Глава 14

Елена ходила по округе целый час, пока жаркая ярость, которую воспламенил в ней Уилл Джоунз, не превратилась в легкое кипение. По крайней мере это кипение не давало Елене замерзнуть. Он ей не нужен. Ей нужны только решимость и удача. Елена петляла по Шеперд-Маркет. Ее изначальный план все еще казался наилучшим — изобразить из себя рассыльного. У нее есть деньги, полученные от Джоунза, и на этот раз она собиралась потратить их. В лавке торговца фруктами «Кирби и сыновья» она показала хозяину свои деньги и попросила мешочек фундука и поднос засахаренных темно-красных норфолкских яблок. Когда он стал выяснять у нее имя хозяина, она указала дом рядом с заведением Марча.

— А, это для миссис Фэрчайлд. Почему ты сразу не сказал, мальчик?

Елена что-то пробормотала, она смотрела, как торговец с гордостью раскладывает яблоки на фирменном подносе «Кирби и сыновья». Орехи он положил в бумажный пакетик.

Елена взяла товар и постаралась выйти неторопливой походкой. В проулке позади заведения Марча она помолилась, чтобы дверь охранял не Кирпичная Морда и чтобы ей нигде не встретился Нейт Уайлд. Охраны у дверей не было, а это означало, что у Елены есть шанс. На ее стук дверь открыл тощий парень, вытирающий жирные руки о грязный передник.

— Фундук и норфолкские яблоки для миссис Фэрчайлд, — заявила Елена.

— Ошибся домом, малый. — И парень прислонился к дверному косяку.

— Не может быть, — сказала Елена. И назвала номер дома Марча.

Услышав это, парень почесал в затылке и посмотрел на поднос. Елена приподняла с него салфетку, и воздух наполнился сладким запахом засахаренных яблок.

— Товар хорош, малый, но никакой миссис Фэрчайлд здесь нет.

— Мне дали ваш адрес, он у меня в кармане.

— У тебя котелок не варит, что ли? — Парень пожал плечами, а Елена поднесла поднос ближе. Парень оторвался от косяка и взял у нее поднос.

Елена сунула руку в карман лежала снизу мешочек с орехами. Орехи высыпались и покатились по всему полу кухни.

— Смотри, что ты наделал, урод неуклюжий. — Парень попятился в кухню и поставил поднос на оловянный таз.

Елена, опустившись на колени, принялась ползать и собирать рассыпавшиеся орехи.

— Я мигом все соберу, дайте мне одну минутку.

— Пошевеливайся, малый, не то я уши тебе оторву.

Засвистел чайник, и парень отвернулся. Елена окинула кухню быстрым взглядом, отыскивая оконную задвижку. На глаза ей попалась связка ключей, висящая на крючке за дверью.

Она вскочила, сорвала с крюка ключи и сунула их в свой мешок. Снова встав на колени, она положила мешок под себя и просунула в него руку, чтобы снять с кольца один ключ. Она собирала орехи широкими, метущими движениями свободной руки, стараясь, чтобы те погромче гремели, когда она складывала их в мешок. Как только удалось снять ключ с кольца, Елена сунула его в карман и встала. Повар все еще стоял у огня. Она повесила кольцо с ключами на крюк и взяла в руки поднос с яблоками.

— Все собрал, — крикнула она повару.

— Тогда ступай, малый. — Он не смотрел на нее.

— Иду, сэр. — Она попятилась в открытую дверь, бросив быстрый взгляд на засов и заставив себя повернуться, чтобы медленно пройти через голый сад и выйти в проулок.

Она не пошла на рынок, а вернулась обратно на Пиккадилли. Ей хотелось стать невидимой, чем-то вроде пятна серого и бурого цвета в тумане и суете послеполуденного Лондона. Но Елене казалось, что она пылает, как комета, идя по черным от сажи камням, что люди оборачиваются и смотрят ей вслед. Она постаралась сдерживать свое оживление, укоротить шаг и сунула руки в карманы, чтобы чувствовать ключ. Ключ лег в ее ладонь, у него была плоская головка и крепкий круглый стержень, который заканчивался гребнем из трех квадратных заостренных зубцов.

Она испытывала необъяснимое желание шлепнуть ключом по столу во внутренней комнате Уилла. Безумная мысль. Он ясно дал понять, что ему от нее нужно. Но Елену так и подмывало показать ему, какая она бесстрашная, принести доказательство своего триумфа.

Уилл проговорил эти слова, и она в тот момент не поняла его, но теперь догадалась. У него глаза как у матери и ее склонность к крайностям. Он лев из старой сказки, в лапе у которого застряла колючка. Раненый, пойманный в ловушку мировым злом, он не найдет своего потерянного брата. Он может обшарить весь Лондон, но найдет только несправедливость и боль.

Елена — та мышь, тот партнер, который освободит его, как он освободил ее. Елена рассмеялась, ощупывая ключ. Уилл позволил ей стать Еленой. А кем она позволит стать ему? Он не Парис и не дьявол. Кто он на самом деле?

Она этого не узнает до тех пор, пока не вернется к нему и не ляжет с ним на огромную султанскую кровать.

Дойдя до Бред-стрит, Уилл обнаружил, что контора Ксандра превратилась в дымящиеся развалины. Невдалеке от пожарной кареты собралась толпа тихих, лишившихся надежды людей. Они передавали друг другу кружки с пивом, но почти не разговаривали друг с другом и совсем не шутили. Уилл ощутил их безнадежность. Когда неудача кажется постоянной участью Бред-стрит, обычные люди вряд ли могут поверить в мечты Ксандра о возрождении великого Лондона.

Начальник пожарных объяснил, что карету с его командой задержал длинный ров на улице. Они не смогли спасти инструменты, оборудование и планы, которые Ксандр хранил в конторе. Придется на несколько недель отложить проводку освещения в этот угол Лондона. Вскоре Уилл понял из разговоров, что школа тоже пострадала от нападения. Значит, за этими разрушениями стоит не Марч, а скорее всего Уэнлок. Люди сегодня пострадали не потому, что Ксандр или Бред-стрит потерпели неудачу, а потому, что могущественный старик ненавидит свою же кровь и плоть. Вместе с этой мыслью появилась и угрюмая усмешка. Может быть, именно он, Уилл, в конце концов, окажется тем, кому повезет. Его отец, беспутный лорд Оксли, был просто безразличен к своему побочному сыну и не стремился к подобным разрушениям.

Уилл вклинился в толпу, разговаривая с людьми. Он призывал имя Ксандра, как какой-то приносящий удачу талисман, сеял в их головах мысль о непоколебимости брата и непременном восстановлении разрушенного. Он не сомневался, что в течение недели святой Ксандр вернется с планом и новым оборудованием.

Он расспрашивал о Ките. Некоторые заявляли, что видели каких-то негодяев на крышах, но, как сказал ему один остряк, все в округе неделями смотрели на землю, на удлиняющуюся канаву, которая теперь тянулась по всей Бред-стрит и которую вскоре должны были заполнить большой газовой трубой Ксандра.

Уилл отошел от толпы во дворе и направился в пивную. Заведение сверкало новыми рукоятками насосов, большим зеркалом и отполированным деревом стойки. Уилл убедился, что рука Ксандра, или по крайней мере его кошелек, принимала участие в перестройке этого заведения после потопа. Разговор с трактирщиком дал Уиллу доступ к лестнице, ведущей на чердак. Они вместе с трудом открыли покрытую сажей дверь на крышу. Ее крутой скат заканчивался стеной соседнего здания. Уилл скользнул по этому скату вниз и вышел на плоскую крышу — в мир Кита.

Над широкой неторопливой рекой тумана, из которого темные фронтоны, трубы и шпили торчали, точно лодки, завязшие на Темзе во время отлива, во все стороны простирался Лондон. Новые пивные чаны возвышались над горизонтом к западу от сурового кирпичного здания школы Бредселла.

Осматривая окрестности, Уилл впервые в жизни увидел их как своего рода карту. Снизу, с улицы, крыши выглядели как другой, недосягаемый мир, но теперь Уилл убедился, что если достичь этого мира, то смелый мальчишка может без конца путешествовать по всему городу, используя крыши и их стыки как тропы.

Уилл устроился над Бред-стрит, чтобы выяснить, куда может отсюда попасть. После пожара над улицей нависал серый покров сырой сажи. Здесь и там ему виделось что-то вроде сгрудившейся стайки мальчишек в черном, но оказывалось, что это всего лишь смутные очертания искривленных колпаков над дымоходами, торчащими из общей дымовой трубы.

Наконец он прислонился к скату крыши, глядя вниз, на двор бредселловской школы. В отличие от всех остальных домов по Бред-стрит здание школы не соприкасалось с соседними зданиями. Уилл подошел к нему по крышам настолько близко, насколько это было возможно. Широкий двор, обнесенный высокими стенами, отделял здание от соседей. Чтобы пройти в школу по крышам, пришлось бы спуститься по вертикальной стене и пройти по гребню высокой стены, окружающей двор.

Елена считала, что один мальчик из шайки его брата оказался в школе и теперь ожидал спасения от Кита. Мысли о Елене не покидали Уилла с тех пор, как он впервые увидел ее на импровизированной сцене в борделе. Ксандр упрекнул его в том, что он уклоняется от исполнения своего долга, но чему же тут удивляться?

Уилл привык к загадкам и опасностям, привык к тому, что ему удается перехитрить своего врага. Недоверие друг к другу, которое они с Еленой оба испытывают, не могло способствовать настоящему партнерству. Тайны, которые хранил каждый из них, означали, что в трудной ситуации каждый будет действовать совершенно непредсказуемым образом. А еще никто не действовал с меньшей предсказуемостью, чем эта Елена Троянская. Уилл хорошо сделал, что избавился от нее.

Но он не мог не признаться, что это она заставила его прийти сюда. Если Кит планирует побег, он скорее всего изучил школу с того самого места, где Уилл теперь вдыхает сырой, пропитанный сажей воздух старого города.

Уилл перевернулся на спину и посмеялся над собой. Сейчас он был, наверное, куда ближе к своему пропавшему брату, чем когда-либо за все время долгих поисков, но не в результате умелых действий полицейского, а потому, что в нем было больше от матери, чем в остальных братьях, по крайней мере если говорить о ее сокрушительной эмоциональности. Софи и Елена, его лживая мать и его лживая милочка, они «завели» Уилла. Конечно, он приблизился к цели своих поисков.

Уилл приободрился. Он таков, каков есть. Единственный по-настоящему незаконный сын Софи. Ему не хватало праведной сдержанности Ксандра или его веры в великое будущее Лондона. Совершить чудо и найти пропавшего брата — это не для Уилла. Ему суждена мрачная роль человека, вынужденного сталкиваться с самыми плохими людьми, которых может предложить этот порочный старый город, — с Марчем, если сможет его найти, и Уэнлоком, если он сможет подойти поближе к этому могущественному негодяю. Уилл будет играть ту роль, которую определила ему судьба.