Глава 13
Ник только что натянул рубашку, готовясь к ужину, как кто-то постучал в дверь его спальни. Он резко обернулся, мгновенно напрягшись, но тут же взял себя в руки.
Снова раздался стук, и, обернувшись, Ник увидел Джеймса, просунувшего голову в щель между дверью и косяком.
— Я слышал, вы ужинаете с нами?
— Да, я как раз собираюсь, — ответил Ник, приподняв бровь.
— Хорошо. — Джеймс важно кивнул.
Мальчик так и застыл на месте, оставаясь наполовину в комнате, наполовину за дверью. Он молча наблюдал, как Ник, повернувшись к зеркалу, расчесывает свои соболиные кудри.
На какое-то время в комнате воцарилась тишина. В конце концов Ник не выдержал:
— Не соблаговолите ли войти, лорд Реддик?
При этих словах мальчик словно очнулся и поспешно вошел в комнату, плотно закрыв за собой дверь.
— С удовольствием.
Ник еле сдержал улыбку, продолжая наблюдать за мальчиком в зеркало, пока заканчивал свой туалет. Он оправил рукава рубашки, затем одернул ее и пригладил руками. Взяв галстук со стула, где он лежал. Ник спросил:
— Вы чего-то хотели?
Джеймс отрицательно потряс головой, увлеченно наблюдая за уверенными движениями сильных пальцев Ника, пока тот завязывал галстук, сооружая замысловатый узел.
— Откуда вы знаете, как это делать?
— Я умею это делать уже очень давно, — ответил Ник, помолчав.
Джеймс подобрался ближе, пораженный.
— Но… как вы научились?
Ник немного подумал:
— Кажется, камердинер научил меня.
— Ох. — Наступила тишина, пока Джеймс обдумывал ответ. — Мне следует научиться этому, прежде чем я поеду в школу.
— Хотите, я научу вас?
Глаза мальчика вспыхнули.
— А это вас не затруднит?
— Ничуть. — Ник снял с себя галстук и обернул вокруг шеи Джеймса. Повернув мальчика к зеркалу, он продемонстрировал последовательность движений, в результате которых получилась приблизительная копия того узла, которым Ник завязывал свой галстук.
Джеймс наклонился к зеркалу, разглядывая галстук с разных сторон, а Ник отошел, чтобы закончить свой туалет.
— Выглядит превосходно!
Что-то в наивной гордости мальчика разбудило память Ника. Хотя он не помнил, как научился завязывать галстук, но не забыл то жгучее желание заслужить одобрение, признание его мужчиной.
Когда Ник был в возрасте Джеймса, его мать покинула их — сбежала посреди ночи, мало что взяв кроме одежды, что была на ней. Оставила сыновей-близнецов и безутешного мужа. В последующие недели их отец тоже исчез, все больше и больше уходя в себя, предоставив Нику и Гейбриелу самим заботиться о себе, самостоятельно пережить сокрушительный удар потери обоих родителей. В течение месяца их отослали в школу — благодаря вмешательству преданной тетушки, осведомленной о постигшем их горе.
Свой первый год в школе Ник усердно работал, стараясь произвести впечатление на отца. Он был убежден, что, если, вернувшись с Гейбриелом домой на летние каникулы, привезет полученные в школе высшие награды, ему как-то удастся уговорить отца, что для счастья в жизни тому достаточно сыновей.
Однако он быстро усвоил, что ничто и никогда не сможет умерить боль и страдания его отца из-за утраты маркизы. Но, глядя теперь на этого мальчика, юного жизнерадостного графа Реддика, Ник вспомнил, что значит пытаться. И верить, что можешь добиться успеха.
И ему захотелось дать этому мальчику то, чего сам он никогда не имел.
— Действительно неплохо. Вам придется практиковаться, чтобы достичь совершенства, но это не займет много времени. — Ник застегнул жилет, наблюдая, как светятся радостью глаза мальчика, когда тот, развязав галстук, снова перед зеркалом принялся завязывать его. Когда юный граф, высунув кончик языка, наморщил лицо, пытаясь припомнить движения, которые только что разучил, Ник рассмеялся и пришел к нему на помощь. Галстук был снова завязан, и Джеймс радостно улыбнулся своему наставнику.
Кто бы мог предположить, что здесь, в потаенном уголке Йоркшира, Ник сможет испытать такое истинное удовлетворение, которое ощутил, заставив детей Таунсенда улыбаться?
Правда, в старшей дочери Таунсенда не осталось ничего детского.
Пока Джеймс снова развязывал галстук, чтобы еще раз испытать свое новоприобретенное умение, мысли Ника устремились к Изабель. То она отталкивала его, говоря, чтобы он убирался из ее дома и из ее жизни, то поверяла ему свое прошлое и свои секреты и задыхалась от наслаждения в его объятиях, ласковая, страстная и ослепительная.
Ему прежде не попадались женщины, подобные ей.
Она открыла ему свою душу, поведав историю об уходе отца, об отчаянии матери, о своем обязательстве сохранить то, что осталось от семьи, удержать на плаву поместье, несмотря на жестокий удар — потерю его хозяина. Ник был крайне заинтригован этой загадочной женщиной.
— Оберните вокруг второго конца еще раз, — подсказал он Джеймсу, берясь за сюртук.
Джеймс старательно следовал его указаниям.
— Я вот что подумал…
— Да?
— Я думаю, вам нужно жениться на Изабель.
Ник замер с сюртуком в руках, уставившись в серьезное лицо ребенка.
— Прошу прощения?
— Это ведь логично, не правда ли?
— В самом деле? — Ник никак не ожидал услышать от мальчика эти слова.
Джеймс коротко кивнул:
— Да. Изабель будет прекрасной женой. Хотите, я вам скажу почему?
— Конечно.
Джеймс глубоко вздохнул, будто подбирая слова, и начал:
— Она очень хорошо ведет хозяйство. Умеет считать лучше всех, кого я знаю. К тому же ездит верхом не хуже мужчин. Когда перестанет дождь, вы сможете сами в этом убедиться.
— Буду ждать с нетерпением. — К собственному удивлению, Ник сказал это искренне.
— А еще она сильна в шарадах.
— Качество, которое каждый мужчина должен искать в жене.
— У нее есть и другие достоинства. — Джеймс задумчиво склонил голову набок. — Она не уродлива.
Ник почувствовал, что его губы растягиваются в улыбке.
— Нет, конечно, нет. Но, полагаю, вы не говорили ей об этом?
— Я не говорил. Но может быть, вы скажете? Девушки любят комплименты.
— Если вы знаете это в столь юном возрасте, значит, не ударите лицом в грязь, когда придет время общаться с прекрасным полом, — улыбнулся Ник. — Я с большой радостью сообщу вашей сестре, что она не уродлива.
Он повернулся к зеркалу, заметив, что его юный собеседник внимательно наблюдает за ним в своем безнадежно измятом галстуке.
— Я думаю, из вас выйдет хороший муж.
Ник посмотрел на Джеймса, решившись сказать правду:
— Я в этом не так уверен.
— Почему? — Джеймс нахмурил брови.
Ник промолчал. Что он мог объяснить этому мальчику, чтобы тот смог понять?
— Потому что у вас нет титула?
— Нет. Не думаю, что титул всегда делает мужчину хорошим мужем.
— Я тоже так считаю. Мой отец был не слишком хорошим мужем.
— Мне жаль это слышать.
— Я его совсем не помню, — признался Джеймс, пожав плечами.
— А вам бы хотелось его помнить?
— Иногда, — ответил мальчик, немного подумав.
Ник глубоко вздохнул, услышав этот правдивый ответ.
Он знал, каково это — быть десятилетним мальчиком, не имея рядом никого, кто бы мог помочь, посоветовать, с кого можно брать пример. И понимал, какие противоречивые чувства испытывал Джеймс по отношению к мужчине, которого называли его отцом, и кто ушел навсегда, так и оставшись для мальчика загадкой. Шарадой.
— Что бы вы ему сказали, если бы встретились с ним теперь?
Джеймс покачал головой:
— Я не могу встретиться с ним. Он умер.
— Это не имеет значения. Что бы вы ему сказали?
Джеймс долго смотрел в окно, потом снова обернулся к Нику:
— Я бы сказал, что постараюсь стать намного лучшим графом, чем он.
Ник серьезно кивнул:
— Думаю, вы на правильном пути.
Джеймс помолчал немного, обдумывая его слова, и добавил:
— Я также спросил бы его, почему он нас бросил.
У Ника стеснило грудь при этих словах, таких знакомых. Разве он не задавал себе тот же вопрос в течение многих лет, после того как мать оставила их?
— Не думаю, что вы ему были безразличны.
Большие карие глаза Джеймса смотрели на него прямо и открыто.
— Но вы этого не знаете.
— Да, не знаю. — Ник чувствовал, как важен для мальчика его ответ. — Но могу честно сказать, что, если бы я был на его месте, то очень любил бы вас.
— И Изабель?
— И Изабель. — Истинность этих слов потрясла его, и Ник отошел в сторону, еще раз пробежавшись расческой по волосам.
Джеймс следовал за ним по пятам.
— Значит, вы подумаете насчет женитьбы на Изабель?
Тень улыбки промелькнула на губах Ника. Юный граф явно перенял упорство у сестры. Он положил расческу и обернулся. Никогда прежде он не встречал никого, кто смотрел бы на него с такой надеждой, как Джеймс в этот момент. Будто предложения Ника было вполне достаточно, чтобы все уладилось.
Чего Джеймс не знал, так это что Изабель не захочет иметь ничего общего с Ником, когда узнает о нем правду. Эта мысль разозлила его.
— Думаю, Изабель очень не понравится, что мы обсуждаем ее замужество без нее.
Джеймс с сожалением вздохнул:
— Ну ладно, если это имеет значение, я согласен. Но я выбрал вас для нее.
— Мне льстит ваше одобрение. — Ник приподнял бровь. — Были когда-нибудь другие мужчины на примете?
Не стоило ему задавать этот вопрос.
Джеймс утвердительно кивнул.
— Иногда приезжали мужчины, чтобы забрать ее.
У Ника отвисла челюсть.
— Забрать?
Джеймс утвердительно кивнул:
— Обычно они приезжали, потому что выигрывали ее.
— Выигрывали? Сражаясь за ее сердце?
Эта мысль очень не понравилась Нику.
Мальчик отрицательно покачал головой:
— Нет. Они выигрывали ее в карты.
Ника охватил гнев. Наверное, он неправильно расслышал.
— Выигрывали ее в карты? Каким образом?
— Играя с нашим отцом, полагаю, — ответил Джеймс, пожав плечами.
Ник стиснул зубы. Мысль о том, что прежний граф Реддик проигрывал в карты единственную дочь… проигрывал Изабель… не укладывалась у него в голове. Нику захотелось разбить что-нибудь. Немедленно. Он сжал кулаки, мысленно представляя себе, с каким удовольствием он размозжил бы лицо самодовольному аристократу, принявшему такую ставку. И тому, умершему аристократу, который предложил ее.
Ему очень хотелось расспросить дальше, больше узнать о том безумном мире, в котором выросли Джеймс и Изабель, но он не мог. Он заставил себя расслабить мускулы, мгновенно пришедшие в боевую готовность при откровениях мальчика. Неуместно расспрашивать его о подобных вещах. По крайней мере сейчас.
Сейчас Ник собирался поужинать.
А затем учить Изабель танцевать.
Изабель уже собиралась подняться наверх в поисках Джеймса и Ника, когда услышала, как они спускаются по центральной лестнице как раз напротив столовой. Ее пульс значительно участился, когда в коридоре послышался голос Ника. Несмотря на все ее усилия, ей не удавалось разобрать слова. Но одного только звучания его низкого приятного голоса было достаточно, чтобы взволновать ее.
Изабель оправила юбки, внезапно обеспокоившись своим внешним видом. Прошло слишком много времени с тех пор, как у нее был повод надеть вечернее платье. А то, которое она выудила из глубин своего гардероба и наскоро проветрила днем, давно вышло из моды. Наверняка женщины, с которыми он регулярно общается в Лондоне, всегда одеты стильно. Без сомнения, все они красивы и уравновешенны и не допустят, чтобы их увидели в платье, сшитом больше месяца назад, не говоря уже о нескольких годах.
Изабель вздрогнула, когда Ник и Джеймс дружно рассмеялись в коридоре за дверью. Не следовало ей соглашаться на его глупое предложение. Она чувствовала себя полной дурой.
И тут он вошел.
Без галстука.
Ворот его рубашки был расстегнут, открывая клин теплой загорелой кожи, обрамленной белым полотном и темно-зеленой шерстью сюртука, в котором он прибыл накануне. Когда они с Джеймсом вошли в столовую, взгляд Изабель немедленно устремился к этому манящему участку его груди, и ей потребовалась секунда или две, чтобы оправиться от неожиданного потрясения.
Подняв взгляд к его лицу, она поняла, что он пристально разглядывает ее. Его глаза скользнули по лифу платья, задержавшись там, где над краем выреза возвышались округлости грудей, а затем двинулись вверх и встретились с ее глазами. Заметив в их глубине откровенное мужское восхищение, Изабель покраснела и переключила свое внимание на брата.
Только тогда она обнаружила, что мальчик одет в совершенно неподходящий для торжественной трапезы костюм. На нем были короткие штаны, грязная льняная рубашка и затейливо завязанный — хотя и безнадежно измятый — галстук. Галстук Ника. Он учил ее брата завязывать галстук.
У Изабель потеплело на сердце, и она улыбнулась Джеймсу.
— Какой превосходный узел! — Мальчик гордо выпятил грудь от ее похвалы, а она встретилась взглядом с Ником. — Благодарю вас.
Ну как можно было его не полюбить!
Рок заметил отсутствие галстука у своего друга и громко рассмеялся:
— Кажется, ты кое-что забыл, Сент-Джон.
Ник усмехнулся:
— Надеюсь, вы простите мне мой необычный наряд, леди Изабель, — сказал он дразнящим тоном, выступая вперед, и поднес ее руку к губам. Эта ласка обожгла ее даже сквозь перчатку. — Видите ли, у меня неожиданно обнаружился усердный ученик в области завязывания галстуков.
В мозгу Изабель вспыхнула картина: Джеймс и Ник совместно трудятся над замысловатым узлом. Это была очень яркая фантазия, в которой присутствовал наставник-мужчина, обучающий Джеймса сложным и непонятным законам мужского мира и помогающий ей решать трудные проблемы воспитания юного графа.
Соратник.
Какое приятное слово.
Она долго смотрела Нику в глаза, погрузившись в мечту о том, что он здесь, с ней, и может помочь. Тряхнув головой, чтобы отогнать эти мысли, она сказала:
— Ничего. Я уверена, что мы сумеем найти вам другой галстук, раз ваш был… захвачен.
— Отдан добровольно, миледи.
«У него замечательная улыбка». Когда он улыбался, ей казалось, что в комнате не хватает воздуха.
— Ну что ж, обойдемся сегодня вечером без церемоний. Я рада видеть вас за ужином без галстука, раз уж так получилось. — Изабель затаила дыхание, глядя на Сент-Джона и своего брата — так замечательно они смотрелись вместе.
— Не пора ли приступить к трапезе?
Все двинулись к столу, который был накрыт весьма искусно, — Изабель не сомневалась, что это дело рук Гвен, — и джентльмены помогли дамам усесться. Была какая-то особая интимность в том, как Ник подвинул Изабель кресло, как склонился к ней, обдавая своим теплом и запахом сандалового дерева. Она слегка повернула голову, чтобы поблагодарить его, и он едва слышно прошептал в ответ:
— Всегда рад услужить вам. — Она ощутила его дыхание на своем обнаженном плече, и он добавил: — Я знал, что в красном вы будете неотразимы.
Волна удовольствия прокатилась по ее телу.
Он был опасным мужчиной.
Изабель одернула себя, отбросив эту совершенно неуместную мысль, и была отвлечена тем, что подали ужин. Сегодня Гвен превзошла самое себя, приготовив трапезу из простых полезных продуктов, полученных почти полностью на землях Таунсендов. В ней не было ничего экстравагантного — наверняка лорду Николасу доводилось пробовать более изысканные блюда, — но еда была превосходно приготовлена и отлично приправлена. Настоящее пиршество, по меркам Таунсенд-Парка.
Когда Изабель оглядела барашка под желейным соусом, которого подали на второе, ее охватила неуверенность. Такая простая еда вряд ли могла понравиться этим мужчинам, путешествовавшим по всему миру, отличавшимся изощренным умом и утонченным вкусом.
Эта мысль терзала ее все время, пока продолжался ужин, и Изабель погрузилась в молчание, не участвуя в общем разговоре.
Когда Рок и Лара принялись расспрашивать Джеймса о его занятиях и событиях дня, Ник ближе склонился к Изабель.
— Вы где-то далеко, не с нами.
Она резко выпрямилась при этих словах.
— Я думала об ужине.
— Превосходный ужин, — сказал Ник, и неуверенность Изабель возросла.
Она наклонила голову, пытаясь спрятать румянец.
— Я рада, что еда вам понравилась, милорд.
— …а потом мы встретились с лордом Николасом.
Изабель подняла голову при этих словах брата и наткнулась на удивленный взгляд Лары.
— Встретились? Для чего?
Джеймс, видимо, вспомнил, что она тоже здесь.
— Мужской разговор.
Изабель откинулась на спинку кресла.
— Прошу прощения?
— Нам нужно было кое-что обсудить, — просто сказал Джеймс.
— Обсудить? — Она перевела взгляд на Ника.
Тот поднял свой бокал, выражая полное согласие.
— Совершенно верно.
— Я… — Изабель снова повернулась к Джеймсу. Что они могли обсуждать без нее?
— Это тебя не касается, Изабель. Я попросил лорда Николаса уделить мне минутку, как граф.
«Как граф?»
Изабель широко раскрыла глаза при этих словах. Она молча повернулась к Нику, который с большим трудом сдерживал улыбку.
— Я не мог ему отказать, леди Изабель. Он ведь действительно граф. И не кто иной, как хозяин дома. — Ник умолк ненадолго, затем добавил: — Этот барашек просто великолепен, а желе и вовсе выше всяких похвал. Ты согласен со мной, Рок?
— Целиком и полностью, — ответил гигант, и Изабель не упустила смешинки в его тоне.
Ей захотелось облить их обоих желе.
Она посмотрела на Лару, заметила веселые искорки, пляшущие в ее глазах, и сердито нахмурилась. Кузину это ничуть не задело, она снова обернулась к Джеймсу и сказала:
— И вы научились так прекрасно завязывать галстук!
— О да! — охотно откликнулся юный граф, поправляя упомянутый предмет туалета. — Хотите, я снова сделаю это? — И прежде чем Лара успела ответить, Джеймс потянул свое творение за один конец, устроив совершенно неуместное для вечерней трапезы представление.
Когда он начал снова завязывать галстук, Изабель наклонилась к Нику и прошептала:
— Как видите, может, мой брат и граф, но совершенно не умеет себя вести соответственно своему положению. Мне хотелось бы узнать, о чем вы с ним разговаривали.
Не отрывая глаз от Джеймса, Ник ответил:
— О вас.
— И что же вы обсуждали?
— Вам не о чем волноваться, Изабель. Брат просто беспокоился о вашем благополучии, когда он уедет в школу.
Изабель посмотрела на Джеймса, неуклюже вытягивавшего шею, чтобы видеть свой галстук, в то время как Рок помогал ему соорудить замысловатый узел.
— А почему он решил поговорить с вами об этом?
Ник откинулся назад, когда начали убирать со стола, устремив на Изабель прямой откровенный взгляд.
— Он разработал план, как обеспечить вашу безопасность, и попросил меня принять участие. — Ник снова обернулся к Джеймсу. — Отлично сработано, граф. Это, без сомнения, самый лучший узел из всех, что вы завязали!
Джеймс довольно улыбнулся комплименту и повернулся к Ларе, чтобы получить добавочную порцию одобрения. Она осыпала похвалами обоих — и юного графа, и Рока за его помощь.
Но Изабель была не в состоянии по достоинству оценить эту сцену. Нахмурив брови, она шепотом спросила Ника:
— Что же это за план?
Подождав, пока Регина уберет его пустую тарелку, Ник близко склонился к Изабель:
— Он считает, что мы должны пожениться.
Изабель открыла рот, потом закрыла, затем проделала это еще раз.
Губы Ника изогнулись в усмешке:
— Боже мой, Изабель! Неужели я лишил вас дара речи?
— Я… — Изабель замолчала, не зная, что и сказать.
— Он все тщательно продумал, — продолжил Ник, — и полагает, что умение вести хозяйство и подсчитывать расходы делает вас прекрасной кандидаткой в жены. Ему очень хочется также, чтобы я увидел, как вы ездите верхом. Он сказал, что ваше мастерство наездницы совершенно покорит меня. Я жду этого с нетерпением.
— Я…
— К тому же — и это главное — вы не уродливы.
Она изумленно заморгала.
В глазах Ника плясали смешинки.
— Помните, Изабель. Это сказал ваш брат. Я бы не осмелился приписать себе столь восхитительные слова.
— Не уродлива. — Изабель покачала головой. — Какой прекрасный комплимент.
— О, вы снова обрели голос. — Он улыбнулся. Его довольная обаятельная улыбка была так заразительна, что Изабель не смогла удержаться и тоже присоединилась к нему.
— Похоже на то. — Она помолчала. — Скажите, милорд, школа поможет моему брату научиться подбирать более приятные слова, чтобы ухаживать за его будущей графиней?
— Остается только надеяться. В противном случае возможность продолжения рода Реддиков будет вызывать серьезные сомнения.
Изабель не смогла удержаться и рассмеялась, чем сразу привлекла внимание остальных участников застолья.
— Джеймс сказал одну вещь о леди Изабель во время нашего разговора, которая меня очень заинтриговала, — объяснил Ник.
Внимание всех сидящих за столом было теперь приковано к нему. Изабель стало не по себе. Не станет же он повторять слова мальчика, которые могут поставить ее в неловкое положение? Или станет?
— И что же это, лорд Николас? — в нетерпении воскликнула Лара.
— Он заявил, что она непревзойденный мастер в шарадах.
— О, так и есть, — согласилась Лара. — Я не знаю никого, кто мог бы с ней сравниться.
— Хотелось бы увидеть доказательство этому. — Он устремил на Изабель задумчивый взгляд. — Но сначала, я думаю, нам следует приступить к танцам.
Все быстро согласились переместиться в бальный зал, и Изабель страшно разволновалась в предвкушении того, что последует.
Он предложил ей руку, и когда она коснулась ее, то почувствовала жар, исходящий от него, даже сквозь толстую ткань сюртука. Ник наклонился к ней и сказал:
— Я думаю, вам следует знать, что я использовал бы совсем другие слова, чтобы описать вас.
Сердце Изабель бешено забилось, но она постаралась сохранить беззаботный вид.
— Вы имеете в виду, другие, в отличие от «не уродлива»?
Он не улыбнулся, и внезапно ей показалось, что в комнате не хватает воздуха. Она затаила дыхание в ожидании.
— Я бы назвал вас прекрасной.
Бальный зал совершенно изменился.
Переступив порог просторной комнаты, Изабель резко остановилась, потрясенная. Она обсудила с Джейн план на сегодняшний вечер сразу же, как только рассталась с Ником днем. Попросила освободить часть бального зала, снять там покрывала с мебели и протереть от пыли фортепиано, чтобы подготовить помещение к вечеру.
Вместо этого Джейн сотворила чудо.
Дальний конец зала озарял мягкий золотистый свет нескольких дюжин свечей разнообразных размеров — старательно собранных со всего дома — в высоких канделябрах. Освещение стратегически было размещено так, что образовалась внутренняя Площадка свободного пространства, ограниченная двумя низкими кушетками по обоим концам комнаты и несколькими удобными креслами, сдвинутыми к одной стороне.
Здесь находился также стол с угощениями, на котором стоял большой хрустальный кувшин с лимонадом, бутылка коньяка из подвала, несколько бокалов и блюдо с мелким печеньем, на которое Джеймс немедленно совершил набег. Изабель не смогла скрыть улыбку при виде всей этой роскоши. Она могла бы поклясться, что Гвен потратила большую часть дня, выпекая эти лакомства.
Все кругом сверкало чистотой и свежей полировкой, и Изабель задумалась, сколько девушек приняли участие в том, чтобы превратить неиспользуемое помещение в уютный бальный зал, отлично подходящий для вечера танцев.
— Какая красота, — прошептала она, на мгновение забыв о присутствующих.
— Похоже, вы удивлены, — тихо сказал Ник.
— Да, правда. — Она радостно рассмеялась. — Прошло десятилетие с тех пор, как эта комната использовалась по назначению. Мы периодически убирали ее и изредка использовали, но никогда для бала… — Она умолкла и рассеянно повертела рукой в воздухе, подыскивая слова, чтобы закончить фразу. — У нас в Таунсенд-Парке не много было поводов для балов. Катастрофически не хватало партнеров для танцев.
Ник улыбнулся, когда она снова рассмеялась, и изысканно поклонился.
— На этот вечер у вас есть несколько желающих, миледи.
Изабель улыбнулась ему в ответ:
— Тогда начнем.
Тут внутренняя дверь в зал отворилась и вошла Джорджиана, низко опустив голову и двигаясь так быстро, словно ей не было никакого дела до остальных присутствующих. Изабель собиралась было спросить, не случилось ли чего — так удивило ее, что гувернантка, страшно боявшаяся попасться на глаза Нику, вдруг решила присоединиться к ним, — однако воздержалась от вопросов, когда молодая женщина уселась за тускло освещенное фортепиано спиной к ним и заиграла вальс.
Джеймс подошел к ней и пристроился рядом, а Рок поклонился Ларе, приглашая ее на танец. Спустя мгновение она уже была в его объятиях, и эта пара закружилась по комнате. Бледно-голубое шелковое платье Лары блестело в свете свечей. Изабель наблюдала за ними с любопытством и одновременно с волнением, видя их очевидное влечение друг к другу, и в то же время остро ощущая присутствие Ника.
После бесконечно долгого ожидания она была вознаграждена, услышав его низкий приятный голос:
— Изабель…
И вскоре она очутилась в его объятиях, и они закружились по комнате.
— Гувернантка Джеймса великолепная пианистка.
— Минерва-Хаус славится многими талантами, милорд. — Изабель не хотела обсуждать девушек. Она не собиралась ничего скрывать от него. Только не сейчас, когда так славно звучит вальс. — Вы великолепный танцор.
Он наклонил голову и, закружив Изабель вокруг высокого канделябра, направился в дальний конец танцевального зала.
— С чего вы взяли, что не умеете танцевать вальс?
— Я… я никогда не пробовала…
Он закружил ее снова, и Изабель закрыла глаза, упиваясь силой и ловкостью своего партнера, который так уверенно и грациозно вел ее под музыку.
— А следовало бы. Вы созданы для того, чтобы вас обнимали вот так. — Николас произнес это тихо и со страстью ей на ухо, и она чувствовала, что он прижимается слишком сильно. Понимала, что должна остановить его.
Но не могла.
Они еще раз повернули, и Изабель, открыв глаза, увидела дальнюю стену и дверь, через которую вошла Джорджиана. Она снова была приоткрыта, и ряд любопытных лиц заглядывал в щель. Гвен, Джейн и Кейт внимательно следили за происходящим в зале. Изабель не смогла сдержать изумленный смех.
— В чем дело? — спросил Ник, посмотрев на нее.
Она подняла на него смеющийся взгляд и прочла вопрос в его глазах.
— Не оглядывайтесь сейчас, милорд, но, оказывается, за нами наблюдают.
Он усмехнулся, немедленно все поняв.
— Ах да. Насколько я знаю женщин, могу себе представить. Моя сводная сестра, Джулиана, итальянка. Это говорит само за себя. Она очень самоуверенная, упрямая и совершенно невыносимая. Имеет склонность говорить неуместные вещи в неподходящий момент. — В голосе его явно проскальзывали смешливые нотки.
— Да она просто чудо.
Ник коротко рассмеялся:
— Вам она понравится, я думаю. И я уверен, что вы понравитесь ей. Она терпеть не может Лондон, светское общество и питает особую неприязнь к жеманным женщинам и фатоватым джентльменам. Что делает практически невозможным подыскать ей мужа. Но вообще-то это проблема Гейбриела.
— Вот преимущество быть вторым сыном, — сказала Изабель с улыбкой.
— Совершенно верно.
— А ваша невестка?
— Ну, Калли обязательно полюбит вас.
Изабель рассмеялась при этих словах:
— Трудно поверить, что маркиза Ролстон может полюбить выросшую в деревне северянку, которая ходит в брюках, когда ей это удобно, и большую часть времени проводит с женщинами, совершившими с точки зрения общества совершенно неприемлемые поступки.
— Именно за это маркиза Ролстон вас и полюбит, — усмехнулся Ник.
— Я вам не верю, — откровенно сказала Изабель, глядя ему в глаза.
— Когда-нибудь, Изабель, я отвезу вас в Лондон, и вы собственными ушами услышите правду от моего брата и его жены.
У Изабель потеплело на сердце от обещания, прозвучавшего в этих словах, — обещания, что наступит время, когда они вместе окажутся в Лондоне. Она познакомится с его семьей, и у них будет повод обсудить тайную историю одной из пар, о которых больше всего сплетничают в свете.
Ей очень хотелось, чтобы это оказалось правдой.
Это было странно. Здесь, в полутемной комнате, при свете свечей, под волшебные звуки вальса, в объятиях этого сильного обаятельного мужчины ей хотелось, чтобы это оказалось правдой. Ей хотелось быть связанной с ним. Стать его супругой. Жить жизнью, которая смутно угадывалась за его словами. Околдованная магической властью танца, ритмичным движением их тел, теплом его рук, обнимающих ее, Изабель позволила себе отдаться мечте, от которой уже так давно отказалась.
Изабель снова закрыла глаза и целиком отдалась движению, остро ощущая сквозь платье тепло его руки, не закрытой перчаткой, на своей талии. Она чувствовала прикосновение его крепких мускулистых бедер, когда он, кружась по залу, уверенно вел ее по бесконечному извилистому пути. Спустя некоторое время она открыла глаза и встретила обжигающий взгляд голубых глаз Ника.
— Вам нравится танцевать, Изабель?
Она знала, что следует проявить сдержанность. Знала, что, если бы он был сейчас в Лондоне, дама в его объятиях нашла бы какой-нибудь блестящий, остроумный или кокетливый ответ. Но Изабель незнакомы были эти ухищрения.
— Очень.
— Прекрасно. Вы должны радоваться жизни. Вы этого заслуживаете. Я думаю, вы редко это себе позволяли. А почему бы вам не танцевать, не смеяться, не жить той жизнью, о которой вы мечтаете?
Действительно, почему?
— Мечты — это для маленьких девочек, у которых нет никаких забот, — сказала Изабель, в душе оспаривая эти слова, хотя и произносила их.
— Чепуха. У нас у всех есть мечты.
Изабель открыла глаза, встретив сверкающий взгляд его голубых глаз.
— Даже у вас?
— Даже у меня.
— И о чем же вы мечтаете? — Она выпалила этот вопрос так хрипло, что едва узнала собственный голос.
Он ни секунды не колебался.
— Сегодня ночью я буду мечтать о вас.
Ей следовало бы посчитать эти слова глупой насмешкой. Вместо этого она услышала в них тайное обещание, и ей захотелось поверить ему.
— Теперь скажите, о чем мечтаете вы, Изабель.
— Мне следует мечтать о школе для Джеймса. О безопасности девочек. О починенной крыше и неограниченных запасах свечей.
Он коротко рассмеялся:
— Ну полно, Изабель. Вы способны на большее. Речь не об их мечтах. О ваших. О чем вы мечтаете? Для себя?
Довольно долго она не могла ничего придумать. Сколько времени прошло с тех пор, как она размышляла о своих желаниях?
— Мне бы хотелось больше танцевать, — с улыбкой сказала она.
— Счастлив оказать вам эту услугу, — ответил он, сверкнув белоснежными зубами, и закружил ее под музыку. Недостаточное количество свечей в темной комнате создавало иллюзию, что они танцуют при свете звезд. В этот момент Изабель поверила, что, если выскажет свои желания вслух, они могут на самом деле исполниться. И заговорила, не отводя от него глаз:
— Отец дал мне однажды шанс все уладить. Спасти дом. Графство. Все. — Она никогда еще никому об этом не рассказывала. — От меня требовалось всего лишь отправиться с ним в Лондон. И позволить ему устроить мой брак.
— Сколько вам было лет? — Слова прозвучали холодно, и Изабель охватил страх — она подумала, что он осуждает ее. Как когда-то мать.
— Семнадцать.
— И вы отказались.
Она молча кивнула; непрошеные рыдания подкатили к горлу.
— Я не хотела… не хотела такого брака, как у моей матери. Не хотела быть женщиной наполовину. Неполноценной личностью. Он уехал и больше уже не возвращался. Моя мать… она вскоре после этого умерла. Она винила меня в том, что он нас бросил.
Ник долго молчал. Не двигаясь.
Ей не следовало ему говорить.
— Простите, если я разочаровала вас.
Ник резко и с шумом выдохнул.
Приподняв пальцем ее лицо за подбородок, он посмотрел ей в глаза. Изабель ахнула, обнаружив бурю эмоций в его взгляде.
— Я не разочарован, дорогая. — Шепот прозвучал тихо и близко, так близко, что она больше чувствовала, чем слышала эти слова. — Я в ярости.
Она широко раскрыла глаза, когда он обхватил ладонями ее лицо и повернулся так, чтобы их наверняка не было видно с другой стороны комнаты. Изабель чувствовала, как дрожат его пальцы.
Ей не хотелось думать о прошлом. Только не теперь, когда он так близко.
— Я хочу, чтобы вы меня поцеловали.
Это откровенное признание поразило их обоих.
— Ах, Изабель, если бы мы были где-нибудь в другом месте… — прошептал он.
Она опустила голову при этих словах.
— Я знаю.
— В самом деле? Вы знаете, как сильно я хочу вас?
— Да, — ответила она, не смея на него взглянуть.
Она почувствовала, как его большой палец пробежался по нежной коже ее запястья, заставив этим легким прикосновением бешено забиться ее сердце.
— Как вы узнали? — Его шепот, таинственный и умоляющий, придал ей храбрости взглянуть ему в лицо. Его глаза казались темными — слишком темными, чтобы определить их цвет при таком освещении, — но ей удалось прочесть его мысли.
— Потому что я тоже хочу вас.
Тогда он застонал, и Изабель почувствовала, как этот звук пронзил ее, порождая волны удовольствия, нарастающие глубоко внутри. Она попыталась отвернуться, но он помешал ей, удерживая пальцем за подбородок.
— Нет, красавица, смотри на меня.
Как могла она отказать ему в такой настойчивой просьбе?
— Я далеко не совершенство. Не могу обещать, что никогда не сделаю ничего такого, что может причинить вам боль. — Он умолк; белая линия его шрама отчетливо выделялась на загорелой коже. — Но я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить вас, Джеймса и этих девушек.
Он остановился, и она затаила дыхание, ожидая его следующих слов.
— Я думаю, вам следует рассмотреть предложение вашего брата.
