Глава 14

Все члены семейства Бирмингемов собрались в Хартхейвене, чтобы официально принять Серинис в свой круг. Был приглашен и Стерлинг Кендолл. Проведя большую часть своей жизни в уединении и тишине, он окончательно растерялся от оживленного щебета женщин и добродушного, чуть грубоватого юмора мужчин. Помимо близких родственников Бо, в поместье прибыли жених Сюзанны Майкл Иорк, брат Брэндона Джефф, его жена Рейлинн и их четверо детей, старшим из которых был двадцатилетний Барклай. Стефани, восемнадцатилетняя девушка с пепельными волосами, была помолвлена и в следующем году собиралась выйти замуж за Кливленда Макджорджа, преуспевающего торговца произведениями искусства. Родом он был из Нью-Йорка, но владел лавкой в Чарлстоне и жил в городском доме. Второму сыну Джеффа, Мэтью, только что минуло пятнадцать, а младшей дочери Тамаре — девять лет. Она была похожа на отца больше остальных детей своими черными волосами и зелеными глазами. Познакомившись и перемолвившись несколькими словами с каждым членом семьи, Стерлинг пришел к выводу, что породнился с интересными, умными и порядочными людьми.

Радушный прием ошеломил Серинис, и вскоре она уже доверительно беседовала с Бренной, уверенная, что вскоре они станут близкими подругами. Матери Бо, Хедер Бирмингем, уже перевалило за сорок, но на вид никто не дал бы ей больше тридцати. Хрупкая и невысокая, как Бренна, она по-прежнему могла гордиться густыми волосами без единого проблеска седины. Знакомясь с невесткой, Хедер улыбнулась и взяла Серинис за руки, уверяя, что счастлива принять се в семью. Затем хозяйка Хартхсйвена познакомила невестку с остальными, а Бо тем временем представил собравшимся Стерлинга. Немного погодя Хедер провела Серинис по дому, начав с комнаты Бо и упомянув, что теперь эта комната в полном распоряжении Серинис. Не преминула Хедер познакомить гостью и с прислугой, причем щедро рассыпала похвалы каждому слуге, в особенности пышнотелой седовласой негритянке по имени Хетти. Она помнила Брэндона еще ребенком, помогала воспитывать молодое поколение Бирмиигемов, и ее справедливо считали опорой дома.

Лишь после того как все расселись за длинным обеденным столом, Серинис оглядела столовую и обнаружила, что ее картина, купленная Бо в Лондоне, висит на видном месте, на стене над буфетом, между двумя большими хрустальными канделябрами. Их свет удачно подчеркивал достоинства картины. Изумление Серинис было столь велико, что она ахнула и повернулась к Бо.

— Ну что я могу сказать, мадам? — Он усмехнулся и пожал плечами. — Мне так понравилась эта картина, что я решил преподнести ее в подарок родителям.

— По-моему, она великолепна, — гордо произнесла Хедер с почетного места во главе стола. — И тем более отрадно знать, что ее написала моя невестка. Жених Стефани утверждает, что ничего подобного ему не доводилось видеть — он уже выразил желание посмотреть другие работы Серинис и полагает, что они будут пользоваться спросом. То, что их создала женщина, его ничуть не смущает. Клив заверил нас, что достоинства картины важнее пола художника.

— Вскоре в Чарлстон будут доставлены остальные картины, — объявил Бо, — но я намерен заявить свои права на них… как муж художницы.

— Похоже, тебя это только радует, — ласково заметила Хедер.

— Еще бы, мама! — отозвался Бо и с улыбкой сжал в ладони тонкие пальцы жены. Вспомнив, сколько раз мать предупреждала его о том, что не стоит тратить время, ухаживая за каждой хорошенькой девушкой, он добавил: — И особенно то, что их создательницу мне надо окружать особой заботой.

— Вижу, дорогой, — улыбнулась Хедер. — Я считаю, надо пригласить дам из Чарлстона и окрестных плантаций и познакомить их с Серинис. — Она перевела взгляд на только что обретенную дочь: — Ты не против, дорогая?

— Разумеется, нет, миссис Бирмингем.

— Серинис, теперь мы родня, зови меня просто Хедер или мама, как тебе угодно.

— Послушайте, Тори, — позвал с противоположного конца стола Джефф, вспомнив давнее прозвище Хедер и подмигивая ее мужу, — я слышал, вы скоро станете бабушкой. Не рановато ли?

Как вам не стыдно, Джефф! — укоризненно произнесла Хедер, взмахнув рукой. — Если вы и ваш брат медлили, подыскивая себе жен, это еще не значит, что Бо должен следовать вашему примеру. Он просто не стал тратить время зря.

— Ну и острый же у вас язычок, Тори! — усмехнулся Джефф.

Хедер не осталась в долгу:

— Вам понадобилось всего-то двадцать пять лет, чтобы уяснить это! Если бы мы не были близко знакомы, я бы сочла вас недотепой.

Джефф состроил — такую удрученную мину, что все сидящие за столом невольно рассмеялись. Жена Джеффа, Рейлинн, поспешно вытерла губы салфеткой, пряча усмешку, обменялась дружеским взглядом с Хедер и одобрительно кивнула.

— Будь осторожен, братец, — усмехаясь, предупредил Брэндон. — Приняв под крыло новую дочку, Хедер явно воспряла духом.

— С каждым днем она становится все ехиднее, — пожаловался Джефф. — Вскоре совсем меня заклюет!

Рейлинн сочувственно потрепала мужа по руке:

— И поделом тебе, дорогой.

— Черт побери! — воскликнул Джефф. — Нам в жены достались сущие мегеры!

— Полно вам, дядя Джефф, — вмешалась Сюзанна, сидящая рядом с женихом. — Вы же влюблены во всех женщин нашей семьи и не променяете их даже на все золото Китая!

— А разве существуют и другие женщины? — Джефф в притворной растерянности огляделся.

Когда взрыв хохота утих, Сюзанна обратилась к Бо и Серинис, сидящим напротив:

— Надеюсь, вы не откажетесь посетить бал в честь моей помолвки?

— Конечно, принцесса, — ласково ответил Бо. — Мы ни за что на свете не пропустим такое событие.

— Мне только придется подыскать себе наряд попросторнее, — добавила Серинис, — иначе я буду выглядеть как бочка.

— Тебе поможет мадам Феро, — подсказала Бренна. — Все дамы в городе уже давно заказали себе бальные платья. — Она лукаво взглянула на брата. — Видишь ли, мадам Феро обожает Бо, и если он попросит, она будет работать день и ночь, лишь бы сшить платье, фасон которого он одобрит.

— Замолчи, проказница! — предостерег Бо, но улыбка свидетельствовала о том, что он не сердится на сестру. — Вечно ты суешь нос куда не просят.

Бренна повернулась к матери.

— Мама, ты не поверишь, какую новость я услышала от мадам Феро! Похоже, Жермен Холлингсворт намекнула, что Бо женится на ней в самом ближайшем времени. Представляешь, как разволновалась модистка!

— Еще бы, — отозвалась Хедер, чрезвычайно довольная оборотом, который приняло дело.

Бренна вновь обратилась к брату:

— Зачем тебе понадобились две жены, Бо? Сознавая, с каким напряжением Серинис ждет его ответа, Бо неловко заерзал.

— Я всего лишь подвез Жермен к модистке, после того как мы случайно оказались рядом на свадьбе нашего общего друга.

— Случайно? — Бренна хитро прищурилась. — А по — моему, все было иначе: она умышленно выбрала место рядом с тобой, а затем упросила подвезти ее, хотя ее собственный экипаж стоял за углом. Когда ты наконец поймешь, братец, что тебя считают завидной добычей? Еще немного — и ты попался бы на крючок. Ручаюсь, кое-кто из твоих поклонниц уже давно задумал заманить тебя в сети — этим и объясняется чрезмерная самоуверенность Жермен.

Хедер обменялась встревоженным взглядом с мужем, сидящим за противоположным концом стола. Брэндон понимал всю глубину ее беспокойства: супруги настороженно наблюдали за тем, как Жермен пыталась очаровать их сына. Об этой красавице в городе ходили туманные слухи, но до сих пор ни один из них не подтвердился. Однако и Хедер, и Брэндон отчетливо осознавали, как опасны для Бо попытки Жермен затащить его в постель. Прибегнув к этой уловке, она наверняка пожаловалась бы своему вспыльчивому отцу на то, как с ней обошелся младший Бирмингем. Нрав мистера Холлингсворта был таков, что он не постеснялся бы привести жениха к алтарю под дулом пистолета.

Бренна продолжала дружески поддразнивать брата:

— Мадам Феро говорила, что ты не только подвез Жермен, но и вошел вместе с ней в лавку. Если ты не собирался жениться на Жермен, зачем же тогда водил ее к модистке?

Бо раздраженно вздохнул:

— А разве ты никогда не замечала, что мадам Феро свойственно упускать самые важные подробности? Она наверняка умолчала о том, что я не пробыл в ее заведении и десяти минут, а затем удалился, не дожидаясь Жермен.

— Напрасно ты так беспокоишься, Бо, — заметила Бренна, удивленная румянцем на щеках брата. — По-моему, Серинис чужда ревность.

— Напротив, — с улыбкой возразила Серинис. — Когда речь идет о Бо, я становлюсь ужасно ревнивой. И поскольку Жермен предупредила, что я должна держаться от него подальше, я испытываю муки ревности каждый раз, когда слышу ее имя.

— Жермен велела тебе держаться подальше от Бо? — изумленно ахнула Хедер. — Да как она посмела?

— Вы позволите мне сменить тему? — вмешался Брэндон, желая помочь сыну.

— Конечно, папа, — охотно согласился Бо, благодарный за вмешательство, поскольку разговор уже начал выводить его из себя. — Если тебе удастся перекричать остальных — пожалуйста.

— Я хотел бы задать всего один вопрос, — продолжал отец.

Бо развел руками, всем видом демонстрируя сыновнюю покорность:

— Я весь внимание, папа.

— Видишь ли, я ничего не имею против месье Филиппа. Он изумительно готовит, но не кажется ли тебе, что ты злоупотребляешь его терпением, возлагая на него обязанности посыльного и дворецкого?

— Вернувшись из плавания, я понял, что работой в доме занята только горничная. По правде говоря, она пыталась заставить работать остальных, но они предпочли бить баклуши. Я, не медля ни минуты, уволил всех, кроме горничной и Томаса.

— Неплохо, сынок, — сухо ответил Брэндон, — но видишь ли, мне становится не по себе, когда дверь открывает человек с мясницким ножом в руках. При этом воспоминании меня до сих пор бьет дрожь.

За столом вновь поднялся смех: каждый отчетливо представил себе, как широкоплечий, рослый хозяин дома стоит, вытаращив глаза, перед низеньким щуплым поваром, позабывшим оставить нож на кухне.

— Я впервые вижу такую чудесную семью! — объявила Серинис, вытирая слезы. — Умоляю вас, не надо больше смешить меня. Это слишком опасно.

Брэндон поднял бокал с вином и улыбнулся невестке:

— Добро пожаловать в наш дом, дорогая!

Его возглас подхватил дружный хор воодушевленных голосов, не оставляющих сомнений в том, что Серинис стала неотъемлемой частью семейства.

Две недели спустя Хартхейвен наводнили дамы, приглашенные познакомиться с женой Бо. Все утро к крыльцу подкатывали переполненные экипажи, всем не терпелось взглянуть на молодую миссис Бирмингем, которая по всем приметам ждала прибавления семейства.

Кое-кто ил гостей был уже знаком с Серинис Бирмингем. Узнав, что она родом из здешних мест, некоторые дамы вздыхали с облегчением, вспоминая, что раньше Бирмингемы отдавали предпочтение иностранкам. Многие знали, что некоторое время Серинис жила в Англии и там получила образование, и это известие было воспринято с одобрением: к англичанам стали относиться гораздо терпимее. Опекунша Серинис, покойная Лидия Уинтроп, потворствовала любви девушки к живописи до такой степени, что нанимала ей лучших учителей, позволяя развить талант. Хедер и две ее дочери позировали для портрета, приезжая в Чарлстон, в дом Бо Бирмингема, не реже двух раз в неделю. Временами их даже сопровождал старший Бирмингем, а однажды всю семью видели в театре, в обществе жениха Сюзанны Майкла Йорка.

Поговаривали и о том, что Серинис из хорошей семьи, хотя ее родители не занимали видного положения в обществе. Кендоллы всегда считались интеллектуалами, и слухи о том, что Серинис не исключение, откровенно изумили местных женщин, знакомых с Бо. По их мнению, в женщинах он ценил вовсе не ум. Многие недоумевали и втайне гадали, удается ли Серинис удовлетворять его в постели.

В течение последней недели мадам Феро охотно делилась подробностями личной жизни Серинис с каждой дамой, заходящей к ней в лавку: «Месье Бо буквально задарил свою молодую жену драгоценностями! Мисс Серинис привезла с собой жемчужное ожерелье, чтобы проверить, подойдет ли оно к платью, и должна признаться, это нечто особенное! Кстати, вы, случайно, не видели ее обручальное кольцо? Оно сплошь усыпано бриллиантами! А такого дорогого платья, как то, что она заказала к балу в честь помолвки Сюзанны, мне еще никогда не доводилось шить! Посмотрели бы вы, как относятся друг к другу молодожены! Божественно! Впервые вижу, чтобы джентльмен выказывал столько любви к жене одним прикосновением руки! А мисс Серинис, несмотря на деликатное положение, элегантна и грациозна, как лебедь… Она уже по меньшей мере на пятом месяце: мне доподлинно известно, что они поженились еще в Англии. Вообразите, они знали друг друга с детства и по невероятному стечению обстоятельств встретились вдали от родины!..»

Мадам Феро могла болтать не переставая. Все эти сплетни распаляли и без того жгучее любопытство дам, и конечно, всем не терпелось собственными глазами увидеть Серинис Бирмингем, узнать, какую жену выбрал себе Бо. Именно поэтому в назначенный день на Хартхейвен обрушилась лавина сгорающих от любопытства женщин.

— Мама говорит, что никто не отклонил приглашение, — заметил Брэндон, стоя рядом с сыном у окна кабинета, где мужчины уединились, не выдержав нашествия щебечущих дам.

К крыльцу подъехала еще одна коляска. Кучер помог седовласой пассажирке выйти и подняться по ступеням.

— Боже милостивый, здесь уже не меньше сотни дам, а теперь, похоже, нас удостоила визитом даже прабабушка!

Бо выглянул в окно.

— Кажется, это миссис Кларк?

— Да, Абигайль Кларк.

— Я не видел ее лет десять и думал, что она давно умерла.

— На то, чтобы лечь и умереть, у нее просто не хватает времени.

Взглянув на настенные часы, Бо на цыпочках подошел к двери кабинета, приоткрыл ее и осторожно выглянул в щель: даже холл переполнен гостями.

— Пожалуй, ты прав, папа. Собралось не меньше сотни гостей. Как думаешь, долго это будет продолжаться?

— Для того, что ты задумал, — долго, — с усмешкой ответил Брэндон.

— И что же, по-твоему, я задумал?

— Судя по тому, как ты посматриваешь на часы, я догадываюсь, что тебе не терпится уединиться где-нибудь с Серинис, но это тебе удастся не скоро.

Бо нахмурился:

— Будем надеяться, что ты ошибся… Кстати, со дня на день я жду прибытия груза из Англии и хочу, чтобы Серинис встретила его вместе со мной.

— Что же это за груз?

— Прежде всего — картины Серинис.

— А я думал, ты жаждешь только одного: снова очутиться с ней в постели.

Бо метнул в сторону отца удивленный взгляд:

— С чего ты взял?

— Видишь ли, сынок, я давно заметил, какими глазами ты поглядываешь на нее, и судя по тому, что в последнее время ты пребываешь в отличном расположении духа, она вполне устраивает тебя. Могу лишь позавидовать твоей мудрости: в отличие от некоторых ты не стал ждать целый год.

Бо улыбнулся неловкой шутке отца:

— Не вини себя, папа. Твои отношения с мамой лучше, чем у большинства мужчин с любовницами.

— Да, ни одна любовница ей и в подметки не годится.

Губы Бо дрогнули: он пытался сдержать усмешку. Теперь, после свадьбы, подтрунивать над отцом стало еще забавнее.

— Скажи, папа, неужели в твоем возрасте мужчина все еще может… ты меня понимаешь…

Выяснив, что сын сомневается в его способности исполнять супружеские обязанности, Брэндон оскорбился.

— За кого ты меня принимаешь? За евнуха? Если хочешь знать, твоя мать до сих пор каждый месяц теряется в догадках, не забеременела ли она.

— О, прости! — Бо, демонстрируя раскаяние, развел руками. Помедлив, он решил еще разок наступить на больную мозоль отца: — Откуда мне знать, есть ли у престарелых пар силы завершить… начатое?

Брэндон фыркнул:

— Если ты немедленно не прекратишь высмеивать меня, Я позабочусь о том, чтобы твоя мать снова оказалась в положении! Посмотрите-ка на него: у самого еще молоко на губах не обсохло, а уже мнит отца слишком дряхлым!

— Похоже, тебе не по душе, когда кто-то напоминает о твоем возрасте, папа, — не унимался Бо, с трудом сохраняя невозмутимое выражение лица. — Мама еще совсем молода, и ты, должно быть, боишься, что через несколько лет будешь слишком немощным, чтобы утолить ее пыл…

— Типун тебе на язык! — возмутился Брэндон.

Бо шагнул к отцу и, словно утешая, положил ему руку на плечо. Плечо было сильным, мускулистым, как его собственное, и явно свидетельствовало о мощи Брэндона.

— Не расстраивайся, папа. Уверен, мама все поймет.

— Ей-богу, не будь в доме столько гостей, я бы…

— Знаю, знаю. Именно потому и предпочитаю жить в Чарлстоне.

— И правильно делаешь. — Слегка успокоившись, Брэндон хмыкнул. — Мама наверняка захочет, чтобы вы оставались здесь, пока не родится ребенок.

— По-моему, мама без ума от Серинис.

— Верно. Она счастлива, особенно потому, что еще совсем недавно тебе… грозила совсем иная участь.

Бо понял смысл отцовских слов и изумился:

— Надеюсь, ты не имеешь в виду Жермен Холлингсворт?

— Мне это в голову не приходило, — заверил его Брэндон, — но мама извелась от тревоги.

Предположение насмешило Бо.

— Боюсь, мама была бы вне себя, если бы я привел в дом в качестве жены Жермен.

— Как ты можешь? — упрекнул Брэндон. — Кому, как не тебе, знать, что твоя мама — самая милая и покладистая женщина на свете?

— А как же ее ирландский темперамент и железная воля?

Брэндом улыбнулся:

— Лично я ничего не имею против — она никогда не давала мне повода. А вот насчет Жермен не уверен…

А в это самое время Жермен посматривала в сторону хозяйки Хартхейвена с плохо скрытой злобой. Находясь совсем неподалеку от кабинета, где беседовали Бо и его отец, она восседала в кресле с притворной улыбкой на застывшем лице, но внутри у нее все кипело от гнева. Невыносимо видеть, как собравшиеся увиваются вокруг девчонки, третировать которую ей доставляло такое удовольствие! Со всех сторон сыпались изысканные комплименты той, кого Жермен язвительно высмеивала за непомерный рост и худобу. Теперь Серинис не казалась долговязой, и Жермен восприняла это как личное оскорбление. Как смела эта девчонка вернуться сюда такой миловидной, спокойной и уверенной, словно существо из другого мира!

Судя по всему, Хедер Бирмингем души не чаяла в невестке и всячески опекала ее. Подумать только, Хедер, которую считали отзывчивой и мягкосердечной, могла пригвоздить человека к месту одним-единственным ледяным взглядом сапфировых глаз! От этого взгляда по спине Жермен пробегали мурашки. Хедер смотрела на нее в упор каждый раз, когда Жермен пыталась побольнее уколоть Серинис.

Вероятно, в этом и состоит секрет живучести Хедер, угрюмо размышляла Жермен, отпивая глоток чаю. Быть женой такого своевольного мужчины, как Брэндон Бирмингем, нелегко, а по всем приметам Хедер отлично ладила с мужем, и временами даже посторонние чувствовали, какая любовь связывает супругов, несмотря на возраст.

Если Жермен когда-нибудь мучили сомнения о том, стоит ли продолжать охоту за Бо Бирмингемом до победного конца, то эти сомнения были вызваны прежде всего страхом:

уж слишком Бо походил на своего отца. Жермен опасалась, что он вряд ли станет потакать ее прихотям, а ведь она привыкла к баловству. Но теперь, заметив на пальце Серинис перстень с сапфиром и обручальное кольцо, усыпанное бриллиантами, Жермен чуть не задохнулась от зависти.

Она поставила чашку на блюдечко и, дождавшись паузы в неспешной беседе, вкрадчиво произнесла:

— Знаете, Серинис, все мы до сих пор недоумеваем: как вы могли встретиться с Бо? Какой, должно быть, романтичной была эта встреча!

Несмотря на неприязнь к Жермен, Серинис весело рассмеялась:

— О, я была влюблена в Бо Бирмингема еще в те времена, когда он учился в школе моего отца!

Жермен сдержанно улыбнулась:

— Я имела в виду совсем другое. Всем известно, что Бо учился у вашего отца. Мне хотелось узнать, как вам удалось встретиться с ним в Лондоне? Неужели опекунша не запрещала вам поддерживать дружбу с моряками?

За пять лет, проведенных в Англии, Серинис усвоила науку общения с завистливыми соперницами: непоколебимое спокойствие, рассудительность и правдивость — вот лучший способ отражать даже самые колкие замечания.

— После смерти миссис Уинтроп я решила, что будет разумнее всего вернуться в Чарлстон. Когда я начала расспрашивать о том, стоят ли в порту суда, направляющиеся в Южную Каролину, мне сообщили, что среди них есть и корабль Бо. Мы встретились, узнали друг друга и перед отплытием решили пожениться.

Хедер улыбнулась, довольная тем, как Серинис ответила своей мучительнице. Мать Бо знала, что невестка кое о чем умалчивает, но не была посвящена во все подробности да и не считала нужным знать их. Вопреки представлениям всех родных она понимала, что ее сын не святой: слишком уж много черт он унаследовал от своего отца. Ее не заботили обстоятельства, при — которых состоялась свадьба Бо: главным было то, что он выбрал в супруги женщину, которой следовало гордиться и которая преклонялась перед ним.

— И все-таки я не понимаю… — вновь заговорила Жермен, мило нахмурив брови в притворном недоумении. — Неужели Бо пробыл в Лондоне так долго, что вам хватило времени на вес формальности? Или свадьба состоялась впопыхах? — Склонив головку набок, она задумчиво приложила палец к подбородку. — Но еще больше меня удивляет то, что, когда мы встретились у лавки мадам Феро, казалось, будто вы и Бо едва знакомы…

В гостиной вдруг воцарилась тишина. Взгляды всех присутствующих устремились на Жермен и Серинис.

— Мы с Бо хотели сохранить свой брак в тайне, — невозмутимо объяснила Серинис. — Полагаю, вы об этом уже слышали. Естественно, я была потрясена, увидев его с вами, но позднее Бо рассказал, как было дело. После свадьбы общего друга вы попросили Бо подвезти вас. Кроме того, Бо сказал, что не пробыл у мадам Феро и десяти минут.

Жермен почувствовала себя охотником, добыча которого ускользнула из-под самого носа. Она надеялась смутить Серинис, дав всем присутствующим понять, что Бо сопровождал ее к модистке, но когда Серинис объяснила, что произошло, и добавила, что об этом ей рассказал муж, в неловком положении оказалась Жермен. Всем сразу стало ясно, что Бо спешил отделаться от нее.

— Если не ошибаюсь, после возвращения на родину вы поселились у своего дяди, профессора Кендолла? — вежливо спросила Ирма Пэрриш. Годы ее юности давно миновали, однако она продолжала молодиться, выбирая туалеты, которые гораздо лучше подошли бы особе вдвое моложе. Ирма слыла отъявленной сплетницей и приходилась Жермен кузиной, поэтому и поспешила к ней на помощь. — Полагаю, на это у вас были свои причины?

Я не видела дядю целых пять лет, — ответила Серинис. — И поскольку мы с Бо договорились пока молчать о нашем браке, мне оставалось только поселиться у дяди Стерлинга.

— Почему же вы пытались сохранить свой брак в тайне? — допытывалась Ирма.

— Мы поженились, никого не успев предупредить, и опасались, что люди неверно воспримут такую поспешность… Вероятно, вы и сами понимаете, что браку должно предшествовать длительное ухаживание и продолжительная помолвка. Вы согласны?

Ирма несколько раз открыла и вновь захлопнула рот, напоминая вытащенную из воды рыбу, и наконец промямлила:

— Конечно, но я все-таки не понимаю, почему вы поселились у дяди…

Либо эта женщина глухая, либо помешанная, решила Серинис, но терпеливо повторила:

— У кого же еще я могла поселиться? Так хотел дядя Стерлинг, и конечно, Бо был настолько добр, что позволил мне пожить у дяди, тем более что мы пытались выглядеть всего лишь друзьями…

— О, эта извечная доброта Бо! — задумчиво протянула Жермен. — Как благородно с его стороны! Он и женился на вас по доброте душевной?

Вопрос был произнесен со сладкой улыбкой и так неожиданно, что застал Серинис врасплох. Она забыла, какой коварной умеет быть Жермен. Впрочем, и Серинис успела кое-чему научиться. В детстве ей хотелось лишь одного: чтобы черноволосая красавица оставила ее в покое, но теперь она разгадала скрытый смысл ее слов и разозлилась. Жермен Холлингсворт горько пожалеет о том, что осмелилась публично высмеять Щепку!

— Вы всерьез полагаете, будто Бо способен жениться на любой женщине только по своей доброте? Если так, то вы глубоко заблуждаетесь насчет требований, которые он предъявляет к жене. Бо вовсе не простодушный, вежливый и снисходительный джентльмен, готовый охотно мириться с капризами жены. Он весьма требователен — впрочем, об этом может знать только жена. — И она завершила свою тираду загадочной улыбкой, намекая, что могла бы добавить еще кое-что, дабы просветить Жермен и остальных слушательниц. Тем не менее Серинис сказала ровно столько, чтобы не показаться нескромной болтушкой. Хедер возликовала.

— Кто-нибудь желает еще чаю? — любезно осведомилась она и легким движением руки приказала служанке принести еще сандвичей и пирожных для дам.

Абигайль Кларк опустилась в кресло, опираясь на трость.

— Этот допрос напомнил мне то время, когда Брэндон вернулся из Англии и привез с собой Хедер. И в том и в другом случае подобные разговоры пришлись мне не по душе.

Решительный перелом в беседе наступил, когда Марта Девоншир, состоящая в родстве с самыми знатными и влиятельными семействами Южной Каролины, оглядела в лорнет молодую миссис Бирмингем и изрекла:

— Прежде я считала, что путешествия лишь вредят порядочным молодым особам, но теперь должна признаться: я ошибалась. Впервые встречаю такие самообладание и такт у столь юной женщины.

Высказав свое мнение, миссис Девоншир с важным видом откинулась на спинку кресла и обвела взглядом согласно кивающих дам, которые ни за что не осмелились бы возразить ей.

Час спустя прием завершился и гости неохотно начали разъезжаться по домам. Многие намеревались затянуть визит, сделав открытие, что Серинис весьма интересная собеседница. Уловив недовольную гримасу сына, Хедер вежливо выпроводила их, напомнив, что Серинис непременно появится па балу в честь помолвки Сюзанны. Но несмотря на все старания хозяйки, последние гости покинули дом лишь к вечеру.

Вбежав в дом со стороны аллеи, по которой он уже довольно долго прогуливался в досаде и нетерпении, Бо схватил плащ и шляпку жены.

— Прости мою поспешность, мама, но нам пора в Чарлстон. Этот званый чай продолжался дольше, чем я рассчитывал.

Поцеловав мать в щеку, Бо подсадил Серинис в экипаж. Родители долго стояли на веранде, махая им вслед. Когда экипаж скрылся из виду, Брэндон обнял тонкую талию Хедер и прошептал ей на ухо:

— Скажите, мадам, вам не хотелось бы иметь еще одного сына?

Хедер изумленно вскинула голову:

— Боже милостивый, что это с вами?

— Бо считает, что нам это уже не под силу. Хедер рассмеялась и обняла мужа.

— Он еще слишком плохо вас знает, но с возрастом все поймет. А пока я бы предложила не обзаводиться вторым сыном, а совершить путешествие на «Смельчаке». После рождения ребенка Бо намерен взять Серинис с собой в плавание, а я знаю, что вы по-прежнему любите море.

— Вы просто полагаете, что будете не в силах расстаться с внуком, мадам, — улыбнулся Брэндон.

Хедер потерлась щекой о твердую грудь мужа, подняла голову и лукаво прищурила синие глаза:

— В каюте нам никто не помешает предаваться любви, и кто знает, что из этого выйдет?

— Так когда, говоришь, Бо намерен отправиться в плавание?

Бо хотел распахнуть дверь перед женой, но прежде, чем успел взяться за ручку, темно-зеленую дверь открыл пожилой мужчина, одетый как подобает дворецкому.

— Джаспер? — ахнула Серинис. — Господи, как вы здесь очутились?

Окинув ее взглядом, дворецкий сдержанно улыбнулся:

— Ваш супруг предложил мне работу, мадам, и даже оплатил наши билеты.

— Ваши?

— Да, мадам, — подтвердил Джаспер, вновь кивнув. — Вместе со мной сюда прибыли Бриджет и еще несколько слуг. Мы лично сопровождали ваши картины. Они благополучно доставлены в дом, и я взял на себя смелость перенести их в кабинет.

Услышав приглушенные голоса, Бриджет робко вышла в холл. Заметив ее, Серинис бросилась навстречу. Женщины обнялись и даже слегка всплакнули от радости.

— Как шикарно вы выглядите, мисс… то есть миссис Бирмингем! Никогда не видела вас такой красивой! — Бриджет перевела взгляд на живот Серинис, округлость которого была заметна даже под прикрытием шали. — Вы ждете малыша? О, как я рада за вас, мэм!

— Спасибо, Бриджет. — Серинис дружески потрепала горничную по руке. — Но когда вы успели познакомиться с моим мужем?

— Я видела капитана Бирмингема всего один раз, на корабле. Даже в то время я могла бы поручиться, что когда-нибудь он станет вашим мужем, но представить себе не могла, что вы поженитесь еще в Лондоне! По крайней мере так утверждает месье Моне. Все произошло так быстро, что вы, наверное, не успели опомниться.

— Мы с мужем знакомы с детства, Бриджет, я давно влюблена в него, так что в нашем скоропалительном браке нет ничего странного. — Усмехнувшись, она добавила: — Хотя, пожалуй, для Бо он стал неожиданностью.

В эту минуту к ним подошел Бо и после приветствий спросил горничную:

— Филипп показал вам, где вы будете жить?

— Да, сэр, — за садом, во флигеле для прислуги. Позвольте сказать, сэр, что я впервые вижу такие уютные комнаты для слуг.

— Надеюсь, там вам будет удобно.

— Конечно, сэр! Спасибо за то, что оплатили билеты. Без вашей помощи мы ни за что не сумели бы добраться сюда.

— Хорошие слуги — редкость, поэтому еще неизвестно, кому из нас больше повезло.

— И все-таки, сэр, мы очень благодарны вам за доброту.

Серинис внезапно осенило:

— Значит, вот почему вы так торопились домой! Бо неопределенно пожал плечами:

— Я знал, что слуги должны прибыть со дня на день, поэтому ежедневно справлялся о том, какие корабли направляются в порт Чарлстона из Англии.

— Похоже, вам нравится иметь секреты от меня, сэр, — с усмешкой упрекнула Серинис.

Бо устремил взгляд на ее живот:

— Но не больше, чем вам, мадам.

В нежно-голубом платье, над которым мадам Феро и ее портнихи трудились не покладая рук, Серинис казалась небесным видением. По настоянию Бо фасон платья напоминал наряд, который Серинис выбрала для ужина с друзьями Бо в Англии. Этот крой должен был по возможности спрятать живот: линия талии завышена, юбка из расшитого бисером шелка ниспадала глубокими складками. Рукава были длинными и широкими, как во времена рыцарей и прекрасных дам, а вырез каре, обнажающий ложбинку меж грудей, Бо считал основным достоинством туалета.

Серинис собрала волосы на макушке, в уши вдела длинные серьги с жемчугом и бриллиантами. В качестве запоздалого свадебного подарка Бо преподнес ей жемчужное ожерелье в восемь нитей, украшенное великолепной бело-розовой камеей, обрамленной бриллиантами. Серинис пришла в восторг: подобных украшений у нее никогда не было.

Но каким бы чудесным ни было ожерелье, церемония его вручения даже отдаленно не напоминала обряд поклонения, с которым Бо преподнес жене обручальное кольцо. Сняв с пальца Серинис простой золотой ободок, Бо опустился перед ней на колени, поклялся в вечной любви, поцеловал руку и надел на средний палец новое бриллиантовое кольцо. Вечер был насыщен незабываемыми событиями: они начались с интимного ужина в супружеской спальне, купания в огромной ванне Бо, где они с Серинис умещались вдвоем, а завершились ночью любви, какая возможна лишь у новобрачных.

Когда Бо попросил Серинис помочь повязать ему галстук, готовясь к балу в честь помолвки сестры, Серинис ничего не заподозрила. О причинах подобной просьбы она догадалась, лишь когда Бо склонился над ней и жарко прошептал:

— Великолепное зрелище…

Взглянув вниз, Серинис обнаружила, что в вырезе платья, отделанном кружевом, ее грудь видна почти до сосков. Она не упустила случая поддразнить мужа:

— Вы видите это уже не в первый раз.

— Конечно, но сейчас мне незачем держать руки в карманах. Я могу наслаждаться чудесным видом, сколько пожелаю. — В подтверждение своих слов он расстегнул пуговицу на спине Серинис и спустил платье с ее плеч. Его рот мгновенно завладел ее грудью, задвигался по соблазнительной округлости в неспешной ласке, исторгая из уст Серинис блаженные вздохи. Затем губы Бо скользнули вверх по шее жены и впились в ее губы.

Когда Бо наконец отстранился, Серинис без сил упала к нему в объятия и, задыхаясь, прошептала:

— Еще!

— Как только вернемся домой, — ответил Бо, не сводя с нее блестящих глаз и поправляя платье. — Обещаю вам, мадам.

— Но ты лишил меня всякого желания покидать дом, — недовольно прошептала она. — Весь вечер я буду сама не своя.

Именно этого я и добивался, мадам. — Он склонился над ней, опалив горячим дыханием щеку. — Каждый танец, каждый взгляд и прикосновение будут напоминать об этой минуте, и мы будем представлять, что ждет нас после возвращения домой.

— Как вы думаете, позволительно ли жене требовать близости с мужем?

— Я весь в вашей власти, мадам.

Хитро улыбаясь, Серинис расстегнула его брюки и отплатила Бо соблазнительными ласками. Удовлетворившись результатом, она устремила на него влюбленный взгляд.

— Теперь я не успокоюсь до конца бала, — простонал Бо.

— Тем лучше, сэр.

— Я когда-нибудь говорил вам, что вы отъявленная плутовка?

— В постели, сэр, только в постели.

Большинство гостей уже прибыло, когда экипаж Бо и Серинис остановился перед крыльцом дома. Бо подал жене руку и поцелуем прогнал озабоченную гримаску с ее лица.

— Если бы ты только знала, как ты прекрасна сегодня, любимая, то не стала бы беспокоиться ни о чем, а тем более о Жермен.

— Уверена, она уже успела распустить слух о том, что я обманом женила тебя на себе, — прошептала Серинис, — и теперь все вокруг будут гадать, как далеко я осмелилась зайти… Или станут укоризненно поглядывать на меня и заявлять, что мне здесь не место.

— Ты миссис Бирмингем, — напомнил ей Бо. — Это твой дом.

— Прошу, не бросай меня, — взмолилась Серинис, гладя лацкан фрака Бо. За исключением белого галстука, рубашки с высоким гофрированным воротником и расшитого серебром жилета, Бо был одет во все черное и казался не менее внушительным, чем в тот день, когда Серинис увидела его рядом с Жермен.

— Я буду ходить за вами по пятам, мадам, даже если это вам надоест. — Никогда!

Взяв жену под руку, он помог ей подняться по ступеням и повел в дом. Дворецкий принял темно-синий бархатный плащ Серинис. Протиснувшись сквозь толпу гостей, Хедер поспешила навстречу сыну и невестке, поцеловала обоих и с улыбкой обернулась к собравшимся. Прекратив все разговоры грациозным взмахом руки, она подозвала к себе мужа.

— Леди и джентльмены, — начала она, окинув взглядом друзей и знакомых, — всем, кто еще не знаком с ней, я представляю мою молодую невестку Серинис Бирмингем, дочь покойного профессора Маркуса Кендолла, которого многие из вас наверняка помнят. Бо и Серинис поженились в Англии, незадолго до отплытия в Южную Каролину. Они хотели сохранить свой брак в тайне, хотя и не сообщили мне, по какой причине, но я думаю, это не имеет значения. По воле судьбы у нас с Брэндоном в августе появится внук!

Ее слова встретили громом рукоплесканий вперемежку со смехом и поздравлениями. Вздох облегчения сорвался с губ Серинис, заметившей, что атмосфера в комнате стала менее напряженной. Хедер умело справилась с возникшим затруднением, с неподражаемым тактом и изобретательностью предупредив все догадки и намеки.

Вместе с женой Бо принимал поздравления и пожелания гостей. Их было так много, что вскоре в голове Серинис перепутались имена и фамилии. Заметив умоляющий взгляд жены, Бо улыбнулся и пригласил ее на танец.

— Ну теперь тебе лучше? — спросил он, кружа любимую в вальсе.

Серинис рассмеялась от удовольствия: она впервые танцевала с мужем. Он оказался таким же великолепным танцором, как учителя, которых нанимала для нее Лидия Уинтроп. Серинис радовалась тому, что теперь все в городе смирились с ее браком.

— Твоя мама значительно облегчила мою участь. Я очутилась на седьмом небе! С плеч словно свалился тяжкий груз!

Губы Бо сложились в дьявольской улыбке:

— Наверное, примерно так ты чувствуешь себя после близости со мной?

На миг Серинис задумалась, а затем улыбнулась, оценив рискованную шутку:

— Терпеть тяжесть твоего тела гораздо приятнее, дорогой, и, думаю, ты уже давно понял, как я восхищаюсь им. В жизни не видела ничего прекраснее!

— Можно подумать, ты видела много обнаженных мужчин! — Он покачал головой. — Когда ты покраснела до корней волос, узрев мою грудь, я убедился, что ты впервые видишь обнаженного мужчину — ничего иного я не мог пожелать. Я ни с кем не намерен делиться твоим вниманием.

— Оно принадлежит вам, сэр, — в любой момент.

— Моя спальня наверху, — напомнил Бо.

— А если нас хватятся?

Пытаясь обуздать свои желания, Бо вздохнул:

— Нам ни за что не удастся уложить твои волосы так, как прежде. Придется дождаться возвращения домой.

— Вы несносный насмешник, сэр, — кокетливо заметила Серинис. — В этом я давно убедилась.

Запрокинув голову, Бо весело рассмеялся, и этот смех вызвал прилив черной зависти у особы, наблюдавшей за ним со стороны. Пара грациозно кружилась по бальной зале, а Жермен не находила себе места от ревности и злости. Бо казался ей воплощением мужественности — рослый, чувственный, грациозный, но крепкий как дуб, — именно поэтому ей так нравилось прикасаться к его широкой груди. Жермен страстно желала, чтобы Серинис рухнула замертво, и немедленно, или в крайнем случае умерла при родах.

А Бо был совершенно очарован блестящими ореховыми глазами Серинис. Они излучали любовь и желание. Податливое тело Серинис двигалось в унисон с ним, словно их связывали незримые узы. Несомненно, так оно и было!

Для Серинис перестал существовать весь мир, кроме рук мужа и блеска его синих глаз. Вспоминая о недавнем обещании Бо, она слегка краснела и чувствовала, как се наполняет тепло. Она легко поглаживала его плечо — более смелые ласки в зале, переполненной гостями, были немыслимы. Каждый взгляд, которым обменивались супруги, горел страстью, каждая улыбка напоминала о том, что предстоит им ночью. Они приглушенно беседовали, чередуя понятные только им шутки с заверениями в любви. Это был медленный, ритмичный танец нарастающего желания, чувственный ритуал, непонятный окружающим.

Наконец Бо пришлось передать жену отцу и дяде, желающим потанцевать с ней, и, в свою очередь, он начал приглашать на танцы мать, сестер и кузин, в том числе и девятилетнюю Тамару.

Болтая с младшей из сестер Бо, Серинис заметила Жермен, танцующую с Майклом Йорком. Беднягу явно смущал чересчур глубокий вырез платья Жермен. Ее грудь чуть не вываливалась из лифа темно-фиолетового платья, казавшегося скорее чудом инженерного искусства, нежели роскошным нарядом. Майкл смотрел куда угодно, только не на партнершу, и когда танец завершился, поспешно извинился и ретировался к своей невесте, которая с улыбкой выслушала его сбивчивые объяснения. Не прошло и минуты, как Майкл поцеловал Сюзанне руку и с облегчением повел ее танцевать, на этот раз двигаясь гораздо непринужденнее.

Серинис не понадобилось долго размышлять, чтобы понять: Жермен сама пригласила Майкла. Судя по всему, этой особе не потребуется много времени, чтобы найти себе мужа. Едва подумав об этом, Серинис увидела, как Жермен с улыбкой идет навстречу Бо.

Жермен пользовалась у мужчин ошеломляющим успехом и была абсолютно уверена: все представители противоположного пола обязаны падать к ее ногам. Но Бо смеялся, беседовал с друзьями и… смотрел мимо Жермен, не замечая ее. Потрясенная и раздосадованная, она подбоченилась и топнула ножкой, пытаясь завладеть его вниманием. Бо наконец обратил внимание на нее и познакомил с молодым щеголем, который тут же пригласил Жермен танцевать.

Немного погодя Бо и Серинис вышли на веранду глотнуть свежего воздуха. Рука об руку они прошли в дальний конец веранды, перед которым возвышался исполинский дуб. Сквозь его густую листву пробивались тонкие лучи лунного света. От вечерней прохлады Серинис задрожала, и Бо распахнул фрак и прижал ее к себе, прислонившись спиной к белой стене дома.

— Разве могла я вообразить в детстве, когда была безнадежно влюблена в тебя, что когда-нибудь буду стоять на этой самой веранде в объятиях мужа и прислушиваться к движениям нашего ребенка? Признаюсь, я часто мечтала о том, что стану твоей женой, но мечты казались мне настолько несбыточными, что я в конце концов запретила себе думать об этом. В Англии я вообще сомневалась, что мы когда-нибудь встретимся вновь. — Она вздохнула. — Вероятно, Алистер никогда не узнает, какую неоценимую услугу оказал мне, вышвырнув из дома Лидии Уинтроп.

Бо негромко усмехнулся:

— В таком случае надо было наградить его не оплеухой, а благодарственным поцелуем.

— Лучше ты поцелуй меня, — прошептала Серинис и выжидательно подняла лицо.

Бо исполнил ее просьбу, не ограничившись кратким супружеским поцелуем, и вскоре Серинис обвила обеими руками его шею и с пылом ответила на поцелуй. Левая рука Бо крепко сжала талию Серинис, а правая заскользила по ее спине, спускаясь до самой соблазнительной ложбинки, сжимая упругие ягодицы.

Головокружительный поцелуй был прерван негромким покашливанием. Серинис смущенно отшатнулась, но у Бо хватило присутствия духа, чтобы удержать ее рядом. Отпускать жену он не собирался ни при каких обстоятельствах.

Пытаясь угадать, кто помешал им, они вгляделись в темноту. В полосу света выплыла женщина, и оба увидели ехидную усмешку «а» лице Жермен.

— Вижу, вы не расстаетесь ни на минуту, — язвительно бросила она. Увиденное взбудоражило брюнетку: она убедилась, что аппетиты Бо под стать ее собственным.

— В этом и состоит преимущество брака. Нам незачем расставаться, — беспечно отозвался Бо.

— Право, Бо, что подумают о вас люди? Подобные непристойные проявления страсти следует приберечь для спальни, а не для веранды, где вас могут увидеть.

— Странно… Обычно я слышу, когда кто-нибудь приближается ко мне, да еще по дощатому полу, но на этот раз не уловил стук каблуков. — Бо взглянул на подол платья Жермен. Он касался пола. Открытая дверь кабинета свидетельствовала о том, откуда она появилась. Жермен держала руки за спиной, словно старалась что-то спрятать. — Остается лишь предположить, что вы сняли туфли, желая подкрасться незаметно.

Жермен рассмеялась и переложила обе туфли в одну руку.

— Я не люблю подсматривать, но, впрочем, оправдываться следует не мне. Придется пожаловаться вашей матушке и объяснить, что невинной девушке опасно разгуливать по Хартхейвену — от потрясения она может лишиться чувств.

Бо повернулся лицом к Жермен, не убирая руку с талии жены: он опасался, что от смущения Серинис убежит и оставит его наедине с черноволосой красоткой.

— Мне жаль, если мы оскорбили ваши нежные чувства, Жермен, но я вряд ли поверю в то, что вы шокированы. Если среди нас и есть невинные существа, это не кто иной, как моя жена.

Темные глаза Жермен блеснули в лунном свете.

— Что вы имеете в виду?

Бо задумчиво склонил голову набок.

— Вы действительно хотите объяснений?

— Если вы намерены оскорбить меня, я бы желала знать, почему вы считаете, что у вас есть на это право? — настаивала Жермен. — Не припомню, чтобы я совершала поступки, которых мне следовало бы стыдиться.

— А как же купание нагишом в обществе Джесси Фергюсона прошлым летом?

У Жермен приоткрылся рот. Об этом Бо мог узнать только одним способом… Паршивец Джесси! Не мог удержать язык за зубами!

— Это возмутительная ложь, Бо Бирмингем! Я никогда…

— Тогда, похоже, в округе есть еще одна Жермен Холлингеворт, которая любит купаться обнаженной вместе со своими спутниками. Видите ли, подобной победой похваляется не только Джесси. Вышеупомянутая особа сдалась ему под платаном. А потом Джесси сменил Фрэнк Лестер. Та же особа отдалась ему в конюшне его отца. Судя по всему, в ее жизни было немало мужчин: обычно ритуал соблазнения начинала она сама и получала все, к чему стремилась. Ходят слухи, что единственная разница между ней и теми, кто продает себя за деньги, — цена ее нарядов.

Жермен саркастически усмехнулась:

— Должно быть, вы часто посещаете продажных женщин.

— Но я по крайней мере никогда не строил из себя мисс Недотрогу.

Жермен высокомерно вздернула подбородок:

— Очевидно, кто-то из женщин распускает обо мне слухи с корыстными целями. Будьте любезны, предупредите эту негодяйку, что я умею обращаться с отцовским ружьем и каждый, кто осмелится болтать обо мне всякий вздор, вскоре об этом пожалеет. Это касается и вас, Бо Бирмингем, так что не пытайтесь погубить мою репутацию своими нелепыми выдумками!

Бо дерзко хмыкнул ей в лицо:

— Вы были бы удивлены, узнав, какова ваша репутация, Жермен. Всем жеребцам округи известно, где вы живете. Вот почему вы пользуетесь таким успехом у мужчин. Странно, как это вы до сих пор не попались?..

Как ваша, простофиля жена? — презрительно перебила Жермен и устремила на Серинис ледяной взгляд. — Кстати, «еще одна Жермен» могла бы порекомендовать вам особу, которая избавила бы вас от… досадной помехи.

— Моя жена не понимает, о чем вы говорите, Жермен. Ваше предложение нас не интересует. Мы счастливы, что у нас будет ребенок. Так что не трудитесь понапрасну.

Презрительно скривив губы, Жермен прошла к краю веранды и прислонилась к колонне, чтобы надеть туфли. Оправив юбки, она горделиво выпрямилась и с грацией настоящей леди направилась к дверям кабинета, откуда вышла несколько минут назад.

Когда она скрылась из виду, Серинис испустила вздох нескрываемого облегчения.

— Боюсь, теперь Жермен затаит на тебя злобу. Бо приподнял бровь.

— Она и прежде вряд ли любила меня. Возможность носить фамилию Бирмингем и сорить моими деньгами привлекала ее гораздо больше, чем моя персона. Избалованная родителями, она не представляет, как можно выйти замуж за человека со скромным доходом.

— Даже за такого, как ты? — Серинис прижалась к мужу. — Бедняжка Жермен! Как нелепо любить деньги больше людей!.. Впрочем, второго такого человека, как Борегар Бирмингем, не найти.

Склонив голову, Бо вдохнул тонкий аромат ее волос.

— У вас предвзятое мнение, мадам.

— Ужасно предвзятое, — подтвердила Серинис. — А теперь поцелуй меня еще раз и пойдем в дом.