Глава 20

Джулиан не хотел ехать, но Артур его заставил, и всю дорогу они спорили. Джулиан твердил, что они поклялись встретиться в годовщину смерти Филиппа. Во-первых, возражал Артур, слепота Эдриана — не менее убедительное основание для поездки в Лонгбридж, а во-вторых, они поклялись, что больше никто из них не умрет. Если этого Джулиану недостаточно, то они, кроме всего прочего, обещали доставить Олбрайту изумрудные и бриллиантовые украшения для его супруги.

Тогда Джулиан стал жаловаться на плохую дорогу, погоду и весьма раздраженно заявил, что отчаяние Олбрайта происходит из-за того, что он превратился в сельского лорда.

— Бог свидетель, мне никогда еще так не хотелось прокатиться с тобой по Темзе, — улыбнулся Артур, сворачивая на дорогу, ведущую к поместью.

— В следующий раз не давай пустых обещаний, — вздохнул Джулиан. — Я вынужден сопровождать тебя на эту бесполезную экскурсию и впредь буду тебе весьма благодарен, если… Черт побери, это же Гром!

— Не понял. — Артур повернул голову и сразу узнал призового жеребца Эдриана, галопом несущегося в их сторону.

— Дева Мария! — воскликнул вдруг Джулиан. — Ты посмотри!

Артур пригляделся к всаднику и не поверил своим глазам. На жеребце сидела женщина в штанах из оленьей кожи! Из-под мужской шляпы выбивались светлые кудри, батистовая рубашка обрисовывала прелестные груди…

— Кто вы? — спросила амазонка.

— Джулиан Дейн, граф Кеттеринг, а это мой друг…

— Лорд Артур, полагаю, — закончила она. — Я слышала. Эдриан вас ждет?

Мужчины обменялись удивленными взглядами.

— Я… гм… нет, — промямлил Артур. — Мы… Решение возникло у нас спонтанно.

Женщина равнодушно пожала плечами.

— Следуйте за мной, — приказала она, разворачивая жеребца к дому.

— Простите, мадам, — обратился к ней Джулиан, — не мог бы я узнать ваше имя?

Она медленно повернула голову и скользнула по нему взглядом, который заставил съежиться даже Артура.

— Лилиана Спенс, хозяйка этого Богом забытого поместья. — И она пришпорила Грома.

Друзья ошарашенно посмотрели друг на друга.

— Это была леди Олбрайт? — наконец выдавил Джулиан. — Радость и свет, для которой Эдриан заказал такие изящные украшения?

— Вряд ли здесь кого-то ждут, — пробормотал Артур, и они поскакали следом.

Но она мчалась с такой скоростью, что когда они подъехали к дому, Лилианы Спенс, хозяйки «этого Богом забытого поместья», и след простыл. Их встретил Макс, который приказал двум грумам позаботиться о лошадях гостей.

— Добро пожаловать в Лонгбридж, милорды, — поклонился он.

Джулиан отряхнул пыль с бриджей.

— Спасибо, Макс. Надеюсь, мы не приехали в самый неблагоприятный момент? — спросил он, бросив на Артура многозначительный взгляд: «Ну, что я тебе говорил?»

— Нет, милорд. Граф сейчас отсутствует, но к вечеру обязательно вернется и будет рад приветствовать вас должным образом.

«Как слепой человек может отсутствовать?» — удивленно подумал Артур.

— Его светлость беседует со своим управляющим, — продолжал Макс, приглашая в дом.

Ага, значит, не совсем отсутствует, а находится где-то с провожатым. Настоящая трагедия для такого человека, как Олбрайт!

— Видимо, они еще не забили гроб гвоздями, — саркастически проговорил Джулиан и подтолкнул друга вперед. Нахмурившись, Артур последовал за дворецким. Макс провел их в большую гостиную. Мягкие золотистые и зеленые тона, на стенах дюжина или больше картин, нарисованных любителем высокого класса. Артур ходил по комнате, восхищаясь работами. Они были превосходны: сценки деревенских танцев, пейзажи, портрет Олбрайта… Никаких сомнений, это портрет Олбрайта на муле.

— Кеттеринг! — позвал он, указывая пальцем на портрет.

Остановившись рядом с ним, Джулиан надел пенсне и склонил голову набок в задумчивом созерцании.

— Нос не похож, — констатировал он.

— О, любуетесь нашими картинами! — Друзья одновременно повернулись на голос Бенедикта Спенса. — Мы тоже получаем от них удовольствие. Совсем неплохо, как вы думаете?

«Мы получаем удовольствие»? Ну-ну! Артур знал не слишком много об отношениях между братьями, но, судя по некоторым высказываниям Эдриана, они были весьма прохладными. Так что явное самодовольство Бенедикта его крайне удивило. К тому же он был последним человеком, кого Артур ожидал здесь увидеть, за исключением самого лорда Килинга.

Артур искоса взглянул на друга, который слегка поклонился и спокойно произнес:

— Лорд Бенедикт. Какое удовольствие видеть вас.

— О нет, милорд, это вы доставили нам удовольствие своим неожиданным приездом! Думаю, Эдриан будет очень рад. Но оглянитесь вокруг. Мы все чрезвычайно восхищаемся картинами Лилианы. — Он со странной улыбкой кивнул на портрет.

— Леди Олбрайт? — с некоторым удивлением спросил Джулиан.

— О да! Это ее работы! Она весьма талантлива, вы не находите?

— Пожалуй, — буркнул Артур.

— Джулиан Дейн, мой бывший университетский наставник! — воскликнул Бенедикт, хлопая его по плечу. — А ваши сестры — как они поживают?

— Благодарю, у них все в порядке.

— Отлично. Кристиан, я полагаю, герцог еще в Италии?

— А-а… да.

Вошел слуга с подносом.

— Поставь его сюда, — велел Бенедикт и, проследив, чтобы поднос занял указанное место, весело спросил: — Могу я предложить вам бренди?

Артур кивнул, Джулиан что-то пробормотал. Бенедикт жестом приказал слуге наполнить три бокала. Странно, подумал Артур, он ведет себя как хозяин. Видимо, братья помирились, раз тут творятся подобные вещи. Приняв свой бокал, он сел. Джулиан расположился напротив и вопросительно поднял брови, когда Бенедикт устроился между ними, словно они были старыми друзьями.

— Я послал грума за Эдрианом. Он тут же прискачет, узнав, что вы приехали.

— Прискачет? — спросил Артур.

— Разумеется, — ответил Бенедикт, кладя ногу на ногу.

— Но… как? — удивился Джулиан.

— Как все… О, дорогой, разве вы не слышали? — вдруг засмеялся Бенедикт.

— Мы знали о несчастном случае… — начал Артур.

— Но не о чудесном исцелении. Я счастлив доложить вам, что к Эдриану вернулось зрение. Доктор полагал, что шансы практически равны нулю…

— Так он видит? — прервал его Джулиан.

— Как вы или я!

— Н-но… когда?.. — изумленно посмотрел на него Артур.

— Это и является сейчас предметом небольшой ссоры. Очевидно, Эдриан признался не сразу, что стало причиной небольших разногласий между ним и леди Олбрайт, — хихикнул Бенедикт. — Но кажется, ссоры у них случаются постоянно. И я понимаю свою невестку: ведь мой брат имеет отвратительную привычку все от нее скрывать. Признаюсь, меня это не удивило. Он всегда был не очень-то правдив, не так ли? Я часто говорил, что Эдриан не тот человек, которому следует жениться.

Какого дьявола он болтает о пустяках? Самая важная новость — это то, что Эдриан снова видит! И эта новость еще не дошла до Лондона.

— Что же он скрывает? — нетерпеливо поинтересовался Артур.

— Думаю, то, что обычно скрывает мужчина, — с похотливой усмешкой ответил Бенедикт. — Стоит ли мне напоминать о вашем совместном визите к мадам Фарантино, когда прошлый раз мы были в Лондоне?

— Как вы узнали? — спокойно спросил Артур.

— Случайно услышал. Лорд Делхерст жаловался, что дамы, которую он предпочитал, не оказалось в наличии, так как пришли «негодяи» и забрали себе лучших.

Заметив в черных глазах Кеттеринга ярость, Артур быстро взглянул на Бенедикта, который был слишком туп, чтобы ее увидеть.

— Но Эдриана в ту ночь там не было.

— Возможно, не в ту ночь, — равнодушно пожал плечами Бенедикт.

— И ни в какую другую! — холодно добавил Джулиан, устремив на него ледяной взгляд.

— Уверяю вас, — покраснел Бенедикт, — у меня нет привычки следить за братом. Прежде чем столь пылко бросаться на его защиту, вы должны узнать, что он не был правдив со своей женой, и это стало причиной разногласий.

Невероятно! Этот ублюдок вываливает грязное белье семьи на их обозрение! Но Бенедикт уже сменил тему и начал болтать о своих рискованных предприятиях в Кембридже. Хныкающий мальчишка превратился в лицемера, каким он, в сущности, и был. Артур уже подумывал, не отправиться ли ему на поиски лорда Олбрайта, лишь бы не слушать надоедливую болтовню, и в эту минуту в гостиную стремительно вошел Эдриан.

— Кеттеринг, Кристиан, я жив и дышу! К тому же несказанно рад вашему приезду. — Он холодно взглянул на брата. — Спасибо, что ты развлек их в мое отсутствие, Бен.

Тот с улыбкой потягивал бренди, пока не осознал; что остальные выжидающе молчат. Покраснев, Бенедикт медленно встал.

— Да, с вашего позволения, я вас оставлю, — пробормотал он.

Когда дверь за ним закрылась, Эдриан пригласил друзей сесть.

— Я действительно рад. — Но прозвучало это неубедительно.

— Слава Богу, Эдриан! Ты опять видишь! Должно быть, леди Олбрайт очень счастлива? — улыбнулся Артур.

— Да, — кивнул Эдриан, глядя в окно.

— Мы встретили ее по дороге.

— Правда? И верхом на Громе, полагаю? Возможно, Артуру показалось, но у него было четкое ощущение, что его друг с трудом себя сдерживает.

— Кажется, она превосходная наездница, — решил разрядить обстановку Джулиан.

— Да.

— Кстати, о твоей жене. Я привез тебе украшения, — сказал Артур.

— Я твой должник. — Эдриан неожиданно вскочил. — Почему бы нам не осмотреть поместье? По правде, я до сих пор еще не знаю, насколько велик Лонгбридж, но все же не так велик, каким мог бы быть, если бы я им занимался.

И он пошел к двери, резко оборвав разговор о леди Олбрайт.

Когда перед ужином Артур постучал к Джулиану, тот был полуодет.

— А я надеялся, что это слуга.

Игнорируя насмешку, Артур вошел в комнату.

— Ты можешь объяснить, что происходит в этом доме, черт побери?

— На мой взгляд, Эдриан делает то, что делал всегда, — усмехнулся Джулиан, завязывая перед зеркалом шейный платок. — Берется за что-то и превращает это в золото.

— Я не о Лонгбридже.

— Тогда о чем?

— Начать с Бенедикта, расхаживающего по дому, как бойцовый петух… Или с прекрасной леди, скачущей на Громе. Я предпочитаю женщин, которые сидят на моих пони в Эскоте, — раздраженно заявил Артур.

— На твоем месте я бы лучше заботился об Эскоте. Сколько ты проиграл в прошлый раз? Пятьсот фунтов? — саркастически хмыкнул Джулиан.

— Идем, и ты увидишь, что я имею в виду.

— Вряд ли. Может, он помирился с Бенедиктом? Может, его жена — завзятая наездница?

Скрестив руки на груди, Артур испустил нетерпеливый вздох.

— Тебе не кажется несколько странным, что Эдриан выглядел в Лондоне без памяти влюбленным, а теперь в его присутствии нельзя даже упомянуть ее имя?

— Я полагаю, что роза, возможно, несколько утратила свежесть. — Джулиан поправил узел шейного платка. — Такое случается со всеми мужчинами, Артур. Мальчишеская любовь быстро проходит, и наступают холодные будни супружества.

— Знаю. Но есть множество браков, где супруги хотя бы вежливы друг с другом. Ты заметил, как он избегает разговоров о ней? Да и ее поведение вряд ли можно назвать вежливым.

— Послушай, ты знаешь Олбрайта не хуже меня. Если леди не достойна упоминания, он о ней и не говорит. Он должен был завести себе любовницу, но, к несчастью, предпочел твои сентиментальные глупости.

— Честность с женой не обязательно глупость, Кеттеринг.

— Ты слишком беспокоишься, — улыбнулся Джулиан.

— А вы слишком беспечны, милорд, — отпарировал Артур.

Если Кеттеринг слишком… глуп, чтобы это увидеть, то он — нет. В этом доме определенно творится что-то неладное.

Эдриан, разговаривая с друзьями, прислушивался к громкому смеху Бенедикта и гадал, удостоит ли их своим присутствием его принцесса. Часть его существа надеялась, что нет, а другая беспокоилась, что в таком случае подумают гости. Не потому ли он не может находиться с ней в одной комнате, что его убивает ее любовь к Бенедикту?

— Как я заметил, ты строишь возле сада бельведер? — спросил Артур.

— Да, — буркнул Эдриан, глядя из окна на конюшни.

— Я думаю, он надеется возвести нечто подобное тому, что имеется в Килинг-Парке, — засмеялся Бенедикт и чуть побледнел, когда на него уставились три пары глаз.

— Я очень надеюсь, что он будет готов к лету.

Все повернулись на голос и увидели входящую в кабинет Лилиану. Как он мог считать ее обыкновенной, подумал Эдриан, быстро вскочив со стула и направляясь к жене, чтобы опередить стоящего рядом с ней брата.

— Входи и познакомься с моими друзьями, — пригласил он.

— Мы уже познакомились днем, — вежливо ответила Лилиана, положив ладонь на его протянутую руку, и он повел ее к расположившимся у камина друзьям.

— Лорд Артур Кристиан Сазерленд и Джулиан Дейн, граф Кеттеринг. Милорды, разрешите представить вам мою жену леди Олбрайт.

— Очень рада снова увидеть вас, — сдержанно произнесла она.

— Моя радость не имеет границ, — склонился в галантном поклоне Артур.

— Моя тоже, — восхищенно улыбнулся Джулиан. — Позвольте сообщить, что вы прекрасно ездите верхом, леди Олбрайт.

— Да, я весьма прилично держусь на спине Грома. Друзья хихикнули, когда Эдриан усадил ее подальше от Бенедикта.

— О, вы чрезвычайно скромны, Лили, — возразил деверь. — Вы прекрасная наездница. Могу я принести вам шерри?

Эдриана охватила ярость. Это был вполне невинный комплимент и столь же невинное предложение, но все, связанное с действиями брата, он воспринимал как намеренное оскорбление.

Лилиана отрицательно покачала головой, едва взглянув на деверя, и с очаровательной улыбкой повернулась к Артуру:

— Милорд, я слышала удивительные веши, которые рассказывают о вашей невестке герцогине Сазерленд. Ее забота о сиротах меня восхищает.

— Да, мне не часто доводилось встречать подобную щедрость.

— Лилиана не менее щедра в своих делах, — гордо заявил Бенедикт. — Арендаторы обожают ее, и, осмелюсь сказать, их благоденствие для нее важнее собственного.

Неужели он считал все, что она делала, образцом святости?

— Она действительно прекрасная хозяйка, Бен, но едва ли ее домашние обязанности можно сравнить с обязанностями герцогини, — бесстрастно промолвил Эдриан, вызвав этим заявлением недовольство брата и удивление друзей.

Лилиана не проявила никаких эмоций.

— Ладно, — быстро вмешался Джулиан. — Щедрость похвальна в любых проявлениях.

— Согласен. — Граф равнодушно пожал плечами.

Артур выглядел испуганным, поэтому Эдриан хотел уже объяснить свое заявление, но тут появился Макс и доложил, что ужин подан. Граф помог жене встать и повел ее из комнаты, слыша, как брат предлагает Артуру и Джулиану посмотреть очередную картину чрезвычайно талантливой леди Олбрайт.

— Нужно ли столь открыто выражать свое презрение? — тихо спросила Лилиана, когда они шли по коридору в столовую.

А ей?

— Я не демонстрирую свое презрение, — процедил сквозь зубы Эдриан.

— Позволь не согласиться, — горько засмеялась она. — Ты демонстрируешь его при каждом удобном случае, однако я надеюсь, что хотя бы ради приличия ты все-таки прекратишь унижать меня перед своими гостями.

— Унижать тебя? По-моему, именно ты унижаешь меня в моем собственном доме. Я надеюсь, что ради приличия ты наконец прекратишь демонстрировать свои чувства к моему брату? — Эдриан остановился, чтобы пропустить ее в столовую.

— Мои извинения, Эдриан. — Она грациозно наклонила голову. — Я по глупости думала, что к тебе вернулось зрение, но теперь понимаю, что ты по-прежнему слеп.

Граф открыл рот, но ему пришлось отступить в сторону, пропуская впереди себя гостей. Он сел во главе стола, моля Бога, чтобы проклятый Бертрам догадался подать вино сразу.

Во время первой перемены не произошло ничего особенного. Эдриан улыбался, когда к нему обращались, и молча подавлял в себе желание к женщине, сидевшей на другом конце стола. Почему он продолжает ее хотеть? Почему не может похоронить ее в бездонной яме своей черной души, как все остальное? Неужели он снова брошен в ад?

Когда подали мясо, граф наконец обратил внимание на брата. Артур с Джулианом вежливо слушали его пространные рассуждения о жизни, но он заметил, как они то и дело обмениваются взглядами. Знаком велев слуге наполнить бокал, Эдриан посмотрел на Бенедикта, который что-то бубнил им о Килинг-Парке, словно был их закадычным другом.

Килинг-Парк. Эти слова проникли в его сознание, причинив боль. Если брат не выставлял напоказ свое восхищение Лилианой, то хвастался Килинг-Парком.

— Я сказал отцу, что едва ли смогу одобрить еще одну мельницу. Мы и так производим больше, чем нам требуется, но он решил получать с нее доход и, осмелюсь сказать, получит, — засмеялся Бенедикт, и поскольку гости молчали, он повернулся к брату: — А ты что думаешь, Эдриан? У меня возникла идея проложить тропу в западной части усадьбы. В летние месяцы по ней будет очень приятно гулять. Ты ведь достаточно хорошо знаешь Килинг-Парк? Я имею в виду ту часть, о которой я говорю. — Бенедикт изобразил ироничную улыбку.

Вспомнив свое искусство притворяться равнодушным, Эдриан холодно посмотрел на брата. Маленький ублюдок не сможет довести его до такого бешенства, как она.

— Бенедикт, — тихо сказала Лилиана. — Вряд ли сейчас подходящий момент…

— Думаю, тропинка — это блестящая идея, — спокойно ответил Эдриан. — Вы с Арчи сможете гонять по ней своих ослов.

В столовой повисла оглушительная тишина. Джулиан вдруг очень заинтересовался мясом, Артур предпочел морковь.

— Наших ослов! Как забавно! — хихикнул Бенедикт, покачав головой, и взглянул на невестку: — Вы помните гостиную в Килинг-Парке, которую так любили? Мне кажется, вы хотели иметь такую же? Граф похолодел, Лилиана побледнела.

— Ее нужно заново покрасить, особенно лепные украшения на потолке, — весело продолжал Бенедикт. — Какой цвет вы рекомендуете?

— Я об этом не думала, — пробормотала она.

— Бы обожали эту комнату и прекрасно разбираетесь в цветах.

— Возможно, ей следует сначала нанести вам визит, прежде чем выражать свое мнение. Не хочешь ли увидеть ее снова, дорогая? — спросил граф, внимательно посмотрев на жену.

Джулиан подавил стон и закрыл глаза, а Лилиана встала, не дожидаясь, пока слуга отодвинет ее стул.

— Милорды, прошу извинить, у меня разболелась голова. — И она направилась к двери.

Артур, Джулиан и Бенедикт вскочили с мест, но Эдриан остался сидеть, равнодушно потягивая вино.

— Приятных сновидений, — буркнул он, когда она проходила мимо.

Дверь за ней закрылась. Бенедикт упал на стул, Артур и Джулиан медленно сели. Никто больше не притронулся к еде.

Джулиан горел желанием быстрее покинуть Лонгбридж, о чем и сообщил другу по пути из столовой.

— Теперь видишь? — спросил Артур. — Эти люди сошли с ума.

Ничего такого он не заметил, возразил Джулиан; просто ему необходимо вернуться, ибо его ждут исторические рукописи.

— Господи, какой же ты, Кеттеринг, тупой!

— Лучше быть тупицей, чем сующей свой нос в чужие дела старухой, — ответствовал тот. — Увидимся в Лондоне, мой друг.

Хохотнув, он удалился к себе.

Джулиан был далеко не туп, поэтому в душе согласился с Артуром, но, хотя и чувствовал себя виноватым после смерти Филиппа, не желал ни во что вмешиваться. На свой лад он уже старался помочь Филиппу и видел, чем все закончилось. Эдриан не Филипп. Он не в таком отчаянном положении и расплачивается за свое опрометчивое решение. Он заперт в аду супружества.

Джулиан с трудом дождался рассвета.

Однако, войдя в столовую, чтобы позавтракать перед отъездом, он, к величайшему удивлению, обнаружил там Эдриана, который пил чай. Он замер у двери. Происходящее здесь его не касается. Тем не менее Джулиан провел бессонную ночь — ему не давала покоя тревога за Эдриана. После наблюдений за обитателями поместья он все понял: сознательно или нет, Олбрайт позволил брату сеять тут раздор. Возможно, его женитьба и была ошибкой, однако нельзя же позволять Бенедикту столь явно использовать это в своих целях.

Джулиан вдруг припомнил клятву у могилы Филиппа. Никаких больше недомолвок между ними… никто из них больше не уйдет… Черт возьми, он поклялся, а теперь стоит здесь, глядя, как один из его лучших друзей замыкается в своем личном аду. Бенедикт, этот маленький хищный зверек, изо всех сил его туда толкает.

Он знал, что обязан что-то сказать — хотя бы ради данной над могилой Филиппа клятвы. Наверняка Кристиан сейчас гордился бы им, подумал Джулиан, входя в комнату.

— Не наш ли старый друг Артур привел тебя к греху пьянства? — саркастически заметил он.

Эдриан скривился — у него гудела голова от выпитого накануне — и жалобно пробормотал:

— Кто бы говорил. Должно быть, ты сегодня первый раз лег спать трезвым, да?

— Оскорбляешь, — улыбнулся Джулиан. — Второй раз. Но ведь у меня нет прелестной супруги, которая бы меня ждала.

— У меня тоже.

Улыбка у Джулиана исчезла, он нацепил на нос пенсне и начал задумчиво разглядывать друга. Проклятие! Эдриан отодвинул чашку. Теперь вот и Дейн уставился на него, как будто он не в своем уме.

— Послушай…

Граф поднял глаза. Странно, Джулиан обычно не сует нос не в свое дело. Артур — да, а он — никогда.

— Э-э… я знаю, что не должен этого говорить, но я твой друг, Олбрайт, и мы… ну… мы дали клятву друг другу, помнишь?

— Клятву?

— Мы поклялись, что не позволим больше одному из нас уйти.

Это уж слишком! Да, за последнее время он много перенес, однако считать его трусом, как Филипп…

— Что ты имеешь в виду? — процедил Эдриан.

— Я имею в виду… — Джулиан слегка поморщился. — Возможно, тебе нужен совет.

— Совет?

— Я говорю не о… В общем, так: думай что хочешь, но я должен это сказать. Твой брат приносит намного больше вреда, чем тебе кажется. Он слишком внимателен к твоей жене и, судя по всему, пытается довести тебя до бешенства. Причины мне не известны, но я уверен, что, пока он в твоем доме, у вас с женой мира не будет. Я все сказал.

— Возможно, это она внимательна к нему. Джулиан нетерпеливо отмахнулся:

— Скорее, он заставляет ее испытывать неудобство. И будь я проклят, если он умышленно не старается вбить между вами клин. Не могу понять зачем, но в том, что его намерения злостны, я не сомневаюсь. Прими мой совет, Олбрайт, и отправь его домой. Немедленно! Лишившись дара речи, Эдриан с изумлением смотрел на друга. И тут до него дошло.

— Прости, — сказал Джулиан, вставая. — Это не мое дело. Я уезжаю, чтобы заняться старыми рукописями, очень важными для моих исследований.

Он направился к двери, а граф продолжал молчать, потрясенный его словами.

— Надеюсь, мы скоро увидимся в Лондоне. — Махнув на прощание рукой, Джулиан вышел.

Эдриан все так же смотрел ему вслед. Значит, Бенедикт умышленно старается вбить клин между ним и его женой? Теперь все стало ясно и обрело смысл. Как он не видел этого раньше? Конечно, Бенедикт это и делает! Пытается отомстить, используя Лилиану. А он не понимал, что творится, пока Джулиан не выразил это словами.

Маленький подонок намеренно отталкивает его от Лилианы, и она при этом невольно мстит ему.

Самое время поговорить с братцем.