. Значит, рассчитывать только на свои силы не стоит.

— Хорошая собачка… — ласково протянула она, желая испробовать все способы.

Но, к ее ужасу, звук ее голоса привел зверя в ярость. Он зло залаял и стал приближаться быстрее. Серинис приподнялась на цыпочки, выглядывая на улицу сквозь прутья решетки в надежде заметить хозяина собаки и потребовать помощи или хотя бы узнать причины нападения — если, разумеется, он натравил собаку на нее, а не на кого-нибудь другого. Но, несмотря на все попытки, увидеть хозяина собаки ей не удалось.

Внезапно лай сменился угрожающим рычанием, которое внушило Серинис ужас. Обнажив клыки, следя за ней желтыми глазами, пес припал к земле, изготовившись к прыжку. В панике Серинис развернулась и бросилась к купальне. Живот сковывал ее движения. Слыша за спиной стук громадных лап по кирпичной дорожке, она закричала, каждый миг ожидая, что зубы пса вонзятся в ее тело. Вильнув возле дерева, она робко оглянулась через плечо и увидела, что не успевший остановиться зверь врезался лбом в ствол.

Эта заминка на миг увеличила расстояние между ними, но вскоре пес вновь ринулся в погоню. Страх придал Серинис сил, но как бы быстро она ни бежала, чудовище стремительно настигало ее. Она снова закричала, понимая, что в любой миг может упасть и тогда все будет кончено. Внезапно краем глаза Серинис заметила, как из дома выбежал Во с кочергой в руках. Он преградил псу дорогу, и злобный рык мгновенно сменился жалким визгом, сквозь который Серинис слышала удары кочерги. Визг и удары быстро затихли; не оборачиваясь, Серинис поняла, что Бо оттаскивает труп собаки в сторону. Немного погодя он направился к Серинис, и она обернулась к нему, неудержимо дрожа. В руке Бо сжимал окровавленную кочергу, его рубашка и руки были забрызганы кровью, но Серинис он казался прекрасным, как рыцарь в сияющих доспехах.

— Ты не ранена? — обеспокоенно спросил Бо, подходя ближе и не смея прикоснуться к ней перепачканными руками.

— Нет… — Голос подвел ее, и она судорожно кивнула, а затем в порыве облегчения бросилась мужу на грудь.

Бо отшвырнул кочергу и обнял жену, стараясь не прикасаться окровавленными ладонями. Несколько минут Серинис стояла молча, прислушиваясь к тому, как в ее душе утихает страх.

— Как сюда попало это чудовище? — наконец спросил Бо.

— Кто-то впустил его в калитку — я не видела, кто, но слышала, как собаке отдали команду убить.

Бо вздрогнул и вгляделся в ее лицо:

— Убить тебя? Ты уверена?

— Абсолютно. Я отчетливо это слышала. Неизвестный слегка приоткрыл калитку, чтобы в нее мог протиснуться пес, и тут же скрылся. Он натравил собаку или на тебя, или на меня.

Бо усадил жену на чугунную скамью.

— Побудь здесь, милая, я выгляну за калитку. Я не задержусь.

Он прошел по лужайке к калитке и, выглянув на улицу, внимательно огляделся, но, как и следовало ожидать, никого не заметил. Рядом с самой калиткой тоже не оказалось ничего подозрительного, кроме отпечатка большого башмака на сырой от дождя земле. Дождь прошел утром, и Бо решил, что отпечаток свежий. Ему казалось, что он где-то уже видел подобные следы. Такие отпечатки оставляли парусиновые башмаки моряков. Возможно, кто-то из обиженных матросов решил отомстить ему, погубив Серинис, но Бо не мог припомнить, чтобы он нанес кому-нибудь столь страшную обиду.

Закрыв калитку, Бо проверил, насколько легко можно открыть засов снаружи. Обычно калиткой пользовались слуги, которые в выходные дни покидали дом этим путем. Калитка была довольно высокой, Бо едва доставал подбородком до ее верха — значит, открыть ее с улицы и остаться при этом незамеченным мог человек такого же роста. Именно поэтому он ступил на пятачок голой земли, а не воспользовался деревянной подставкой, находящейся поблизости.

Высокий моряк, мысленно отметил Бо, у которого пропала собака… Он знал, что Мун сейчас в Чарлстоне и что он знаком со множеством моряков. Возможно, старый матрос сумеет назвать имена людей с похожими приметами. После останется только решить, у кого из них есть причины желать капитану Бирмингему зла.

Вернувшись к Серинис, Бо подхватил ее на руки и понес в дом. Пока она снимала испачканное платье, он успел вымыться, одеться, а затем уложил жену в постель, уговорив отдохнуть после пережитого потрясения, пока он побеседует со слугами. Молодому конюху Куперу он велел зарыть труп собаки за отхожим местом для слуг и повесить замок на калитку. Джаспера Бо разыскал в одной из спален верхнего этажа, где дворецкий старательно смахивал пыль.

— Похоже, кто-то пытался убить миссис Бирмингем, — сообщил Бо, вызвав испуганный возглас у дворецкого.

— Мадам? — Слуга растерялся. — Не могу поверить! Кому это понадобилось?

— Понимаю, это звучит нелепо, но кто-то впустил в сад собаку, отдав ей команду убить миссис Бирмингем. Она уверяет, что не ослышалась. Поскольку в то время в саду больше никого не было, я без труда могу представить себе, какая картина предстала бы моим глазам, вернись я домой в обычное время. Отныне в мое отсутствие вы должны охранять свою госпожу. Если вы заметите незнакомцев, бродящих вокруг дома, немедленно доложите об этом мне, даже если ради этого придется послать ко мне Купера или кого-нибудь другого. Возможно, на ее жизнь покушался матрос или человек в матросской одежде. Мне кажется, он примерно моего роста. Постарайтесь обращать внимание на всех подозрительных людей, соответствующих этому описанию.

— Можете положиться на меня, сэр.

— Предупредите остальных слуг, чтобы они были настороже, но держали языки за зубами. Не стоит распускать слухи по всему городу: негодяй может затаиться.

— Слуги будут молчать, сэр.

— Спасибо, Джаспер. — Бо тяжело вздохнул. — Не представляю, что стало бы со мной, если бы жена пострадала…

Слабая улыбка смягчила обычно суровое лицо дворецкого.

— Мы знаем, как вы любите жену и заботитесь о ней, и, на мой взгляд, в таких случаях следует доверять не словам, а делам. Не беспокойтесь, я не разочарую вас, сэр. Мне до сих пор стыдно, что я позволил мистеру Уинтропу выгнать мисс Серинис из дома в проливной дождь. Я не допущу, чтобы с ней что-нибудь случилось.

Бо кивнул, не в силах добавить ни слова, и вернулся в спальню. Жену он нашел в гардеробной: сидя перед зеркалом, Серинис расчесывала волосы. В свежем платье она выглядела так, словно ничего не произошло.

— Ты так и не отдохнула, — укоризненно произнес Бо.

— Я хочу пообедать с тобой, — не допускающим возражений тоном заявила она. — Я успею вздремнуть, когда ты уйдешь.

Бо протянул жене руку.

— Филипп уже вернулся — я встретил его, он сказал, что сходит за фруктами для тебя.

— Филипп балует меня. И вы тоже, сэр. Бо нежно погладил ее налившийся живот.

— Нам обоим это нравится, дорогая, так что не лишай нас этого удовольствия.

— Хорошо, сэр, — с улыбкой пообещала Серинис и подставила мужу лоб для поцелуя.

Несколько дней спустя Бо явился домой в сопровождении низкорослого лысого спутника и провел его в кабинет, где Серинис писала фон портрета — изображала глубокие складки шелковой драпировки, мастерски используя законы светотени. Обернувшись, чтобы поприветствовать мужа, Серинис заметила жилистого матроса и радостно захлопала в ладоши:

— Мун! Как вы здесь очутились?

Старый матрос учтиво сорвал шапку и заговорил, сопровождая свою речь бурными жестами:

— Видите ли, ваш муж… то есть капитан Бирмингем хочет, чтобы я присмотрел за домом и выследил мерзавца, который чуть не навредил вам. Я прожил здесь всю жизнь, знаком со всеми здешними моряками, но не припомню ни одного, у которого была бы большая собака. Похоже, ее украли дня два назад у джентльмена, который тренировал ее для собачьих боев. Она убивала всех подряд, хозяин не снимал с нее намордника, чтобы она кого-нибудь не искусала. Если собаку не кормить день-другой, она звереет и, по-моему, слабеет. Но Ганнибал был не таким. Когда другой собаке бросали кусок мяса и спускали Ганнибала — с цепи, он дрался за мясо, пока не убивал противника.

— Какой ужас! — Серинис вздрогнула, невольно испытав жалость к бедному животному.

— Мун некоторое время поживет во флигеле для прислуги, — сообщил Бо. — Я велел ему охранять тебя в саду, а Джасперу — следить, чтобы к дому не приближались посторонние.

— Вряд ли преступник решится напасть на меня вновь, — задумчиво предположила Серинис. — Должно быть, он понимает, что во второй раз наверняка попадется.

— Он может придумать другой, гораздо более опасный способ убийства, и я хочу быть готовым ко всему, — возразил Бо. — Поэтому Мун должен оставаться рядом.

Серинис вздохнула:

— Надеюсь, этого негодяя схватят прежде, чем ребенок появится на свет, — иначе Муну придется принимать у меня роды!

Отставив чашку, Хедер вскочила и бросилась к двери кабинета, чтобы помочь Серинис внести огромную картину в тяжелой раме.

— Дорогая, ты совсем не бережешь себя! Позволь, я помогу…

— Придержите, пожалуйста, дверь, — попросила Серинис. — И пока не смотрите на картину. Я хочу сделать вам сюрприз.

Вместе они внесли массивную картину в дверь, и Серинис со вздохом облегчения прислонила ее к стене.

— А теперь, мама Хедер, садитесь в кресло возле стола Бо. Под таким углом она будет смотреться гораздо лучше. — Дождавшись, когда свекровь займет указанное место, она пояснила: — Бо сам выбрал рамы и для вашего портрета, и для этой картины, а его превосходный вкус всем известен.

Хедер с недоумением нахмурилась:

— Я думала, это и есть портрет…

— Его я принесу через минуту. А вы тем временем полюбуйтесь нашим подарком ко дню рождения.

Хедер застыла в ожидании, пока Серинис медленно поворачивала картину, и вдруг ахнула, ошеломленная талантом невестки. Перед ней стоял любовно выписанный портрет Бо.

— О, Серинис, он великолепен! Разве тебе не жаль расставаться с ним?

Серинис улыбнулась, довольная тем, что сумела доставить радость свекрови.

— Бо всегда рядом со мной, и я могу написать еще один портрет.

— Да благословит тебя Господь, дитя! — воскликнула Хедер, борясь с подступающими слезами и обнимая Серинис. — Никогда в жизни я не получала такого чудесного подарка. Вы с Бо непременно должны помочь нам выбрать место для портрета. А еще я попрошу тебя написать портрет моего мужа… конечно, если он согласится позировать.

Серинис с сомнением взглянула на свой живот.

— Боюсь, с этим придется повременить — до тех пор, пока не родится ребенок. Мне уже трудно доставать рукой до верхней части холста, а через месяц это будет невозможно.

Глаза Хедер радостно вспыхнули.

— Не могу дождаться, когда у меня появится внук! Знаешь, все обитатели Хартхейвена в восторге оттого, что в семье вновь появится малыш, в особенности Хетти.

— Бо часто размышляет о том, захочет ли Хетти помочь мне при родах. Его беспокоит, что она чересчур стара. Я побывала у врача, который живет на этой же улице, и если Хетти не обидится, я хотела бы обратиться к нему. Он показался мне довольно опытным, и, как я слышала, принимал роды у большинства чарлстонских аристократок… — Пожав плечами, она добавила: — Хотя это еще не доказательство его способностей.

— Прошу тебя, Серинис, поступай так, как считаешь нужным. И ни о чем не беспокойся. Хетти и сама понимает, что уже немолода, и не решается брать на себя ответственность — достаточно будет и того, что ей позволят присутствовать при появлении на свет первенца Бо. Нам с Брэндоном тоже хотелось бы быть поблизости… если ты не против.

— Конечно, нет! — со смехом отозвалась Серинис. — Мы намерены пригласить пожить у нас в последнюю неделю перед родами множество гостей…

— Будем надеяться, что все произойдет вовремя, — пробормотала Хедер.

— Ну а теперь наступает долгожданный момент, — объявила Серинис. — Ваш портрет закончен, и сейчас Джаспер поможет мне принести его. Не хотите ли тем временем выпить чаю?

Хедер вежливо отказалась:

— Только не сейчас! Я сгораю от нетерпения.

После нескольких минут напряженного ожидания перед Хедер поставили второй портрет, и она с трепетом воззрилась на него.

— Неужели я и вправду так выгляжу? Или ты просто боялась обидеть меня? — осторожно спросила она. Невестка изобразила ее и дочерей настоящими красавицами.

Серинис улыбалась, очарованная скромностью свекрови.

— Такой вижу вас я… и Бо. И папа Брэндон. Так он сказал, увидев портрет незадолго до завершения. По-моему, мне удалось похоже изобразить вас и сестер Бо. Они прекрасны, как и вы.

Хедер нередко бывала в гостях у знакомых из Чарлстона и с окрестных плантаций, но не могла припомнить, чтобы кто-нибудь из них мог похвастаться подобным семейным портретом.

— Как только кто-нибудь из наших гостей — увидит твои работы, тебя начнут осаждать заказчики. По-моему, Серинис, талантом ты превосходишь всех художников округи.

Приятно слышать это, но, откровенно говоря, не знаю, будет ли у меня время… или даже желание рисовать после того, как родится ребенок. — Серинис взяла чайник, чтобы вновь наполнить чашку гостьи. — Боюсь, заботы о нем полностью поглотят меня.

Хедер положила ладонь поверх чашки:

— Спасибо, достаточно, дорогая. Не хочешь ли отправиться со мной к мадам Феро? Я заказала к осени несколько новых платьев и была бы рада услышать твое мнение о них. Иногда болтовня мадам Феро действует мне на нервы — я была бы рада присутствию более сдержанной спутницы.

Серинис внезапно посерьезнела.

— Тогда — нам придется взять с собой и Муна. — Она обеспокоенно положила ладонь на живот. — И еще… что подумает мадам Феро, увидев, что я появляюсь в обществе, несмотря на беременность?

— Ты выглядишь бесподобно, дорогая, и поскольку ты — жена Бо, мадам Феро с удовольствием примет тебя, чтобы услышать новые подробности о вашей жизни, — с жаром заверила ее Хедер. — Но скажи, зачем нам нужен Мун?

Серинис неловко пожала плечами:

— Бо опасается, как бы со мной не случилось чего-нибудь. Он приказал Джасперу и Муну охранять меня.

Хедер удивленно приподняла брови. Она подозревала, что Бо и Серинис счастливы вдвоем, но не думала, что чувство собственника заставит Бо нанимать для жены охранников. Несмотря на нежелание лезть в чужие дела, Хедер не удержалась от вопроса:

— И давно они следят за тобой?

— Целый месяц, после происшествия в саду.

— Какого происшествия?

Серинис не хотелось тревожить свекровь, но ей требовалось выговориться, и она была уверена, что Хедер все поймет.

— Я срезала цветы в саду, когда кто-то вдруг приоткрыл калитку, впустил в сад громадную собаку и дал ей команду убить меня. Пес заворчал и бросился ко мне. К счастью, Бо вернулся домой немного раньше, и благодаря ему я отделалась только испугом. Бо убил собаку и с тех пор велел Джасперу и Мупу не спускать с меня глаз. Бо не на шутку встревожился, а я после этого случая не могла опомниться целую неделю. Теперь Мун и Джаспер повсюду ходят за мной по пятам…

— Впервые слышу об этом, — обеспокоенно произнесла Хедер. — Значит, того человека не удалось найти?

— Увы, нет, и потому у Бо есть все основания опасаться за меня, — Серинис вздохнула. — Откровенно говоря, иногда мне кажется, будто я узница в собственном доме, и хотя я уверяю себя, что это не так, кто-нибудь постоянно стоит рядом на страже, особенно когда я выхожу в сад. Я не могу даже выйти в туалет, чтобы где-нибудь поблизости не увидеть Муна или Джаспера! Мне так неудобно — ведь мне приходится часто бывать там…

— А ты не хотела бы перебраться в Хартхейвен — до тех пор, пока преступника не поймают?

Серинис с улыбкой покачала голевой:

— Спасибо за приглашение, мама Хедер, но я не могу расстаться с Бо.

День выдался чудесным, солнечным, но не слишком жарким для июля. Легкий ветерок развевал шторы, приносил в дом аромат цветущей магнолии. Слышалось ровное гудение пчел, перелетающих с цветка на цветок, где-то под крышей негромко ворковали голуби. В такой день было бы замечательно гулять рука об руку с любимым, время от времени забредая в уединенные уголки. Сегодня вовсе не хотелось тревожиться.

— Если ты согласишься сопровождать меня, дорогая, Мун может сесть на козлы рядом с кучером и проводить нас до двери лавки. Надеюсь, этого хватит?

— Вполне, — с воодушевлением откликнулась Серинис. — Пожалуй, я не прочь прогуляться.

— Прогулка пойдет тебе на пользу, — заверила Хедер, поднимаясь с кресла. — И поскольку ты одета для выхода, мы можем отправиться в путь немедленно.

— Конечно, только предупрежу Муна. Несомненно, Филипп будет рад некоторое время побыть в одиночестве. Старый моряк действует ему на нервы, заявляя, что французская кухня непременно загонит его в могилу. Бедняга, его желудок безнадежно испорчен галетами и солониной!

Хедер рассмеялась:

— Тогда прогулка будет полезна и Муну, и Филиппу.

Бо закончил намеченные на день дела и собирался уходить, как вдруг из окна верхнего этажа склада заметил знакомый экипаж. Он узнал сидящего на козлах Муна и понял, что пассажирки экипажа — его жена и мать. Поспешно заперев несгораемый шкаф, он взял плащ и направился к лестнице. К тому времени как он спустился, Серинис уже вышла из коляски и шагала навстречу ему. Она остановилась, пропуская повозки, доставившие груз к соседней пристани. Погонщики торопились напоить лошадей и разойтись по домам. Бо махнул рукой рабочим и огляделся в поисках третьей повозки, выехавшей со склада одновременно с первыми двумя.

— А где Чарли? — окликнул он погонщика.

— Через пару минут будет здесь, капитан, — отозвался тот, силясь перекричать уличный шум. — У пристани он потерял колесо, и нам пришлось остановиться, чтобы помочь ему, потому мы и задержались.

Серинис обошла вокруг повозки и с улыбкой бросилась к мужу.

— Мы решили подвезти тебя домой — конечно, если ты не против.

— Разве я могу устоять перед таким приглашением? — ответил Бо. Предложив жене руку, он повел ее обратно к экипажу, но тут вспомнил, что оставил на столе важные бумаги, и остановился.

— Что случилось? — спросила Серинис.

— Дорогая, мне надо на минутку вернуться в кабинет.

— Я подожду тебя здесь, — пообещала Серинис. Бо подмигнул:

— Я быстро.

Он ушел, а Серинис отвернулась от солнца, которое начинало спускаться за крыши складов и било в глаза, и поправила кружевную шаль, наброшенную на плечи, пытаясь прикрыть живот. Услышав грохот колес и цоканье копыт по булыжнику, она оглянулась через плечо и посторонилась. Мгновение спустя шум быстрых, энергичных шагов привлек ее внимание, и Серинис увидела, что муж спускается по лестнице. Едва Бо шагнул на мощенный булыжником двор, удлиненная тень человека пролегла между ним и женой. Широкополая шляпа скрывала лицо незнакомца. Внезапно он сорвался с места и бросился прямо на Серинис. Бо похолодел и метнулся вперед, предупреждая жену криком, но было уже поздно. Незнакомец с силой толкнул Серинис, и она оказалась на пути приближающейся повозки. Послышался возмущенный крик Муна и пронзительный вопль Хедер. Бо устремился на помощь: схватив Серинис за плечи, он в прыжке, перекатившись по камням, оттащил ее в сторону. Возница ударил ногой по деревянному тормозу и изо всех сил натянул вожжи, массивные копыта замерли на волосок от Бо. Повозка остановилась, вокруг поднялась суета. Мун спрыгнул с козел, чтобы убедиться, что его хозяева живы, а затем с бранью бросился вдогонку за убегающим злоумышленником. Двое погонщиков уже спешили на подмогу из конюшен, третий усмирял лошадей. Хедер выпрыгнула из экипажа и опрометью понеслась к Бо и Серинис.

— Вы живы? — в панике кричала она. Ее неудержимо трясло, слезы затуманили глаза. — Прошу вас, ответьте!

— Кажется, нам повезло, — неуверенно пробормотал Бо, вглядываясь в лицо оцепеневшей от страха жены. Серинис слишком перепугалась за него, чтобы думать о себе. Пока Бо помогал ей подняться, она судорожно ощупывала его руки и ноги. Бо не пострадал, но его одежда была безнадежно испорчена: брюки порвались, сквозь дыру виднелось окровавленное колено, рукав сюртука был оторван.

— Простите, капитан, — с дрожью в голосе выговорил возница, — я не сумел вовремя остановить лошадей… — Он протянул Бо кружевную шаль, которую Серинис выронила при падении. На шали остались следы копыт и колес. — Я думал, вы оба погибли…

— Ты ни в чем не виноват, Чарли.

— Я видела, как какой-то человек толкнул Серинис! — воскликнула Хедер.

— Мы все видели это, — подтвердил второй погонщик. — Она погибла бы, если бы не капитан.

Серинис прижала дрожащую ладонь к груди мужа и с тревогой вгляделась в его лицо. На щеке Бо судорожно дергался мускул.

— Поедем домой! — негромко взмолилась она, заглядывая в синие глубины его глаз.

Ярость Бо слегка утихла, на губах обозначилась улыбка.

— Да, любимая. Поедем домой.

Несколько часов спустя Бо сидел в кабинете, устремив неподвижный взгляд на стол и вспоминая события минувшего дня. Его мать, крайне встревоженную покушением на Серинис, кучер отвез домой. Сама Серинис спала наверху под присмотром Бриджет. Судя по всему, жена перенесла случившееся без особых потерь, но поскольку ее внезапно сморил сон, Бо пришел к выводу, что она не на шутку перепугалась. Как только Серинис уснула, Бо рассказал о случившемся слугам и сообщил, что дом необходимо охранять днем и ночью. Первым вызвался Мун, заявив, что слишком зол, чтобы спать.

Некоторое время Бо размышлял, стоит ли перевезти жену в Хартхейвен, и наконец заключил, что плантация не самое безопасное место для нее: слишком уж безлюдны окрестные земли, слишком много вокруг укромных уголков, где легко может затаиться преступник. Да и в доме нетрудно спрятаться, а потом удрать через одну из дюжины дверей. Нет, все же охранять дом в Чарлстоне гораздо проще. Бо твердо вознамерился прикончить преступника — лишь после этого он перестанет бояться за жизнь Серинис.

Жаль, что он не сделал этого еще на борту «Смельчака»…

Вернувшись домой после безуспешной погони, поцарапанный и окровавленный, Мун сообщил, что успел рассмотреть беглеца. Это был не кто иной, как Редмонд Уилсон, тот самый матрос, который затеял драку на борту «Смельчака» и которого Бо пришлось обезоружить. Вдобавок к предосторожностям, предпринятым дома, Бо послал Стивена Оукса вместе с другими матросами на поиски Уилсона. Если негодяй нашел прибежище в таверне, борделе или другом месте, об этом станет известно.

Бо рассеянно потер плечо, которое до сих пор ныло от удара о камень при падении. Но он не обращал внимания на громадный синяк: это был пустяк по сравнению с угрозой для Серинис и ребенка. Бо не сомневался, что жизнь без любимой потеряла бы для него смысл.

Размышляя о том, какой ужасной участи ему удалось избежать, он вдруг ощутил непреодолимое желание обнять жену, услышать биение ее сердца. Решительным шагом он покинул кабинет и поднялся по лестнице. Едва он ступил в спальню, Бриджет встрепенулась. Шторы на окнах были подняты, и в сумерках Бо прочел отчетливую тревогу на лице горничной. Судя по ее напряженным чертам, она до смерти перепугалась за хозяйку.

Приглушенно пробормотав «спокойной ночи», Бриджет удалилась, а Бо бесшумно запер за ней дверь, подошел к постели и некоторое время стоял, глядя на тонкий профиль жены. Серинис спала безмятежно и казалась невинной, словно ангел. Как мог человек в здравом уме желать ей вреда? Это не укладывалось в голове, и тем не менее такова была печальная истина.

Бо разделся, скользнул под одеяло, придвинулся ближе к Серинис и положил ладонь на округлый холм ее живота. Наградой ему стало шевеление ребенка. Облегченно вздохнув, Бо зарылся губами в благоуханные волосы жены. С уст Серинис слетел тихий удовлетворенный вздох. Она пошевелилась и коснулась рукой груди мужа.

— Я люблю тебя, — сонно прошептала она. Сдавленным от прилива чувств голосом он негромко ответил:

— И я безумно люблю тебя. И всегда буду любить.