Глава 10

– Пиппа, так ты назовешь своего котенка Ртутью? – Пиппа увлеченно кормила зверька остатками от завтрака.

– Еще не знаю, – ответила она сестре. Робин опустился рядом с ней на колени:

– Мне кажется, это отличное имя.

– Но его выбрал твой отец, а он не любит ее, – заявила Пиппа, окуная палец в миску с молоком и давая облизать его котенку. – Это принесет ей несчастье.

– Ох, ну и чепуха, Пиппа. – Пен поставила Муската на землю.

– Ты сама веришь в приметы!

– Да, но Робин говорит, что лорд Хью не любит кошек вообще, а не конкретно твою, – пояснила Пен. – А имя ей очень подходит.

Пиппа продолжала молча кормить котенка. Ее губы были упрямо сжаты. Пен не права. Они всегда придавали особое значение приметам: не наступали на трещины в плитах, не проходили под приставными лестницами, семь раз поворачивались вокруг себя и садились, если что-то забывали и надо было вернуться в дом. Они смеялись над этим, но это все равно было важно. И их мнение всегда совпадало. А сейчас то, что скажет Робин, для Пен стало важнее, чем их общие интересы.

– Да ладно тебе, Пиппа! – уговаривала ее Пен. – Такое хорошее имя.

– Я назову ее Светлячок, – сказала Пиппа и, забрав котенка, ушла.

– О Господи! – проговорила Пен, озадаченно глядя ей вслед.

– Ей так не нравится мой отец? – Робин уже начал сердиться.

– Да нет, нравится. Пиппе все нравятся. – Пен вздохнула. – Просто…

– Что просто? – Робин накрыл ее руку своей, и на щечках девочки появился нежный румянец. Тогда Робин поспешно отдернул руку и тоже покраснел.

– Наверное, Пиппа думает, что ты мне нравишься больше, чем она, – тихо проговорила Пен.

– О! – только и смог вымолвить Робин.

– Но это совсем другое дело, – продолжала Пен, не отрывая взгляда от котенка, лежавшего у нее на коленях. – Ты нравишься мне по-другому. Только она еще мала, чтобы понять это.

– О! – повторил Робин и снова накрыл ее руку своей. – Ты тоже мне нравишься, – добавил он.

Между ними воцарилось напряженное молчание. Они так и сидели, держась за руки и ощущая, как горячи их ладони, и ни один не решался первым убрать руку. Оба испытали облегчение, когда звук рога возвестил о том, что пора садиться на лошадей и отправляться в путь.

Джиневра вежливо поздоровалась с Хью, когда он подъехал к ней. Он ответил ей холодной улыбкой.

Черт, что она замышляет?

Хью был знаком с Джиневрой Мэллори всего несколько дней, однако уже успел понять, что в ее голове идет постоянная умственная работа. Он догадывался, что она замыслила побег. Но как она собирается бежать? Неужели она намерена забрать с собой девочек и Тилли? Как она проведет их через охраняемый лагерь? Очевидно, ночью. И очевидно также то, что она надеется на чью-то помощь: ведь кто-то отвечал на ее сигнал. Интересно, это как-то связано с тем, что она настаивала ехать через Дерби, а не через Честерфилд? И где же она спрячется? Почему она так уверена, что он не найдет ее? Каким бы ни был план, можно не сомневаться, он тщательно продуман. Джиневра не так уж легкомысленна.

Он покосился на нее. Она спокойно восседала на своей красавице кобыле, на ее лице играла безмятежная полуулыбка.

Хью рассердился. Леди Джиневра со всей ее хитростью поедет только в Лондон, и, причем с его эскортом.

Пусть она сделает ход, а потом он ответит на него своим. Конечно, это жестокость кошки, играющей с мышью, вынужден был признать Хью, однако ему очень хотелось знать, в чем состоит ее план. А еще он предвкушал наслаждение от того, что заключительный ход в игре останется за ним. Это битва умов, и он обязательно выиграет ее.

– Кажется, вы упоминали Кедлстон как подходящее место для ночлега, – сказал он. – Для вас это место имеет какое-то особое значение? – Его улыбка была сладкой, как патока.

– Абсолютно никакого. Просто вы могли бы пополнить запасы, если в этом есть необходимость.

– Запасы пополнять еще рано. Но мы остановимся там, если вы так желаете.

– Воля ваша, лорд Хью, – с напускным равнодушием заявила Джиневра.

На самом же деле она встревожилась. Из Кедлстона в Колдон путь прямой. Если же они, прежде чем разбить лагерь, проедут несколько миль по направлению к Дерби, придется возвращаться назад, а на это понадобится час или два. В обычной ситуации эти два часа – так, мелкая неприятность, но когда каждая минута приближает тебя к свободе, они ценятся на вес золота.

Улыбка Хью поблекла.

Хватит говорить о Кедлстоне, решила Джиневра.

– Лорд Хью, мне очень любопытно, что вы обнаружили в Мэтлоке. – Она повернулась к нему и устремила на него пристальный взгляд.

– А что, по-вашему, я должен был обнаружить?

– Ничего, – уверенно ответила она. Хью пожал плечами:

– Моя задача – доставить лорду – хранителю печати раздобытые сведения, а не интерпретировать их.

– Ни разу не слышала от вас более неискреннего заявления, – усмехнулась Джиневра. – Как мне защищать себя, если я не знаю, что за так называемые доказательства вы раздобыли?

– В условленное время вас известят.

«А вы, милорд, в положенное время узнаете, что ваши претензии на мою землю незаконны».

Джиневра никак не могла решить, как поступить: рассказать Хью о документе перед побегом или оставить добрачный договор в палатке, сопроводив его правовыми пояснениями. Хотя он все равно получит эту землю, если только король и хранитель печати не разгневаются на него за то, что она сбежала у него из-под носа. И когда земля перейдет к нему, его будет мучить сознание, что она получена незаконно – Джиневра достаточно хорошо узнала его, чтобы утверждать подобное. Это будет ее местью, пусть мелкой. Мелкая месть лучше, чем ничего.

Искушение сказать ему все это прямо сейчас ради того, чтобы увидеть его досаду, было велико, но Джиневра велела себе на время забыть об этом. У нее слишком много других проблем, чтобы думать сейчас о мести.

Хью приказал разбить лагерь на окраине Кедлстона, на большом лугу недалеко от пруда, вокруг которого рос лесок. Уж больно открытая местность, подумала Джиневра, оглядываясь по сторонам, и лесок далеко от лагеря. Отсюда бежать труднее. Но что поделаешь?

Она приготовилась спешиться и увидела, что лорд Хью уже протягивает ей руки.

– Позвольте помочь вам, миледи, – с лукавой улыбкой предложил он.

– Я могу спешиться без чьей-то помощи, – заявила Джиневра, возмущенно отталкивая его руки.

– Не лишайте меня возможности проявить галантность, – взмолился Хью и, взяв ее за талию, легко поставил на землю. – Я должен показывать хороший пример Робину.

– Что может быть лучшим примером, чем проявление излишней учтивости по отношению к заключенному, – съязвила Джиневра, отодвигаясь от него.

Хью усмехнулся.

– Вы, как и вчера, желаете, чтобы вашу палатку поставили в стороне? – осведомился он, под вежливостью скрывая цинизм вопроса.

– Я люблю уединение, – сказала Джиневра.

– Да, верно, – пробормотал Хью и стал с усмешкой наблюдать за тем, как она дает указания одному из его дружинников разместить кобылу и одного из пони поближе к ее палатке.

«Ага, подготавливает побег, – думал он. – Но как она справится с часовым? Интересно взглянуть».

– Вы не откажетесь поужинать со мной? – пригласил он.

Джиневра колебалась. Она планировала ужинать в одиночестве, но сейчас ей в голову пришла отличная идея: за ужином она сможет подсыпать ему что-нибудь в вино, так как ее встревожили его слова о том, что в походе он мало спит. Ужин даст ей отличную возможность хотя бы на одну ночь изменить положение.

– Девочки будут ужинать с Тилли в моей палатке. Они очень устали после двух дней пути, – спокойно проговорила Джиневра. – Однако я почту за честь отужинать с вами, сэр, и с Робином.

– Это для меня будет большой честью, мадам. – Хью склонился над ее рукой. – А Робин будет ужинать с дружинниками. Итак, в шесть.

– Жду с нетерпением. – Джиневра улыбнулась, под маской безмятежности скрывая тревогу. – Прошу извинить меня, сэр, мне хотелось бы немного прогуляться, пока ставят мою палатку.

Джиневра направилась к леску, и девочки устремились за ней. Хью увидел, что она что-то сказала им, и они оставили ее одну, побежав к пруду.

Хью мрачно кивнул и выждал несколько минут, прежде чем сделать свой ход.

Джиневра углубилась в лесок. Редко растущие деревья служили плохим укрытием. Пройдя еще немного, она сымитировала крик черного дрозда, и почти сразу ей ответил дятел. Идя на крик, она зашла в заросли остролиста.

Грин медленно поднялся, при этом не шевельнулась ни одна веточка.

– Все в порядке, миледи?

– Я так рада видеть тебя, – сказала Джиневра, не в силах скрыть облегчение при виде Грина. – Думаю, побег нам удастся. Но местность уж слишком открытая.

Грин кивнул:

– Я понимаю, миледи.

– Мы предпримем попытку сразу после полуночи. Вчера часовой обходил лагерь примерно за пять минут. Вряд ли сегодня периметр лагеря будет больше. Так как местность открытая, нам придется дольше добираться до деревьев, – прошептала Джиневра. – Тилли даст часовому сонный отвар, чтобы он заснул к полуночи.

– Может, мне взять его на себя? – предложил Грин. – Пахнет дождем, так что ночь будет облачной. Я легко подберусь к нему.

– Только не убивай его.

– Нет, просто тюкну его по башке, – проговорил Грин. – Это вырубит бедолагу лучше, чем все отвары Тилли. Не бойтесь, миледи.

Где-то позади Джиневры хрустнула ветка. Грин тут же, как по мановению волшебной палочки, исчез. Джиневра медленно повернулась.

– Кто здесь?

Ответом ей была тишина.

Она пошла обратно. Ее руки вспотели. Вдруг мимо нее пробежала лань – видимо, что-то спугнуло животное. Джиневре потребовалось несколько минут, чтобы успокоиться.

Выйдя из леса, она обнаружила, что палатки уже поставлены, а над одной из них развевается знамя Хью. В кострах весело трещали дрова, а дружинники что-то обсуждали и смеялись. В лагере царила атмосфера, типичная для отряда Хью де Боукера. Самого Хью нигде не было видно, и Джиневра предположила, что он в палатке.

Пен, Пиппа и Робин были у пруда. Робин учил их пускать «лягушек» по воде. Настало время поговорить с девочками, однако Джиневра еще не решила, как сообщить им о побеге, чтобы не испугать их.

Она прошла в свою палатку. Тилли стелила кровати.

– Приведи девочек, Тилли. Они у пруда. Пора все рассказать им.

– Сейчас, – спокойно проговорила Тилли. – Я позову их ужинать. Я скажу им, что сегодня они будут ужинать в палатке.

Она ушла, а Джиневра села на сундук и сосредоточилась. Они не должны увидеть ее тревоги и отчаяния, нельзя дать им понять, что это их последний шанс спастись.

Звонкий голос Пиппы возвестил о ее приближении. В следующую секунду девочка ворвалась в палатку.

– Почему мы будем ужинать здесь, мама? Мы хотим еще поиграть с Робином. Мне почти удалось пустить «лягушек» через все озеро. – Она расставила руки, показывая, как далеко забросила камешек.

– Это не озеро, а пруд, – поправила Пен, входя в палатку вслед за сестрой. – Что-то случилось, мама? – спросила она, внимательно глядя на Джиневру.

– Ничего, – покачала головой та. – Опусти полог, Пен, и садись. – Она указала на одну из кроватей.

– Сейчас будет что-то интересное? – спросила Пиппа, плюхаясь на соломенный тюфяк. Пен, хмурая и задумчивая, опустила полог и села рядом с сестрой.

– Да. – Джиневра невозмутимо объяснила им, что, вместо того чтобы ехать в Лондон, они ночью покинут лагерь лорда Хью и поедут в новый дом.

– Мама, а мы сможем взять котят? – осведомилась Пиппа, как только Джиневра сделала паузу.

Джиневра встала с сундука и села между дочерьми.

– Сможете. – Обняв девочек за плечи, она прижала их к себе.

– Но ты сказала, что хочешь ехать в Лондон, – напомнила Пен.

– Я передумала; дорогая.

– А почему мы должны уезжать ночью? – не унималась Пен, глядя на мать расширившимися от беспокойства глазами.

Джиневра понимала, что никакая ложь не поможет успокоить дочь. Пен слишком умна, чтобы заставить ее верить в сладкие сказочки о ночном приключении.

– У лорда Хью есть приказ доставить нас в Лондон. У меня нет желания ехать туда, но лорд Хью считает своим долгом привезти нас в Лондон, хотим мы этого или нет. Поэтому нам надо тайком сбежать от него.

– Я хочу домой, – заныла Пиппа, поднимая на мать полные страха глаза. – Почему мы не можем просто вернуться домой?

– Вероятно, позже мы так и сделаем, – сказала Джиневра, гладя дочь по голове. – Но сейчас нам придется ехать в другой дом. За лагерем нас будет ждать Грин.

– Грин! – воскликнула Пиппа. – Где он? – Она огляделась, как будто ожидала, что егерь материализуется в палатке.

– Не перебивай маму, – приказала Пен.

– Он ждет нас в лесу. А теперь слушайте внимательно. Вы поужинаете с Тилли, а потом ляжете спать. Мы с Тилли разбудим вас, когда настанет время уезжать. С нами будут жить Грин, Краудер и магистр. И Тилли, естественно. Все будет почти как дома.

Девочки воспрянули духом при мысли, что скоро увидят знакомые лица.

В этот момент в палатку вошла Тилли с полным подносом.

– Вот ужин, – весело объявила она и, оглядев девочек, сокрушенно покачала головой. – Почему мы такие грустные? Что скажет Грин, когда увидит, что ты, Пиппа, похожа на дождевую тучу? Он подумает, что ты чего-то испугалась, а ведь ты всегда ему говорила, что ничего не боишься.

– Да, я ничего не боюсь, – отважно заявила Пиппа. – А ты боишься, Пен?

– Да ведь бояться-то нечего, правда, мама? – Пен попыталась улыбнуться.

– Правда, – уверенно подтвердила Джиневра. – Разве я когда-либо позволяла неприятностям случаться? А теперь ешьте и прямо в одежде ложитесь в кровати.

– Я не засну, – сказала Пиппа, беря с подноса кусок пирога с телятиной. – Я очень взволнована. А ты уснешь, Пен?

– Не знаю, – ответила та, изучая принесенный ужин. Она не любила, когда из пирога вываливалась начинка, и, не найдя подходящего куска, взяла куриную ножку. Кожица была хрустящей, а мясо – сочным.

– А вот вам мюрат, – сказала Тилли, наливая в две кружки напиток, пахнущий медом и шелковицей, и бросая на Джиневру многозначительный взгляд: напиток, мол, успокоит их.

Джиневра кивнула. Кажется, страх девочек поутих, а с помощью Тилли он исчезнет совсем. Она уложит их спать и будет сидеть с ними, пока Джиневра не вернется с ужина.

С ужина с лордом Хью. Она будет полна очарования и остроумия. Они смогут, и будут наслаждаться обществом друг друга, на время, забыв о распрях.

И загнав в тайники души ту непрошеную страсть, которая дала о себе знать в самый неожиданный момент.

Джиневра отмахнулась от смущающих воспоминаний.

Сегодня она продемонстрирует ему только свои приятные стороны. Взяв маленькое походное зеркальце, она при свете фонаря принялась изучать свое отражение. За день пути верхний чепец сбился набок, а нижний загрязнился. Она потерла шею и, взглянув на ладонь, с отвращением обнаружила, что она грязна.

– Тилли, принеси мне воды. Я вся в дорожной пыли.

– Сейчас, цыпленочек. На костре есть горячая вода. – Тилли подхватила кувшин и вышла из палатки.

Джиневра сняла чепцы и попросила Пен расшнуровать ей платье.

– У меня жирные руки, – сказала Пен.

– А у меня нет! – подскочила Пиппа. Пен сурово посмотрела на сестру.

– Мама попросила меня. – Облизав пальцы, она принялась сражаться со шнуровкой тугого корсажа.

Джиневра сбросила платье из изумрудного шелка, и оно бесформенной грудой упало к ее ногам. Так как предстояло ехать верхом, утром она не надела нижнюю юбку с фижмами, предназначенную для того, чтобы верхняя юбка не мялась.

– Пиппа, дорогая, найди мне бирюзовый чепец, – попросила она дочь, дабы той не было обидно. – Тот, который с серебряной отделкой.

– Я знаю, где он! – Пиппа нырнула в сундук и с победным видом подала матери ярко-голубой чепец. – Но с этим чепцом ты обычно надеваешь серое платье.

– Оно в другом сундуке.

Джиневра взяла с собой лишь два платья и мало драгоценностей. Остальная ее одежда и украшения, по идее, уже разложены по шкафам и гладильным прессам в Колдоне. Сегодня на ужин с лордом Хью она наденет серебристо-серое шелковое платье с рельефным узором в виде черных лебедей, а украшением послужат сапфиры… Она усыпит его, и ему будут сниться приятные сны.