Глава восьмая
Маркиз оглядел комнату, в которой его оставила Урса.
Он увидел книги, принадлежащие ее отцу, и подумал, что для женщины, способной понять их, проблемы повседневного бизнеса должны показаться несложным делом.
«Она уникальна, — размышлял он, — и любовь к ней сделает мою жизнь совершенно иной, непохожей на прошлое существование».
Его предпринимательский дебют в Индии и Греции казался ему удовлетворительным.
Однако значительная часть его жизни была потрачена на погоню за прекрасными женщинами.
Учась в школе, а затем в университете, он проявлял большие способности, нежели многие из его сверстников.
А теперь с помощью Урсы он достигнет таких высот, которые не виделись ему даже в самых амбициозных планах.
Казалось невероятным, что такая прелестная девушка обладает к тому же столь развитым умом.
Он инстинктивно чувствовал, что их будущее окажется успешным и счастливым.
Урса спустилась вниз и прошла на кухню; там она оповестила пожилую пару, служившую у них, что отправляется в Чарнвуд Корт.
— Желаем вам всего самого доброго, мисс Урса, — хором сказали они.
Девушка поведала и о том, что ее отец женится, чем крайне их удивила.
Но вопреки ее опасениям они ничуть не были встревожены скорым появлением в доме новой хозяйки.
— Папа возвратится сюда со временем, — сказала Урса, — вернусь и я. Я уверена, вы будете присматривать за всем без нас, а я позабочусь о том, чтобы вам еженедельно посылалось жалованье.
— Вы говорите так, будто тоже едете за границу, мисс Урса, — молвил старый слуга.
— Может быть, поеду. Если у вас возникнет нужда в чем-либо или какие-то трудности, скажите священнику. Он обязательно поможет вам.
— Все будет в порядке, пока мы здесь, — заверили ее слуги.
Через несколько минут Урса уехала с маркизом под напутственные возгласы пожилых супругов.
Великолепная упряжка маркиза быстро понеслась по дороге.
Он украдкой взглядывал на Урсу, и каждый раз она ему казалась все более прекрасной.
Она же чувствовала, что он уносит ее прочь от одиночества и тоски, о чем она так мечтала.
Он уносил ее в рай, существовавший ранее лишь в ее сердце и, казалось, недостижимый для нее.
«Я люблю… тебя, я люблю… тебя», — хотелось повторять ей вновь и вновь.
Стесняясь слишком явно проявлять свои чувства, она лишь чуть-чуть придвинулась к нему.
Они почти не разговаривали, поскольку ехали очень быстро.
Наконец впереди показался Чарнвуд Корт.
Урса смотрела на него как на сказочный дворец, еще более роскошный, чем тогда, когда увидела впервые.
«Неужели это действительно возможно, — недоумевала она, когда они въезжали в дубовую аллею, — и я выхожу замуж за принца из волшебной сказки?»
Он был пока еще нереальным, как будто сошедшим с картинки на книжной странице.
Догадываясь о ее чувствах, маркиз хранил молчание, пока лошади не остановились перед парадным входом.
Затем он нежно сказал:
— Добро пожаловать домой, моя любимая.
Она улыбнулась ему.
Пока конюхи выбегали из конюшен, лакеи открыли дверцы фаэтона.
Они ступили на красный ковер и вошли через парадный вход.
— Ее милость внизу? — спросил маркиз Хаттона, ожидавшего их.
— Да, милорд, ее милость в гостиной.
Взяв Урсу за руку, маркиз вошел в комнату.
Как и ожидала девушка, вдова сидела у окна, и от вечернего солнца ее белые волосы казались розовыми.
Дворецкий не объявил их прибытие, и лишь когда они пересекли половину комнаты, леди Брэкли сказала:
— Это ты, Гай?
— Да, это я, grandmama, и я привез с собой Урсу.
Леди Брэкли поднялась и протянула к ним руки.
— Я так рада, так рада.
Маркиз поцеловал ее, то же самое сделала Урса.
— Ты что-то хочешь сказать мне? — спросила вдова.
— Мы должны венчаться как можно скорее, grandmama, — ответил маркиз.
— Именно об этом я молилась, ибо знаю, тебе нужна именно такая жена, как Урса.
Услышав эти простые и искренние слова, девушка не могла сдержать слез.
— Я никогда не думала, приехав… сюда, что… это может… произойти, — промолвила она.
— Я понимаю, дорогое дитя, — сказала леди Брэкли. — Но, как ты сама объяснила мне, люди, утратившие зрение, обладают способностью к восприятию, недоступному тем, кто видит. С того момента, как ты вошла сюда, играя роль своей сестры, я знала, что ты совершенно иная, не такая, как она.
Она улыбнулась.
— Затем я полюбила тебя и подумала, что, возможно, ты послана Богом для моего любимого и самого дорогого внука.
— Вы оказались совершенно правы, grandmama, — произнес маркиз, — так помогите же обставить наше венчание так, чтобы никто не узнал об этом, пока мы не отправимся в свадебное путешествие.
— Это будет совсем не трудно для трех единомышленников, — изрекла вдова.
За ужином маркиз развлекал их рассказами о своих приключениях в Индии.
Он попросил Урсу поделиться наиболее интересными впечатлениями о тех местах, где она побывала с отцом.
Она вспомнила об экзотической пище, которой их угощали в различных племенах Африки и в некоторых странах Востока.
Когда вдова ушла спать, Урса задержалась на несколько минут в гостиной.
— Ты счастлива? — спросил маркиз.
— Так счастлива, что… не могу… выразить это… словами.
— Тогда завтра ты должна сыграть мне на фортепьяно. Я хочу слушать тебя, тогда мне будет легче воздержаться от желания целовать и целовать тебя.
— Легче? — удивилась Урса.
— Любовь к тебе так переполняет меня, — сказал маркиз, — что я больше не осмелюсь испугать тебя, как в ту ночь, а значит, я должен ждать, когда ты станешь моей женой, чтобы сказать тебе, как сильно я люблю тебя.
Он вовсе не был убежден, что Урса понимает смысл его слов.
Это до глубины души волновало его: ведь ни один мужчина не любил ее чувственной любовью.
Она не представляла, как отчаянно и безоглядно он желал ее.
Ее отличали чистота и невинность, именно то, что он всегда желал видеть в своей будущей жене.
Существует ли для мужчины большее счастье, нежели сознавать, что обретенная им женщина принадлежит лишь ему одному?
Наконец он отвел Урсу наверх и, прежде чем она ушла в свою спальню, нежно поцеловал ее.
Затем удалился в свою комнату.
Он благодарил Бога за то, что она так разительно отличается от женщин, с которыми он испытывал азарт страсти, слишком быстро угасавший.
По прошествии короткого времени он с трудом мог вспомнить их лица и чары.
Ложась в постель, он думал о венчании с Урсой. Оно должно быть столь прекрасным, чтобы запомнилось им обоим на всю жизнь.
А для Урсы каждый последующий день все более походил на сказку.
— Я хочу послать людей в лучшие магазины на Бонд-стрит, — сказал маркиз бабушке.
Он составил довольно внушительный список необходимого, а домоправительница сняла с Урсы все размеры.
На следующий день в сопровождении опытного и вежливого продавца прибыла целая гора одежды.
Маркиз с пристрастием следил за процессом показа платьев на своей будущей жене.
Она выходила из спальни через дверь в boudoir, и каждый раз маркиз описывал ее новый наряд бабушке.
Он-то хорошо знал, чего хочет, и даже как-то поспорил с девушкой по поводу особенно понравившегося ей платья.
Ей стало понятно, что он оценивает платье не само по себе, а учитывает, как оно подчеркивает ее лицо, волосы и фигуру.
«В конце концов, важно лишь одно, — пришла она к заключению, — восхищается ли он мною в этом наряде и считает ли меня в нем прекрасной».
Она все еще боялась обнаружить, что это — лишь сон.
Она еще не совсем избавилась от мысли, что маркиз в действительности обожает таких женщин, как ее сестра, и она просто обманывается, полагая, будто он боготворит ее.
Наконец одежды были выбраны, и специальное разрешение от архиепископа Кентерберийского получено.
Венчание должно было состояться следующим утром, в десять часов, что было не слишком рано для его бабушки. После этого они отправятся в свадебное путешествие.
— Куда же мы поедем? — спрашивала Урса.
— Это секрет, — неизменно отвечал маркиз. — Но я думаю, моя любимая, ты будешь в восторге.
— Все, чего я… хочу, так это быть… с тобой.
Он рассмеялся с лукавинкой в глазах.
— Странно, но я хочу того же.
Они смотрели друг на друга, и, хотя он не двигался с места, Урсе казалось, будто он целует ее.
Отправляясь спать в тот вечер, она горячо молилась, чтобы Бог благословил их союз и чтобы маркиз всегда любил ее так, как любит теперь.
«Пожалуйста, Боже, помоги мне, — молилась Урса. — Я так мало знаю его мир, я не вынесу утраты его».
Когда она наконец легла, она услышала, как звезды, сияющие за окном, говорят ей, что вняли ее молитвам и помощь свыше, о которой она просила, будет сопровождать ее везде, где бы она ни оказалась.
Маркиз выбрал для невесты белое шифоновое платье.
Оно облегало ее стройную фигуру и тонкую талию, что особенно подчеркивалось благодаря пышной юбке с оборками.
Это великолепное платье создавало впечатление ее прозрачности. В нем она казалась неземной, словно только что сошедшей с облаков.
Маркиз надел ей на голову бриллиантовую тиару, принадлежавшую его матери, и закрепил спереди очень тонкую кружевную вуаль.
— Я мечтал, чтобы моя будущая жена надела ее в день свадьбы, — сказал он. — А теперь, мое сокровище, я вручу тебе обручальное кольцо.
Оно было украшено бриллиантом в форме сердца и подходило к среднему пальцу ее левой руки.
Он поцеловал сначала ее руку, а затем кольцо, прежде чем надеть его.
— Я знаю, оно принесет нам счастье.
— Оно прекрасно! — воскликнула Урса. — Благодарю тебя… благодарю… тебя.
А еще в это памятное утро она надела бриллиантовое ожерелье и небольшие, но очень симпатичные бриллиантовые сережки.
Когда она предстала перед маркизом во всеоружии, он лишь смотрел на нее, не в силах вымолвить слово.
— Именно такой я хотел видеть тебя, — сказал он наконец, — и такой ты будешь для меня всю нашу совместную жизнь.
Она думала, что он поцелует ее, но вместо этого он вручил ей букет белых орхидей и предложил свою руку.
Они вышли из boudoir и спустились по лестнице, не выходящей в холл, избежав таким образом внимания слуг.
Лестница привела их прямо в церковь, расположенную с тыльной стороны усадьбы Чарнвуд Корт.
Солнце проникало сквозь цветные витражи окон, освещая утонченную роспись и наполняя церковь золотистой дымкой.
На алтаре были зажжены свечи, повсюду красовались белые цветы.
Маркиз выбрал их потому, что они напоминали его невесту.
Их уже ожидали священник и леди Брэкли; она сидела на передней скамье.
Как будто из глубины церкви лилась тихая органная музыка.
Поскольку венчание было тайным, у маркиза не было шафера; единственными свидетелями бракосочетания являлись священник и grandmama.
Священник читал службу проникновенно.
Наверное, поэтому Урса воспринимала каждое произносимое им слово как благословение, исходящее от самого Бога.
Когда они опустились на колени под тихие звуки органа, ей казалось, что над ними поют ангелы.
Потом они молча поднялись с колен, и маркиз повел Урсу из церкви, вверх по той же лестнице.
Они вошли в boudoir, и он довел ее до двери в спальню.
Остановился и сначала поцеловал ее палец с обручальным кольцом, затем руку.
— Мы отправимся, как только ты будешь готова, мое сокровище, — тихо сказал он и удалился.
Служанки, наряжавшие ее к венчанию, помогли ей переодеться в дорожное платье, поверх которого она надела плащ.
На ней была хорошенькая шляпка, способная удержаться на ветру.
Им предстояла поездка в открытом фаэтоне с упряжкой самых быстрых лошадей.
Однако она все еще не знала, куда они поедут.
Когда она спустилась, маркиз уже ждал ее внизу, там же была и его бабушка. Каждый держал в руке бокал шампанского.
— Мы пьем твое здоровье, дорогая, — подняла бокал вдова. — И ты должна выпить за этот день, который, я уверена, будет счастливейшим в твоей жизни.
— Это уже необыкновенный день, — сказала Урса. — Я никогда еще не была так счастлива и, думаю, Гай счастлив тоже.
— Я скажу тебе, как счастлив я, когда мы прибудем на место, — пообещал маркиз.
Урса еще не догадывалась о цели поездки, но знала, что не должна спрашивать об этом.
Она отпила шампанского, а затем поцеловала леди Брэкли на прощание.
— Я буду скучать по тебе, — вздохнула вдова. — Когда вы вернетесь, я надеюсь, ты пригласишь меня сюда, если не захочешь погостить у меня.
— Мы сделаем и то, и другое, — сказал маркиз, — а также будем писать вам, grandmama, вы же найдите кого-либо, кто станет писать нам за вас и рассказывать нам о вас.
— Я так и сделаю, — заверила их вдова.
Маркиз поцеловал ее и пошел вперед, а леди Брэкли, поцеловав Урсу, промолвила:
— Я не могу передать тебе, моя дорогая, как счастлива, что ты вошла в нашу семью, и как рада тому, что мой драгоценный внук нашел наконец истинное счастье.
— Благодарю вас за вашу доброту, — сказала Урса, — и обещаю заботиться о нем.
— Не забывай этого, дорогая.
— Я отдам ему навсегда мое сердце.
Урса поспешила за маркизом, и он помог ей взобраться в фаэтон.
Они отправились, взяв с собой лишь конюха, сидевшего на заднем сиденье.
Ехали очень быстро.
Лишь когда они остановились на обед в большой дорожной гостинице, Урса осторожно спросила:
— Ты знаешь, я умираю от любопытства: куда мы едем?
— Ты еще не догадалась?
Она покачала головой.
— Видишь ли, моя яхта стоит в гавани Дувра, — заметил он.
Она вскрикнула, пораженная.
— Мы отправимся на яхте? Какая радость! Мы с папой плыли по разным морям на корабле и всегда мечтали о собственной яхте.
— Ну вот, теперь она у тебя есть, — ответил маркиз. — Я изменил ее название — отныне она «Морская Нимфа».
Так по-гречески звучало ее имя. О, сколько радости доставил он ей этим!
«Морская Нимфа» — это действительно сюрприз.
Она оказалась намного больше, чем можно было ожидать.
Урса поняла, что маркиз строил ее с расчетом испытать на ней свои идеи в оснащении боевых кораблей.
— Я расскажу тебе обо всем этом позже, — сказал он, когда они ступили на борт. — Теперь же я могу сосредоточиться лишь на одном, исключительно на одном — на моей жене.
Они ужинали в доме недалеко от Дувра, принадлежавшем маркизу.
Он иногда пользовался им, когда дальнее путешествие начиналось ранним утром.
Иногда ночевал в этом доме, когда возвращался в Англию поздно вечером, чтобы не ехать в экипаже ночью.
Это был небольшой, но прекрасно обставленный дом.
Слуги, обрадованные присутствием хозяина, приготовили праздничный ужин.
Столовая была украшена цветами.
Потом они поднялись на «Морскую Нимфу», и Урса обнаружила, что каюта владельца яхты, занимавшая всю носовую часть, превращена в беседку, заполненную розами, лилиями, орхидеями…
Яхта тотчас медленно вышла из гавани.
— Теперь наконец мы можем рассчитывать на безмятежный вечер, — сказал маркиз, — не опасаясь, что нас будут беспокоить, а завтра мы отправимся в чудесные края, где, я надеюсь, ты еще никогда не бывала.
— Расскажи мне о них, — попросила Урса.
Он покачал головой.
— Я расскажу тебе позже.
Он ушел в каюту, расположенную рядом, а Урса разделась и легла.
Постель была большая и уютная.
Лежа в ней, девушка видела звезды над головой.
Когда бросили якорь в бухте, в тишине слышался лишь ленивый плеск волн о борт судна.
Ей не пришлось долго ждать.
Маркиз вошел и несколько мгновений стоял, гладя на нее, такую прекрасную, со светлыми волосами, рассыпавшимися по плечам.
Он лег и обнял ее, чувствуя дрожь волнения во всем ее теле.
И для него этот момент был самым волнующим и трепетным в жизни.
— Я люблю тебя, мое сокровище, моя восхитительная маленькая жена, — сказал он. — Теперь ты принадлежишь мне, и никто никогда не отнимет тебя у меня.
— Я люблю… тебя, — шептала Урса.
— А я обожаю тебя, — вторил он.
Но к чему слова, когда он целовал ее, и восторг блаженства заполнял каждую ее клеточку, и ей казалось, что она возносится к небесам.
Звезды сияли в ее груди.
Его руки и губы касались ее тела и вызывали в ней такой экстаз, о котором она и не подозревала.
И тогда звезды в ее груди неожиданно обратились в маленькие язычки пламени.
Было невозможно ощущать такой пожар страсти и оставаться живой.
И тогда маркиз сделал ее своею, и они стали едины, полностью растворившись друг в друге.
Маркиз разложил на столе свои схемы.
— Вот что мы можем предложить им. Это сделаешь ты, поскольку говоришь по-гречески намного лучше меня и сможешь точно объяснить назначение этого оборудования.
— Я сделаю это, — вдохновилась Урса, — и, надеюсь, он будет в восторге от того, что ты изобрел для него.
— От того, что мы предлагаем ему, — поправил ее маркиз. — Ты — часть этого плана, мое сокровище, и очень большая часть.
— Ты льстишь мне, — смутилась Урса, — но я рада слышать это. А пока я только еще пытаюсь понять довольно сложную конструкцию судна.
— Я знаю это, — кивнул маркиз, — и тебе все блестяще удается. Орестос непрестанно говорит мне, какая ты удивительная, и я начинаю ревновать, видя его внимание к тебе.
Урса рассмеялась.
После приезда в Афины она проявила большие способности в части убеждения греков, что изобретения маркиза уникальны, так как позволяют усовершенствовать их боевые корабли.
По сути дела, новое оснащение давало греческим судам преимущество над прочими кораблями в Средиземноморье.
Несомненно, их свадебное путешествие было самым необычным.
Сначала маркиз повез ее в Африку, поскольку там никто их не знал и не мог побеспокоить.
Он не хотел ни с кем говорить и смотреть на кого-либо, кроме нее.
Это были две недели такого неземного счастья, что Урса не могла представить, как они уедут оттуда.
Однако, пока они медленно продвигались по Средиземному морю, маркиз начал говорить с ней о своей работе.
Урса чрезвычайно увлеклась этим.
Она уже осознала, в чем может заключаться ее помощь.
Наконец они прибыли в Афины. Мистер Орестос уже ждал их.
Урса незамедлительно включилась в дела, как будто только и занималась всегда подобной работой.
Греки с большим энтузиазмом принимали все их предложения.
Были разработаны и приняты окончательные планы обновления греческого флота, и настало время прощания с Афинами.
— Куда мы направимся теперь? — спросила Урса.
Муж не отвечал, и она поняла — он держит что-то в секрете от нее.
— Что-нибудь случилось? — поспешно спросила она.
— Ничего плохого, мое сокровище. Даже, я бы сказал, весомый комплимент нам.
— В чем?
— В том, что у меня здесь.
Маркиз взял со стола конверт, и Урса увидела на нем печать с внушительным гербом.
— Ты хочешь прочесть это, — спросил он, — или мне рассказать его содержание?
— Лучше расскажи мне и постарайся смягчить удар, если там неприятность.
— Все не так уж плохо, — улыбнулся он.
Затем взглянул на нее и придвинулся ближе.
— Что-то я давно не целовал тебя, — возмутился он. — Когда ты начинаешь говорить со мной как партнер, я забываю в этот миг нежность твоих губ.
Он страстно притянул ее к себе и стал пылко целовать.
Она чувствовала, как желание вновь овладевает ими.
— Дорогой, подожди, мы должны закончить работу, — задыхаясь, еле проговорила Урса.
— Работа может подождать, работа — ничто по сравнению с моей жаждой, — ответил маркиз.
Он увлек ее из каюты, которую они превратили в рабочий кабинет, в каюту, где они спали.
Запер дверь и вознес Урсу на кровать.
Она не протестовала, поскольку успела постигнуть: нет ничего важнее, чем счастье, которое они обретали в объятиях друг друга.
Он снял мундир и галстук и вновь целовал ее.
Невозможно было о чем-либо думать — их поглотил всесильный экстаз.
— Я люблю тебя, — сказала Урса.
— Ты моя, — промолвил маркиз, — моя целиком. Скажи, существует ли еще что-нибудь на свете, кроме нашей любви?
— Больше нет ничего, — ответила Урса, — и я хочу, чтобы ты всегда чувствовал это.
Они вновь поднимались в небо.
Но теперь не звезды, а солнце ожидало их.
Палящее солнце, в котором они растворились; осталась лишь любовь, дарованная им Богом.
Не скоро они возвратились в каюту.
Сверху на схемах лежал конверт, о котором они говорили.
— Я совсем забыла, что с этого все началось, — улыбнулась Урса.
Маркиз как-то странно посмотрел на нее, и она спросила:
— Что с тобой? Что-то не так?
— Я просто думаю, насколько ты отличаешься от других женщин, и когда ты в моих объятиях, я ощущаю нечто новое, чего не было раньше, — ответил он. — То же самое происходит, мое сокровище, с твоим восхитительно активным умом. Ты никогда не говоришь того, что я ожидаю услышать от тебя. Всегда — новое, и это пробуждает во мне новые идеи и новые изобретения.
— О дорогой, я надеюсь, что смогу и впредь быть такой. И все потому, что работа с тобой — почти самое волнующее и захватывающее дело, которым я занималась в моей жизни.
В глазах маркиза промелькнули искорки.
— А что же самое волнующее?
— Ты и сам знаешь, — ответила она.
— Если ты будешь так смотреть на меня, то я отнесу тебя обратно в соседнюю каюту, и это письмо, что лежит между нами, так и останется непрочитанным.
Урса рассмеялась.
— Скажи мне, что в нем, и покончим с этим. Там что-нибудь неприятное для меня?
— Надеюсь, нет.
Маркиз открыл письмо со словами:
— Оно написано по-французски, а твой французский не хуже, если не лучше, моего, поэтому прочти сама.
Испытывая некоторую тревогу, Урса взяла письмо, рассмотрела — оно оказалось от французского министерства и имело отношение к военно-морскому флоту.
Из содержания она узнала — их работа получила весьма лестный отзыв.
Французский поверенный в делах сообщал, что ему известно о том огромном труде, который маркиз вложил в переоснащение греческого флота, и имеет удовольствие просить маркиза в удобное для него время посетить Марсель для обсуждения возможности подобного обновления французского флота.
Урса дочитала письмо до конца и сказала:
— Ты стал таким популярным, что все желают работать с тобой. Тебе придется установить очередь и принимать их подобно султану или королю.
Маркиз рассмеялся.
— Это звучит довольно солидно. И конечно, моя дорогая, я думаю, нам не следует отказываться от заказов.
— Они пишут, что спешить нет необходимости, — сказала Урса.
— Да, я помню, — ответил он. — Но не вижу оснований для промедления, тем более что, возможно, итальянцы, немцы и даже скандинавы тоже ощутят потребность в наших услугах.
— А почему бы и нет? — заметила Урса. — Но в то же время у меня есть другое предложение, которое может не понравиться тебе.
Маркиз вопросительно посмотрел на нее.
— Почему ты так говоришь?
Она поднялась из-за стола, за которым читала письмо из Франции, и прошла к иллюминатору.
Снаружи сияло солнце, и море было голубым, как одеяние Мадонны.
Вдали вырисовывались чудо-острова.
Маркиз подошел к ней сзади.
— Что беспокоит тебя и что ты хочешь сказать мне?
Какой-то миг Урса оставалась недвижима, но затем быстро обернулась и спрятала лицо у него на груди.
Он обнял ее.
— В чем дело, мое сокровище?
— Я просто подумала… что было бы… хорошо, если бы мы… поплыли домой.
Маркиз замер от неожиданности.
— Есть какая-нибудь причина?
— Я думаю… ты… догадался… в чем… причина, — очень тихо промолвила Урса.
Он крепче прижал ее к себе.
— Значит, это правда.
— Наш первый ребенок, — еле слышно произнесла она, — родится через шесть месяцев, и я хочу быть дома.
— И я тоже, — сказал маркиз. — Ты совершенно уверена?
— Я была у доктора сегодня утром, когда ты беседовал с господином Орестосом. Он полагает, что все идет превосходно.
Маркиз приник губами к ее губам.
— Моя любимая, мое сокровище, ты знаешь, как много это значит для меня.
— И для меня, — сказала она. — А ты не хотел большой семьи.
— Чем больше, тем лучше, — возразил он. — Мы должны заполнить Корт и еще много других домов, сколько успеем.
Урса рассмеялась.
— Ты слишком спешишь, но я надеюсь, первый ребенок будет весь в тебя, такой же великолепный.
— Ты не должна любить его больше, чем меня, — предупредил маркиз. — Но я думаю, любовь моя, мы будем очень гордиться им, и если у него к тому же будут наши мозги, он явится хорошим дополнением в нашей команде.
Урса хохотала.
— Ты опять обгоняешь события. Прежде всего я хочу, чтобы он был сыном Англии, полюбил лошадей и великолепный Чарнвуд. Мне кажется, мы уже так давно уехали из дома.
— Поэтому мы и отправляемся домой, — заявил маркиз. — Французы могут подождать, но мы заглянем к ним, когда будем проходить Марсель, и уверим их, что они по праву будут первыми в очереди.
— Ты становишься деспотичным, — произнесла сквозь смех Урса.
— Каким я и намерен быть как отец семейства, — изрек маркиз.
Он прикоснулся к ней губами.
— Я люблю тебя, и, как ты говоришь, наш первый сын будет очень важным членом для нашей семьи, а со временем, надеюсь, — и для мира.
— Так же, как ты, дорогой мой, — тихо произнесла Урса.
— Если я что-нибудь значу, то это — твоя заслуга. Но ты права, мы не должны забывать свою страну и свой собственный народ. Людей, о которых ты говорила мне давным-давно и которые так значимы для меня, потому что работают на моей земле и ждут от меня решения их проблем и трудностей, справедливо полагаясь на мою заботу о их счастье.
— Этим ты и занимаешься постоянно, — сказала Урса. — Но, я думаю, они должны видеть тебя и говорить с тобой, тогда, кто знает, может быть, к нам будут стекаться новые идеи, столь же необходимые в нашей округе, как корабли в море.
— Я полностью согласен с тобой. Но, любовь моя, я еще не сказал тебе, как взволнован твоей новостью и как она восхитительна, а также о том, что ты, моя морская нимфа, являешься всем в моей жизни. Ты, по существу, ее начало и конец, и я ничего не смогу без тебя.
— Может, это и не совсем так, — сказала Урса. — Но абсолютно истинно то, что я люблю тебя с каждым днем все больше, а сегодня — поскольку это особенный день — я люблю тебя, Гай, всем сердцем и всей душой.
— Но мне нужен еще твой разум и твое прекрасное тело, — добавил маркиз.
И он стал целовать ее… без лишних слов.
notes
