Глава 16

— Значит, преступник как сквозь землю провалился? — задумчиво спросил Брэндон. — Может, он вообще покинул наши места?

Пролетел июль, наступил август, а поиски Уилсона так и не увенчались успехом. Примерно неделю назад Бо решил, что матрос сбежал, испугавшись преследователей. Бо всерьез задумывался над тем, стоит ли продолжать поиски на всей территории Южной Каролины, а если понадобится — всего Юга. Если предлагать щедрую награду за поимку преступника в каждом порту, его в конце концов отыщут. Он не сумеет спрятаться, если за его голову будет назначена кругленькая сумма. Останется лишь ждать.

А пока Бо ни днем, ни ночью не находил покоя. Он был всегда настороже, особенно когда Серинис покидала дом. Вполне возможно, Уилсон раздобыл пистолет и поджидал ее за ближайшим деревом. Но чтобы не волновать жену, Бо делал вид, будто все в порядке, и продолжал развлекать ее рассказами о своих морских приключениях, зачастую забывая о том, что кое-какие детали могут разволновать се. К счастью, родители помогали ему отвлекать Серинис. Хедер бывала в Чарлстоне почти каждый день и однажды привезла с собой Хетти — на случай, если роды начнутся ночью или врач в решающий момент будет в отъезде. Брэндон то и дело дарил Серинис книги — по уходу за детьми, живописи и другим темам, которыми она интересовалась. В конце концов, осознав, что в обществе родителей нуждается не только Серинис, но и он сам, Бо пригласил родителей пожить в его доме до тех пор, пока не появится ребенок.

Словом, жизнь шла своим чередом. На последних месяцах беременности Серинис стала быстрее уставать, поэтому все в доме ложились спать пораньше, и Бо пользовался возможностью побыть наедине с женой. С недавних пор он начал замечать, что Серинис украдкой поглаживает спину, словно от боли, ее походка отяжелела. В постели Бо устраивался так, чтобы массировать ей спину. Рядом с ним Серинис быстро расслаблялась. Иногда перед сном они подолгу беседовали, часто Серинис засыпала под шепот мужа. А сам Бо часами лежал без сна, прислушиваясь к се дыханию и размышляя, все ли он сделал, чтобы обеспечить безопасность любимой.

На третью неделю августа, ночью, Бо проснулся, как от резкого толчка. Он мгновенно насторожился, сел и огляделся. Серинис беспокойно заворочалась, но не проснулась. Бо принюхался: в воздухе витал подозрительный запах.

Пахло дымом!

Бо поспешно подошел к окну и выглянул в сад. С виду все вокруг было мирным, кроны деревьев, освещенные луной, слегка покачивались, но удушливый запах дыма усиливался с каждой минутой, ветер заносил его в дом. Судя по тому, каким теплым был бриз, он дул с юга.

Бо быстро надел брюки, зажег фонарь, прихватил пистолет, который держал в ящике тумбочки, и выскользнул из комнаты. Пройдя по коридору, он остановился у дверей спальни, которую занимали родители, и уже собирался постучать, как дверь отворилась и на пороге возник полуодетый Брэндон — он держал в руке зажженный фонарь.

— Откуда дым? — прошептал Брэндон, закрывая за собой дверь. Точно не знаю, папа. Похоже, в порту пожар — ветер дует с той стороны. В прошлом году мы тоже чувствовали здесь запах гари.

— Давай спустимся и проверим, — предложил Брэндон. — Но сначала зажжем свечи в коридорах — на случай, если придется выводить из дома женщин.

Покончив с этим делом, они осторожно спустились на нижний этаж и прошлись по комнатам, повсюду зажигая лампы. В доме царила зловещая тишина, запах дыма усиливался. Забредя в коридор возле кухни, Брэндон увидел, что задняя дверь открыта, а на полу возле нее виднеется темная масса, очертаниями напоминающая человеческое тело.

— Бо! — негромко позвал он. — Скорей иди сюда! Перевернув бесчувственное тело, Брэндон чертыхнулся, заметив кровавую рану на лбу. Пострадавшим оказался молодой конюх. Брэндон оглянулся на подошедшего Бо:

— Кто бы это ни сделал, он хотел на время вывести конюха из игры.

Бо выглянул за дверь, осмотрел сад, расстилающийся за крытой террасой, и заметил угасающее пламя в южной части участка. Обойдя неподвижного конюха, он прошел в конец веранды и наконец понял, откуда тянется дым: горела ограда вдоль улицы, от нескольких досок остались лишь обугленные головешки.

— Сегодня была очередь Купера охранять дом, — объяснил Бо, наблюдая, как отец прикладывает мокрое полотенце ко лбу конюха. — Похоже, злоумышленник поджег ограду, чтобы выманить его из дома, и нанес удар, едва Купер открыл дверь. Значит, кто-то проник в дом…

— Поднимись-ка наверх, проверь, все ли в порядке с женщинами. — Брэндон поднял молодого слугу и перекинул обмякшее тело через плечо. — А я отнесу Купера в дом и разбужу слуг.

Бо бросился по коридору, взлетел по лестнице и уже почти достиг верхней площадки, как вдруг заметил через окно вспышку в северной части сада. Выхватив из-за пояса пистолет, он распахнул окно и успел увидеть фигуру рослого человека в черном, огибающего угол дома. Возле самого дома полыхала куча сухих веток, рядом валялся брошенный факел — несомненно, поджигатель услышал треск распахнувшегося окна и сбежал. Кинувшись к кухонной двери, Бо прокричал отцу:

— Папа, Уилсон пытается поджечь дом! Он уже развел костер у северной стены! Немедленно разбуди слуг и вели принести воды. Если увидишь Уилсона, кричи изо всех сил! Я сейчас подойду!

— Убей этого мерзавца!

— Непременно, — пообещал Бо, бросился к парадной двери и, к своему ужасу, обнаружил, что она открыта.

От внезапного вопля, донесшегося с верхнего этажа, Бо похолодел и взбежал по лестнице, прыгая через три ступеньки. Он был уже на полпути, когда увидел Серинис и свою мать на верхней площадке. Они были не одни. Верзила в черной маске крепко держал Серинис, прижав ее руки к бокам. В правой руке он сжимал пистолет, целясь в Бо. Заметив это, Хедер сорвалась с места и с яростью стала колотить преступника маленькими кулачками и пинать ногами в атласных туфельках. Злоумышленник выругался и ударил Хедер пистолетом в подбородок, опрокинув ее на пол.

Бо мгновенно преодолел оставшиеся ступени, но, увы, преступник уже прижал дуло пистолета к виску Серинис. Бо застыл как вкопанный. Его противник торжествующе хмыкнул и, не отпуская Серинис, взмахнул рукой, приказывая Бо отступить. У того не осталось выхода, кроме как начать медленно спускаться по ступеням спиной вперед. Злодей в черном осторожно последовал за ним, прикрываясь Серинис, точно живым щитом.

Бо уже приближался к нижним ступенькам, когда преступник вдруг остановился и огляделся. Он стоял на последнем повороте лестницы, на полпути вниз, и отсюда видел не только прилегающий коридор, но и холл, дверь в который была открыта.

Низким, рокочущим голосом он издевательски обратился к Бо:

— Я мог бы убить ее немедленно и избавить себя от лишних трудов, но в таком случае лишусь шанса на спасение — убить вас обоих мне не удастся. Как ни печально, придется дождаться более удобного случая.

Без предупреждения он разжал руку, охватывающую Серинис, и толкнул ее вперед, к мужу. Бо от толчка не удержался на ногах и, пытаясь уберечь Серинис от ударов о ступеньки, покатился вниз; злодей перепрыгнул через перила и бросился к парадной двери.

— Проклятие! — взревел Брэндон, выбегая в коридор и видя, как его сын и невестка, прокатившись по ступенькам, упали на пол. — Вы живы?

— Не уверена… — пробормотала Серинис, сдерживая гримасу боли. Однако боль она почувствовала еще до того, как негодяй вытащил ее из постели.

Бо, спустившийся с лестницы головой вперед, обернулся к отцу:

— Лучше проверь, как себя чувствует мама.

Сгорая от ярости, Брэндон взбежал по лестнице, и увидел жену, лежавшую без чувств на верхней площадке. Осторожно подняв Хедер, Брэндон понес ее в спальню и уложил в постель. На подбородке Хедер быстро вспухала темно-лиловая шишка. К облегчению Брэндона, Хедер вскоре приоткрыла глаза и, заметив его встревоженное лицо, попыталась улыбнуться, но застонала от боли и осторожно ощупала подбородок.

— Как больно…

— Еще бы! — прошептал Брэндон, бережно отводя вьющиеся пряди с лица жены. — Этот негодяй ударил тебя изо всех сил.

Хедер мгновенно пришла в себя и попыталась встать.

— Серинис! — в тревоге воскликнула она. — Он хотел убить ее!

— Успокойтесь, мадам, он потерпел фиаско, — сообщил Брэндом. — Ваша невестка внизу, вместе с Бо.

— Она жива?

— Когда я покинул их, она пыталась подняться, поэтому не успела объяснить, что произошло.

— Я должна увидеть ее своими глазами, — заявила Хедер и начала вставать, но комната вдруг закружилась перед ее глазами. — Не знаю только, смогу ли… — застонала она.

А в эту минуту невестка Хедер сидела рядом с Бо на мраморном полу. Серинис пребывала в растерянности, но не только из-за испуга.

— Бо, мне неловко беспокоить тебя после всего, что случилось, но… похоже, я вся мокрая, — робко призналась она. — Должно быть, при падении отошли воды.

Перепугавшись, Бо перевел взгляд на лужицу возле ног Серинис и пятна крови на ее халате.

— И не только. У тебя кровь.

Проведя ладонью по животу, Серинис почувствовала, как он напрягся. Она вдруг сморщилась от резкой боли в спине. Липкая влага между ног неприятно холодила. Вывод напрашивался сам собой.

— Кажется, ребенок изменил планы — вознамерился родиться сегодня, еще до того как злодей проник в дом.

— Боже милостивый! — воскликнул Бо, вскакивая. — Сейчас я приведу Хетти и отправлю кого-нибудь за врачом.

Серинис умоляюще взглянула на него:

— А ты не мог бы сначала помочь мне дойти до постели? Мрамор — неудобное ложе…

— Об этом я не подумал, — смущенно пробормотал Бо и поднял жену на руки. — Не очень-то любезно с моей стороны бросать даму на произвол судьбы…

Засмеявшись, Серинис обняла его за шею.

— Ничего, я тебя прощаю — ведь ты мой рыцарь в сияющих доспехах. Но если такие падения, как сегодня, тебе придется терпеть слишком часто, боюсь, ты вскоре станешь калекой.

— Ради вас я готов на все, мадам, — в тон ей отозвался Бо.

В спальне Серинис упросила мужа поставить ее на ноги возле постели и помочь избавиться от халата и ночной рубашки.

— Я знаю, что сейчас без одежды выгляжу не слишком соблазнительно, — виновато проговорила она, пытаясь прикрыться обеими руками, пока Бо искал в комоде свежую рубашку. — Но будем надеяться, вскоре мы вновь сможем предаваться любви.

— А по-моему, вы и сейчас прекрасны, мадам, — возразил Бо, целуя ее в лоб, и в который раз возблагодарил судьбу. Встряхнув ночную рубашку, он поднял ее над головой Серинис. — Ведь ты носишь нашего ребенка!

— Кого бы тебе хотелось — мальчика или девочку? — спросила Серинис, просовывая руки в рукава.

— Я буду рад ребенку любого пола, лишь бы он был здоров.

Высунув голову в ворот рубашки, Серинис улыбнулась.

— Скажи, я сегодня уже говорила, что люблю тебя? Бо оглянулся на окна.

— На дворе еще темно, до утра далеко… Пожалуй, не говорила.

Обняв мужа за гибкую талию, Серинис запечатлела поцелуй на его обнаженной груди.

— Тогда я немедленно исправлю свою ошибку. Ваша жена безумно любит вас, сэр.

Бо обвил рукой ее плечи.

— А ваш муж в восторге от вас, мадам.

Внезапно Серинис отвернулась, пряча гримасу боли, и с силой стиснула ладонь Бо.

— Пожалуй, придется заново застелить постель — Хетти приготовила простыни.

— Может, сначала ляжешь? — с тревогой предложил Бо.

— Только после того, как будет застелена постель.

Бо решил, что гораздо проще подчиниться, чем спорить, и поспешно выполнил желание жены. Через минуту она лежала среди подушек.

— А теперь я приведу Хетти, — пообещал Бо и поспешно вышел. Он заглянул в спальню родителей, сообщил, что у Серинис начались роды, и сбежал по лестнице.

— Хетти, где ты?

— Здесь, мистер Бо, — отозвалась со двора негритянка. — Зачем я вам понадобилась?

— Роды начались! — выпалил Бо. Хетти невозмутимо кивнула:

— Так я и думала: живот мисс Серинис опустился еще несколько дней назад.

— Она наверху, в спальне!

— Я сию же минуту поднимусь к ней, мистер Бо, — пообещала негритянка, стараясь успокоить его, — вот только вымою руки и переоденусь. За это время ничего не случится.

— Я пошлю кого-нибудь за врачом.

— На вашем месте я бы повременила, мистер Бо, — ведь это первенец мисс Серинис. Роды наверняка затянутся на несколько часов.

— На несколько часов? — Бо побледнел, ноги внезапно подкосились под ним. — Так долго?

— А может, я и ошиблась, — поспешно поправилась Хетти, желая утешить хозяина.

Бо нехотя занялся другими делами. Слуги тушили догорающий костер возле дома. Сам дом почти не пострадал, но ограду придется заменить.

Утром небо приобрело уныло-серый оттенок, его затянули облака. Бо заерзал в кресле, стоящем в спальне, и повертел головой, разминая затекшую шею. У Серинис по-прежнему продолжались схватки, Хедер сидела рядом с ней, держа ее за руку. Она наотрез отказалась уйти к себе и прилечь, и вскоре Бо перестал настаивать. Брэндон же отказался от попыток спорить с женой с самого начала.

— Попробуй заснуть, — сочувственно пробормотала Хедер сыну, который безуспешно пытался справиться с нараставшей тревогой. Бо понял смысл ее слов лишь через несколько минут и отрицательно покачал головой, не доверяя собственному голосу.

Серинис с любовью устремила взгляд на мужа, и в его глазах засветилось нескрываемое восхищение. Заметив, какими взглядами они обменялись, Хедер решила, что им надо побыть вдвоем, и поспешила удалиться под вымышленным предлогом:

— Я спущусь вниз, проведаю Купера, а затем попрошу Филиппа приготовить завтрак. А вы пока побудьте вдвоем.

Хетти усмехнулась, соглашаясь с хозяйкой, и вперевалку двинулась к двери.

— Позовите, если вам что-нибудь понадобится. Дождавшись, когда дверь за женщинами закроется, Бо с наслаждением вытянулся в постели рядом с женой. Прижавшись к ней, он положил голову на ту же подушку.

— Тебе очень больно?

Серинис переплела пальцы с длинными пальцами Бо и прикоснулась губами к его лбу.

— Боль возникает и исчезает, — объяснила она, не сводя с него глаз. — А в остальном все идет как положено, если верить Хетти.

— Ты боишься?

— Когда ты рядом — нет.

— А если мне придется уйти?

— Я не хочу, чтобы ты уходил. — Серинис крепче сжала его руку. — Пока ты рядом, я смогу выдержать любые муки.

Спустя некоторое время в коридоре послышались тяжелые шаги Хетти. Бо спустил ноги с постели и направился к комоду.

— Я вернусь, как только умоюсь и переоденусь, — пообещал он жене. — А потом не отойду от тебя ни на шаг.

Серинис кивнула, и ее глаза наполнились слезами облегчения. В животе вновь возникла тянущая боль, и Серинис задержала дыхание, но сумела улыбнуться мужу.

Схватки усиливались медленно, но к полудню стали настолько мучительными, что Серинис уже не могла скрывать боль. Она не издавала ни звука, но Бо видел, как напрягается ее тело и искажается лицо. Он сидел рядом, в панике наблюдая, как Серинис сжимает его руку и стискивает зубы, обтирал ее лицо влажным полотенцем, отводил со лба мокрые пряди, бормотал слова утешения. Бриджет стояла рядом, обмахивая хозяйку опахалом.

Победить августовскую жару было непросто. Воздух застыл в полной неподвижности, с каждым часом в спальне усиливалась духота. Стесняясь мужа, Серинис пыталась прикрыться простыней, но Бо время от времени откидывал ее, чтобы обмыть руки и ноги жены прохладной водой. Мерные взмахи опахала разгоняли воздух, он приятно холодил мокрую кожу.

Доктор Вильгельм прибыл около двух часов пополудни и бесцеремонно потребовал, чтобы Бо покинул спальню. При виде паники на лице Серинис сердце Бо облилось кровью, и он заявил о своем намерении остаться рядом с женой.

— Я не потерплю возражений, юноша! — отрезал врач. — Вы войдете сюда лишь после того, как ребенок появится на свет. Будьте любезны покинуть спальню.

Хедер и Хетти обменялись встревоженными взглядами, понимая, что Бо решил стоять на своем.

— Спустись к отцу, Бо, а мы пока присмотрим за Серинис, — попросила сына Хедер.

— Я останусь здесь.

Выныривая из тумана очередной схватки, Серинис пристально вгляделась в лицо врача, не зная, сумеет ли муж настоять на своем. Словно не желая прекращать спор с Бо, врач немедленно заявил, что в комнате слишком много людей, и принялся выпроваживать тех, кого считал лишними, начиная с Бриджет. Горничная, не зная, кому подчиниться, переводила взгляд с Бо на хозяйку, но тут врач, потеряв терпение, рявкнул на нее таким тоном, что она в слезах выбежала прочь. Затем врач обернулся к Хетти, но та невозмутимо подбоченилась и застыла, всем своим видом показывая, что этот номер с ней не пройдет. Лекарь вновь обратился к Бо, и, увидев, как помрачнело лицо мужа, Серинис поняла: он с трудом сдерживает ярость. Ей пришлось вмешаться:

— Спустись к отцу, Бо. Со мной ничего не случится. Врач взял Бо за локоть и повлек к двери.

— Отцам не пристало помогать принимать роды, — тоном, не терпящим возражений, заявил он. — Ваше волнение только повредит жене.

— Уберите руки! — выпалил Бо и прищурился, в упор глядя на врача. — Если я пожелаю уйти, то сделаю это без вашей помощи!

— Прошу прощения, но я… — оскорбился доктор Вильгельм.

Хетти поспешила на помощь опрометчивому врачу: взяв Бо за руку, она увлекла его за собой в коридор.

— Ступайте к отцу, мистер Бо. Доктор поможет миссис Серинис.

Дверь захлопнулась перед лицом Бо, прежде чем он успел возразить. Стиснув зубы, он бросился обратно, но вовремя опомнился: затевая перепалку с врачом, он ничуть не облегчит положение Серинис. Раздраженно вздохнув, Бо подчинился приказу Хетти — на время.

Брэндон встретил сына у подножия лестницы, обнял за плечи и повел в кабинет. Там он вложил в руку Бо бокал с бренди и попытался отвлечь от пугающих мыслей.

— Я когда-нибудь рассказывал тебе о том, как ты родился?

Бо залпом отпил полбокала.

— Кажется, нет…

— Твоя мама непременно хотела надеть голубую рубашку — мол, мальчики не носят розовое. Я думал, она сведет меня с ума, и боялся, что ты родишься прямо посреди комнаты. — Он вновь наполнил бокал Бо и подвел его к креслу. — Наконец Хетти вытолкала меня из комнаты. В ту ночь я был в таком состоянии, что даже не замечал, что пью.

Бо вполне мог понять отца. Решится ли он вынести такое испытание во второй раз?

— А как прошло рождение Сюзанны и Бренны?

— Гораздо легче. Они были не такими крупными, как ты. Опустошив второй бокал, Бо наполнил его в третий раз.

— Хетти как-то сказала, что ребенок будет довольно большим. Надеюсь, что не слишком…

В комнате повисло напряженное молчание. Одной фразой Бо высказал все свои опасения.

Прошло два часа, но из спальни по-прежнему не было никаких вестей. Не в силах усидеть на месте, Бо принялся вышагивать из угла в угол. Брэндон сумел увлечь его игрой в шахматы, но когда его отпрыск проиграл три партии кряду, сжалился. Филипп, который тоже изнывал от беспокойства, появился в кабинете и доложил, что он все же ухитрился приготовить еду. Впрочем, он беспокоился напрасно: ни отец, ни сын не проявили никакого интереса к его сообщению.

Едва Филипп вышел из кабинета, как приглушенный крик, донесшийся сверху, заставил Бо вскочить с кресла. Этот вопль подозрительно напомнил ему собственное имя. Прогрохотав каблуками по коридору, он взлетел вверх по лестнице мимо перепутанного повара. Филипп служил у капитана уже много лет, но ни разу не видел, чтобы тот двигался так стремительно.

Не удосуживаясь постучать в дверь, Бо ворвался в спальню. Доктор Вильгельм повернулся к нему, разъяренный вторжением, и стал выпроваживать неуемного хозяина дома.

— Я же сказал: здесь вам не место! Будьте любезны немедленно уйти!

Мягким жестом взяв врача за руку, Хедер произнесла:

— Серинис нуждается в присутствии мужа, и сам он хочет быть рядом с ней. Я бы посоветовала вам не протестовать.

— Но это нелепость! — воскликнул врач, пренебрегая ее советом. — Впервые вижу, чтобы отец хотел присутствовать при рождении ребенка! Это неслыханно!

— По-моему, вам пора изменить мнение на этот счет, — заметила Хедер. — Кто еще должен видеть появление ребенка на свет, как не его родной отец?

— Этого я не допущу! — бушевал врач.

— Тогда уходите, — простонала с кровати Серинис. Бо упал на колени рядом, взял ее за руку, и Серинис испытала прилив уверенности. — Хетти поможет мне.

— А как же, мэм! — Негритянка довольно усмехнулась, смело выдержав гневный взгляд врача.

Резкими движениями он опустил закатанные рукава рубашки и начал застегивать манжеты. Набросив пальто и подхватив саквояж, доктор выбежал из комнаты, не сказав ни слова. Хетти последовала за ним и с порога спальни позвала Бриджет, жалуясь, что без ее помощи бедняжка роженица «заживо изжарится в этой адовой духоте».

Удостоенная еще одним взглядом разъяренного врача, Хетти усмехнулась и величественно поплыла в спальню, но едва успела закрыть дверь, как Серинис в тревоге воскликнула:

— Хетти, кажется, ребенок на подходе!

Хедер обтирала мокрое от пота лицо невестки прохладным полотенцем, но это не могло избавить роженицу от мук. Серинис напряглась и побагровела, чувствуя, как ребенок выходит из ее лона. Стиснув зубы, она подняла голову с подушки и потужилась, изо всех сил сжимая руку мужа.

— Да, да, мэм! Осталось потерпеть совсем немного! — заверила ее Хетти, убирая простыню, которой прикрыл пациентку врач. Подняв ночную рубашку, негритянка деловито приготовила все необходимое. — Потерпите еще минутку, мисс Серинис, — увещевала Хетти, — сейчас вам придется хорошенько потрудиться. — Она не успела договорить, как боль вновь пронзила Серинис. Присмотревшись, Хетти издала удивленный возглас: — Сейчас проходят плечики, и таких широких я еще не видывала. По всем приметам это мальчик!

Бриджет неустанно обмахивала хозяйку опахалом, глядя на нее во все глаза. Она впервые видела, как ребенок появляется на свет. Недавно Стивен Оукс сделал ей предложение, и теперь Бриджет мечтала о большой семье.

Самый младший член семейства Бирмингемов издал протестующий вопль, наконец-то вырвавшись в мир, прямо в руки Хетти. Он молотил по воздуху крошечными кулачками и багровел от натуги. Таким Хетти и положила его на живот матери. В ту же минуту Бо пришел к непоколебимому убеждению, что его сын прекратил плакать, едва увидел отца.

— Ну разве он не прелесть? — прошептала Серинис, не отпуская руку мужа.

Хедер горделиво подтвердила:

— Вылитый отец! Даже волосы вьются, как у Бо! Бриджет смотрела на младенца как завороженная:

— Какой хорошенький!

— Можно, я возьму его на руки? — спросил Бо.

— Погодите, сначала я перережу пуповину и обмою малыша, мистер Бо, — остановила его Хетти. — Наберитесь терпения!

Спустя несколько минут счастливому отцу наконец позволили взять сына на руки. Очарованный Бо воззрился на маленькое сморщенное личико. Глаза ребенка были широко открыты — казалось, он с любопытством разглядывает отца. Рассмеявшись, Бо положил малыша на сгиб руки Серинис, и они принялись рассматривать его вдвоем, трогая крошечные пальчики и приглаживая шелковистые черные волосики.

Хедер спустилась вниз, чтобы сообщить Брэндону о рождении внука, а тем временем Хетти стала приводить в порядок роженицу. Услышав ликующий вопль Брэндона, Филипп ворвался в кабинет.

— Мальчик, Филипп! — радостно объявила Хедер. — Здоровый, крепенький, черноволосый мальчик!

— А мадам Бирмингем? — смущенно спросил повар. — Что с ней?

Хедер заулыбалась:

— Она вне себя от радости.

— Великолепно! — вскричал повар.

Наверху, в спальне, Хетти склонилась над новорожденным и широко улыбнулась:

— А теперь, маленький хозяин, поблагодарите-ка свою маму за труды! Такого чудесного ребенка, как вы, я не видывала с тех пор, как у мистера Джеффа родилась Тамара. Да, сэр, вы многим обязаны своей маме!

Серинис не верилось, что она держит на руках собственного сына, ребенка Бо Бирмингема. Малыш был не только крупным, но и бойким и здоровым, несмотря на недавнее падение матери. Он вертел головкой и, не найдя того, что искал, разразился возмущенным криком.

— Вы только послушайте! — воскликнула Хетти. — Нравом не уступит ни отцу, ни деду!

Серинис устремила на Бо сияющий взгляд:

— Как мы назовем его? Бо погладил ее руку.

— Что скажешь о таком имени: Маркус — в честь твоего отца, Брэдфорд — в честь отца твоей матери… и Бирмингем — в мою честь?

Слезы радости наполнили глаза Серинис. Прежде они никогда не заговаривали о подобном имени. Она произнесла его вслух, словно пробуя на вкус:

— Маркус Брэдфорд Бирмингем… Слишком пышное имя для такого крохи!

— Ничего, он вскоре подрастет, — со смехом заверил ее Бо. — Ну как, ты согласна?

— Конечно, любимый. Спасибо, что ты вспомнил о моих родителях.

— Я перед ними в неоплатном долгу — ведь это они подарили мне такую прелестную жену… Не кажется ли тебе, что и наш ребенок получился на редкость красивым?

Горделиво осмотрев свое творение, Серинис заметила, что ребенок унаследовал сапфировый оттенок отцовских глаз. Даже гримаса маленького личика напоминала выражение лица Бо.

— Судя по всему, любимый, — начала она с нежной улыбкой, — всю работу проделала я, а вся слава досталась тебе!

— Почему, милая? — удивленно вопросил Бо.

— Отец и сын похожи друг на друга как две капли воды! А с возрастом он станет твоей точной копией — и копией твоего отца!

— Ты действительно так думаешь?

— Только не возгордись, дорогой! Возможно, кое-что он унаследовал и от меня.

— Милая, без тебя наш ребенок не появился бы на свет, — напомнил Бо, нежно касаясь губ жены.

Юный Маркус Брэдфорд Бирмингем рос с быстротой, изумлявшей родителей, восхищавшей бабушку и дедушку, и ухитрился произвести впечатление даже на двоюродного дедушку Стерлинга, который, признавшись, что не разбирается в младенцах, все же объявил, что малыш «чудо как хорош». Бо был без ума от сына, сама мысль о существовании которого наполняла его радостным изумлением. Он с удовольствием взял на себя заботы о Маркусе: укачивал его на руках, когда малыш просыпался посреди ночи, приносил в постель к Серинис, когда подходило время кормления. Бо беседовал с сыном так, словно тот понимал каждое слово. И действительно, Маркус внимательно наблюдал за отцом и поджимал губки, будто не мог дождаться своей очереди заговорить. В порыве отцовской любви Бо даже поссорился с Хетти, настаивая на своем праве перепеленывать малыша.

Серинис вскоре поняла, что радость материнства превосходит все ее ожидания. Когда она кормила сына грудью, купала его, укачивала и пела колыбельные, ей казалось, что сбылись ее самые заветные мечты. Материнство открыло в ней новый, неиссякаемый источник любви. Все рутинные заботы внешнего мира разом исчезли.

Перед каждым кормлением Маркус устраивал такой скандал, что все в доме знали: малыш проголодался. Едва его приносили к матери и клали к ней на руки, малыш сразу узнавал в ней человека, обязанного избавлять его от мук голода, и начинал вертеть головкой в поисках груди. Мальчик обладал отменным аппетитом, но, к своему великому облегчению, Серинис вскоре поняла, что в состоянии удовлетворить его.

— Не слишком ли рано у него появляются подобные привычки? — как-то спросила Серинис у мужа. Малыш энергично месил ее грудь кулачками, жадно впившись в сосок.

Бо не сводил глаз с обожаемого чада.

— Какие привычки, дорогая?

— Похоже, он не единственный член семьи, которому полюбилась моя грудь…

Муж ответил ей многозначительным взглядом.

— Я с нетерпением жду своей очереди, мадам, каждую минуту вспоминая слова Хетти о — том, что ты оправишься лишь через полтора месяца. Стало быть, через недельку — другую мы вновь можем быть близки.

— А если к тому времени я отвыкну от этого развлечения? — шаловливо спросила Серинис.

— Не беспокойтесь, мадам, я сумею напомнить вам, как это приятно, — заверил ее Бо, вспоминая, что случилось утром в гардеробной. Он помешал Серинис надеть кружевное белье, утверждая, что еще не успел налюбоваться ею. — Ваша фигура вновь стала безупречной, и я не прочь выразить свое восхищение.

Как вам будет угодно, — отозвалась Серинис, с удовольствием принимая ласки и поцелуи мужа. — Но как же объяснить Бриджст, почему все пуговицы отлетели, кружево оторвалось? Не надейся, что тебе удастся свалить вину на Маркуса!

— Бриджет сама вскоре выйдет замуж, — напомнил ей Бо. — И поймет, что мужчина не всегда способен проявлять терпение. — Он склонил голову набок, окидывая жену восторженным взглядом. — Кстати, можешь посоветовать Бриджет, как сэкономить на одежде. Скажи ей, что по утрам одеваться следует лишь после того, как муж… позавтракает.

— Позавтракает? Что это значит? Глаза Бо заблестели.

— Ты предпочитаешь наглядные объяснения?

— Но Хетти сказала…

— Не важно, что сказала Хетти. Главное — как ты себя чувствуешь.

Серинис кокетливо улыбнулась:

— Пожалуй, я еще не совсем здорова…

— Само собой, начинать нужно постепенно.

— Ты опять искушаешь меня, — упрекнула Серинис мужа и притворно надулась.

Запрокинув голову, Бо весело рассмеялся и склонился, чтобы поцеловать жену.

— Две недели, но не более того, мадам, — прошептал он, лаская ее губами. — Дольше ждать я не в силах. А пока придется взяться за работу, иначе дядя Джефф уволит меня.

— Едва ли! — возразила Серинис. — Ты — неоценимое приобретение для компании. Так сказал сам дядя Джефф, когда приезжал с семьей проведать Маркуса.

— Просто дядя Джефф не желает отпускать меня в очередное плавание.

— Да, но еще он говорил, что ты — настоящая находка и что если ты останешься здесь, он согласится на любые твои условия.

Насторожившись и не вполне понимая, что подвигло жену на этот разговор, Бо вгляделся в ее лицо:

— Неужели ты отказываешься от плавания вместе со мной?

— Ни в коем случае! — воскликнула Серинис, хватая его за руку. — За тобой я готова последовать хоть на край света. Просто я хочу, чтобы ты понял, как важно твое присутствие для компании. Без тебя дядя Джефф продержится всего год-другой — за это время мы успеем совершить плавание. Думаю, он будет счастлив, если после возвращения ты возьмешь бразды правления в свои руки.

— А как же Хартхейвен? Папа не устает повторять, что когда-нибудь мне придется самому управлять поместьем.

Серинис нежно провела пальцами по его щеке.

— Ты всерьез думаешь, что твой отец найдет, чем себя занять, поручив тебе управление Хартхейвеном? По-моему, плантация для него все равно что эликсир молодости, как и для твоей матери. Конечно, когда-нибудь им потребуется твоя помощь, но вряд ли твой отец обидится, если ты согласишься стать партнером дяди Джеффа. Из них двоих дядя Джефф нуждается в твоей помощи гораздо больше: ведь его сыновья не интересуются семейным делом, а дядя уже немолод и не прочь отдохнуть.

— Знаешь, меня вполне устраивает работа в компании, притом так близко от дома, — признался Бо. — А если переберемся в Хартхейвен, рано или поздно мы с отцом непременно поссоримся. По правде говоря, новая работа увлекла меня, и я не прочь продолжить ее после плавания. Через несколько недель я поговорю с дядей Джеффом. Кстати, мне пора — обеденный перерыв заканчивается, я уже опаздываю.