Глава 7

Робин не мог понять, куда делся отец. Сидя в часовне, он то и дело поглядывал на вход, надеясь, что отец придет, но тот не появлялся.

И мальчика охватила тревога. Отец никогда не забывал предупреждать его о том, что его планы меняются или он задержится. Однако сегодня отца не было видно с полудня.

Вторую половину дня Робин потратил на то, чтобы дополировать доспехи, а потом, узнав, что Пен освобождена от уроков, а Пиппа сидит в доме под присмотром камеристки, он пригласил Пен погулять. Они неторопливо шли вдоль реки и почти не разговаривали. Робин собрал ей букет бледно-розовых алтеев, и Пен приколола его к своему платью. Вскоре цветы немножко увяли, но она все равно не снимала его.

– Где твой отец? – Громкий шепот Пиппы вывел Робина из задумчивости.

Робин пожал плечами.

– Наверное, его что-то задержало, – вместо него ответила Пен.

– Должно быть, он отправился на охоту. Надеюсь, он не упадет с лошади… и не заблудится, – опять шепотом, прикрывая рот ладошкой, сказала Пиппа. – Так случилось с…

– Тише! – остановила ее Пен, так как мастер Грайс, замолчав, укоризненно взглянул на девочку.

Джиневра, сидевшая напротив, тоже устремила на младшую дочь грозный взгляд, и Пиппа затихла, переключив свое внимание на раненую руку.

Мысли Джиневры были далеки от молитв. Она все еще плыла на волнах «дьявольского», как бы она выразилась, наслаждения, полученного от правовых изысканий. Спорная земля была четко указана в добрачном договоре Роджера Нидема и его первой жены. Итак, из этого сражения Джиневра вышла победительницей, и Хью де Боукеру придется признать это. От того факта, что ее победа была призрачной, так как существовали более серьезные проблемы, чем обычный спор из-за земли, она предпочла отмахнуться и в полной мере отдавалась своему восторгу.

Выйдя из часовни, Джиневра оглядела двор и, не обнаружив там лорда Хью, испытала легкое разочарование.

– Робин, а твой папа не будет ужинать с нами?

– Он мне ничего не говорил, мадам. – кажется, тоже был озадачен отсутствием отца. – Обычно он предупреждает меня, когда его планы меняются. Наверное, у него появились неотложные дела.

Джиневра кивнула:

– Да, конечно. Как ты считаешь, нам стоит подождать его?

Робин покачал головой:

– Нет, он бы этого не хотел, миледи. Он не любит обременять других.

«Вот как?» – мысленно прокомментировала его слова Джиневра.

– Надеюсь, он не заблудился и не упал с лошади, как Джош Барсетт, – заявила Пиппа. – Помнишь, мама, как его не могли найти, и он пролежал много часов, прежде чем углежог нашел его? Нога Барсетта опухла и посинела. Они думали, что придется отрезать ногу, чтобы…

– Да, помню, – поспешно перебила ее Джиневра. – Но отец Робина в отличие от Джоша Барсетта знает, где у лошади зад, а где перед.

– Ой, я не хотела сказать ничего плохого про лорда Хью! – воскликнула Пиппа и с тревогой взглянула на Робина. – Я не хотела расстроить тебя.

Но Робина настолько рассмешило предположение, будто его отец может упасть с лошади, что он хмыкнул и по-братски дернул Пиппу за косичку.

– Я ничего не слышал. Я постепенно учусь не слушать тебя.

– Это грубость с твоей стороны, – обиделась Пиппа. – Я не виновата, что у меня слова сами слетают с языка.

– Ну, если положишь в рот еду, то она, возможно, задержит слова, – с улыбкой сказала Джиневра. – Идемте ужинать. – И она направилась к двери в дом, пропустив Пиппу вперед.

Когда ужин уже заканчивался, Пиппа, не упуская ни одной неприятной детали, принялась рассказывать, как собака нашла на берегу реки гнездо полевки, разворошила его и сожрала орущих детенышей одного за другим.

– Они были как маленькие розовые леденцы… будто из марципана. – Пиппа в качестве примера подняла глазированную марципаном сливу.

– Довольно, – твердо остановила ее Джиневра и обратилась к Робину: – Робин, когда увидишься с отцом, скажи ему, что я через час выйду на прогулку в сад и хотела бы, чтобы он присоединился ко мне.

Робин кивнул:

– О да, мадам. Уверен, он в лагере.

Сразу после ужина Робин поспешил в лагерь.

Хью в задумчивости обгладывал куриную ножку, когда в круг, образованный палатками, вбежал Робин. Видя, что мальчик тяжело дышит, а его щеки покрывает румянец, он спросил:

– Все в порядке?

– Да, сэр. Просто я волновался. Нам не хватало вас за ужином.

– Ты зря волновался, – улыбнулся Хью сыну. – Я вполне способен позаботиться о себе. Ты ведь это знаешь.

– Да, сэр, – согласился Робин.

– Позже я принесу свои извинения леди Джиневре. – Вряд ли эту даму заинтересуют никчемные извинения, когда он представит ей доказательства ее лжи, злобно размышлял Хью.

Робин откинул со лба прядь волос. Вечер был теплый, и от бега он вспотел.

– Леди Джиневра просила передать вам, что через час она выйдет гулять в сад, и хотела бы, чтобы вы присоединились к ней.

Хью посмотрел в небо. Солнце уже спустилось к горизонту, через час оно скроется.

– Так уж получилось, что мне нужно кое-что обсудить с леди Джиневрой. С сегодняшнего дня мы живем в лагере. Возвращайся в дом и собери вещи. Возьми кого-нибудь из дружинников в помощь, чтобы дотащить сундук.

Робин колебался.

– Мы… мы уезжаем, сэр?

– Да, – коротко ответил Хью. – При первой же возможности. Иди, принимайся за дело. – Он отшвырнул обглоданную кость и махнул на сына рукой.

Робин побежал прочь, а Хью принялся шагать взад-вперед по зеленой лужайке, ожидая, когда солнце сядет.

Ему очень хотелось бы избежать предстоящего разговора. К его собственному удивлению, он не испытывал удовлетворения при мысли, что его подозрения оказались верными. Джиневра Мэллори отправила на тот свет своего мужа, жестокую скотину и пропойцу. Возможно, он получил по заслугам! Однако Хью де Боукер действовал по предписанию короля, и его сочувствие, если таковое и возникало в его душе, отношения к делу не имело.

Он смотрел вслед сыну, который бежал к дому подпрыгивая, как жеребенок. За ним едва поспевал один из дружинников. Итак, Робин получит в наследство богатую землю, которая даст ему средства на то, чтобы основать новую династию. Богатство откроет ему двери ко двору, к королевским милостям, к влиянию и еще большему богатству. Робин не будет солдатом удачи, как его отец.

И эта земля не принадлежит Джиневре Мэллори. Нидем не имел права передавать ее. Так что все законно.

Джиневра прогуливалась в розарии. На локте у нее висела корзинка, в руке она держала садовые ножницы. Она то и дело останавливалась у какого-нибудь куста, срезала цветок, подносила его к лицу и с наслаждением вдыхала сладковатый аромат. Солнце уже село, сад окутали сумерки. С голубятни доносилось приглушенное воркование.

Разве можно этого лишиться? Отдать жадному королю и его ненасытному хранителю печати? Ведь есть же на свете правосудие!

С того момента, когда она осознала все радости аналитического мышления и научилась читать и говорить на латыни так же свободно, как на родном языке, она стала интересоваться правом. Под руководством магистра Говарда она изучала право и зубрила наизусть законы. Она действительно верила в правосудие. И считала его краеугольным камнем мироздания.

«По закону меня не могут лишить того, что мне принадлежит, только потому, что кто-то другой возжелал мою собственность».

И в то же время она знала, что могут. В Англии короля Генриха правосудие – это редкий праздник.

Джиневра решила срезать еще не раскрывшуюся белую розу. Ножницы, соскользнув с толстого стебля, прокололи ей палец. Она сразу сунула палец в рот и ощутила солоноватый привкус крови. Что она носится с этой спорной землей, если ей грозит лишиться жизни?

Джиневра услышала позади себя шаги. Знакомые шаги, уверенные и в то же время легкие. Шаги захватчика.

«Шаги человека, который заставляет меня трепетать».

– Лорд Хью. – Она с улыбкой повернулась к нему.

– Вы укололись?

– Нет, порезалась. Ножницы соскользнули. Ничего страшного. – Она поставила корзинку с цветами на каменную скамью у дорожки.

Хью вынул платок из кармана и, не спрашивая разрешения, стер кровь с ее пальца.

– Почему-то ранки на пальцах всегда очень сильно кровоточат.

– Да, я заметила. – Джиневра следила за его загорелыми пальцами: длинные, сильные, они действовали быстро и умело. Она чувствовала тепло его прикосновения – такое же тепло, как от мягкого, податливого нагретого воска.

Внезапно Хью выпустил ее руку.

– Нам нужно кое-что обсудить, мадам. – Джиневра собралась было что-то сказать, но он остановил ее. Его взгляд был прикован к ее лицу. – С самого моего приезда вы лгали мне, мадам. Меня здесь буквально завалили ложью, чтобы исказить факты и скрыть правду.

Джиневра побледнела:

– Какую правду, милорд?

– Правду о том, что вы вытолкнули своего мужа из окна.

– Кто обвиняет меня в этом? – побелевшими губами произнесла она.

– Я. Ваша камеристка говорит, что в ту ночь была в комнате с вами и Стивеном Мэллори, а ваш эконом утверждает, что она была с ним в буфетной. Вы говорите, что были в гардеробной, когда Мэллори упал, а часовой видел вас у окна и перед тем, как ваш муж упал, и сразу после этого. Если вы, мадам, не имеете отношения к его смерти, почему мне все лгут?

Джиневру охватила ярость. Теперь она поняла, что расстроило Тилли.

– Вы посмели запугивать моих слуг! Я велела им помогать вам, рассказать все, что известно. Им нечего скрывать. Вы, должно быть, запугали Тилли, и она солгала вам! Вы ползаете вокруг, как гадюка, и стараетесь заманить в ловушку моих людей – людей, которые верны мне, которые были рядом со мной с моего детства. Вы хотите обманным путем заставить их предать меня! – Забыв, что у нее в руке ножницы, она попыталась оттолкнуть его, но он перехватил ее руку.

–Ради всего святого, что вы делаете?

Джиневра взглянула на свою руку и медленно разжала пальцы. Ножницы упали на землю.

– Я забыла, что они у меня в руке.

– Мне и в это поверить? – насмешливо осведомился Хью. – Умертвив четырех мужей, вы решили теперь напасть на меня?

– О, только не говорите глупости! – Джиневра вырвала руку.

Наступила тишина, и Хью понял, что Джиневра не хотела нападать на него.

– Возможно, – уже более миролюбиво проговорил он, – вы объясните мне, почему вы сказали, что были в гардеробной, когда на самом деле вас там не было?

– А что видел часовой?

– Вас.

Джиневра отрицательно покачала головой.

– Как он может быть в этом уверен? Или вы опять воспользовались «убедительной» методикой, чтобы получить от него нужные вам показания? – Джиневра не скрывала сарказма. – Нам обоим известно, что вы намеревались уехать отсюда с доказательствами, которые вам так необходимы.

Хью гневно сжал губы:

– Мне уже надоело слушать эту песню. Часовой видел вас у окна до, и после падения Мэллори.

– И он видел, как я толкнула его, да?

– Нет. Но намерение ясно.

– Милорд, вы хоть представляете, каким крупным мужчиной был Стивен? – спросила Джиневра. – Согласна, я и сама не маленькая, но по сравнению с моим мужем… – Она окинула его жалостливым взглядом. – Все, кто знал Стивена, скажут вам, что он был очень высоким и сильным, несмотря на склонность к полноте. Он был пьяницей и, напившись, плохо держался на ногах. После обеда, бывало, он валился с ног – а такое случалось нередко, вам любой подтвердит, – и засыпал. Разбудить его было невозможно, а поднять – тем более. У меня бы не хватило сил вытолкнуть его из окна.

«А вот вовремя поставленной подножки хватило». Джиневра прогнала эту мысль и устремила на Хью полный жалости взгляд.

Уверенность Хью поколебалась.

– Так вы были у окна? – Уже стемнело, и он с трудом различал черты ее лица.

Джиневра повернулась к нему спиной и тихо сказала: – Да.

– Тогда почему вы солгали?

Она снова повернулась к нему. На бледном лице ее глаза казались черными.

– Это была безобидная ложь. Я хотела избежать пересудов. Люди, живущие в округе, суеверны и любят посплетничать. Ведь из-за смерти четырех мужей меня могут посчитать легкомысленной. – В ее голосе опять появились насмешливые интонации. – Разве вы и ваши хозяева не пришли к такому же выводу?

Хью смотрел на нее и пытался прочесть ее мысли. И все-таки она что-то скрывает – он может поклясться в этом. Кто она – алчный, безжалостный убийца или выдающийся ученый, применяющий знания на практике, дабы защитить свои финансовые интересы? У него нет неопровержимых доказательств тому, что она причастна к смерти своих мужей, однако у нее были и мотив, и возможность убить хотя бы одного из них.

– Итак, Хью де Боукер, вы арестовываете меня? – с вызовом спросила Джиневра.

– Я не вправе сделать это. Зато я вправе препроводить вас в Лондон, где уже другие люди примут решение об аресте. Мы уезжаем послезавтра. Будьте готовы.

Так скоро! Есть ли у нее время предпринять ответный шаг?

Джиневра вспомнила о документе, лежащем в корзинке с розами. Этот документ доказывал, что Роджер Нидем имел право распоряжаться землей, полученной от первой жены. Она хотела победно предъявить его лорду Хью. А теперь ей от этого триумфа нет никакого прока.

Лицо Джиневры оставалось спокойным. Нет, она не покажет своих чувств, она не доставит ему такого удовольствия!

– Не обещаю, что успею так быстро собраться.

– И все же вам придется поторопиться, мадам, – твердо заявил Хью. – Лето перевалило на вторую половину, и я бы не хотел оказаться в дороге, когда дни станут короче.

– Я могу взять с собой слуг? – холодно осведомилась Джиневра.

– Можете. Но они должны заготовить себе провизии и все необходимое для похода. Мой отряд не в состоянии содержать вашу челядь. Я могу разместить только вас, ваших дочерей и вашу служанку. Всем остальным придется самим заботиться о себе.

– Я обсужу этот вопрос со старшими слугами, – сказала Джиневра, лихорадочно обдумывая различные варианты выхода из создавшейся ситуации.

Хью кивнул:

– Как пожелаете. Я понимаю, что они были с вами с тех пор, как вы осиротели. У меня нет никаких возражений, если только вы в состоянии платить за них.

– Я буду в состоянии платить за них до тех пор, пока меня не сделают нищей, – не скрывая горечи, проговорила Джиневра. Хью де Боукер ожидает, что она будет переживать. Ну что ж, не стоит обманывать его ожиданий – он не должен даже предположить, что у нее есть другие планы. – В Лондоне мне понадобится магистр. Он поможет мне с защитой – если, конечно, мне будет дозволено защищаться.

Хью внезапно представил, что ее ждет в Лондоне. Что он делает? Готовит гибель ей и ее детям?

Луна вышла из-за облаков и залила сад серебристым светом, придав лицу Джиневры особую красоту. И снова Хью охватило ощущение, будто он теряет равновесие, будто мир вокруг него расплывается. Его взгляд был прикован к лицу Джиневры, и он понял, что она прочла его мысли, что она успела разглядеть в его глазах всполохи страсти. Ее щеки порозовели, а губы приоткрылись.

Не сознавая, что делает, Хью завладел ее губами. Он привлек ее к себе, вдыхая ее пьянящий аромат. Она приникла к нему всем телом, и их языки задвигались в неистовом танце страсти.

И вдруг Джиневра отстранилась. Огонь страсти медленно гас в ее глазах, уступая место ужасу. Она смотрела на Хью, и у нее был взгляд загнанного зверька. А потом она круто повернулась и пошла к дому.

Хью дотронулся до своих губ и выругался. Им владели гнев и замешательство. Черт, как такое могло случиться?

Он сорвал розу с ближайшего куста и даже не обратил внимания на болезненные уколы шипов. Медленно идя к дому, он бессознательно обрывал лепестки, и они падали к его ногам.

Черт, как такое могло случиться?

Подобрав юбки, Джиневра взбежала наверх. Их словно околдовали, как будто сказочная фея взмахнула волшебной палочкой и заключила их в магический круг. Тот круг, где не было горечи, враждебности и отчаяния.

Джиневра закрыла дверь своей спальни и привалилась к ней спиной, как бы преграждая путь орде преследующих ее демонов. Она тяжело дышала, а ее губы все еще помнили сладость поцелуя. Подняв руки, она обнаружила, что они дрожат. У нее дрожало также все тело, распаленное желанием, и ей хотелось выть от ужаса и ярости. Отбросив шитье, Тилли вскочила со стула:

– Ай-ай-ай! Что случилось? Ты увидела привидение?

– Не привидение, Тилли. – Джиневра сделала глубокий вдох и отошла от двери. – А самого дьявола. – Приблизившись к окну, она выглянула во двор. Часовой, стоявший в юго-западном углу, поднял голову и тут же отвернулся. – Почему тебе вдруг вздумалось солгать лорду Хью?

Казалось, Тилли была потрясена.

– Не знаю, дорогуша. Просто решила, что так будет лучше. Пусть он думает, что ты не была с лордом Мэллори наедине.

– В этом не было надобности. – Джиневра положила руку ей на плечо. – Но я знаю, что ты хотела как лучше.

– Господи, Боже мой! У тебя из-за меня неприятности, цыпленочек?

– Вряд ли бы твой ответ сыграл решающую роль, – со вздохом ответила Джиневра. – Результат был бы един, кто бы, что бы ни сказал. – Она взяла свечу со стола и уверенным, властным тоном проговорила: – У нас много работы. Приведи сюда магистра, Краудера и Грина. Мне нужно кое-что обсудить с вами. Я буду во внутренних покоях.

Тилли бросилась вон из комнаты, а Джиневра прошла во внутренние покои. Она зажгла свечу и, сев на кожаный складной стул, уронила руки на колени, закрыла глаза и сосредоточилась.

В таком положении ее и застали поспешившие на ее зов слуги. Их лица были мрачны. Они уже знали истинную причину приезда Хью де Боукера в Мэллори-Холл, однако скрывали ее от остальных домочадцев.

– Лорд Хью хочет, чтобы мы были готовы к отъезду послезавтра с восходом, – без предисловий начала Джиневра. – Думаю, нет надобности объяснять вам, что произойдет, если нас с эскортом доставят в Лондон. – Все согласно закивали. – Поэтому я и девочки должны спрятаться, чтобы он нас не нашел. Я тайно уеду в Колдон – там у меня дом, оставшийся от отца. Полагаю, лорду Хью нас не найти – уверена, он даже не знает о существовании этого дома.

– Да, миледи. О нем никто не знает, – сказал Краудер. – Туда долгие годы никто не заезжал. – Он задумчиво покачал головой. – Не знаю, в каком он состоянии.

– А разве там нет сторожа?

Лицо Краудера приняло озадаченное выражение.

– Есть, леди Джиневра, но я давно с ним не виделся. У меня много других дел, других поместий…

– Да, понимаю, – перебила его Джиневра. – И это только к лучшему. Туда день пути. Никому и в голову не придет искать нас там. – Помолчав минуту, она продолжила: – Я бы хотела, чтобы вы все поехали со мной. – Она внимательно вглядывалась в их лица. – Но я не буду настаивать, если вы решите, что у вас не хватит сил для этой ссылки. Там нас ждет совершенно другая жизнь, отличная от той, к которой мы привыкли. – Она обвела рукой уютную и красиво обставленную комнату, свидетельствовавшую о богатстве ее хозяйки.

– Господь милосердный! – воскликнула Тилли. – Цыпленочек, неужели ты решила, что мы оставим тебя и девочек!

Остальные дружно поддержали старую камеристку.

– Вы должны все хорошенько обдумать. У хранителя печати длинные руки. Надеюсь, что он, заполучив большую часть моих земель и состояния, не будет особо усердствовать в поисках. Надеюсь, но не уверена.

– Мы вас одну не отпустим, – сказал Краудер. Джиневра облегченно вздохнула. Если они будут с ней, значит, она справится.

– Не могу передать, что это значит для меня, – радостно улыбнулась она. – Честное слово, даже не знаю, что бы я делала без вас.

– Но как, миледи, нам это осуществить? Как сбежать, если у ворот стоят лагерем люди лорда Хью? – спросил Грин.

– Я уже думала над этим и не вижу способа выбраться из дома незамеченными. Поэтому мы поступим так: Тилли, я и девочки отправимся в путешествие с лордом Хью. Я скажу ему, что вам понадобилось больше времени на сборы и заготовку провизии и что вы последуете за нами, как только сможете. Я попытаюсь уговорить его поехать дорогой на Дерби, а не на Честерфилд – дорога на Дерби проходит ближе к Колдону. Если получится, то к концу второго дня мы будем проезжать мимо Кедлстона, а оттуда всего ночь пути до Колдона. – Джиневра замолчала, и все закивали, одобряя ее план. – Как только мы уедем, – продолжила она, – мастер Краудер и магистр соберут все, что нам понадобится для нормальной жизни в Колдоне. Что касается вас, Грин, то мне нужно, чтобы вы следовали за нами на безопасном расстоянии. На вторую ночь, когда мы разобьем лагерь около Кедлстона, мы сбежим. Не знаю пока, как мы это сделаем, все зависит от того, где лорд Хью прикажет разбить лагерь. Но я уверена, что нам удастся сбежать.

На самом же деле в этом Джиневра была уверена меньше всего, просто она не могла придумать ничего лучше.

– Да, а я буду ждать вас, – закончил за нее Грин.

– Разумеется, мы не можем путешествовать без вооруженного эскорта, особенно ночью. Если наше исчезновение сразу не обнаружат, мы к утру доберемся до Колдона. Если обмотать копыта лошадей тряпками, мы сможем бесшумно проезжать через лежащие на нашем пути деревни.

– А я буду ехать сзади, заметая следы, – сказал Грин. – Для этого достаточно одной хорошей ветки.

– Мы исчезнем, как привидения, – проговорила Джиневра, – ночью и без следа. – Она кивнула. Ну что ж, план неплох, да и другого у нее нет.

– А какова моя роль, леди Джиневра? – осведомился магистр, с тревогой глядя на свою госпожу.

– Вы должны позаботиться о книгах, – ответила Джиневра. – Вам лучше, чем кому-то еще, известно, как их упаковывать и перевозить.

Погрузившись в размышления, магистр опять втянул щеки и стал похожим на карпа.

– Да, – наконец сказал он, – я смогу упаковать их.

– Тогда все, – подытожила Джиневра. – Я искренне благодарна вам. – Она встала, подошла к угловому комоду и, достав оттуда кожаную фляжку и кубок с двумя ручками, вернулась к столу. – Давайте выпьем за успех нашего предприятия.

Вино было темно-сливового цвета, крепленное коньяком. Его хранили для особых случаев. Джиневра наполнила кубок, отпила из него и передала магистру.

Каждый выпил по глотку. В комнате царила тишина: все понимали, что рискуют жизнью. Если их предприятие провалится, их обвинят в измене и осудят за то, что они способствовали побегу подданного, которого везли в Лондон по приказу короля, дабы лорд – хранитель печати и глава государства могли предъявить ему обвинения.