Глава 4
Малькольм Монро молча разглядывал дорогу перед собой. Разбитая колесами тяжелых повозок, утоптанная подковами бесчисленных лошадей и ногами людей, проложенная еще в незапамятные времена, она вела в горы.
Это была дорога домой.
Тяжело вздохнув, Малькольм в который раз уже спрашивал себя, почему он не чувствует ни малейшего сожаления при мысли о том, что никогда больше не вернется в клан. Дорога в родные края была ему заказана. Но не потому, что его раненая рука, повисшая вдоль тела, не могла держать меч. С таким же успехом он мог сражаться, держа его в левой, — в глазах клана это не имело никакого значения.
Но по мнению горцев, предводитель клана обязан быть могучим воином. Не калекой. Человеком, полноценным во всех отношениях. А Малькольм стал калекой — по вине Дейрдре.
И дело было даже не в руке. И не в жуткого вида шрамах, покрывавших его грудь и лицо. Как он сможет жить в мире, где не будет ни магии, ни друидов? Разве он может вернуться домой и забыть, что его кузина — единственная в мире женщина-Воин, способная становиться невидимой? Получится ли у него вернуться к обычной жизни, не вспоминая о том, что какое-то время жил среди друидов, своими глазами видел, на что способна их потрясающая, невероятная магия?
Ответ на этот вопрос был очевиден.
Нет. Не сможет.
Что тогда? Навсегда остаться в замке Маклауд? Это тоже невозможно.
Малькольм решил, что должен жить сам по себе. Найти место, где он сможет начать новую жизнь. Только он еще не решил, где это будет и какой она будет, эта его новая жизнь.
Но Малькольм нисколько не сомневался, что очень скоро он это поймет. А пока он позволит себе любоваться изумительной красотой этих мест, чтобы навеки запечатлеть в душе образ родных шотландских гор.
Скорее всего впереди его ждет одиночество. Но может, это даже к лучшему. В его душе за последнее время скопилось столько боли и горечи, что она словно обуглилась. Изводя себя напрасными сожалениями, угрюмый и желчный, Малькольм дошел до того, что стал сторониться всех — даже суровых Воинов, которые жили в замке.
Повернувшись спиной к дороге, Малькольм покосился на гору, возвышавшуюся слева от него. Он знал, что среди отрогов гор рассыпаны бесчисленные крохотные деревушки: суровые горы издавна служили убежищем многочисленным кланам. Возможно, пришло время их поискать.
Малькольм машинально поправил висевший на боку спорран, в котором завалялось несколько мелких монет. Меч он теперь носил справа — чтобы легче было выхватить его левой рукой. Многое в его жизни изменилось, и Малькольм изо всех сил старался смириться с тем, что он теперь не такой, как все.
Ларина, его любимая кузина, постоянно слишком тревожилась за него. А ведь теперь она замужем и должна в первую очередь думать о муже и еще о том, как уничтожить Дейрдре. К сожалению, пока он остается в замке, Ларине не будет покоя. Сражаться бок о бок с остальными Воинами он не может. Что же ему остается? Прятаться в замке с женщинами, пока другие станут биться? Ни за что!
Стало быть, разлука неизбежна.
Малькольм понимал, что нельзя уходить, не попрощавшись, но знал и то, что его тут же примутся уговаривать остаться.
Он много дней провел в раздумьях. И в конце концов пришел к мысли, что должен покинуть замок. Во всяком случае, другого выхода для себя он не видел.
Скривившись, Малькольм принялся разминать раненую руку, но, как обычно, не почувствовал ничего, кроме слабого прикосновения пальцев. Он мог ее поднять, но ощущал при этом такую боль, что у него искры сыпались из глаз. И с каждым днем боль становилась все сильнее.
Воины, напавшие на него по приказу Дейрдре, потрудились на славу. Судя по всему, мерзавцы хорошо знали свое дело. Если бы не вмешался вовремя подоспевший Брок, сейчас он был бы мертв, но он стал калекой.
В глазах горцев калека — уже не человек. Однако Малькольм, хоть и был горцем, отнюдь не собирался сдаваться. Он был твердо намерен жить дальше, но только не в замке, не среди бессмертных Воинов и владеющих магией друидов, где он ощущал себя лишним.
Вдохнув полной грудью чистый холодный воздух, Малькольм принялся взбираться по склону горы. Он понятия не имел, что находится там, по другую сторону, и, гадая, что ждет его впереди, он мог хоть на время забыть о своем несчастье, не думать о раненой руке.
Сейчас он был даже рад этому.
Чувствуя приятную сытость, Соня блаженствовала, лежа в горячей воде. Положив забинтованную руку на край деревянной ванны, она позволила себе ненадолго расслабиться и ни о чем не думать.
Все-таки горячая вода творит чудеса. Даже боль, от которой ныло все тело, ненадолго отступила, позволив Соне забыть о ране. Вот только исцелить ее разбитое сердце она не могла.
Спохватившись, Соня потянулась за мылом. Конечно, мыться одной рукой неудобно, но тут уж ничего не поделаешь. Она справится. Нужно постараться успеть до того, как вернется Брок. Это был первый раз, когда он согласился ненадолго оставить ее одну.
Мытье не доставило ей особых хлопот. Но когда дело дошло до головы, Соне пришлось изрядно помучиться. К тому времени, как ей удалось как следует промыть и прополоскать густую гриву волос, она от слабости уже едва держалась на ногах.
Вода уже совсем остыла. Поднявшись на ноги, Соня потянулась за полотенцем, поскользнулась и едва не свалилась в воду. К счастью, она успела ухватиться за край ванны. От толчка вода выплеснулась, и повязка на руке мгновенно промокла.
Полотенце упало в ванну и тоже намокло. Поспешно вытащив его из воды, Соня тяжело вздохнула. Придется вылезти из ванны, если она собирается вытереться досуха. Вроде бы тоже ничего сложного — всего лишь перешагнуть через край и встать на пол. А для нее это стало непосильной задачей.
Соня в отчаянии закусила губу. Она простояла на ногах всего пару минут, а они уже дрожали так, словно готовы были подломиться в любую секунду. Внезапно девушку захлестнула злость — на себя и на магию, которая покинула ее в самый неподходящий момент.
Друиды, много лет назад приютившие их с Энис и научившие сестер всему, что умели сами, с самого начала предупреждали: нельзя воспринимать магию, как нечто само собой разумеющееся. Только те, в чьих жилах течет кровь друидов, могли быть уверены, что магия останется с ними навсегда.
Какой же дурой она была!
Набрав полную грудь воздуха, девушка медленно перенесла одну ногу через край ванны, осторожно поставила ее на пол и замерла, стараясь сохранить равновесие. Ноги дрожали и подламывались, но Соня упрямо заставила себя стоять.
Выждав пару минут, Соня осторожно подняла вторую ногу. И тут произошло именно то, чего она так боялась: неловко зацепившись ногой за край ванны, она покачнулась. Голова закружилась, пол под ногами поехал в сторону. Соня испуганно вскрикнула, понимая, что сейчас упадет. И вдруг с облегчением почувствовала, как ее подхватили сильные мужские руки.
— Соня?
Она узнала голос Брока и не смогла сдержать вздох облегчения. Этот глубокий, низкий, красивый голос она узнала бы из тысячи.
— Кажется, я упала, — виновато пробормотала Соня.
— Это я заметил.
Ей кажется, или голос Брока дрожит? И тут Соня с некоторым опозданием сообразила, что по-прежнему стоит совершенно голая, если не считать полотенца, которым ей кое-как удалось прикрыться спереди.
Горячее дыхание Брока обожгло ей шею. Она вдруг услышала, как он дышит: тяжело и неровно, с присвистом, словно после долгого бега. Перепугавшись, она замерла. Что делать? Бежать? Соня почувствовала, как от лица отхлынула кровь, мускулы обмякли, сердце подпрыгнуло и застряло в горле. Она боялась шелохнуться. В эту минуту она ненавидела себя за то, что наслаждалась прикосновением его рук. И Брока тоже. Он бесчувственный болван, раз не чувствует того же, что и она…
— Ты вся дрожишь, — хрипло прошептал Брок.
Во рту у Сони разом пересохло. Сердце стучало в груди, словно молот — так громко, что на какой-то миг она даже оглохла. Зажмурившись, она прижалась щекой к его груди, позволила себе чуть-чуть насладиться счастьем. В кольце этих сильных рук она чувствовала себя в безопасности.
— Я замерзла.
Этих слов оказалось достаточно, чтобы Брок очнулся. Растерявшейся Соне показалось, что ее подхватил какой-то вихрь. Только что она нежилась, прижавшись к нему, а в следующую секунду уже была закутана в одеяло. Присев возле нее на корточках, Брок растирал ей ноги.
— Так лучше? — спросил он, выпрямившись во весь рост.
Соня молча кивнула, боясь поднять на него глаза. Не хватало еще, чтобы Брок увидел, в каком она состоянии, и догадался, что при одном его прикосновении ее мгновенно бросает в жар.
Соня с тоской покосилась на кровать. Да ей дня не хватит, чтобы доползти до нее! До стульев тоже, казалось, было не меньше мили. Соня пришла в отчаяние — она чувствовала, как силы быстро покидают ее. Сообразив, что у нее просто нет другого выхода, если она не собирается рухнуть в обморок прямо у него на глазах, она со всем доступным для нее изяществом опустилась на пол перед горящим очагом.
— Это Кара передала мне для тебя. — Брок протянул ей гребень.
Стоило ему упомянуть Кару, ставшую ей в последнее время ближе родной сестры, как к глазам Сони вновь подступили слезы. Да разве только Кара… Все женщины, жившие в замке Маклауд, жрицы и смертные, были для нее как сестры. В каком-то смысле они стали ей даже ближе и роднее, чем Энис.
Энис всегда была странной, ее мысли ни на чем подолгу не задерживались. Сегодня она рассуждала вполне здраво, как нормальный взрослый человек, а на следующий день превращалась в хныкающее, избалованное дитя, способное выкинуть что угодно. Настроение у нее менялось, как погода в мае. Может, из-за этого они с Энис никогда не были особенно близки.
Зато другие женщины, жившие в замке Маклауд — Ларина, Кара, Айла, Маркейл и Риган, — стали ей сестрами в полном смысле этого слова. А она сбежала из замка, даже не попрощавшись…
— Спасибо, — пробормотала Соня. Это был ее любимый гребень.
Дрожащими руками она принялась расчесывать спутанные пряди и чуть не расплакалась от досады. На то, чтобы привести волосы в порядок, уйдет несколько часов, а она и так уже совсем без сил.
Тяжело вздохнув, Соня отложила гребень и задумчиво уставилась в огонь. Брок осторожно коснулся ее забинтованной руки.
— Посмотри, ты намочила повязку. Так не годится, — укоризненно пробормотал он. — Представляю, как разозлится Джин.
Соня молча наблюдала за тем, как он, аккуратно сняв мокрые тряпки с ее руки, небрежным движением швырнул их в огонь. Пламя зашипело, словно кошка, и через мгновение от тряпки не осталось и следа. Соня и глазом моргнуть не успела, как на ее руке уже появилась чистая повязка.
— Я попыталась схватиться за край ванны, но не удержалась и чуть не упала, — смущенно объяснила она. — У меня закружилась голова.
— Да, знаю. Я должен был остаться, чтобы помочь тебе. Ты еще слишком слаба, вот голова и закружилась. Или из-за того, что у тебя была лихорадка. А может, и от голода.
Соня кивнула, молча признав его правоту. Судя по голосу, Брок явно злился, но она это заслужила. И не станет обижаться, если он устроит ей взбучку. Она поступила глупо и безответственно и даже спустя несколько дней вряд ли смогла бы объяснить, почему она убежала из замка.
Скорее всего причина была в том, что весь ее мир разом рухнул — это случилось в тот день, когда она увидела Брока с мертвой Энис на руках. Горе, исказившее его обычно бесстрастное лицо, навеки врезалось в ее память. Даже сейчас, только вспомнив об этом, Соня машинально попыталась отодвинуться подальше.
— Тут у меня в сумке еще платье и белье для тебя, — неловко пробормотал Брок.
Соня услышала за спиной шорох, а потом что-то мягко потянуло ее за волосы. Вздрогнув, она даже не сразу поняла, что Брок принялся осторожно расчесывать спутавшиеся пряди.
— Все так беспокоились за тебя, — негромко продолжал он. — Обыскали всю округу. Но я велел всем отправляться в замок, а сам полетел на поиски.
Соня догадывалась, что Брок ждет от нее объяснений. Он имел на это право, впрочем, как и все из замка. Господи, да она с радостью бы объяснилась… знать бы только как.
— Конечно, я не знал, что тебе может понадобиться, — смутился Брок, — но Кара, Айла и Ларина сказали, что сами все соберут. А если понадобится что-то еще, не беда, у меня есть деньги, так что просто купим и все.
Всякий раз, когда гребень застревал в волосах, Брок не раздражался и не спешил, а терпеливо старался распутать сбившиеся колтуном пряди. Ни разу он в сердцах не дернул ее за волосы. Его осторожные прикосновения и мерные движения гребня убаюкивали ее, словно колыбельная. Соня вдруг заметила, что у нее слипаются глаза.
— Мы похоронили Энис в лесу, рядом с развалинами монастыря.
Соня смахнула слезы.
— Знаешь, мне ведь даже в голову не пришло поискать ее после того, как сражение закончилось. Я решила, что она в замке, в безопасности. Если бы я знала… Почему я не отправилась ее искать? Простить себе не могу!
— Тогда погибли многие друиды. Будь моя воля, я бы спас их всех. Но я не смог. Прости. Мне очень жаль.
— Ты и так сделал все, что мог, Брок. Мы все пытались.
Прерывистый вздох вырвался из груди Брока, словно у него на миг сдавило горло.
— Ты — не единственная, кто сбежал.
— Малькольм. — Соня давно догадывалась, что однажды он уйдет из замка. Нетрудно было предположить, что он выберет время, когда остальным будет просто не до него. Подходящий момент представился во время битвы.
— Да.
Соня, поежившись, завернулась в одеяло.
— Он решил, что в битве от него будет мало проку, а прятаться в замке с женщинам постыдился, — понимающе кивнула она.
— Ларина попросила меня поискать и его, — вздохнул Брок. — Потом, уже после того, как я отыщу тебя. Она очень беспокоится.
Соня вскинула на него глаза.
— Малькольм ушел из замка по своей воле. — Она пожала плечами. — Не можешь же ты силой заставить его вернуться!
— Его-то? Нет, конечно. А вот тебя… почему бы и нет? Ты совсем другое дело. Не забывай, ты жрица, Соня. Если Дейрдре пронюхает, что ты сбежала из замка и бродишь где-то одна, без всякой защиты, она сделает все, чтобы найти тебя раньше нас.
Соня снова поежилась. Она не могла заставить себя смотреть ему в глаза. Обычно карие, сейчас они потемнели от волнения и казались почти черными. Сколько тайн скрывается в их бездонной глубине? Она не знала, да и вряд ли это было известно кому-то, кроме самого Брока. Возможно, когда-нибудь они станут настолько близки, что он посвятит ее в свои тайны, но…
Но все, что она знала — или ей казалось, что знает, — о Броке, было ошибкой.
Поспешно уставившись в огонь, Соня облизнула вдруг пересохшие губы.
— Я предупреждала Ларину, и не раз, что Малькольм уйдет. Но она почему-то вбила себе в голову, что этого не случится.
— Малькольм когда-нибудь говорил тебе, куда он собирается? — осторожно спросил Брок.
— Ну, он особо не откровенничал. Он вообще мало с кем говорил, ты же помнишь. То, что с ним случилось, оставило шрамы не столько на его теле, сколько на душе. А ее исцелить мне не удалось. — Соня печально понурилась.
— Да, — мягко согласился Брок. — Знаю.
Соня вздрогнула. Как же она могла забыть, что именно Брок нашел раненого Малькольма! И именно Брок отбил нападения Воинов Дейрдре. Если бы не его вмешательство, Малькольм был бы уже мертв.
— Ты рисковал всем, чтобы спасти его, — смущенно прошептала она.
— Ну, положим, не больше, чем каждый, кто решился восстать против Дейрдре, — отрезал донельзя смущенный Брок. — Жаль, что я опоздал! Подоспей я на помощь раньше, все могло бы быть совсем по-другому.
Что-то недоброе, промелькнувшее в глубине его глаз, словно отголосок зловещей тьмы, в которой он жил много лет подряд, заставило ее насторожиться.
— Ты что-нибудь видел? — испуганно спросила она, обернувшись. — Что это было?
Она заметила, что Брок старается не смотреть ей в глаза.
— Ты не понимаешь, каково это — служить Дейрдре и жить в ее горе. Она превращает Воинов в настоящих монстров. Вот что испугало меня больше всего, когда я увидел нападавших на Малькольма. Если бы не я, они разорвали бы его в клочья. Видела бы ты их лица… Они до сих пор снятся мне по ночам. — Брок зябко передернул плечами.
— Но ты ведь не испугался. Ты спас Малькольма и принес его в замок, чтобы мы смогли его исцелить.
Только сейчас Брок решился поднять на нее глаза.
— Я принес его к тебе. Ты была единственной, кто смог бы ему помочь. И я это знал.
