Глава 35

Джослин не знала, в какой комнате остановился Кольт, но найти было нетрудно, поскольку рядом толпилось не меньше полдюжины ее охранников. Протолкавшись сквозь них, внутри она обнаружила Ангела, Билли и Алонсо. Кольт сидел на стуле с обнаженным торсом, по руке из-под влажной повязки сочилась кровь.

При виде крови у нее замерло сердце, но всего лишь на миг, затем забилось вновь уже спокойнее и ровнее, чем минуту назад, когда она мчалась сюда. Он сидит, говорит, выглядит вполне нормально, не считая крови. Рана несмертельна.

Кольт заметил, что все присутствующие уставились на нее, почти одновременно с ней самой. Но на какое-то мгновение ему показалось: все исчезли. Он видел только ее, полуодетую. Белый бархатный халат плотно прилегает к влажным округлостям, роскошная рыжая шевелюра небрежно заколота, длинные мокрые пряди падают на грудь, на шее и щеках капли воды, босая…

Кольт с трудом удержался от порыва кинуться к ней, настолько сильно подействовал на него ее вид. Но тут он услышал, как кто-то рядом кашлянул, и это было, словно удар кулаком в живот, — оказывается, они не одни, и он не может прикоснуться к ней, не может слизнуть капельки с ее шеи, чего ему до смерти хотелось. Даже подойти к ней — и то не может. Он мог только смотреть на нее и наблюдать, как ее бледные щеки стал заливать румянец, едва она сообразила, что они не одни, что она, забыв правила приличия, стоит тут почти голая. И его вдруг охватило непреодолимое желание убить всех находящихся в комнате мужчин всего лишь за то, что они видят ее такой.

Джослин первая пришла в себя, и к счастью, потому что Кольт совсем уже был готов окончательно смутить ее и, перебросив через плечо, оттащить к ней в комнату, где ей и следовало находиться. Если бы она прочитала его мысли, то вряд ли сумела бы так легко выбраться из щекотливой ситуации, в которой оказалась.

Но в нахальстве есть свои плюсы, и Джослин нашла оптимальный выход из положения, притворившись, будто для нее нет ничего необычного в том, чтобы появляться среди своих в таком виде. Конечно, для этого требовалась какая-то уважительная причина, и безусловно. Кольту следовало бы выглядеть чуть хуже, чем на самом деле.

— Доктора уже позвали? — Поскольку она не обращалась ни к кому конкретно, то не заметила, кто именно сказал «нет». — Тогда не будете ли вы любезны позвать его, Роб…

— Не нужен мне доктор, — оборвал Кольт.

— Может быть, и нет, но вреда не будет…

— Я не хочу врача… мэм. Чего я хочу, так это покоя. Он говорил спокойно, но в его тоне слышалась такая сдерживаемая ярость, что люди начали уходить немедленно. В конце концов остались лишь Ангел, непринужденно сидящий на кровати, откинувшись на спинку, Билли, вернувшийся, чтобы отжать повязку, которой Кольт промокал рану, и Джослин, все еще стоящая посреди комнаты.

Кольт решил проигнорировать ее, надеясь, что она поймет намек и уйдет.

— Побыстрее, малыш, пока я кровью не истек. Ничего глупее он придумать не мог. Джослин собиралась уже уйти. Каким образом его ранили, она может выяснить позже. Ей вообще не следовало сюда приходить, если уж на то пошло.

— Вам обязательно нужен врач! — теперь она говорила более уверенно.

— Нет, черт побери, не нужен! — прорычал Кольт, осознав свою ошибку. — Это всего лишь… Что ты, черт побери, делаешь?

Но Джослин уже подошла к нему и протянула руку к повязке.

— Я хотела бы сама убедиться… Он снова оборвал ее.

— Оставьте, герцогиня. Всего лишь царапина.

— К черту. Кольт, с каких это пор ты стал таким упрямым малым? — произнес Ангел, поднявшись с кровати. — Почему бы тебе не позволить ей, раз уж ей так хочется? Известное дело, у женщин более нежные руки.

— То-то ты орал во всю глотку, когда Джесси извлекала пулю из твоего бока.

— Твоя сестра — исключение, — ухмыльнулся Ангел. — Пошли, Билли, он в надежных руках.

— Билли, вернись! — рявкнул Кольт, когда брат направился к дверям вслед за Ангелом.

— Но Ангел ведь прав, Кольт. Леди Джослин забинтует тебя гораздо лучше, чем я.

Кольту он был нужен вовсе не для того, чтобы наложить повязку, а как буфер. Неужели ни один из этих болванов этого не видит? Ясно, нет, раз дверь за ними закрылась, а он остался наедине с герцогиней.

— Кажется, я тебя предупреждал несколько недель назад, — спокойно проговорил он, тщательно стараясь не глядеть на нее. — Забыла?

— Нет, но сейчас это вызвано необходимостью, ты не находишь?

— Это всего лишь паршивая царапина, герцогиня…

— И тем не менее о ней надо позаботиться. А раз уж твои друзья и брат оставили тебя на милость моих нежных рук, почему бы тебе не позволить мне обработать ее и не прекратить быть… упрямым малым?

Его губы чуть дрогнули. Ее высокомерие вполне стерпело бы пару ругательств, но он вынужден признать: ее упорство достойно восхищения. К тому же он выяснил, что если смотреть в противоположный угол, то можно даже выносить ее близость. Не очень долго. Кроме того, к своему вящему огорчению, он обнаружил, что ему приятна ее забота. Конечно, так себя ведет любая женщина с раненым мужчиной, но она-то не должна возиться с этим лично. Ей есть кого послать вместо себя. Так почему она этого не сделала? И почему так отчаянно проталкивалась к нему в комнату?

— Что это тебе такого сказали, что ты вылетела из ванны, даже не вытершись как следует?

Джослин покраснела до корней волос.

— Тебе не положено этого замечать.

— Черт, а кто не заметил? — пробурчал он и тут же взвыл «уй!», когда она без предупреждения приложила к ране свежую повязку. Надо будет сообщить Ангелу, что для его теории нежных рук нашлось еще одно исключение.

— Так кто, ты говоришь, обучил тебя английскому?

— Сестра, — брюзгливо ответил он.

— Значит, ее английский оставляет желать лучшего.

— Пару словечек я подцепил сам.

— Счастлива это слышать. Но кто-то должен был объяснить тебе, в каких случаях следует употреблять эти слова и насколько уместно они звучат в присутствии леди.

— Ты не ответила на вопрос… леди.

— Мне сказали, что в тебя стреляли.

— Испугалась, что потеряла проводника?

— Что-то в этом роде, — сухо ответила она. Он мрачно нахмурился и глубже вжался в стул.

— Нельзя ли побыстрее?

— Довольно скверно выглядит для царапины. — Пуля довольно глубоко разорвала мышцы. Джослин не понимала, как ему удается не стонать. — Следовало бы наложить пару швов, чтобы не остался глубокий шрам, когда заживет.

Она что, шутит?

— Мужчине шрамы не помеха.

— Я заметила.

Он бросил на нее острый взгляд, но она рассматривала шрамы на груди. Спину она видеть не могла — он плотно прижался к спинке стула.

— И не собираешься задать вопрос?

— По-моему, я уже знаю, — ответила она, вновь переключив внимание на его руку. — Это называется «Танец Солнца», да? Кольт не смог скрыть удивления.

— Где ты это слышала?

— От Майлза. Он предполагал, что у тебя могут быть подобные отметины. Разумеется, я ему не поверила. В его описании это звучало настолько варварски… Будто бы в мышцы на груди мужчины ввинчивают деревянные клинья, а затем на веревках, привязанных к этим клиньям, подвешивают его на дерево, и он там висит, пока плоть не прорвется. Это действительно так происходит?

— Почти.

— Но зачем добровольно причинять себе такие страдания?

— Я всего лишь тупой индеец, или ты забыла? Мы ничего другого не знаем.

Она посмотрела ему в глаза впервые за все время, что обрабатывала рану.

— По-моему, я просила тебя этого не делать, — мягко пожурила она. — Я задала вопрос из чистого любопытства, из желания немного понять совершенно незнакомую мне культуру. Но, если у тебя нет желания объяснять, пожалуйста, забудь, что я спросила.

И почему он вдруг почувствовал себя карликом?

— Это религиозная церемония, — начал он после короткой паузы, вновь уставившись в угол. — Ритуал обновления и молитва о благословении. В нем участвует не каждый воин, но те, кто его прошел, носят шрамы с гордостью, как подтверждение благословения богов.

— Религия, — задумчиво промолвила она. — Мне следовало бы догадаться, что все окажется так просто. — Ей до дрожи в пальцах хотелось коснуться этих шрамов. — Должно быть, это ужасно больно. И оно того стоило? Лично для тебя? Ты чувствовал, что получил благословение?

— Только на короткое время.

— Мне очень жаль.

Он удивленно посмотрел на нее.

— Почему?

— Когда человек принимает такие ужасные мучения, чтобы получить благословение, то вправе ожидать, что оно будет дано ему на долгое-долгое время, разве не так? А иначе зачем вообще это делать?

— Не думал об этом.

Джослин поняла, что ее точка зрения его позабавила. Он не улыбался, но она всегда чувствовала, когда над ней посмеиваются. Однако решила не придавать значения. В конце концов он ведь ранен.

— Ладно, не важно. Не хочешь ли рассказать, как тебя угораздило получить вот это? — Она кивнула на свежую рану.

Настроение Кольта мгновенно и резко изменилось.

— Я был неосторожен.

Поскольку он явно не собирался вдаваться в подробности, Джослин рассердилась и решила сделать вид, что не правильно его поняла.

— Подстрелил сам себя? Очень неловко с твоей стороны. Он одарил ее многообещающим мрачным взглядом.

— Выстрел раздался из темной аллеи. Когда я добежал до другого конца, этот засранец уже вскочил на лошадь и помчался из города.

— Значит, ты не знаешь, кто это был?

— Лица я не видел, но узнал лошадь. Коней я запоминаю лучше, чем людей. Эта принадлежала парню, который вместе с Ангелом отвез тебя к англичанину. Кажется, его зовут Пит Сондерс.

— Но я думала, что мы оторвались от них!

— Похоже, они твердо намерены больше не терять тебя из виду, герцогиня. Они знали, куда мы направляемся. А тебя тормозят твои экипажи, даже когда ты не разбиваешь лагерь. Им было легко обогнать нас и приехать первыми.

— Тогда зачем мы так спешили?

— Потому что был маленький шанс, что Ангелу удалось их обдурить, и они отправятся искать тебя в горы. Но им, должно быть, повезло, и они нашли то место, где он повернул назад.

— И что же мне теперь делать? — от волнения она слишком туго затянула повязку у него на руке. — Полагаю, они станут наблюдать за железной дорогой, наблюдать за… Минуточку! А зачем они стреляли в тебя?

— По одной простой причине, — сухо ответил он. — Чтобы убить.

Теперь уже он удостоился гневного взгляда.

— Длиннонос никогда не нападал на моих людей. Зачем это ему? Должно быть, это какая-то ошибка.

От расстройства она начала ходить по комнате. Кольт заставил себя оторвать взгляд от ее халата, который при каждом шаге распахивался.

— Никакой ошибки, герцогиня. Что ты стала бы делать без проводника?

— Наняла бы другого… — Она не закончила. В глазах ее появилось понимание, которое она не желала принять. — Но я ведь видела их всех. Как они могут думать…

— Это не был бы человек, которого ты знаешь. Твой Длиннонос найдет кого-нибудь другого, а скорее всего уже нашел. Разве Ангел не сказал тебе, что таков был их изначальный план до того, как они нашли Драйдена?

— Твой Ангел молчал, как сфинкс. Разумеется, он ничего мне не сказал! Но раз он сказал тебе… почему ты не сбежал? Поймав свирепый взгляд, она едва не рассмеялась.

— Ах, да, ты же никогда не сбегаешь. — Джослин почувствовала себя гораздо лучше. — Вот видишь, я с самого начала была права — ты мне очень нужен. Если с тобой что-нибудь случится, я не смогу нанять никого вместо тебя. Потому что у меня не будет уверенности, что он не состоит на службе у Длинноноса.

Однако после ее очередного «ты мне нужен» Кольт остального уже не слышал. Если он по-быстренькому не эвакуирует ее из комнаты, она отсюда не уйдет до утра.

— Ладно, герцогиня. Теперь у тебя остается мало возможностей. Поезд отпадает. Как ты сказала, они будут наблюдать за ним, как и за твоими каретами. Если ты разделишь своих людей, чтобы одна группа отправилась за англичанином, а вторая охраняла тебя, то лишь облегчишь ему работу.

Джослин нахмурилась.

— Я помню, ты сказал, что не станешь за ним охотиться. А как насчет Ангела? Может, его это заинтересует? Кольт покачал головой.

— У него дело в Техасе. Он и так задержался. Утром он уедет.

— Тогда что же мне остается?

— Либо ты прячешься и ждешь, когда твой противник наберет достаточно людей для прямого нападения, либо…

Он замолчал, и Джослин поняла: что бы ни должно было последовать за этим «либо», он или передумал, или еще не додумал до конца. Но у нее не хватило терпения ждать.

— Либо?

Он долго и внимательно смотрел на нее, затем пожал плечами.

— Ты едешь одна.

Сначала она решила, что он шутит. Наверняка шутит. Но тут почувствовала за его показной небрежностью напряженное ожидание.

— Без охраны?

— Со мной. Я могу доставить тебя в Вайоминг в целости и сохранности. Но это означает — только ты, я, лошади и напряженная скачка. Твои люди будут добираться в том темпе, который их устраивает.

— Только ты и я… — начала она, все еще перебирая другие возможности. — Но ты ведь велел мне держаться от тебя подальше, — напомнила она. — Почему же ты предлагаешь…

— Пойми меня правильно, герцогиня, — прервал он ее тихим завораживающим голосом. — Я обещаю лишь доставить тебя в Вайоминг невредимой. Ничего другого я не обещаю. Улавливаешь, о чем я говорю?

Джослин коротко кивнула, чувствуя, как краска заливает ей щеки, и чуть ли не бегом устремилась к дверям.

— Я… я подумаю… — Она остановилась, взявшись за ручку, и проговорила, стоя к нему спиной:

— Когда ты хочешь ехать?

— Сегодня вечером… когда этого никто не ждет. Она снова кивнула, но не стала поворачиваться, чтобы взглянуть на него.

— Я вскоре сообщу тебе о своем решении.