Глава 20
Кьяра стояла у входа в храм, в отчаянии твердя себе, что все происходящее с ней — кошмарный сон и кто-то сейчас пробудит ее от этого кошмара.
Она в свадебном наряде — золотистом шелковом платье с длинным шлейфом. В конце прохода между рядами она уже видела священника, и там же стоял жених.
Ее жених. Принц Дамон.
Он смотрел на нее, и взгляд у него был суровее и холоднее, чем обычно, а верхняя губа еще больше вздернута в неестественной, вымученной улыбке.
Ведь Кьяра посмела опоздать на целых два часа! Задержала свадебную церемонию, нарушила весь порядок, выставив его, принца, чуть ли не на посмешище. Впрочем, кто здесь осмелится усмехнуться? Но все равно, девчонка проявила неповиновение и понесет заслуженное наказание. Он ее проучит. Не хватало еще, чтобы с первого дня свадьбы она стала показывать свой нрав! Нет, этого он не допустит!
Кьяра, как могла, оттягивала прибытие в церковь, надеясь… На что она надеялась? Ройса нет и уже не будет — вероятно, он погиб, и никто и ничто не спасет ее от Дамона.
Полумертвая от страха и отвращения, она ступила на серые каменные плиты храма, где курились благовония, а солнечный свет проникал сквозь изумительно красивые витражи и где с самого утра тихо пел хор, специально доставленный из папской резиденции, Авиньона.
Кьяра продолжала молить Бога, чтобы Он пробудил ее от кошмара. Прямо сейчас. До того, как все станет еще ужаснее и невозвратнее.
«Проснуться! Я хочу проснуться!»
Но она не спала. Все это был не сон, а кошмарная явь. Настолько же реальная, насколько реальными были надетая на нее королевская мантия, корона на голове, усыпанная драгоценными камнями, а также придворные и прочая знать в праздничной одежде, в шелках и бархате, толпившаяся уже два с лишним часа в нетерпеливом ожидании невесты.
Явью были и те девять дней, в течение которых она ждала возвращения Ройса, молилась и плакала по ночам. Но особенно горько сегодня утром.
С остановившимся взглядом, едва дыша, прошла она по проходу между скамьями к алтарю. К своей неотвратимой судьбе.
И с каждым шагом ужасные видения, стоявшие перед глазами все эти дни, становились рельефнее и ярче. Как будто здесь, прямо в церкви, возвышалась та черная страшная скала, которую должен был одолеть Ройс. Вот он взбирается на нее, но спасительные веревки рвутся и лопаются на острых камнях, и он падает вниз, к подножию, и застывает там, окровавленный, бездыханный.
Она не знала, что с ним случилось на самом деле, но чувствовала: нечто страшное. От тех, кто отправился за принцем Матиасом, ни она, ни Мириам не получили никаких вестей.
Словно всех их поглотила ненавистная утроба Рудных гор. Черной скалы Гунлауг.
Той, что делает женщин вдовами.
Слезы повисли у нее на ресницах. Она не утирала их. Золотые с красным знамена — внутреннее убранство храма — задрожали перед глазами.
Даже подойдя вплотную к алтарю, чувствуя, что взоры всех присутствующих устремлены на нее, она не переставала ждать чуда. Надеяться, что Ройс сейчас или мгновение спустя ворвется в храм и спасет ее. Как делал не один раз за последнее время.
Спасет и увезет отсюда. Из этого замка. От этого человека.
Но Ройс не появлялся.
Она была совершенно одна.
Даже Мириам с ней не было: Дамон запретил слугам присутствовать на бракосочетании.
Недалеко от алтаря она увидела знакомых стражников, Хедвина и Ярека. Они были в ряду с другими воинами, стоявшими по сторонам церкви, — все в шелковых одеждах, с алебардами, долженствующими символизировать власть и могущество их повелителя принца Дамона.
Кьяра встретилась взглядом с Яреком и, увидев в его глазах немой вопрос, тихонько качнула головой. Он поймет, что Ройса и его спутников нет и не нужно предпринимать никаких внезапных действий против принца Дамона, ибо они обречены на провал.
Ей остается только одно — выполнить супружеский долг, подчиниться Дамону и тем уберечь свой народ и народ Тюрингии от новых жертв и лишений.
Она уже приблизилась к жениху, стоявшему у алтаря, и тот грубо схватил ее за руку. Волчий оскал должен был изображать радость соединения с невестой, но хватка была злой и болезненной — он сердился на нее за опоздание.
Нет сомнения, он может прибегнуть и к другим способам выражения своей озлобленности, когда они останутся наедине. Что ж, она все вынесет.
У нее закружилась голова, она словно провалилась куда-то, когда хор закончил песнопение и священник начал говорить на латыни. Слова доносились откуда-то издалека, она с трудом понимала их. В голове звучала лишь одна фраза, которая постепенно заполнила все пространство собора.
«Ройса нет в живых. Ройса нет в живых».
Ей стоило больших усилий удержаться на ногах, плиты пола как будто проваливались под ней. С удивлением она ощутила, что сердце еще бьется, потому что все силы, казалось, оставили ее. А также последние крупицы смелости. И надежды.
Священник дошел до того места в церемонии, когда наступает пора для невесты произнести супружескую клятву. Он задал сакраментальный вопрос насчет того, согласна ли она взять этого мужчину себе в мужья.
Кьяра взглянула на Дамона, не заботясь о том, что можно было прочитать сейчас в ее глазах. Все, кроме согласия.
«Нет! — кричало ее существо. — Только не он. Нет! Никогда».
— Согласна, — произнес ее голос.
Дальше все было как в тумане. Бесконечная месса, яркий солнечный свет при выходе из собора, приветственные звуки труб, радостные крики людей, которых Дамон повелел собрать и расставить вдоль дороги на обратном пути во дворец; назойливый гул в огромной пиршественной зале.
Кьяра не помнила, как оказалась за свадебным столом, на помосте, рядом со своим супругом. Оба восседали в огромных резных креслах. Испытывая удушье, она ничего не могла есть, и многочисленные яства, стоявшие перед ней, оставались нетронутыми.
Лишь один раз позволила она себе остановить взор на массивных дверях, молясь, чтобы сейчас показался тот, кого она ждала. Но уже не ждет. Поздно.
Никто не появлялся в проеме дверей. Только стражники бессменно находились там.
Не осталось ни искры надежды. Все они угасли одна за другой.
Ройс мертв. И его сподвижники тоже.
Ее охватило безысходное отчаяние. Скользя глазами по лицам сидевших за столом, она нашла Мириам. Та едва заметно качнула головой, что означало: у нее тоже никаких вестей об ушедших, в том числе о Ландерсе, кто ей дороже всех других.
В последние дни Кьяра была очень откровенна со своей наперсницей, поверяя ей все тайны своих отношений с Рейсом, начиная с их отъезда из аббатства холодным зимним днем.
Святая Дева Мария, неужели все это произошло только месяц назад? Как она невзлюбила его с первого взгляда! Как он ее раздражал!
На бедро ей легла властная рука. Кьяра вздрогнула всем телом, резко повернулась. На нее в упор смотрели злобно-насмешливые глаза Дамона.
— Вы не притронулись ни к одному блюду, моя драгоценная супруга, — произнес он язвительным тоном. — Возможно, вам не нравится, как готовят мои повара? Или не подходит вся честная компания?
— Что? Я… — Слова застревали у нее в горле.
Она с ужасом заметила, как выразительно взглянул он на дверь в дальнем конце залы, откуда винтовая лестница вела в его спальню. О Господи! Господи…
Пальцы еще сильнее сжали ее бедро, стало больно. Скатерть скрывала от посторонних глаз движения его руки; впрочем, он сделал бы то же самое и на виду у всех, Кьяра не сомневалась.
— Я, — снова заговорила она, — я плохо себя чувствую, ваша светлость. — Она готова была сказать все, что угодно, лишь бы отдалить страшный момент близости с этим человеком. Хотя бы еще на одну ночь! — Может быть, я пойду и…
— Аяжете в постельку? — плотоядно ощерился он. — Конечно, дорогая. Вы просто волнуетесь перед этим. Как любая порядочная девушка на вашем месте. — Он поставил бокал на стол. — Я быстро излечу вас, принцесса, не сомневайтесь.
Ее сердце едва не выскочило из груди от страха. И не только потому, что она уже не была девственницей. Этим утром Мириам посоветовала ей, что сделать, чтобы Дамон увидел на простынях алые следы. Но даже если все пройдет хорошо и хитрость удастся, ничто не оградит Кьяру от грубости и жестокости супруга.
— Раз вы совсем не голодны, — снова заговорил Дамон, отодвигая от стола тяжелое кресло, — мы можем отправиться прямиком в спальню и тем самым избежать продолжения этого скучного свадебного ритуала. Зачем нам глядеть на смеющиеся рожи придворных, когда те начнут осыпать нас хлебными зернами, желая плодотворного союза?
Он поднялся и схватил ее за руку. Ей показалось, что у него выросли звериные когти и они впиваются ей в кожу. Она огляделась как бы в поисках защиты, но кто мог помочь? Последнее, что она увидела, выходя из залы, было встревоженное лицо Мириам.
Большинство гостей даже не обратили внимания на уход молодых супругов, предаваясь возлияниям. Лишь несколько человек проводили их недвусмысленными намеками и сальными шутками.
Дамон повел Кьяру к винтовой лестнице, в конце которой стояли четыре стража из его личной охраны. Воины отсалютовали им алебардами. Кьяра заметила — или ей так показалось — их недобрые похотливые усмешки. Судя по всему, эти люди хорошо знали своего хозяина.
Перед самой спальней находились еще два стражника, которым Дамон отдал приказание никого не пускать до утра. Эти слова тоже были встречены многозначительными улыбками, и Кьяра почувствовала, что больше не выдержит. О, если бы умереть прямо сейчас, здесь, на пороге проклятой спальни!
Дамон почти втолкнул ее в комнату, захлопнул дверь, задвинул засов.
Все было кончено. Она в западне. В темнице.
Вырвав руку, которая ныла от его грубой хватки, Кьяра, потирая больное место, отошла подальше от супруга.
За окном уже стемнело, в комнате горело множество свечей. Пылали оба очага, блестели драгоценности и посуда, размещенные на стенах, на столах и полках.
Взгляд ее упал на ковчежец, в котором хранился крест из черного камня. Боже, спаси меня…
— Разденьтесь, принцесса!
Она машинально повернулась, еще не отдавая себе отчета в смысле его слов, и, когда поняла, не смогла скрыть ужаса. Он довольно улыбнулся.
— То, что всецело мне принадлежит, принцесса, я люблю рассматривать внимательно, — издевательским тоном проговорил Дамон, сорвал у нее с головы корону и повторил: — Раздевайтесь!
Она молча покачала головой и стала отступать, пока не уперлась спиной в шкаф, стоявший между окнами.
— Отсюда некуда бежать, — сказал он угрожающе и подошел ближе. — Как я уже говорил вам однажды, я не терплю неповиновения. Сегодня утром вы осмелились опоздать к свадебному обряду и заставили себя ждать. Вы осрамили меня перед моими баронами и понесете наказание. Так будет всегда: любое ослушание с вашей стороны не останется без последствий.
Гнев и страх объяли душу Кьяры. Не помня себя от возмущения, она схватила с полки один из стеклянных кубков и, ударив им о деревянную панель, превратила таким образом в орудие защиты.
С возгласом, напоминавшим рычание, Дамон бросился на нее и стал выворачивать руку, державшую самодельное оружие, пока оно не выпало из онемевших пальцев.
Грубо тряхнув Кьяру, он процедил, не спуская с ее лица глаз, горящих бешеной злобой:
— Похоже, вы не понимаете таких слов, как «подчинение» или «послушание». Тогда я дам вам урок.
— Ваше высочество, как вы думаете попасть во дворец?
— Без особого на то приглашения. Явлюсь как снег на голову.
— Пожалуй, вы правы.
Десять всадников осадили своих коней на вершине горы, откуда в светлое время дня хорошо виден дворец Дамона с тыльной стороны.
Они подъехали именно сюда, чтобы их раньше времени не заметили стражники. Все конники выглядели предельно усталыми, некоторые из них были ранены и с трудом держались в седле.
Возглавлял этот небольшой отряд стройный невысокий мужчина с каштановыми волосами, к которому и обратились почтительно: «Ваше высочество». То был принц Матиас, старший брат Дамона.
Ройс был согласен с тем, что в замок следует проникнуть по возможности незаметно и лучше хитростью, нежели силой. Хотя был готов сейчас сразиться с целой армией приспешников Дамона и с ним самим, чтобы освободить Кьяру.
О Кьяра! Если свадебная церемония состоялась, как было намечено, сегодня утром, то они опоздали, и она уже законная жена Дамона. Оставалась еще робкая надежда на то, что торжества по случаю женитьбы принца в разгаре и супруги находятся за пиршественным столом, а не в спальне. Тогда он, Ройс, сможет спасти ее хотя бы от мести этого человека за то, что она не сохранила себя.
Спасти для того, чтобы передать Матиасу? Какая горькая насмешка! Но ведь она уже обвенчана и дала обет перед Господом быть верной мужу. Значит, и Матиас не может взять ее в жены. А уж Ройс…
В отчаянии стиснув зубы, он оглядел мрачные контуры замка, освещенные взошедшей луной. Сейчас надо думать только о том, как пробраться туда.
— Вам нельзя рисковать, принц, — сказал он Матиасу.
— Там верные мне люди, — ответил тот. — Они не поднимут оружие против своего законного государя.
Ройс и Тейн с сомнением покачали головами. Не так давно они получили достаточно жестокий урок от тех, кто поддерживает Дамона. Это было на горе Гунлауг. Подняться на нее, как ни странно, оказалось гораздо легче, нежели справиться с хорошо обученными стражниками, которым поручили стеречь Матиаса и щедро за это платили. Повстанцам во главе с Тейном понадобилось почти двое суток для того, чтобы преодолеть их яростное сопротивление. Это стоило жизни шестерым нападавшим, не считая раненых; двоих пришлось оставить в ближайшем селении. Одним из них был Ландерс, получивший ранение в грудь.
— Ваша светлость, — заговорил Тейн, — мы уже многих недосчитались за эти дни и не можем снова лезть на рожон. Если Дамон прикажет своим людям схватить вас и это случится до того, как вы встретитесь и переговорите с баронами, то…
— Это лишь подтверждает, — перебил его принц, — что наше лучшее оружие — внезапность, не так ли? — Он оглядел своих спасителей спокойными светлыми глазами. — Четыре года я ждал этого момента, друзья! И вот он настал. Так не упустим же его!
Четыре года заключения, как мог убедиться Ройс, не сломили принца и, как ни удивительно, не озлобили. Он оставался таким же хладнокровным и рассудительным, каким Ройс помнил его по прежним встречам.
— Хорошо, ваша светлость, — сказал Тейн, обменявшись взглядами с Карлом и другими спутниками. — Тогда вперед! Мы с вами, и пусть закончится благополучно то, к чему мы стремились все эти долгие месяцы!
Вслед за Матиасом всадники стали спускаться с горного склона. Завидя издали ворота замка, они перешли па галоп и не остановились, когда стражники окликнули их. На полном скаку они перемахнули через мост, прежде чем кто-то сообразил поднять его, и оказались во внутреннем дворе. Вероятно, им помогало то, что в замке шло пиршество и их вполне могли принять за опоздавших гостей. Но все же несколько стражников ринулись за ними. Однако всадники успели спешиться и помчались по лестнице к входу во дворец.
Матиас первым ворвался в огромную залу, где празднество было в разгаре, и, откинув с головы капюшон крестьянского плаща, громогласно крикнул:
— Господа! Это я — ваш законный правитель! Кого предательски лишили свободы и права на престол.
Ройс почти не слышал, что еще говорил принц Матиас людям, которые сразу узнали его и бросились приветствовать. Его внимание привлекли два массивных кресла, стоявших во главе стола. Они были пусты.
Он опоздал! Не сдержал слова, данного Кьяре, не уберег ее от мести обманутого супруга, от его дьявольских ласк, от изощренных истязаний. Где она сейчас? Что с ней?
Ройс увидел в толпе Хедвина и Ярека, которые направлялись к нему. Верные Дамону стражники начали собираться возле дверей. Схватка могла вспыхнуть в любой момент.
Но все его мысли были сейчас об одном. Когда Хедвин приблизился, Ройс закричал, перекрывая нарастающий гул:
— Где?
И молодой стражник указал на винтовую лестницу в другом конце залы. Он хотел сказать что-то, но Ройс не стал слушать и, оставив принца Матиаса на попечение своих соратников, ринулся к задней двери, лавируя между скамьями, стульями, столами, расталкивая попадавших ему на пути гостей.
Но у лестницы стояли четыре воина из личной охраны Дамона, вооруженные алебардами, а на подмогу к ним уже спускались еще два стражника.
Ройс был один против шестерых.
И тут сзади раздался голос Тейна.
— Пропустите нас! — повелительно крикнул стражникам предводитель повстанцев. — Мы должны увидеть нашу принцессу.
— Нам не велено никого пускать туда, — ответил один из них. — Понятно, шалонский бродяга?
Их алебарды с острыми наконечниками были взяты на изготовку. Ройс искоса посмотрел на Тейна, и тот слегка кивнул, показывая, что готов вступить в схватку.
Стражи не ожидали такой внезапной и яростной атаки, и поначалу им пришлось отступить. Бой кипел теперь на ступенях лестницы, где алебардами действовать было труднее, чем мечами, которыми орудовали Ройс и Тейн.
Два стражника были уже ранены, но четверо продолжали борьбу. Один из них чуть не снес Ройсу голову своим несподручным, но страшным оружием. Другому удалось ранить Тейна, глубоко всадив лезвие алебарды ему в руку. Он бы добил несчастного, который упал на каменный пол, но Ройс вовремя пришел тому на помощь и разделался со стражником.
Еще несколько ударов — и путь был свободен. Но что делать с раненым Тейном?
— Торопитесь, милорд, — пробормотал тот побелевшими губами. — Спасайте, если не поздно, вашу даму.
Ройс недолго колебался, потому что увидел, как по лестнице поднимается к ним брат Тейна, Карл.
— Принц Матиас, кажется, овладел положением, — коротко сообщил он, наклоняясь над братом.
И тогда Ройс кинулся дальше, вверх по лестнице, не выпуская из рук окровавленного меча.
Вот и спальня Дамона. Дверь заперта изнутри.
Проклятие! Несколько раз он бросался на нее своим большим, могучим телом, и наконец та поддалась. Вместе с треснувшими досками и кусками железного засова он ворвался в комнату, даже не замечая остолбеневшего принца, ища глазами только ее — Кьяру.
— Ройс!
Она лежала на полу, недалеко от окна, на ней было свадебное платье, и он сразу увидел кровавые подтеки на щеке и на губах — следы ударов Дамона.
— Феррано! — воскликнул тот. — Ты?
— Да, и, как видите, живой. Но вам не поздоровится. Я вырву твое поганое сердце, сукин сын!
И в тот же миг Дамон схватил Кьяру за волосы, приподнял с пола и приставил к ее горлу кинжал, который выхватил из ножен, висевших у него на поясе.
— Стража! — заорал он.
— Отпусти ее, Дамон. С твоими стражниками покончено, они не придут. — Ройс приблизился к нему на расстояние протянутого меча. — Я здесь не один в твоем замке. Там, внизу, твой родной брат, Матиас. Он сейчас как раз объясняет баронам и советникам, на каком богомолье находился последние четыре года по твоей милости.
— Ты лжешь, негодяй! — Лицо у Дамона окаменело. — Этого не может быть!
— И тем не менее это так. Мы нашли его в том месте, куда ты его отправил. На горе Гунлауг. Твоя игра окончена, гнусный убийца. А теперь отпусти эту женщину или…
— Вот уж нет! Позволь тебе не поверить. Гунлауг неприступен, и запоры там надежны. Впрочем, даже если мой брат на воле, это не имеет большого значения. Моя власть крепка, трон у меня в руках, Шалон тоже мой. И эта женщина принадлежит только мне!
Ройс почувствовал, что кто-то вошел в комнату. Затем раздался негромкий спокойный голос:
— Ты заблуждаешься, мой дорогой брат. И свидетельство тому — мое присутствие здесь.
Дамон смотрел на него, словно не веря своим глазам. Бледный, как будто увидел привидение.
Ройс встретился взглядом с Кьярой и подал знак, который она поняла без слов. Вспомнив его уроки, она сильно ударила локтем Дамона в живот и одновременно пнула ногой по голени.
Тот взвыл и согнулся вдвое, отпустив ее и чуть не выронив из рук кинжал, а его жертва метнулась вперед и прильнула к широкой груди Ройса.
Впервые за долгие девять дней он испытал истинное облегчение, сжимая ее в объятиях и шепча почти беззвучно:
— Ты со мной, малышка. Со мной…
Она рыдала у него на груди, прижимаясь окровавленной щекой к одежде.
— Все кончено, Дамон, — так же спокойно произнес Матиас. — Я обо всем поведал нашим людям, и они поддержали меня. Можешь сам спросить их об этом.
Он обвел рукой комнату, которая постепенно заполнялась баронами, советниками, стражниками, поднявшимися сюда вслед за Матиасом.
— Они знают, где я был и кто заточил меня туда.
Страх сменил ненависть в глазах Дамона, когда он увидел толпу молчаливых людей и понял, на чьей они стороне.
Матиас продолжал:
— Я рассказал им, что случилось однажды ночью, четыре года назад, после того как провалились переговоры о перемирии. Тогда я заявил тебе, что решил оставить свои занятия в монастыре и посвятить себя делам государства. Ты втянул нас в кровопролитную, никому не нужную войну и хотел воевать, несмотря ни на что. — В его голосе звучала неподдельная горечь. — И я не таясь признался, что хочу исправить, пусть с запозданием, свою ошибку, — взять управление страной в свои руки. Но в ту ночь я совершил еще один промах, Дамон, и он едва не стоил мне жизни. Я доверился тебе, как брат брату.
— Но ведь я сохранил тебе жизнь! — крикнул Дамон, по-волчьи оскалившись. — В чем ты меня обвиняешь? Ты всегда предпочитал монашеское уединение, и я не препятствовал тебе.
В голосе Матиаса впервые послышался гнев:
— Есть некоторое различие, дорогой Дамон, между монастырем и темницей. Ты не находишь?
Дамон обратил свой злобный взгляд на Ройса:
— А как, черт вас всех побери, сумели вы добраться до моего брата?
— Если это теперь имеет значение, — ответил тот, — могу сказать. С помощью тех людей из Тюрингии и Шалона, что питают к вам ненависть и не желают видеть вас на престоле.
— Значит, заговор?
— Называйте как вам угодно.
— А еще крест из черного камня, — вступила в разговор Кьяра, — что лежит вон там, на шкафу, тоже поведал о местонахождении принца Матиаса.
— И вы?! — Дамон чуть не захлебнулся от злобы. — Моя законная супруга, предали меня?!
— Вас предали ваша властность и жадность, — возразила Кьяра, а Матиас добавил:
— И твоя жестокость. Смирись с судьбою, Дамон. Твое правление окончено.
Дамон метался по комнате, как волк в клетке.
— Нет! — крикнул он. — Нет! Вам не отнять у меня короны! Всю жизнь я был младшим, и мне приходилось довольствоваться крохами с чужого стола. Я…
— У тебя было все, — перебил Матиас. — Но ты хотел еще и еще. Больше богатства, больше власти, больше поклонения и славословий в свой адрес. И ты получил это, отняв у меня власть. Скажи честно, брат, стал ты от этого счастливее?
— Я должен был взять в свои руки бразды правления! — выкрикнул Дамон. — Потому что ты, привыкший к своим книгам и молитвам, был бы чересчур мягок и нерешителен. Ты всегда был слаб и немощен.
— Ой ли, брат? Ты ошибаешься! Слабый человек не выдержал бы четыре года заточения на скале Гунлауг. А я, как видишь, выстоял и остался полон жизни и решимости. Чтобы стать хорошим правителем, вовсе не обязательно быть насильником или убийцей. У меня достаточно сил, чтобы править, ручаюсь.
— Что же, тогда подтверди свои слова! — воскликнул Дамон. Он бросился к стене и схватил висевший там меч. — Я должен был убить тебя четыре года назад. Отойди подальше, если боишься, или я не замедлю исправить свое упущение!
Ройс и еще несколько человек выступили вперед, намереваясь, если понадобится, защитить Матиаса, но тот остановил их.
— Я принимаю вызов, — спокойно сказал он и, не сводя глаз с Дамона, протянул правую руку Ройсу. — Окажите мне честь и дайте свой меч, Феррано.
— О, принц, — прошептала в тревоге Кьяра.
Матиас взглянул на нее, и их глаза впервые встретились.
— Не пугайтесь, ваша светлость, — произнес он с улыбкой. — Я предчувствовал, что такой момент, к сожалению, может наступить. Но я вовсе не собираюсь умирать. — Улыбка его угасла, когда он вновь повернулся к Дамону. — Я уже отступил однажды, и это дорого обошлось моим подданным. — Его голос окреп. — Больше я не отступлю!
Ройс молча вручил ему оружие — меч отца, который был безжалостно убит воинами Дамона вместе со всеми своими близкими и потом похоронен принцем Матиасом.
Приняв меч, принц скинул домотканый плащ, и присутствующие не без удивления отметили, что под ним скрывалось ладное, мускулистое тело. Заметил это и Дамон.
— Не так уж плохо тебе было, как я посмотрю, на скале Гунлауг, — сказал он язвительно.
— Чем же еще заниматься в холодном узилище, как не ежедневными упражнениями? — Матиас играючи подбросил в руке тяжелый меч. — Кроме того, повторяю, я ожидал этого часа.
Некоторое время братья смотрели друг на друга. Что промелькнуло за эти считанные мгновения у них перед глазами? Быть может, они вспоминали свои совместные детские игры? Долгие вечера за общим столом? Смешные тайны, которые поверяли друг другу?
Дамон отвернулся первым.
— К бою, — проговорил он, — и мы еще посмотрим.
С этими словами он бросился вперед.
Начался поединок.
Ройсу стоило огромных усилий не вмешиваться в происходящее: ведь от исхода боя зависит не только судьба двух стран, но и судьба Кьяры. А значит, и его собственная.
Однако Матиас сам вправе решать, вступать ему в битву с собственным братом или нет, и никто не смеет вставать у него на пути. Даже его спасители.
Кьяра же похолодела от ужаса, потому что почти не сомневалась, чем завершится поединок. Конечно же, Дамон убьет Матиаса и останется на троне; повстанцы вынуждены будут смириться с тем, что произошло; Ройсу придется бежать, а она останется в жестоких руках Дамона и станет молить Бога, чтобы скорее закончился ее земной путь. Пока же она захлебывалась от рыданий, уткнувшись в плечо Ройса.
Неотрывно следя за поединком, тот не мог отдать предпочтение ни одному из соперников. Без сомнения, Дамон опытнее брата, но чрезмерно возбужден, а это может привести к тому, что он начнет совершать ошибки.
Металл ударялся о металл, противники наносили друг другу умелые удары, и ни капли крови еще не пролилось.
Ройс разгадал тактику Матиаса. Тот хотел вымотать брата, изнурить его и заставить сдаться до того, как прольется кровь.
— Как видишь, младший брат, я не так уж ослаблен, — сказал Матиас, нанеся очередной удар.
— Но и я давно уже не мальчик, — ответил Дамон, тесня Матиаса к окну. — Замечаешь, старший брат?
Ройс испугался, что Дамону удастся его коварный замысел: наступая на Матиаса, прижать его к одному из окон и сбросить оттуда на камни двора. Но Матиас и сам заметил грозившую ему опасность и, отойдя к стене, стал двигаться вдоль шкафов, уставленных драгоценными изделиями из золота, серебра и стекла.
Время шло. Противники уже тяжело дышали и вспотели. Они перестали переговариваться, бой продолжался в полном молчании. Напряжение росло. Росло и число кровоточащих царапин и ран на телах братьев.
Ройсу казалось, что Матиас устал больше, и он молил Господа не оставлять его без своего покровительства: ведь старший брат боролся сейчас за свою жизнь, за справедливость, за право на престол — за все, что у него пытались отнять четыре года назад. И для него единственный выход — мысленно подсказывал ему Ройс — изловчиться и нанести решающий удар. Окончательный удар, который завершил бы этот бой раз и навсегда. Другого исхода быть не может.
Принц Дамон сделал удачный выпад, и его меч вонзился в плечо Матиаса. Тот вскрикнул от боли, чем вызвал торжествующее восклицание брат и беспокойные возгласы присутствующих. Высвободив меч, Дамон вскинул окровавленный клинок, бы намереваясь одним ударом отсечь голову раненому.
Но Матиас внезапно упал на колени, к немалой растерянности Дамона, и молниеносным движением пронзил его насквозь.
Дамон жутко вскрикнул и рухнул на пол. Матиас вытащил меч, с трудом поднялся на ноги. Его трясло — от слабости, от потери крови. От ужаса перед тем, что он вынужден был совершить.
Рана его брата оказалась смертельной. В считанные мгновения лицо Дамона заострилось, но губы еще шевелились: с них срывались проклятия. Безуспешно пытался он поднять руку, хотя бы сжать пальцы.
Матиас опустился возле него на колени.
— Брат… Дамон…
Тот молча смотрел на него. Ни раскаяния, ни прощения не было во взгляде. Одна ненависть.
Но вот губы его снова дрогнули. Матиас склонился к нему.
— Будьте вы все… — услышал он.
Слова проклятия отняли у Дамона последние силы, голова свесилась набок, глаза остекленели.
Матиас осенил брата крестным знамением, прикрыл ему глаза. Какое-то время он, понурив голову, по-прежнему стоял на коленях возле его тела. В комнате повисла гробовая тишина.
Наконец Матиас поднялся, прижав руку к глубокой кровоточащей ране на плече.
— Господа, — сказал он глухо, — мой брат, принц Дамон, мертв.
— Да здравствует принц Матиас! — негромко провозгласил один из баронов, после чего все, кто находился в комнате, кинулись поздравлять нового властителя.
Стражники прикрыли тело Дамона плащом, который сбросил с себя Матиас перед поединком.
Только сейчас Ройс почувствовал, как дрожит в его объятиях Кьяра, и увидел, что по ее лицу текут слезы.
— Тише, тише, моя любовь, — прошептал он. — Все позади. Теперь ты в безопасности, свободна. И стала вдовой.
Она молчала, а он внимательно разглядывал шрамы у нее на лице — от побоев Дамона. А потом ее будто прорвало, и она разразилась потоком слов.
— Ройс, я так боялась, когда ты не вернулся из Рудных гор. Я думала, уже все, конец.
— Ш-ш-ш, успокойся. Я ведь обещал тебе, что вернусь. Разве ты забыла? — Убедившись, что на ее лице нет серьезных повреждений, он улыбнулся. — Все будет хорошо. Мы с Тейном… — Ройс вдруг замолчал, оглядел комнату: никого из повстанцев в ней не было. — Господи, что с ним? Он ведь тяжело ранен. Надо найти его. Пойдем.
Взяв Кьяру за руку, Ройс вывел ее в коридор, и они спустились в залу, где он увидел своих соратников, столпившихся возле Тейна. Тот был уже перевязан кусками полотна, оторванными от дорогой скатерти, и лежал на одном из столов, за которым совсем недавно шел свадебный пир.
В изголовье у раненого стоял его брат Карл, в глазах у него были слезы.
— Он умирает, — прошептал Карл. — Ему срочно нужна помощь. Здесь есть лекарь?
Словно в ответ на его шепот сзади раздался властный голос:
— Найдите королевского хирурга! Пусть он сделает все, что можно!
Это произнес принц Матиас, тоже вошедший сюда и забывший о собственной ране, увидев, в каком состоянии находится тот, кто освободил его из неволи. Принца уже окружила тесная толпа: эти люди только что верой и правдой служили его брату, а сейчас спешили выказать свою преданность новому повелителю.
Ройс наклонился над Тейном, и раненый прошептал, с трудом ворочая языком:
— Ну как… нашли свою женщину? Успели?
— Она в безопасности, — ответил Ройс. — Принцесса здесь, со мной. Ты будешь жить, Тейн. Ты должен.
— Да, конечно. — Слабая улыбка появилась на его бледных губах. — Теперь нам всем надо… — Он умолк, голова бессильно свесилась набок.
— Тейн! — воскликнула Кьяра.
С криком отчаяния Карл припал к его груди.
— Он жив! — через какое-то мгновение сказал он. — Сердце моего брата бьется!
В залу уже входили врачи.
Принц Матиас велел отнести Тейна в одну из своих комнат и отказался от осмотра, пока врачи не окажут необходимой помощи предводителю повстанцев.
— Этот человек сделал очень много для меня и для всех нас, — бросил принц окружающим. — Мы не вправе терять его!
Все словно забыли про сон в этот поздний час, повсюду во дворце горели огни, слышались голоса. О Кьяре, казалось, тоже позабыли. Но только не Ройс.
— Как ты, моя любовь? — негромко спросил он, подходя к ней. — Я не опоздал?
Она вымученно улыбнулась:
— Ты выполнил свое обещание и возвратился в нужную минуту. Еще бы немного…
— Значит, Дамон…
Кьяра кивнула.
— Ты спас меня от самого ужасного. Удары, которые он мне нанес, не так страшны. Ты всегда спасаешь меня от худшего, милый.
Боже, как хотел Ройс в эту минуту прижать ее к груди, поцеловать! Но кругом были люди, и, кроме того, губа у нее сильно распухла от удара. Все же он наклонился и запечатлел у нее на лбу поцелуй. Сзади послышалось легкое покашливание.
Обернувшись, Ройс увидел, что рядом с ними стоит Матиас: плечо у него уже перевязано, лицо осунувшееся, но бодрое.
— Я отправил своих баронов на покой, — промолвил он. — Делами займемся с утра. А сейчас еще раз хочу поблагодарить вас за спасение моей жизни и чести. Что касается Тейна, врачи заверили меня, что сохранят ему жизнь, а наши тюрингские лекари, надо сказать, славятся по всему континенту.
— Спасибо, ваше высочество, — откликнулся Ройс.
— Нет, мой друг, это я должен до конца дней своих говорить вам спасибо. Вы вернули мне мой дом!
— Тогда разрешите поприветствовать вас в вашем доме!
Матиас перевел взгляд на Кьяру и сказал с улыбкой:
— Не знаю, уместно ли в такой обстановке представляться друг другу, ваша светлость?
Кьяра склонилась в поклоне.
— Приятно познакомиться с вами, принц. Я слышала о вас много хорошего.
Матиас тоже поклонился.
— А я о вас, принцесса. Так что мы квиты. Хотя… — он бросил взгляд на Ройса, — хотя никто не мог описать, как вы хороши на самом деле. Даже с этой распухшей губой.
— У меня просто не хватило слов, — сказал Ройс.
— И я прекрасно понимаю вас, барон Феррано. Но, полагаю, нам нужно обсудить и другие немаловажные вопросы, не терпящие отлагательства. Например, о мирном соглашении. Ведь вы, мой друг, однажды уже занимались этим делом. Присядем ненадолго, если не возражаете.
Они сели. Принц Матиас устало прикрыл глаза, потом снова открыл и сказал:
— По-видимому, вскоре мне предстоит стать законным правителем страны. И тогда… — он взглянул на Кьяру, — тогда я должен буду подумать и о королеве, не так ли, друзья мои?
