Глава 11

Джиневра зашла в палатку Хью в шесть часов.

– Желаю вам доброго вечера, лорд Хью.

Хью поклонился. Восхищенный блеск в его глазах свидетельствовал о том, что ее усилия не пропали даром.

– Мадам, вы оказали мне честь. – Он сокрушенно оглядел свою покрытую пылью одежду. – К сожалению, у меня не было возможности переодеться.

– У вас столько обязанностей, – проговорила Джиневра. – Столько проблем требуют вашего внимания. Откуда у вас время для подобных мелочей?

Хью снова поклонился.

– Вы понимаете меня, как никто, миледи. – Разлив вино, он протянул ей кружку и пригласил к столу, над которым уже витали аппетитные ароматы. – Один из дружинников подстрелил кролика. К нашему удовольствию.

– Вот одно из преимуществ, которое дает человеку ужин в палатке военачальника, – сказала Джиневра и села за стол.

Ее серебристая юбка легла вокруг нее красивыми складками. Пока Хью раскладывал кролика по мискам, она отпила вина.

Валериана, которая сегодня обеспечит лорду Хью крепкий и здоровый сон, была спрятана в носовом платке, и Джиневра ожидала момента подсыпать ее ему в вино. Однако это было не так-то легко. Он поставил свою кружку на стол перед собой и как бы невзначай прикрыл ее рукой. Чтобы быть готовой в любой момент, Джиневра вытащила платок из рукава и примостила его на коленях.

Хью пристально наблюдал за ней. Судя по тому, что он подслушал, они с Грином стоят планы на сегодняшнюю ночь. Но любой план, пусть и самый хороший, может провалиться, и она должна знать об этом. Если она опасается за успех побега, то по ней это незаметно. Ее лицо спокойно, взгляд прекрасных глаз безмятежен. Интересно, спросил себя Хью, почему она надела это роскошное платье именно сегодня? В таком платье ей бы сидеть на званом приеме во главе стола, а не в походной палатке посреди поля. Несмотря на то, что Джиневра доставляла ему массу хлопот, он искренне восхищался ее отвагой и красотой, а ее скрытая чувственность вызывала в его душе нежелательный отклик.

Кровь Господня! Как же ему хочется заняться с ней любовью! Желание было настолько велико, что у него задрожали руки, а дыхание участилось.

– У вас есть дом в Лондоне, лорд Хью? – поинтересовалась Джиневра, отламывая кусочек хлеба.

Вопрос вернул Хью к действительности, выдернув его из омута сладких грез.

– Очень скромный, – ответил он. – В Холборне.

– Это далеко от реки? Я плохо знаю Лондон.

– Кажется, вы лучше знаете географию Древнего Рима или Афин, – заметил он.

Джиневра с улыбкой кивнула и потянулась к солонке в центре стола, чтобы обмакнуть в нее хлеб. Внезапно ее рука дернулась и сбила солонку на землю.

– Ой, какая же я неуклюжая! – воскликнула Джиневра, наклоняясь, чтобы взять щепотку соли. – Девочки скажут, что это к несчастью. Не помню, что нужно сделать, чтобы избежать неприятностей: бросить щепотку через правое или через левое плечо.

– Тогда уж через оба, – предложил Хью, наклоняясь к солонке.

– И соли столько рассыпала. Можно хоть немного собрать? Давайте я помогу вам.

– В этом нет надобности. – Хью принялся собирать драгоценную соль в ладонь.

Джиневра поспешно схватила с колен платок и высыпала порошок в его кружку с вином, моля Бога о том, чтобы валериана побыстрее растворилась.

Хью выпрямился и высыпал собранную соль в солонку. Что она сделала? Он знал, что упавшая солонка была уловкой. Джиневра ничем не выдала себя – ни голосом, ни взглядом, – однако Хью был настороже, он чувствовал, что ему грозит какая-то опасность. Он не сомневался, что Джиневра что-то предприняла.

Подсыпала яд? Неужели она и его решила отправить следом за своими мужьями?

Она отпила вина и повторила свой вопрос:

– Так это далеко от реки, лорд Хью?

«В вине», – вдруг подумал он. Это должно быть в вине.

– Да, в нескольких улицах. Вы сами увидите, так как вам предстоит жить у меня, если, конечно, хранитель печати не распорядится иначе.

«Только через мой труп». Джиневра улыбнулась и обмакнула хлеб в подливку.

Хью взял свою кружку, но не стал пить, наблюдая за Джиневрой. Ему показалось, что ее взгляд стал пристальнее, хотя прямо на кружку она не посмотрела. Он поднес ее к губам. Джиневра продолжала спокойно есть, но Хью почудилось, что ее пальцы слегка дрожат. Он взболтал вино в кружке. Чистое, прозрачное, никакой взвеси. Однако он не хотел рисковать и, притворившись, что сделал глоток, поставил кружку на стол. На лице Джиневры не дрогнул ни один мускул.

«Вероломная, лживая сука!» Он улыбнулся ей и положил себе еще жаркого.

Джиневра расспрашивала его о Лондоне, изображая неподдельный интерес, а Хью делал вид, что пьет вино. Вскоре в палатку вошел дружинник и, убрав миски и жаркое, поставил на стол корзину с лесными ягодами.

– Мастер Робин уже поужинал? – спросил у него Хью. Джиневра, как рачительная хозяйка, сгребала в ладонь крошки со стола. Казалось, она полностью поглощена этим занятием.

– Да. Он пошел поить лошадей, сэр.

Хью кивнул и, взяв кружку, быстрым движением вылил ее содержимое под стол на траву.

– Скажите ему, что сегодня он будет спать с дружинниками. – Уверенный, что Джиневра не заметила, как он вылил вино, Хью поднес кружку к губам. – Я сегодня буду долго работать, а свет фонаря помешает ему спать. – Он внимательно посмотрел на Джиневру. Кажется, эта новость не тронула ее.

– Слушаюсь, сэр. – Дружинник ушел. Хью взял флягу и наполнил свою кружку.

– Я надеялась, что завтра вы устроите день отдыха, – сказала Джиневра, отправляя в рот ягоду клубники. – Девочки очень устали.

– А вы? – Хью будто зачарованный следил за тем, как она кладет в рот следующую ягоду, как ее длинные, изящные пальцы касаются пухлых губ, как ее белые зубы надкусывают алую мякоть и как она прикрывает глаза от удовольствия.

– Я совсем не устала. Я привыкла подолгу скакать верхом. Охота – одно из моих любимейших занятий. Я получаю от нее истинное наслаждение.

– И вы делили это наслаждение, по крайней мере, с двумя мужьями.

– Мой первый муж никогда бы не взял на охоту женщину, – безразличным тоном произнесла Джиневра.

– Ах да, я забыл, что у вас были роды, когда он упал с лошади.

– Именно так, милорд.

Хью опять наполнил кружку. Он не принадлежал к любителям выпить, Джиневра же успела повидать немало тех, кто жить не мог без вина, однако она уже обратила внимание, что за ужином Хью обычно выпивал несколько кружек вина. Сегодня, слава Богу, он не изменил своей привычке.

– А вот мой второй муж был совершенно другим. Мы часто охотились вдвоем. – Она открыто посмотрела Хью в глаза. – Что вы, как я полагаю, уже выяснили, побывав в Мэтлоке.

– Да, кто-то упоминал об этом, – проговорил Хью.

Он ничего не расскажет, подумала она, пытаясь сдержать гнев. Если он что и обнаружил, завтра это уже не будет иметь значения. Завтра она сбежит от него и спрячется, так что он вправе верить во что угодно.

Стемнело, и в лагере зажглись фонари. Хью взял кремень и зажег фонарь на столе. В его желтоватом свете кожа Джиневры казалась прозрачной.

– Ой, я почти все съела! – воскликнула она, потянувшись за клубникой и обнаружив, что в корзинке почти не осталось ягод. Ее удивление было настолько забавным, что Хью едва не рассмеялся. – А вы съели хоть одну?

– Да.

– Какая же я жадина, – сокрушенно качая головой, проговорила она. – Признаюсь, клубника – моя слабость.

– Я заметил.

Джиневра засмеялась, и им снова показалось, что они перенеслись в мир, где нет места вражде. Между ними возникла прочная связь. Казалось, им было предназначено сидеть друг напротив друга при свете фонаря и смеяться над любовью Джиневры к клубнике.

Внезапно Джиневра встала, и очарование момента пропало.

– Милорд, уже поздно. Я вынуждена покинуть вас.

«Да я так и думал». Хью тоже встал. В его глазах появился циничный блеск.

– Утром мы выедем поздно и будем ехать только полдня. Такого отдыха для девочек достаточно?

– Вы чрезвычайно заботливы, сэр. – Хью поклонился:

– Пока вы находитесь под моим покровительством, мадам, я блюду ваши интересы.

Джиневра присела в реверансе. В каждом ее изящном движении сквозила насмешка.

– Вы очень добры, сэр.

– Иногда мне кажется, что это действительно так, – холодно заметил Хью и взял фонарь. – Пойдемте, я провожу вас к палатке.

Дойдя до палатки, Хью пожелал Джиневре спокойной ночи.

– Спокойной ночи, лорд Хью. – Она подала ему на прощание руку и скользнула в палатку.

– До скорой встречи, – тихо пробормотал Хью.

Дремавшая в кресле Тилли мгновенно проснулась, как только Джиневра вошла в палатку.

– Ты подсыпала валериану? – шепотом спросила она.

– Он выпил вино, – тоже шепотом ответила Джиневра. – Я всыпала немного, так как боялась, что он почувствует ее вкус. Надеюсь, этого ему хватит.

– Ну а я дала часовому целую миску особой пшеничной каши на молоке, – заявила Тилли. – Чтобы ему было тепло во время дежурства. Он был очень благодарен. Сказал, что обычно такой кашей его кормила мама.

– Кстати, Грин берет часового на себя, – сказала Джиневра. – Он нас подстрахует. Так что можно быть уверенными в том, что сегодня ночью часовой будет спать.

– Да, лучше лишний раз подстраховаться, – согласилась Тилли и указала на девочек. – Малышки заснули, едва голову донесли до подушки.

– Очень хорошо. Ты тоже поспи, Тилли. Я разбужу, когда придет время.

Джиневра села на свою кровать и принялась вынимать шпильки, державшие оба чепца, – зачем ей длинная вуаль, она будет только стеснять ее. Затем она надела под платье шерстяные штаны и заправила в них нижнюю рубашку. Все, она была готова.

Время еще раннее – лишь начало десятого. Надо бы поспать пару часов. Но Джиневра была слишком возбуждена, чтобы уснуть.

Она потушила фонарь, легла на кровать и еще раз проанализировала свой план. Часовой не проблема. Лошади рядом. Упряжь на них, потники тоже. Джиневра и Пен спокойно поедут некоторое время без седел и уздечек. Они с собой ничего не возьмут, чтобы ехать налегке. А потом их встретит Грин. Он посадит к себе Тилли, и тогда они поскачут значительно быстрее. В их распоряжении будет пять часов до рассвета. И шесть, если повезет, до того как обнаружится их отсутствие. Возможно, даже больше, если учесть, что Хью, как он сказал, собирался выехать позже.

Глаза Джиневры привыкли к царившему в палатке мраку. По плотно натянутой ткани стучали редкие капли дождя. Ночь будет темной. Что ж, это к лучшему, однако ехать под дождем не очень-то приятно. Но у них есть подбитые мехом плащи с капюшонами.

Она встала с кровати и подошла к сундукам.

Тилли уже выложила плащи, и все же Джиневра еще раз встряхнула их, разложила на сундуках и расправила складки – ее мучило бездействие, и это занятие помогло ей хоть немного отвлечься.

Дети спали. Пен что-то бормотала во сне. В ее голосе слышалась тревога, казалось, она задыхается, как от быстрого бега. Джиневра склонилась над ней. Брови девочки были сдвинуты. Что-то беспокоило ее. Интересно, спросила себя Джиневра, а не связаны ее сны с Робином? Пен не упомянула его имени ни разу с тех пор, как узнала об их намечающемся бегстве. И это было характерно для нее. Она бы никогда не заговорила о собственных тревогах, зная, что у матери и так полно проблем.

Джиневра наклонилась над Пиппой, которая спала, заложив руки за голову.

«Господи, помоги мне спасти их!»

Она подошла к пологу и прислушалась. Дождь усилился. Она расшнуровала полог и выглянула. В воздухе пахло мокрой травой. Костер все еще горел и шипел. Выйдя наружу, Джиневра увидела, как факел часового медленно движется по кругу. Она взглянула на часы. Одиннадцать. Ждать еще целый час.

Тилли проснулась незадолго до полуночи. Она резко села и заморгала, прогоняя остатки сна.

– Ты спала, цыпленочек?

– Нет. Давай будить детей. – Джиневра набросила на плечи плащ. – Им понадобятся плащи. Дождь утих, но все равно сыро.

Она осторожно потрясла Пен и шепотом позвала ее. Девочка сразу проснулась, озадаченно огляделась по сторонам и села.

– Пора?

– Да, дорогая. Вот тебе плащ.

Тилли уже успела разбудить Пиппу. Та была готова засыпать няню вопросами, но старая камеристка предостерегающе прижала палец к ее губам. Девочки дрожали от холода, пока Джиневра и Тилли закутывали их в плащи.

Вдруг на палатку упал круг света, и чья-то рука принялась расшнуровывать полог.

Джиневра обреченно выпрямилась. Ее рука так и осталась лежать на плече Пен. В палатку проник свет, а затем вошел и сам Хью де Боукер. Его волосы, намокшие от дождя, потемнели.

Несмотря на гнев, несмотря на страх, что Джиневра действительно отравила его, он был полон сарказма и готовился победоносно заявить о провале ее плана. Но, увидев испуганные лица девочек, он понял, что сейчас не время праздновать победу. Ну что ж, он насладится своим триумфом, когда они с Джиневрой останутся одни.

– Мадам, – спокойно сказал он, – я хотел бы поговорить с вами. – Он повернулся к камеристке: – Женщина, уложи детей в кровать. Ночь слишком ветреная для путешествия.

– Мама? – в один голос проговорили девочки, озадаченные и испуганные.

Джиневра опустилась перед ними на колени и попыталась улыбнуться.

– Кажется, мы все же едем в Лондон, дорогие мои. Не беспокойтесь. Идите спать, я скоро вернусь.

Хью уже начал проявлять нетерпение. – Мадам, – повелительно произнес он.

Джиневра встала. Погладив дочерей по головам, она кивнула Тилли и вышла.

– Кажется, что-то мешает моему часовому исполнять свои обязанности, – заметил Хью, крепко беря Джиневру за руку и ведя ее к своей палатке. – Я уже пять минут не видел света факела.

– Вот как? – безучастно промолвила Джиневра. – Возможно, его погасил дождь.

– Возможно, – с деланным дружелюбием согласился Хью. – Скоро я это выясню. – Он отбросил полог своей палатки.

Джиневра вошла и откинула капюшон плаща. Хью поставил фонарь на стол. Без чепца Джиневра выглядела моложе. Она казалась чертовски невинной и ранимой.

– Чем вы пытались меня отравить? – сердито спросил он. Джиневра пожала плечами:

– Это не яд. Просто валериана. Вы бы хоть один раз хорошо выспались. И, наверное, были бы благодарны мне. Как я понимаю, вы не выпили вино.

– Вам придется вставать очень рано по утрам, мадам, чтобы обвести меня вокруг пальца. Предупреждаю вас.

Хью испытал облегчение, узнав, что она не желала ему смерти. Однако у него нет доказательств этому. Одни слова. Она могла всыпать яд с тем же успехом, что и валериану.

Святые Мария и Иосиф! Поймет ли он когда-либо, что она за человек!

Джиневра опять пожала плечами, выражая то ли согласие, то ли протест. Она посмотрела на освещенный фонарем стол и увидела, что на бумаге еще не высохли чернила – значит, Хью что-то писал.

Хью заметил ее взгляд.

– Депеша в Уорвикский замок. Лорд Уорвик по приказу короля предоставит нам пристанище на несколько дней. Утром я отправлю курьера.

– До Уорвика долгий путь.

– Да. Но там нас ждет горячая вода, мягкие постели, расторопные слуги и хорошая еда.

Джиневра промолчала. Она подошла к опущенному пологу палатки и встала спиной к Хью.

– Как вы узнали?

– Вы сами себя выдали.

Удивленная, она круто повернулась:

– Как?

Поколебавшись, Хью ответил:

– Может, кто-то другой и не заметил бы, но только не я. Когда вы пошли в лес, что-то в ваших манерах насторожило меня. Я последовал за вами. Я слышал ваши сигналы, а потом подслушал ваш разговор с Грином. Я понял, что вы собираетесь снять часового, поэтому решил дождаться того момента, когда огонек факела исчезнет. А после этого я вмешался.

– Понятно. Вы позволили мне думать, что у меня все получится, а на самом деле собирались помешать мне. – Она горько рассмеялась и опять повернулась к нему спиной. – Вам нравится унижать меня? Вам нравится давать мне ложную надежду и одновременно готовить мне ловушку?

Хью почесал в затылке.

– Я очень рассердился на вас, Джиневра, за то, что вы решили, будто можете перехитрить меня. Мне нужно было доказать, что это вам не по силам.

– Зачем? – еле слышно спросила она. – Зачем вы остановили нас? Мы бы жили в изгнании, не взяв ничего из того, что мне принадлежит. Разве вам этого мало, Хью де Боукер? Вам надо увидеть, как рушится моя жизнь и жизнь моих детей? У них не будет ни приданого, ни мужей. Вы же знаете действительность. – Она повернулась, и он увидел отчаяние в ее глазах. – Вы хотите, чтобы нас всех уничтожили?

– Нет-нет, не хочу. – Он шагнул к ней, не в силах смотреть в ее полные боли глаза. Его снова захлестнуло чувство вины. – Я бы сделал все возможное, чтобы предотвратить это.

– Однако вы сами довели до этого, – напомнила Джиневра. – Не знаю, что двигало вами, но вы уничтожите нас.

– Проклятие! Ни за что!

– Не обманывайте себя! – усмехнулась Джиневра. – И не пытайтесь обмануть меня своей пустой болтовней и добрым отношением к моим детям. Вы чудовище, Хью де Боукер!

– Нет! – Он обхватил ладонями ее лицо. Их взгляды встретились.

– Что вы хотите, милорд? – Джиневра знала ответ, она понимала, что открывает ящик Пандоры, но не могла не бросить ему вызов. – Что вы хотите? – повторила она, сглотнув и облизав пересохшие губы.

– Вас, – ответил Хью. – Что вам отлично известно, миледи. – Он медленно, будто давая ей, время отстраниться, наклонился и впился в ее губы.

Однако Джиневра не отстранилась. Зачем?

Сначала его губы легко и нежно касались ее губ, а потом они внезапно стали жестокими, яростными. Мгновение Джиневра никак не реагировала на его поцелуй, и вдруг ее губы дрогнули и приоткрылись, впустив в рот его язык.

Джиневра отдавалась ласке с той же страстью, что и Хью. Она жадно впитывала его в себя, пробовала на вкус его язык и прикусывала его.

Хью сунул руки ей под плащ и принялся гладить по спине. Она прижалась к нему всем телом и почувствовала, как напряглась его плоть.

Джиневра запрокинула голову, и Хью стал целовать ее шею, а руками прижимал к себе ее бедра.

Их разделяло слишком много одежды. Дрожащими пальцами нащупав застежку, Джиневра скинула плащ, и на миг ей показалось, будто с нее сняли тяжелейший груз. Хью последовал ее примеру и сбросил гаун.

Продолжая целовать Джиневру, он медленно опускался вниз, к белоснежной груди, видневшейся в вырезе платья, а его пальцы тем временем расшнуровывали корсаж. Оторвавшись от нее на секунду, он оголил ее плечи, и платье упало на землю. Хью встал на колени и, разведя в стороны полы рубашки, с наслаждением вдохнул аромат ее тела и погрузил язык в глубокую впадинку между грудей.

Джиневра принялась расстегивать его дублет и рубашку, отрывая пуговицы в неудержимом стремлении добраться до его тела. Наконец она припала в поцелуе к голубой жилке на шее, и стала гладить его грудь, поросшую седеющими волосами. Она ладонями ощущала, как под кожей перекатываются тугие мышцы. Затем Джиневра начала целовать его соски, которые тут же затвердели, едва она прикоснулась к ним языком.

Оба молчали. Каждое их движение было стремительным и поспешным, как будто они боялись, что им в любой момент помешают. Но не те, кто находится снаружи, а то, что сидит внутри их. Создавалось впечатление, будто один боится, что другой разрушит это дикое волшебство.

Хью распустил шнуровку на ее штанах и со стоном, от которого Джиневра затрепетала, одной рукой сжал ее ягодицы, а другую прижал к животу и, царапая ногтями нежную кожу, медленно скользнул к островку темных волос. Обхватив его за шею и встав на цыпочки, она раздвинула ноги, с алчным восторгом открываясь ласке.

Хью приподнял Джиневру и бережно уложил на кровать, а сам встал перед ней на колени. Джиневра закинула руки за голову, отдаваясь во власть страсти и отбрасывая все условности. Хью спустил ее штаны до колен и задрал сорочку. Джиневра почувствовала себя более обнаженной, чем, если бы она вообще была без одежды, и это еще сильнее возбудило ее. Хью целовал ее груди, а его руки ласкали ее между ног. Джиневра сунула руки ему в штаны и обхватила его восставшую плоть.

И почти в тот же миг он поднял ее ноги и вошел в нее. Джиневра пыталась сдержать волну непередаваемого наслаждения, которая поднималась в ней. Как же это было давно! Прошла вечность с тех пор, как она в последний раз ощущала нечто подобное. И она никогда не предполагала, что ей будет суждено испытать это еще раз.

Стараясь подавить крик, она до крови прикусила губу и почувствовала во рту солоноватый привкус. Они пристально смотрели друг на друга, приближаясь к вожделенной разрядке. Вдруг Хью прошептал ее имя, со стоном запрокинул голову, и они одновременно достигли вершины.

Хью, тяжело и часто дыша, рухнул на Джиневру. Его ладонь накрыла ее грудь, влажную от пота. Вдруг снаружи до него донеслись голоса, и он вскочил.

– Боже мой! – Натянув штаны, он поспешно застегнул рубашку и схватил дублет. Как он мог забыть, что отправил Джека на поиски пропавшего часового?

Джиневра тоже уже была на ногах, однако она, одурманенная страстью, не сразу сообразила, что происходит. Сколько это все продолжалось? Может, пять минут, а может, все пятьдесят. Оправив рубашку, она подтянула штаны и надела платье. Зашнуровать его без чьей-либо помощи она не сможет, придется скрывать беспорядок в одежде под плащом.

Хью накинул гаун и направился к выходу. Прежде чем выйти, он жестом показал Джиневре, что она должна оставаться на месте.

– Милорд, милорд! Мы нашли Реда! – услышала Джиневра голос Джека Стедмена. – Кажется, его ударили по голове. Но рядом с ним была миска. От нее пахло кашей, сдобренной хорошей порцией спирта.

– Он ранен? – Хью говорил спокойно, как будто только что не пережил бурный всплеск страсти.

– Да, но не сильно. Его просто легонько тюкнули. Думаю, он начал засыпать, съев это варево.

– Обсудим этот вопрос утром. Один из людей леди Мэллори находится в лесу. Отправь кого-нибудь на его поиски.

– Вы не найдете его, – тихо проговорила Джиневра, выходя из палатки. – Его можно найти, только если он сам этого захочет. Он уже знает, что случилось нечто непредвиденное.

Джек Стедмен изумленно уставился на нее, пытаясь понять, как леди Джиневра оказалась в палатке его хозяина.

– У меня был план избавиться от эскорта лорда Хью, – холодно пояснила Джиневра. – Лорд Хью раскрыл мой план. Нам нужно было обсудить ситуацию. – Насмешливо улыбнувшись Джеку, она повернулась к Хью. К счастью, ночной мрак помешал ей разглядеть его ответный взгляд. – Лорд Хью, если вы отпускаете меня, то я вызову Грина и отправлю его за моими людьми, которые будут сопровождать меня в Лондон. К полудню они нагонят нас. С ними будут повозки с провиантом и книгами. Насколько я помню, вы не возражали против того, чтобы выехать попозже.

– Ради вас, мадам, мы подождем. Давайте разыщем егеря.

Они прошли к лесу и углубились в заросли.

– Вынуждена просить вас зашнуровать мне платье, – сказала Джиневра. – Я бы предпочла скрыть происшедшее даже от Тилли. – Она повернулась к нему спиной.

– Вы не можете скрывать это от самой себя, – тихо проговорил Хью, берясь за шнурки. – Проклятие! Я же ничего не вижу!

– До этого вы прекрасно справлялись.

– Расшнуровывать проще, чем зашнуровывать, – заметил Хью, ощупью затягивая корсаж. – Даже в пылу страсти… или, я бы сказал, особенно в пылу страсти.

– Я бы прелпочла, чтобы вы даже не заикались о страсти, – сердито процедила Джиневра. – Дайте я сделаю, раз у вас не получается.

Он оттолкнул ее руки и накинул плащ ей на плечи.

– Вот теперь мне видно.

Несколько минут они молчали. Тишину нарушал стук капель, падающих с веток.

– Все, готово, – наконец объявил Хью. Джиневра выдохнула и только сейчас поняла, что все это время сдерживала дыхание.

– Джиневра, вы не можете отрицать, что это действительно произошло, – повторил Хью. – И перед собой… и передо мной.

– Не могу, лорд Хью? – Джиневра отошла от него и оглянулась. И опять ей не удалось рассмотреть выражение его лица. – Не могу?

Она прокричала черным дроздом. Через несколько секунд ей ответил дятел.