Глава 6

– Магистр Говард, вы могли бы сегодня устроить девочкам выходной? Мне нужно с вами посоветоваться. – Джиневра стояла в дверях небольшой комнатки, служившей классной.

Магистр оторвался от книги.

– Конечно, миледи. Я к вашим услугам. – Джиневра кивнула:

– Да, магистр. Сейчас я нуждаюсь и в вашем уме, и в ваших знаниях. – Она улыбнулась Пен, сидевшей наискосок от магистра. – Какой красивый шарф, Пен. Что-то я его прежде не видела.

Лицо девочки залила краска. Она прикоснулась к шарфу, приколотому к рукаву платья.

– Это подарок, мама. Подарок на день рождения от Робина.

– Очень красивый шарф, – ласково проговорила Джиневра. – У мальчика хороший вкус.

Пен покраснела еще сильнее и смущенно отвела взгляд.

– Пиппа сказала, что вы с Робином поссорились. Скоро полдень, и мы должны обсудить этот вопрос до того, как Робин и его отец присоединятся к нам за обедом.

– Ты согласна принять их, мама?! – изумленно воскликнула Пен, вскакивая на ноги. – Я знаю, вчера это была моя вина. Я пригласила их, потому что не понимала, зачем они приехали. Но я больше никогда не заговорю с ним.

Магистр Говард встал из-за стола и вышел из классной, прижимая книгу к груди.

Джиневра машинально взяла ножик, которым магистр затачивал карандаши, и принялась чинить перо, лежавшее рядом с чернильницей.

– Я понимаю, дорогая, тебе это неприятно. Но мы должны быть вежливы. Нам от этого будет больше пользы.

– А почему они предъявляют права на нашу землю? – возмущенно спросила девочка.

– Потому что считают ее своей, – пояснила Джиневра.

– Но это же не так.

Джиневра услышала в ее голосе неуверенность и осторожно сказала:

– В настоящий момент эта земля является предметом спора. Когда мой первый муж передал ее мне, он, как и я, считал это подарком. Пока у меня нет доказательств, что так было на самом деле. Однако я не вижу причин отдавать эту землю без борьбы только потому, что лорд Хью претендует на нее.

– Но она наша?

– Дорогая, – ласково повторила Джиневра, – сейчас я не могу найти законный способ доказать, кому она принадлежит. Но я пытаюсь.

Пен не спускала с матери внимательного взгляда карих глаз. У обеих девочек глаза их отца, подумала Джиневра, и в ней снова проснулась былая тоска.

– Тогда почему ты просто не отдашь ее, мама? У тебя же много земли, – спросила Пен.

– С какой стати? Лишь потому, что они заявились сюда под звуки фанфар и забряцали оружием? Почему я должна покорно отдавать то, что по закону может принадлежать и им, и мне?

Пен прикусила нижнюю губу, и Джиневра, увидев запекшуюся кровь, поняла, что девочка уже давно терзает несчастную губу.

– Магистр Говард хорошо разбирается в законах, – после непродолжительной паузы сказала она.

– Да. Он научил меня всему, что я знаю.

– Лучше бы он этого не делал! – внезапно вскричала Пен. Отпихнув стул, она выбежала из комнаты.

Джиневра отложила нож и перо. Она не могла винить Пен. Девочка взрослела не по годам. В отличие от Пиппы она знает, что пришлось пережить матери со Стивеном Мэллори. В качестве жертвы Стивен первой выбирал Пен. А вот Пиппе удавалось ускользать от него. Джиневра защищала дочерей, и Пен знала, чего это стоило матери. Пен все видела, хотя Джиневра изо всех сил старалась скрыть от нее неприятные стороны жизни со Стивеном.

Возможно, Пен считает, что, если бы ее мать покорилась лорду Мэллори, если бы она вела себя так, как положено женщине, ничего плохого бы не случилось.

Джиневра вздохнула. Она, и только она, избрала Стивена Мэллори в мужья. И вся ответственность за выбор лежит на ней. Если бы она знала, что он за человек, она бы никогда не приняла его ухаживаний.

Зато у нее был Мэллори-Холл. А потом она получила его в полное распоряжение. Со временем Пен поймет, что женщина тоже способна позаботиться о себе.

Вдруг Джиневра вспомнила, что может потерять все, ради чего боролась. Как она посмела забыть об этом даже на минуту! Если она не предпримет мер, ее дочери лишатся матери, наследства, и их судьбу будет решать король. Чего теперь стоят знания, решимость, стремление защищать то, что тебе принадлежит? Хью де Боукер так или иначе отберет эти земли. Однако она не сдастся без борьбы, она должна сражаться. Она найдет возможность доказать свое право, и если он все же отберет у нее эти земли, он будет знать, что украл их. Сознание, что он добился цели нечестным путем, омрачит его триумф.

– Этот лорд Хью и его люди везде суют свой нос и задают вопросы, миледи, – сообщила Тилли, когда в комнату вошла Джиневра.

– Я предупреждала, что так и будет. – Джиневра налила в плошку ячменного отвара. – От тебя, Тилли, требуется говорить только правду. – Обмакнув салфетку в отвар, она протерла щеки. Холодный отвар действовал на кожу освежающе.

– Ага, – буркнула Тилли, еще ниже склоняясь над штопкой.

– Что-то не так? – Джиневра, протиравшая отваром веки, повернулась к своей камеристке. Ей показалось, что Тилли, обычно такая спокойная, ведет себя как-то странно.

Тилли замотала головой и проговорила:

– Не знаю, что делать с этой Пиппой.

– Ох уж эта Пиппа! – согласно закивала Джиневра. – Ты забинтовала ее руку?

– Да, сделала припарку из мальвы и забинтовала. Если бы я считала, что без прижигания не обойтись, я бы обязательно прижгла – это послужило бы ей уроком и научило бы держаться подальше от собак.

– Нет, это бы не помогло, – с улыбкой возразила Джиневра.

Бросив салфетку в плошку, она подошла к зеркалу и, наклонившись, начала изучать свое отражение. Ей показалось, что у нее припухли глаза, а цвет лица неважный. При нынешних обстоятельствах в этом нет ничего удивительного, сказала она себе.

Джиневра со вздохом отстранилась от зеркала. Ей удалось придумать только один способ, как спасти себя и девочек, но этот способ она оставляет на крайний случай.

Часы на часовне пробили полдень, и Джиневра поспешила к двери.

– Тилли, сегодня во второй половине дня я буду работать с магистром Говардом. Присмотри за Пиппой. Пусть она займется вышиванием. Не хочу, чтобы она носилась по двору с больной рукой, – вдруг рана воспалится.

– Да, но она вряд ли обрадуется тому, что ее заставляют сидеть на одном месте, – хмыкнула Тилли.

– Ничего, ты умеешь убеждать ее, – рассмеялась Джиневра и вышла из комнаты.

Джиневра хмурилась, спускаясь по лестнице. Тилли сегодня сама не своя. И это не связано с Пиппой – Тилли обычно не впадала в панику, когда с детьми случались неприятности, а быстро бралась за дело. Неужто это связано с Хью и его расспросами? Нет ничего странного в том, что присутствие в доме чужих людей взбудоражило домочадцев. Расследования подобного рода неизбежно несут с собой тревогу и беспокойство.

При виде Хью и Робина, входящих в дом, Джиневра заставила себя улыбнуться. Робин церемонно поклонился, а Хью отступил в сторону, пропуская ее в пиршественный зал.

– Робин, ты подарил Пен очень красивый шарф, – сказала Джиневра. – Изумительная расцветка.

Робин покраснел.

– Надеюсь, мадам, он ей понравился.

– Несколько минут назад, когда я ее видела, он был приколот к ее рукаву.

Джиневра прошла через зал и открыла дверь в уютную семейную столовую. Комната была овальной и отделана панелями красного дерева. Огромный эркер выходил в сад. Хью поднял голову, разглядывая потолок, расписанный яркими цветами и украшенный лепниной. Возможно, Стивен Мэллори был скотиной, но художественного вкуса ему не занимать. Если, конечно, в отделке не отразился вкус его вдовы, что более вероятно.

Он устремил взгляд на шедшую впереди него Джиневру и впервые обратил внимание на то, что у нее длинная и стройная шея. А потом Хью внезапно представил эту белую шейку на плахе на Тауэр-Хилл… и топор палача, занесенный над ней. Его лоб мгновенно покрылся испариной, и он крепко зажмурился, чтобы прогнать это видение.

Все, кто обычно принимал участие в семейном обеде, уже собрались: магистр, мастер Краудер, мастер Грайс, капеллан. Пен и Пиппа стояли у своих стульев.

Когда Робин вошел в столовую, Пен не посмотрела на него, но ее щечки покрыл нежный румянец. Она с тревогой взглянула на мать, как будто хотела что-то сказать, однако не решалась говорить при всех. Джиневра улыбнулась и едва заметно кивнула ей. Пен тут же успокоилась.

Пиппа выставила свою перебинтованную руку и с важным видом заявила:

– Смотри, Робин, что со мной произошло. Меня оцарапала собака, и твой отец вылил на меня ведро воды.

– Для этого у меня были довольно веские причины, – сурово напомнил Хью. – Но ты, кажется, ничему не научилась. Рука болит?

Пиппа внимательно оглядела руку.

– Немножко, но думаю, это потому, что Тилли слишком туго забинтовала ее.

– Сегодняшний день ты проведешь с Тилли и будешь спокойно сидеть подле нее, – сказала Джиневра, подходя к стулу с резной спинкой во главе стола и указывая Хью на место рядом с собой. – Робин, садись с Пен. Мастер Грайс, мы готовы выслушать благодарственную молитву.

По мнению Хью, молитва была излишне длинной. Слушая монотонный голос капеллана, он размышлял о будущем Джиневры. Он не властен над ее судьбой. Если она причастна к смерти Стивена Мэллори, значит, она должна заплатить за это. Закон, которым она так ловко манипулировала, – это обоюдоострый меч.

Когда молитва закончилась и все начали рассаживаться, Пен робко покосилась на Робина.

– Вы все еще в ссоре? – полюбопытствовала Пиппа. – А из-за чего вы поссорились?

– Это тебя не касается, – ответила Пен.

– Верно, – согласился Робин, выступая с Пен единым фронтом против приставучей Пиппы. Он улыбнулся Пен, она улыбнулась ему в ответ и передвинула руку с приколотым к рукаву шарфом так, чтобы на него падал солнечный свет.

– Как бы то ни было, все это уже в прошлом, – твердо проговорила Джиневра, увидев, что Пиппа собралась возражать. – Мастер Краудер, у нас гости, поэтому мы откроем бутылку бургундского.

– Я не буду пить вино, миледи, – заявил Хью. – Сегодня мне понадобится ясная голова.

Джиневра вспомнила о странном поведении Тилли и посмотрела на него. Ее губы растянулись в холодной улыбке, а в глазах вспыхнула насмешка.

– Конечно, нужно иметь ясную голову, чтобы расспрашивать кухарок и судомоек… А вот я буду пить вино, мастер Краудер. Мне нынче тоже понадобится ясная голова, и вино обострит мой ум.

Атмосфера накалилась. Пен и Робин тревожно переглянулись.

– Мы с вами разные, мадам, – вежливо проговорил Хью. – И это очень хорошо, вы согласны? – Он многозначительно вздернул бровь.

– Да, это делает жизнь гораздо интереснее, – сказала Джиневра, раскладывая салфетку.

Слуги поспешили наполнить элем кружки и расставить на столе блюда с мясом. Напряжение сразу же исчезло. В отличие от вчерашнего застолья обед проходил в теплой дружеской обстановке, однако по количеству и разнообразию блюд он почти не уступал праздничному.

– Итак, кого вы намерены допрашивать сегодня, милорд? – тихо спросила Джиневра и, улыбнувшись, отпила вина.

– Я никого не намерен допрашивать, – тоже тихо ответил Хью, кладя себе на тарелку несколько кусков баранины. – А вот побеседовать я намерен со многими. У меня уже состоялся разговор с вашей камеристкой, однако мне бы хотелось еще раз поговорить с ней. – Он пристально наблюдал за Джиневрой, ожидая увидеть на ее лице тревогу или смущение, однако она ничем не выдала своих чувств.

Значит, он расспрашивал Тилли. И что-то в его вопросах ей не понравилось. Продолжая улыбаться, Джиневра лихорадочно соображала. Когда Стивен выпал из окна, Тилли находилась в другой части дома. Она не имеет никакого отношения к смерти Стивена. Ей нечего рассказать лорду Хью. Она считает, что Джиневра была в гардеробной, она видела, как хозяйка выходила оттуда. Никто не знает, в какой момент нетвердо стоявший на ногах Стивен споткнулся о ногу Джиневры.

«А вдруг я сделала это намеренно?» – этот вопрос мучил Джиневру с той роковой ночи. И она до сих пор не нашла честный ответ.

Хью же тем временем продолжал:

– Мне бы хотелось перемолвиться словечком с мастером Краудером, если это возможно. – Он посмотрел на эконома, который, сопя и чавкая, ел суп, поднеся миску ко рту. – Мастер Краудер, – значительно громче проговорил Хью, – не могли бы вы уделить мне несколько минут?

Краудер поставил миску на стол. В его глазах появилось настороженное выражение.

– Даже не знаю, милорд, чем я могу помочь вам.

– Зато я знаю, – холодно произнес Хью. – И магистр может мне помочь. Магистр Говард, у вас свободна вторая половина дня?

– Я буду работать с госпожой, сэр, – ответил магистр, и его карие глаза блеснули. – Как только госпожа не будет нуждаться в моей помощи, я в вашем распоряжении.

– Значит, вечером, – с любезной улыбкой подытожил Хью. – Если, конечно, это устраивает леди Джиневру.

Джиневра принужденно улыбнулась. Она заметила встревоженный взгляд Пен.

– Это у вас предписание короля, милорд, а не у меня.

– Верно, – кивнул Хью.

– Какое предписание короля? – тут же встрепенулась Пиппа, сгорая от любопытства.

Джиневра секунду колебалась. Ну, как ответить, чтобы не испугать детей?

– Королевские полномочия, – пояснила она. – Лорд Хью прибыл сюда с королевскими полномочиями. Я бы сказала, что король приказал ему приехать.

– А король приказывал ему забрать нашу землю? – спросила Пен.

– Нет, Пен, эта земля является предметом правового спора между твоей матерью и мною, – ответил Хью. – В таких спорах нет ничего необычного, и твоя мама подтвердит это. Так что вам с Робином не о чем беспокоиться. Ведь так, леди Джиневра?

– Да, – согласилась Джиневра, поражаясь тому, что этот человек, такой, казалось бы, чуткий к тревогам детей, может хладнокровно лишить их матери, дома и будущего. Лорд Хью – загадка, необъяснимое вместилище бесконечных парадоксов. Безжалостная, холодная, расчетливая личность с веселой улыбкой, удивительным чувством юмора… Как человек, любящий детей и умеющий находить с ними общий язык, может исполнять роль бессердечного орудия в руках лорда – хранителя печати?

И почему при виде лорда Хью сердце Джиневры начинает учащенно биться, мурашки бегут по коже, а по телу разливается сладостная истома? Как он может напоминать ей о радостях, которые она испытала с Тимоти Хэдлоу? Джиневра поставила на стол чашу с вином и сказала:

– Лорд Хью, прошу прощения. У меня сегодня много дел. – Она встала, и все тут же поднялись. – Пожалуйста, продолжайте обедать. Магистр, я буду во внутренних покоях. Пиппа, когда закончишь есть, найди Тилли.

Проигнорировав робкие протесты дочери, Джиневра неторопливо вышла из столовой и поднялась наверх, надеясь, как всегда, найти успокоение в книгах. Горя желанием отыскать ответ на возникшую правовую проблему, она ускорила шаг.

Внутренние покои были ее кабинетом. В просторной комнате стоял длинный стол, заваленный книгами. Одни были в кожаных переплетах, другие – в деревянных с серебряными или позолоченными застежками. Среди трудов в области права было много памфлетов, изданных главным образом на английском. Книги являлись самым убедительным свидетельством богатства Джиневры и источником ее знаний в юриспруденции – тех самых знаний, которые помогли ей нажить это богатство.

Джиневра склонилась над столом, ища «Статут о праве пользования». В этот момент в дверь постучали, и она, не оборачиваясь, крикнула:

– Входите, магистр!

Магистр вошел, потирая руки, при этом его сухая кожа шелестела, как пергамент.

– Чем я могу помочь, миледи?

– У меня возникла одна идея, – ответила Джиневра. – Если в архиве есть запись, подтверждающая право собственности Роджера Нидема на те земли, которые он передал мне после нашей свадьбы, то она должна быть принята во внимание. Верно, магистр?

– Верно. – Он подошел к столу. – Но записи нет, мадам. Если бы она была, лорд Хью не мог бы предъявить права на эту землю.

– Да, я знаю, однако если мне на основании «Статута о праве пользования» удастся доказать, что намерение было явным… Ага, вот. – Джиневра взяла увесистый том, положила его на высокий пюпитр у окна и вместе с магистром склонилась над книгой. – Смотрите, здесь написано: «Если обстоятельства помешали регистрации, но можно доказать, что намерение зарегистрировать существовало, то передача являлась законной и сделка состоялась для всех сторон». – Она указала изящным пальчиком на латинский текст. – Я правильно прочитала?

Магистр долго смотрел в книгу, шевеля губами. Наконец он объявил:

– Похоже, что правильно, миледи.

– Отлично, – сказала Джиневра. – Итак, Роджер Нидем получил эту землю от своей первой жены, которая была дальней родственницей отца лорда Хью и происходила из той же ветви. Когда она умерла, земля перешла к оставшемуся в живых супругу, к ее овдовевшему мужу. Лорд Хыо претендует на эту землю, утверждая, что вдовец имел право только на пожизненное владение. Что он не имел права передавать ее своей второй жене. Однако если земля, которую оспаривает лорд Хью, указана в предбрачном договоре между Роджером Нидемом и его первой женой и если нет особых статей, оговаривающих ее отчуждение, то это свидетельствует о намерении передать эту землю в бессрочное владение Роджеру Нидему. А «Статут о праве пользования» дает ему право распоряжаться ею по своему усмотрению.

Магистр завязал тесемки шапки на макушке и задумался. Он жевал губами, втягивал щеки – эта манера всегда вызывала смех у его учениц, потому что он становился похожим на гигантского карпа. Вот и сейчас Джиневра с трудом сдерживала улыбку. Ее мучило нетерпение, однако она слишком сильно уважала своего знающего и умного учителя, чтобы торопить его.

Наконец магистр заговорил:

– Можно аргументировать таким образом, миледи.

– Превосходно. А теперь нам нужно просмотреть добрачный договор и молиться о том, чтобы земля была там указана.

Джиневра подошла к окованному железом сундуку, стоявшему у дальней стены комнаты, и, опустившись на колени, открыла его.

Комната эконома, расположенная за буфетной, была небольшой, но уютной. Хью стоял, прислонившись к камину.

– Спасибо, что уделили мне время, мастер Краудер.

– Госпожа сказала, что мы должны помогать вам, милорд, – ответил эконом. Он переступил с ноги на ногу и бросил взгляд на бронзовые часы, тем самым, выражая свое нетерпение.

– Я вас долго не задержу, – успокоил его Хью. – У меня к вам один вопрос. Где вы были, когда лорд Мэллори выпал из окна?

Краудер нахмурился. Вопрос казался ему безобидным.

– Я был здесь, с госпожой Тилли.

– А госпожа Тилли была с вами? – осведомился Хью.

– Да. Мы обсуждали прием. Собралось много гостей, все изрядно выпили. Лорд Стивен был… – Его лицо потемнело, и он пожал плечами: – О мертвых плохо не говорят.

– Верно. Хотя это не значит, что их любили. Кажется, ни для кого не секрет, что муж относился к леди Джиневре без должного уважения и заботы.

– Абсолютно без уважения. – Щеки старого эконома покрылись красными пятнами. – А она просто святая! И сносила все это с покорностью святой. Я знаю госпожу с тех пор, как она была ребенком. Когда лорд и леди Эшборн умерли, она поселилась в доме своего дяди, лорда Рэглана, – он был назначен опекуном. Я, Грин и госпожа Тилли переехали вместе с ней. Мы были ее семьей в замке лорда Рэглана. А потом к нам присоединился магистр Говард – он стал ее учителем. Мы занимали одно крыло замка, и лорд Рэглан – он был вдовцом – предоставил нам полную свободу действий. Госпожа виделась со своим опекуном не чаще двух раз в год – в свой день рождения и на Рождество. Когда леди Джиневра вышла замуж за сэра Роджера, мы последовали за ней.

– Понятно. – Краудер нарисовал унылую картину безрадостного детства Джиневры. Неудивительно, что она искала утешения в учении и книгах. – Значит, когда лорд Мэллори упал из окна, вы и госпожа Тилли были здесь. Вы что-нибудь слышали?

– О да. Мы слышали крик, – уверенно сказал Краудер. – Госпожа Тилли завопила: «Это госпожа!», и побежала в покои леди Джиневры. В тот вечер лорд Мэллори был в плохом настроении и пьян, как всегда, – трезвым мы его почти не видели. Во время обеда госпожа чем-то вызвала у него недовольство, и мы все боялись, что он что-нибудь с ней сделает.

– А она часто вызывала у него недовольство?

– Она не боялась его. И она не позволила бы ему даже прикоснуться к девочкам. Даже близко его бы не подпустила, – с горячностью проговорил эконом.

– Думаю, на это у нее были веские причины.

– Разумеется! – энергично закивал Краудер. Зазвонил колокол, призывая всех к вечерне.

– Благодарю вас, мастер Краудер.

– Вы здесь не найдете человека, кто скажет что-то плохое о госпоже, – сказал Краудер, надевая черный гаун. – Даже на дыбе.

Хью замахал на него руками:

– Неужели вы думаете, что я привез с собой подобные инструменты!

Краудер посмотрел на него с нескрываемым подозрением.

– Нам не нравится, милорд, когда суют нос в чужие дела, а ваш человек полдня околачивался на конюшне, задавая вопросы. Я не хочу сказать, что ему надо опасаться за жизнь, но и радости от общения с ним никто не испытывает. – С этими словами он вышел из комнаты.

Хью вздохнул. Угрозы в адрес королевского рыцаря, явившегося по высочайшему повелению, – преступление. Этот деревенский простофиля либо плохо понимает, насколько велика власть полномочного представителя короля, либо безграничная любовь к своей госпоже превращает его в отчаянного смельчака.

Однако Краудер подтвердил подозрения Хью. Госпожа Тилли солгала. Но зачем, если смерть Стивена Мэллори была случайностью, если он вывалился из окна просто спьяну? Зачем камеристке понадобилось утверждать, что в момент гибели мужа Джиневра была не одна?

Под звон колоколов Хью неторопливо шел к часовне.

– Милорд! – позвал его Джек Стедмен, появляясь в арке, ведущей во внешний двор. Хью остановился.

– В чем дело, Джек?

Джек подбежал к нему. У него было много новостей, и его переполняло желание сообщить их своему господину.

– Есть информация, милорд. Очень важная.

Хью посмотрел на часовню. Звон колокола уже стих. Он не отличался особой истовостью в вере, поэтому обеденной молитвы было для него достаточно, а вот молодежи еще одна доза не повредит. Так что Робин побудет на службе и за себя, и за отца.

– Пошли в лагерь, – обратился он к Джеку. – Расскажешь мне наедине.

Они пересекли внешний двор, и вышли из поместья через каменные ворота. В воздухе пахло костром и готовящейся пищей.

Под деревом был установлен раскладной стол, накрытый для ужина. Хью отхлебнул эля и только после этого спросил:

– Ну, что за информация, Джек?

– Я беседовал с часовыми, которые дежурили в ту ночь. Один из них проговорился, что видел кого-то у окна за секунду до того, как хозяин упал, а потом там промелькнула тень.

– Он знает, кто это был?

– Нет, он тут же замкнулся, стоило мне надавить на него. Сказал, что он, возможно, ошибся.

Хью задумался.

– А где он стоял?

– В юго-западном углу, сэр.

В том самом углу, откуда Хью смотрел на окно Джиневры. Окно, тем более освещенное, было отлично видно.

– Приведи-ка его, Джек. Я сам с ним поговорю. Может, он станет сговорчивее, если поймет, что он на допросе.

– Я захвачу с собой парочку солдат, чтобы все выглядело официально, – хмыкнул Джек.

Хью присел на поваленное дерево. Итак, картина начинает вырисовываться. Джиневра сказала, что она была в гардеробной, когда ее муж вошел в комнату. Если удастся доказать, что она лжет, что на самом деле она была у окна рядом с мужем, то этого будет достаточно, чтобы доставить ее в Лондон и предъявить обвинение в убийстве.

Джек с солдатами вернулся через двадцать минут. Они вели испуганного юношу в штанах из домотканой материи. – Это Артур, – объявил Джек. – Куда его, милорд?

– Отведи в мою палатку.

– Я же ничего не сделал! – попробовал, было сопротивляться юноша.

– А никто и не говорит, что сделал, – сказал Хью. – Просто у меня есть к тебе несколько вопросов. Ответь на них честно, и можешь идти своей дорогой. Но если ты попытаешься соврать, я это узнаю, – угрожающе нахмурившись, добавил он. – Обман полномочного представителя короля – это государственная измена, и если тебе повезет, то тебя только повесят.

Юноша задрожал, его лицо стало белее мела, а в глазах застыл ужас. Он смотрел на Хью как загнанное животное. За государственную измену всех, кроме дворян, ждали страшные пытки.

Хью махнул рукой, и солдаты, подхватив юношу под мышки, поволокли его к палатке. Хью не любил добиваться цели запугиванием, однако не отказывался от подобных методов, когда без них нельзя было обойтись.

– Итак, – проговорил он, входя в палатку вслед за солдатами, – расскажи мне подробно, что ты видел в ту ночь, когда погиб лорд Мэллори. Ты стоял в юго-западном углу внутреннего двора, верно?

– Да, сэр. – Юноша кивнул. Он напоминал марионетку в руках умалишенного кукловода.

– Ты смотрел на окно комнаты леди Джиневры? Юноша опять закивал.

– И что?.. – Хью сложил на груди руки и выжидательно посмотрел на свою жертву.

– Ну, я видел кого-то у окна, – запинаясь, пробормотал юноша.

– Кого-то или что-то?

– Это была тень.

– Чего?

Наступило тягостное молчание, и Хью стало жалко юношу.

– Давай, говори, – поторопил он. – Тебя кто-нибудь предупреждал не рассказывать, что ты видел?

Артур замотал головой, потом кивнул и снова отрицательно покачал головой.

– Не понимаю, – сурово произнес Хью. – Так да или нет?

– Думаю, я видел у окна госпожу, – выпалил Артур. – Это была ее тень. Я тогда ничего не подумал, потому что она часто по вечерам стояла у окна. А когда лорд упал, я увидел, что занавеска качнулась, а рядом промелькнула ее тень, даже не тень, а только кусочек. Тогда мне так показалось, но я не уверен. – Он испуганно уставился на своего мучителя. – Грин сказал, что я должен забыть об этом… он сказал, что я ничего такого не видел.

Старые слуги, знавшие Джиневру с детства, стояли за нее горой. Грин один из них, вспомнил Хью. И тогда возникает вопрос: зачем им плести паутину лжи, если смерть Мэллори была простой случайностью?

– Ладно, Артур, – сказал он, – можешь идти. – Юноша помчался прочь во весь опор, только пятки засверкали.

Хью вышел из палатки и оглядел лагерь. Все сидели за столом и ужинали. Подумав, он решил присоединиться к ним. Настало время предъявить Джиневре обнаруженные улики, и пока он это не сделает, он не будет пользоваться ее гостеприимством.