Глава 12
Урок номер пять
«Обязательно интересуйтесь тем, что занимает мысли вашего лорда.
Как только ваша первая ненавязчивая встреча успешно привлекла к вам внимание джентльмена, настало время проявить глубокий искренний интерес к его занятиям. У каждого незаурядного мужчины есть свои чисто мужские увлечения. Но помните, что всегда можно найти способ показать, что вы разделяете его интересы, несмотря на вашу женственность.
Ваш лорд любит лошадей? Возможно, он не прочь получить богато украшенную вышивкой попону под седло!
И не бойтесь, дорогая читательница, быть к нему ближе!»
«Жемчуга и мантильи»
Июнь 1823 года
Изабель остановилась у входа в студию, наблюдая, как Ник работает.
Гроза окутала помещение загадочной зеленоватой дымкой, а гром и завывания ветра снаружи скрыли от него ее приход, поэтому девушка могла наблюдать за ним, оставаясь незамеченной.
Изабель никогда в жизни не встречала подобного мужчину. Он был высоким и крепким, а окружение невольно наводило на мысль сравнить его с этими статуями — великолепными античными скульптурами, созданными для того, чтобы почтить и прославить совершенство человеческого тела.
Он превосходил их всех своими широкими плечами, длинными ногами и великолепно развитыми рельефными мускулами. Изабель отметила пышную прядь, упавшую на лоб и задержавшуюся на серебряной оправе очков. Впервые она видела его очки — неуместное дополнение, делающее этого грозного мужчину еще более привлекательным.
Когда он стал для нее настолько интересен?
Она внезапно занервничала, боясь того, что должно случиться. Он слишком смущал ее: то ей хотелось, чтобы он уехал, то — чтобы задержался. И по возможности как можно дольше.
Изабель вздохнула. И на этот звук — тихий, едва слышный — Ник тотчас же повернул голову.
Он встретился с ней взглядом и ждал не двигаясь ее дальнейших действий. Она топталась в дверях, не в силах отвести от него глаз.
Затем ступила в комнату и закрыла за собой дверь.
Он выпрямился при ее приближении, снял очки, положил их на пьедестал ближайшей статуи из черного мрамора и небрежно оперся на него, скрестив руки на груди.
«Проявляйте интерес к его занятиям».
Для Изабель это не составляло труда.
Она остановилась в нескольких дюймах от него, глядя вверх на скульптуру.
— Прекрасная статуя. Вам уже удалось ее идентифицировать?
Он ответил, не сводя с нее глаз:
— Это Аполлон.
— Да? Как вы это узнали?
— Я эксперт по памятникам античности.
Он не собирался облегчать ей задачу.
Ник снова обратился к своей тетради, с досадой заметив:
— Я начинаю уставать от этой игры.
— Ник! — Звук его имени, сорвавшийся с ее губ, удивил их обоих. Он опять обернулся к ней. Замер в ожидании. Она уставилась в точку, где его загорелая шея встречалась с воротником. Заговорив, она не сводила глаз с этого места. — Извините меня.
После ее слов в комнате слышно было только его дыхание, неспешное и ровное, и что-то в его равномерности побудило ее продолжать.
— Я никому никогда не рассказывала о Минерва-Хаусе… — Изабель встретила его удивленный взгляд и уточнила: — То есть так мы его назвали. Этот дом. Девочки.
Она умолкла, ожидая, что он начнет задавать вопросы.
Когда же он промолчал, она вновь заговорила, по-прежнему обращаясь к впадинке под его горлом, не желая встречаться с ним взглядом и вместе с тем не в силах совсем отвернуться от него.
— У нас ничего не осталось. Отец уехал, а мать… понемногу угасала. Она не покидала постели, проводя целые дни без еды, не желая нас видеть. Когда же ее не стало… Слугам перестали платить. Я совершенно уверена, что они обкрадывали нас. А затем, в один прекрасный день, все они ушли.
— Сколько вам было лет?
— Семнадцать. — Изабель горестно покачала головой, вернувшись к воспоминаниям. — Джейн появилась первой. Она искала работу. Кров. А мне нужен был кто-то, чтобы помогать с поместьем. Она оказалась умной. Стойкой. Старательной. И у нее были подруги, попавшие в сходное положение. В течение нескольких месяцев здесь собралось с полдюжины женщин, стремившихся сбежать от чего-то — от нищеты, от родственников, от мужчин. Думаю, я тоже пыталась от чего-то бежать. Они готовы были работать, и я готова была нанять их. Они помогли удержать поместье на плаву. Ухаживали за козами, убирали стойла, возделывали землю. Работали так же усердно, как мужчины, служившие у нас прежде. Даже еще лучше.
— И вы держали их пребывание в секрете?
Теперь она взглянула ему в глаза.
— Это было нетрудно. Мой отец не появлялся здесь. Он жил за счет своих выигрышей, когда ему везло. А когда удача отворачивалась от него, за счет содержимого городского особняка, утратив в конечном итоге и сам лондонский дом. — Она умолкла, затем горько рассмеялась.
И тут он обнял ее.
Изабель не сопротивлялась, хотя знала, что это нехорошо. Что не следует позволять ему к ней прикасаться. Но как она могла устоять против этой теплой силы, нежно окутавшей ее? Сколько времени утекло с тех пор, как ее так ласково обнимали? Пытались утешить?
— Зачем вы это делаете? — спросил он.
Изабель повернула голову, прижавшись ухом к жесткой шерсти его сюртука. Она не стала притворяться, что не поняла вопроса.
— Они нуждаются во мне.
«А… пока я нужна им, гораздо легче забыть, как я одинока».
Хриплый ободряющий звук вырвался из глубины его горла, побуждая ее продолжать.
— Сейчас уже добрая дюжина их покинула нас — швеи и гувернантки, матери и жены. Одна открыла пирожковую в Бате. У них не было ничего, когда они пришли ко мне.
— Вы дали им нечто важное.
Изабель некоторое время молчала, но в конце концов вывернулась из его рук. Когда он отпустил ее, она почувствовала легкое сожаление — он не попытался ее удержать.
— Это единственное, что я сделала хорошего в жизни. — Она посмотрела вверх, на статую Аполлона. — Я не могла помешать отцу уехать или заставить его увезти мать с собой. Не могла достойно содержать поместье. Но я смогла помочь этим девушкам.
Он понял Изабель. Она видела это по его ясному открытому взгляду.
— Я очень боюсь, — добавила она тихо.
— Я знаю.
— Я не могу рассчитывать, что Денсмор, попечитель, поддержит нас. Не могу надеяться, что он будет хранить наши секреты.
— Изабель… — Он умолк, и она поняла, что он тщательно подбирает слова. — Кто эти девушки, из-за которых вы живете в постоянном страхе, что их обнаружат?
Она промолчала.
— Они замужем?
— Некоторые из них, — прошептала она. — Они нарушили закон, приехав сюда.
— А вы нарушаете закон, укрывая их. Вы знаете, что рискуете репутацией Джеймса? С него достаточно скандалов с отцом.
Чувство отчаяния и безысходности охватило ее. Ей страшно было подумать, что в конечном итоге Джеймсу придется страдать из-за ее выбора.
— Знаю.
— Изабель, — сказал он тоном, в котором слышались одновременно раздражение и озабоченность. — Вы не можете одна тянуть эту ношу. Это слишком тяжело.
— А что, по-вашему, я могу сделать? — Она обхватила себя руками, словно обороняясь. — Я их ни за что не оставлю.
— А это и не понадобится.
— А что тогда?
— Есть способы.
Изабель рассмеялась:
— Вы думаете, что за семь лет я не рассматривала всевозможные пути? Кто станет рисковать, принимая в дом женщину, нарушившую супружеские обеты? Кто решится противостоять высокородному отцу, явившемуся за сбежавшей дочерью? Кто пойдет на такой риск, опираясь только на слово дочери презренного графа-расточителя?
— Позвольте мне помочь вам.
Изабель замолчала. Ей так хотелось довериться этому мужчине, от которого веяло силой, могуществом и безопасностью. Все казалось таким простым, когда они обсуждали это в кухне. Но теперь, сойдясь с ним лицом к лицу, могла ли она пойти на это? Могла ли вручить ему свою судьбу? Отдать в его руки их будущее?
В его голубых глазах блеснуло что-то, что она не смогла распознать. И он, зарывшись пальцами обеих рук в волосы, отвернулся от нее и в раздражении прошел несколько футов в сторону, прежде чем снова заговорить.
— Вы самая невыносимая женщина из всех, кого я встречал. — Ник снова обернулся к ней, и слова посыпались с его языка быстро и яростно: — Вы очень гордитесь, что сделали это одна, не так ли? Это ваш дом. Это ваши девушки. Это вы спасли их. Это ваша работа. И вы вправе гордиться этим, Изабель: Бог свидетель, вы это заслужили, — но вы ведь достаточно умны, чтобы понять, что это вам уже не по силам. У вас нет ничего, чтобы защититься от любой опасности, таящейся вне этих стен. Я предлагаю вам помощь. Защиту.
Изабель находилась на краю пропасти. Ей нужно было принять важное решение, которое могло изменить все. Она заглянула в его голубые глаза — глаза, обещавшие все, о чем она мечтала. Безопасность для девочек. Поддержку для Джеймса. Сохранность дома.
Он был благородным человеком. Она не сомневалась в этом.
Но отказаться от главенствующей роли в доме — довериться этому мужчине во всем — было нелегко. Ее сомнения вылились в шепот:
— Я не знаю…
— Думаю, вам лучше уйти, — сказал он, тяжело вздохнув. — Чем скорее вы удалитесь, тем раньше ваша чертова коллекция будет описана и тем скорее я навсегда исчезну из вашей жизни.
Ник отвернулся, отпуская ее.
Но она не хотела его покидать.
— Вы не поняли. Это мои девушки.
Он раздраженно фыркнул:
— Ничего не изменится, если вы позволите мне помочь вам.
— У меня больше ничего нет!
Вот. Она это высказала. И дальше уже не смогла остановиться.
— Это все, что у меня когда-либо было! Все, чем я жила последнее время! Если я не способна обойтись без вас, чтобы сохранить это в неприкосновенности… как это отразится на мне? Кем я тогда стану?
— Все совсем не так. — Ник подошел к ней. Обхватив ее лицо ладонями, он словно наполнил ее теплотой и надеждой. — Я знаю, что такое чувствовать себя одиноким в этом мире, Изабель. Дело именно в этом.
Она терпеть не могла гнетущего чувства одиночества.
И так долго была одинока.
— Я никогда не встречал никого подобного вам, — продолжил он. — Никого — ни мужчину, ни женщину — такой силы и стойкости. Такого бесстрашия. Вы не одиноки. Вы больше никогда не будете одинокой.
Изабель не знала, кто двинулся первым. Кто раньше преодолел разделяющее их расстояние. Она знала только одно: когда он поцеловал ее, она больше не чувствовала одиночества.
И полностью отдалась чувствам.
Некоторое время он не двигался. Его губы нежно касались ее губ, подчеркивая его присутствие, его силу, его власть. Сначала она упивалась этими ощущениями. Но затем его близость — его запах, его тепло, его крепкое тело — пробудила невероятную бурю чувств в ее груди. И показалось, что она сойдет с ума, если он останется неподвижным.
И тогда он начал действовать.
Его теплые ладони приподняли ее лицо, и он властно завладел ее губами, требуя от нее ответных действий. И она с готовностью откликнулась. Их страстный продолжительный поцелуй совершенно лишил ее рассудка. У нее подогнулись колени, и она едва устояла на ногах. Ухватившись за его плечи, она упивалась их силой и крепостью, жадно припав к его губам, повторяя все его действия, отвечая на ласки его языка своим.
Когда Ник наконец отстранился от нее и встретил ее затуманенный взгляд из-под ресниц, легкая улыбка пробежала по его губам, и он подхватил девушку на руки. Изабель ахнула от неожиданности, и он снова коснулся ее губ быстрым опьяняющим поцелуем, прежде чем заговорить, и в голосе его звучало тайное обещание.
— Показать вам, насколько вы не одиноки?
Как прекрасно, что он это сказал!
— Да, — еле слышно прошептала она. — Пожалуйста.
Тогда он понес ее, лавируя между статуями, в дальний конец комнаты, где возле огромного окна стояла широкая низкая скамья. Усевшись, он посадил девушку к себе на колени, а затем, вытащив шпильки из ее волос, распустил ей волосы. Изабель видела, как он жадно рассматривает пышную массу темно-рыжих локонов, и закрыла глаза, когда он, зарывшись пальцами, принялся перебирать их неспешными восхитительными движениями. Она откинула голову назад, отдаваясь ласкам. При этом движении его взгляду открылась стройная шея, и он с тихим стоном склонился над ней, коснувшись губами кожи, посылая волны наслаждения по ее телу легкими прикосновениями своего языка. Изабель ахнула, когда он легонько укусил ее за чувствительное местечко на плече у основания шеи, и ощутила, что губы его изогнулись улыбкой при этом звуке, а затем прильнули долгим жадным поцелуем в том месте, где бешено бился пульс. Ей показалось, что она может умереть от удовольствия.
Она вскрикнула и обняла его, сгорая от неудержимого желания прикасаться к нему, целовать его везде, где только можно. Ее губы случайно наткнулись на уголок его глаза, и она не задумываясь пробежалась языком по жесткому рубцу его шрама. Эта ласка воспламенила его, и его пальцы сразу же принялись распускать шнуровку ее платья, освобождая грудь, в то время как он осыпал нежные выпуклости быстрыми влажными поцелуями. Пробежавшись вдоль края выреза языком, оставлявшим за собой огненный след, Ник оттянул тонкую ткань вниз, приняв ее груди в свои нетерпеливые ладони.
Изабель открыла глаза, ощутив прикосновение его рук, сознавая, что он на нее смотрит, — желая увидеть, как он смотрит на нее. В небе за окном позади него яростно блеснула молния, озарив все кругом ослепительным светом, когда Ник пробежался пальцем по напряженной коже ее груди, благоговейно описывая круги вокруг темной вершинки. Она судорожно вздохнула, и он устремил на нее восторженный взгляд сверкающих глаз.
— Такая прекрасная, — произнес он, продолжая ласкать ее соски, наблюдая, как они напряглись и затвердели в ответ. — Такая страстная, такая пылкая. — Он посмотрел ей в глаза. — Мы вместе, Изабель. Вы и я.
Она больше не была одинока.
Затем она прочла страсть в его глазах, и осознание этого наполнило ее неудержимым желанием. Он ее хотел. Неожиданно для себя она сказала:
— Прикоснись ко мне.
В глазах его вспыхнуло удивление, мгновенно сменившееся чем-то неясным, более глубоким.
— С удовольствием.
Он прильнул губами к ее груди и осторожно втянул затвердевший бутон в рот, лаская его языком и губами, покусывая зубами, пока она не закричала, вцепившись ему в волосы, ухватившись за единственную надежную опору в своей жизни.
Она выгибалась, теснее прижимаясь к нему, не в силах сдержаться, и он поднял голову, обняв ее одной рукой, шепча слова восхищения у ее напряженного соска. С природным женским чутьем, о существовании которого она не подозревала, Изабель снова прильнула к нему. Сознательно. И он оторвался от ее груди, чтобы посмотреть ей в глаза. Обхватив ладонью ее затылок, он прошептал:
— Подожди… — Затем, впившись ей в губы обжигающим поцелуем, он приподнял ее и усадил верхом к себе на колени, крепко прижав к груди. — Так будет лучше, тебе не кажется?
Она поерзала, устраиваясь удобнее, юбки ее собрались складками между ними. Когда он застонал при ее движении, она ответила:
— О да. Так намного лучше.
Он рассмеялся при этих словах, и этот тихий смех вызвал острую вспышку удовольствия, пронзившую ее до самого сердца.
— Посмотрим, что еще можно предпринять в таком положении, моя Волюптас?
Она робко улыбнулась:
— Да, пожалуйста.
— Ну что ж, раз уж ты так вежливо просишь… — Он припал губами к ее груди, и Изабель выкрикнула его имя, эхом разнесшееся по комнате. Она двигалась в такт с действиями его губ, с движением его пальцев, ласкавших сосок ее второй груди, порождая волны наслаждения, скапливавшиеся где-то глубоко внутри.
Он начал действовать. Его ладони гладили ноги, прижимая ее к нему, направляя движения. Скользнув рукой под юбку, он потянул завязки панталон, открыв доступ к тому месту, где — теперь она точно знала, хотя раньше даже не подозревала об этом, — ей так отчаянно хотелось ощутить его. Он нежно обхватил ладонью пушистый холмик, и ее пронзила стрела острого удовольствия. Она ахнула, и он поднял голову с улыбкой, полной тайного обещания. В комнате слышалось только их затрудненное дыхание и шум дождя, барабанившего в окна.
Он снова жадно завладел ее ртом, заставив забыть обо всем, кроме его рук, губ, его крепкого тела под ней. Она зарылась пальцами в его густые волосы, упиваясь глухим удовлетворенным стоном, сорвавшимся с его губ, когда он прижал ладонь к ее заветному месту, давая ей то, чего она так жаждала, но не решалась попросить. Она с легким вздохом откинулась назад, охваченная бурными незнакомыми чувствами, которые он пробуждал в ней.
— Ник… — произнесла она пылко и вместе с тем смущенно.
— Да, красавица… я здесь. — Его губы были теперь возле ее уха, играя с мочкой, и мысли ее спутались. Она вздохнула, ощутив прикосновение его языка к своей коже. Его ладонь застыла на месте. Изабель снова задвигалась, но он не дал ей того, о чем она просила.
— Изабель! — В голосе его звучало тайное обещание. — Чего ты хочешь?
Она открыла глаза и взглянула ему в лицо, встретив сверкающий взгляд его голубых глаз — тех самых восхитительных глаз, что грозили свести ее с ума.
— Я хочу… — Она встряхнула головой. — Мне нужно…
— Позволь мне… — Он скользнул пальцем сквозь мягкий пушок, раздвигая нежные складки, и погрузился в ее жаркую глубину.
— Этого ты хочешь?
Изабель закрыла глаза, и из ее горла вырвался тихий стон удовольствия.
— Мм… Думаю, это именно то, что нужно… — Его рука начала двигаться, а он тихо шептал ей на ухо грешные слова, от которых ее бросило в жар. — Ты когда-нибудь трогала себя здесь, Изабель?
Она прикусила губу и отрицательно покачала головой.
— А не мешало бы… такая нежная… влажная… жаждущая…
Он ласкал ее пульсирующую плоть, давая ей то, что она хотела. Погружая один палец глубоко внутрь, он одновременно поглаживал большим пальцем центр ее наслаждения. Она вскрикнула, ощутив его там, и он произнес глухим голосом, хриплым от его собственного желания:
— Скоро ты достигнешь вершины блаженства. Ты это чувствуешь, дорогая?
Она кивнула, крепко зажмурив глаза, а он подводил ее все ближе и ближе к тому, чего она так отчаянно жаждала, но не умела назвать. Его большой палец двигался все быстрее и быстрее, а она прижималась к нему, забыв обо всем, кроме звука его голоса и ощущения его ладони в своем самом интимном месте.
— Ну давай, Изабель! Испытай страсть. Я с тобой.
Она напряглась, чувствуя, что стремительно приближается к пределу, и он приник к ее губам в жарком страстном поцелуе. Второй его палец присоединился к первому, проникая все глубже, в такт с движениями ее бедер, которые она приподнимала навстречу его руке в безмолвной просьбе дать ей все, что он может. Она ощущала под собой его длинное твердое естество, прижимавшееся к средоточию ее женственности, к тому месту, где ее томила эта нестерпимая жажда… где она больше всего в нем нуждалась. Ник откинулся назад, встретив ее невидящий взгляд.
Она в неистовстве выкрикнула его имя.
— Не сдерживайся, красавица, дай себе волю! Теперь ты моя.
И она взорвалась в его руках, забилась в конвульсиях, тесно прижимаясь к нему, прося о большем, хотя он уже дал ей то, что она хотела. И после того как затихли последние ее судорожные движения и страстные возгласы, Ник продолжал держать ее в своих крепких объятиях, пока она приходила в чувство.
Понемногу он начал приводить в порядок ее одежду. Она позволила ему завязать тесемки ее панталон, оправить юбки, придав складкам некоторое подобие прежнего состояния, затянуть шнуровку на платье. Покончив с этим, он прижал ее к груди, нежно поглаживая по спине, рукам и ногам.
«Так вот каково это — не быть одинокой».
Спустя некоторое время он крепко ее обнял и ласково поцеловал в висок.
— Думаю, нам лучше подняться, прежде чем кто-нибудь явится нас искать.
Эти слова вырвали Изабель из сладкого забытья, мгновенно вернув к действительности. Она выпрямилась, освободившись из объятий, и соскочила с его колен. Но ей пришлось опуститься на четвереньки, разыскивая шпильки, которые он разбросал.
Ник подался вперед и несколько секунд наблюдал за ней, затем произнес:
— Изабель, все в порядке.
Она подняла голову и посмотрела на него.
— Все далеко не в порядке, милорд.
Ник тяжело вздохнул:
— Мы снова вернулись к «милорду»? Неужели?
Она уже отползла в сторону, собирая шпильки. Отыскав последнюю, она встала, подошла к ближайшей статуе, чтобы положить их, и начала приводить волосы в порядок, одновременно изрекая в пространство возмущенным тоном:
— Я не должна была… вы не должны были!
— Ну что ж, пожалуй. Но я не собираюсь извиняться.
Она обернулась к нему:
— Это совсем не по-джентльменски!
Он встретился с ней взглядом. В глазах его пылал огонь.
— И тем не менее, Изабель… я получил огромное удовольствие. Думаю, и вы тоже.
Она покраснела.
— Вижу, я не ошибся, — сказал он, насмешливо приподняв бровь.
Изабель прищурилась, но побоялась, что ее отповедь не возымеет действия, когда она стоит с поднятыми вверх руками в попытке восстановить прическу.
— Вы неисправимы.
— Вы должны мне признаться, Изабель.
Она повернулась к нему спиной, пробормотав.
— Нет. Я не могу.
Он рассмеялся, откинувшись на спинку скамьи.
— Вы только что это сделали, красавица.
Она резко повернулась к нему:
— Не смейте так меня называть!
«Хотя мне это очень нравится».
— Почему нет?
— Вы прекрасно знаете почему, — прошептала она в ответ.
— Скажите мне, что вам было приятно, и я перестану.
— Нет.
Он нарочито одернул рукава своего сюртука.
— Как знаете. Мне больше нравится называть вас красавицей. Потому что так оно и есть.
— Ну хорошо. Мне было приятно.
— Я знаю, — ответил он с лукавой улыбкой.
Изабель пришлось отвернуться, чтобы скрыть собственную улыбку, вызванную его самоуверенностью.
Боже милостивый! Во что она ввязалась?
Она взглянула на Ника через плечо:
— Это совершенно неуместный разговор. Я настаиваю, чтобы вы прекратили.
Он рассмеялся над ее начальственным тоном:
— Изабель, я уверен, вы не станете возражать, что уже довольно поздно проявлять высокомерие.
— Вы слишком много себе позволяете! — воскликнула она, краснея.
Он окинул ее пылким взглядом:
— Уверяю вас, дорогая, в самый раз.
Она не совсем поняла слова, но его тон достаточно ясно говорил, что он имел в виду. Щеки ее запылали еще ярче.
— Мне нужно идти.
— Нет! — крикнул он вслед, поднимаясь со скамьи. — Не уходите. Останьтесь. Я должен попытаться проявить себя истинным джентльменом.
Изабель приподняла бровь, имитируя манеру, которую он так часто демонстрировал.
Ник снова рассмеялся:
— Я не вращался в тех же кругах, что и ваш отец. Но вы дочь графа Реддика, широко известного в Лондоне. Почему я ничего о вас не слышал?
«И слава Богу, что не слышал».
Изабель судорожно сглотнула и неуверенно начала:
— Мама не желала отпускать меня в Лондон. Оглядываясь назад, я думаю, что ей не хотелось, чтобы я знала правду о моем отце. Она всегда говорила о нем так, будто он был настоящим чудом. Теперь-то я знаю, что все ее рассказы о нем были выдуманы… Но я ей верила. А раз так, я верила в него. Мои первые воспоминания о нем, должно быть, причудливая смесь фантазий и реальности, потому что я вспоминаю родителей улыбающимися, любящими друг друга… Но я не уверена, что так было в действительности.
Ник понимающе кивнул, и Изабель пришлось продолжать.
— Но вы спросили насчет Лондона, — напомнила она.
— Да. Ваша мать, может, и не хотела, чтобы вы туда ездили, но ведь вас должны были вывести в свет.
Изабель сжалась при этом воспоминании. Ей, конечно, был обещан один сезон в тот последний злополучный приезд отца домой, когда он объявил, что намерен использовать единственную дочь, чтобы раздобыть денег. Изабель была в замешательстве. Она не могла рассказать Нику эту историю. Ей казалось это унизительным.
— Нет, у меня не было дебюта.
Ник прищурил глаза, и она заметила недоверие в его взгляде. Как же ей не хотелось, чтобы он продолжал задавать вопросы!
— Вы не хотели занять подобающее вам положение в обществе?
Уголок ее губ приподнялся в кривой усмешке.
— Скажите мне, лорд Николас, часто ли предоставляют место в «Олмаке» для дочери графа-расточителя?
Взгляд его помрачнел.
— К черту «Олмак».
— Вы говорите как человек, который волен избегать его.
Ник отрицательно покачал головой:
— Вовсе нет. Моя семья тоже замешана в скандалах, Изабель. По правде говоря, мою сестру недавно отказались принять в «Олмаке».
— Вы шутите! — воскликнула Изабель, широко раскрыв глаза.
— Нисколько.
— Но она сестра маркиза Ролстона!
— Только наполовину, — сказал Ник с грустной усмешкой. — Еще несколько месяцев назад моего брата принимали в обществе исключительно по принуждению. В прошлом он был далеко не праведником.
— Что же произошло, раз отношение к нему изменилось?
— Он женился на женщине с безупречной репутацией и обширными связями в самых могущественных кругах высшего общества.
— Прекрасно!
Ник улыбнулся:
— Так можно было бы сказать, если бы Гейбриел специально задумал завоевать ее. Но нет. На самом деле он влюбился. Совершенно случайно.
— Разве такое бывает? — спросила Изабель, нахмурив брови.
— Несомненно. Они не могут надышаться друг на друга.
Изабель подавила укол зависти, услышав его рассказ — совершенно непостижимый.
— Как славно!
— Я считаю, — сказал Ник с улыбкой, — что с «Олмаком» или без него, но вы должны были дебютировать. Вы все еще можете занять подобающее вам место в обществе.
Изабель задумалась над его словами. Прошло достаточно много времени — целые годы, — с тех пор как ее посещали мечты о светской жизни. Она не знала даже, каким образом надо выходить в свет, а идея о необходимости выучить все правила и ритуалы бомонда повергала ее в панику.
Нет. Лондон явно не для нее.
— Думаю, вы слишком переоцениваете врожденные способности женщин из аристократических семей.
Ник склонил голову к плечу, вопросительно глядя на нее.
Изабель вздохнула и отвернулась. Пробежавшись ладонью по краю пьедестала ближайшей статуи, она призналась:
— Я представления не имела, как стать светской леди. Убеждена, что моя манера речи едва ли соответствует принятым нормам. Я бы наверняка постоянно ставила в неловкое положение себя и всех окружающих во время первого же выхода в свет. Я хорошо шью, но совсем не умею вышивать. Не имею ни малейшего представления о моде. И не танцую. — Она поморщилась, высказав эти слова. Определенно он решит, что она нагородила лишнего, переборщила с самокритикой.
Не то чтобы ее беспокоило, лестного он о ней мнения или нет.
«Лгунья».
Изабель заглушила тоненький ехидный голосок в своей голове.
— Вы не умеете танцевать?
Конечно же, он сразу прицепился к этому.
— Не умею.
— Ну что ж, мне кажется, это очень легко уладить.
— Если вы не заметили, милорд, — со смехом сказала Изабель, — здесь, далеко на севере, не часто встретишь учителя танцев.
— Тогда вам здорово повезло, что я здесь. Я буду рад обучить вас искусству танца.
Она обернулась к нему с недоверием:
— Прошу прощения?
— Думаю, мы можем начать прямо сегодня. В этом доме есть бальный зал?
— Да. — Наверняка он просто шутит.
— Тогда начнем сразу после ужина. Так что до встречи.
Как в тумане она начала пробираться между статуями к двери.
— Изабель?
Звук ее имени на его устах был полон порочного обещания, даже на довольно достаточном расстоянии. Она резко обернулась. Внезапно у нее перехватило дыхание.
— Да?
— Только на сегодняшний вечер… можем мы сделать вид, что вы не в трауре?
От этих слов ее охватила дрожь, и у Изабель возникло чувство, что, если она согласится на его предложение, все совершенно изменится. Она глубоко вздохнула, долго колеблясь, что ответить. Что бы она ни говорила себе, ей вовсе не был безразличен этот мужчина с его обаянием. Он был крайне соблазнителен. И она не смогла устоять перед искушением.
Набрав в легкие побольше воздуха, она произнесла:
— Неплохая идея.
