Глава 18

Клан Брюсов устраивал летние игры на противоположном от Эдинбурга берегу залива Ферт-оф-Форт. Погода стояла теплая и солнечная, и состязание собрало множество участников и зрителей.

— Мы тоже поедем, — решил Джеймс Лесли. — Ты уже успела повидать в Эдинбурге все самое интересное, дорогая Жасмин: и замок, и часовню блаженной королевы Маргарет, рынки и площадь, где моего отчима, Френсиса Стюарта-Хепберна, лорда Босуэла, объявили вне закона. Переплывем залив и полюбуемся на игры, а потом вернемся в Эдинбург, сложим вещи и отправимся домой.

— А Сен-Дени? — напомнила Жасмин. — Гонец из Англии все еще не прибыл. Может, нам стоит подождать?

— Сен-Дени на севере, гоняется за призраками, — уверенно заявил муж. — Нам нечего бояться, сердце мое. Что же до курьера, он скорее всего поедет прямиком в Гленкирк, узнав, что нас здесь нет.

Они переправились через залив вместе с дядей и теткой графа.

— Адам по-прежнему любит игры, — ворчала Фиона. — Именно он показал Джемми, как метать стволы. И представляешь, обычно выигрывает, несмотря на возраст! Но тебе понравятся игры. Они продолжаются четыре-пять дней.

Слуги переправились загодя, чтобы приготовить шатры, в которых обычно жили собравшиеся. С самых верхушек свисали яркие флажки с грифоном Лесли. Фиона заранее подсказала Жасмин, как одеться, чтобы не выделяться на общем фоне. Мужчины завернулись в пледы, надели полотняные рубашки, вязаные штаны-чулки, кожаные туфли и перетянули талии широкими кожаными поясами. На женщинах были юбки по щиколотку, клетчатые шали, сколотые поверх белых блуз большими бляхами с гербами кланов, и такие же, как у мужчин, вязаные чулки и высокие кожаные башмаки. Жилище оказалось скромным, но довольно удобным. Там поставили походные кровати, застланные пуховыми перинами и одеялами. Из остальной мебели были только жаровни для обогрева. Снаружи под легким навесом стояли два стула.

Слуги по желанию хозяина расстилали на ночь свои тюфяки либо в шатре, либо прямо на земле. Граф Гленкирк посчитал, что служанка жены может стать легкой добычей распутников и пьяниц, а потому приказал ей ночевать в шатре. Фергюс Мор и Рыжий Хью устроились у самого входа, чтобы охранять господ.

Жасмин в жизни не видела ничего подобного и проводила ночи в шатре, лишь добираясь до порта Камбей из отцовского дворца. Тогда это было опасным приключением. Сегодня же ей предстояло только веселиться. Хозяева, клан Брюсов, выставили щедрое, хотя и простое угощение. Днем и ночью горели огромные костры, на которых варилась овсянка, пеклись лепешки и жарилась баранина. Из напитков подавались сидр и эль. Многие из гостей привезли с собой лакомства, чтобы дополнить незатейливое меню. Лесли захватили полкруга сыра, свежий хлеб, жареных каплунов, вино, яблоки и груши.

— От этого овса у меня живот пучит, — жаловался Адам Лесли. — Стоит лишь повернуться к морю задом, и поднимется такой ветер, что весь французский флот тотчас окажется в Нормандии.

Жасмин наслаждалась необычным зрелищем. Мужчины бегали наперегонки, боролись. Особенно трудно оказалось справиться со знаменитым силачом из клана Эрскинов, высоким широкоплечим парнем. Молодежь кланов Брюсов, Макдуфов и Линдли безуспешно пыталась состязаться с Черным Эваном Эрскином, но он остался непобедимым. Целая толпа собралась, чтобы понаблюдать за тем, как катают камни, — круглые гладкие булыжники подскакивали по ровному полю, пущенные одной рукой. Потом настал черед метания стволов — тонких бревнышек одинаковой длины. Каждый должен был пробежать несколько шагов, размахнуться и бросить свой ствол как можно дальше. Адам Лесли, считавшийся пожилым человеком, однако легко переплюнул соперников. В конце концов остался лишь один — его племянник, граф Гленкирк. Джеймс тяжело дышал; пот градом лился по поросшей темными волосами обнаженной груди. Широко замахнувшись, он с хриплым криком и видимой легкостью запустил в воздух ствол, приземлившийся намного дальше полена, брошенного дядей.

— Объявляю Джеймса Лесли победителем в метании стволов! — провозгласил Джок Брюс, распорядитель игр.

— По крайней мере никакому другому клану с нами не равняться! — весело заметил Джеймс.

— Тебе еще придется немало попотеть, прежде чем я сдамся, — засмеялся Адам. — Просто повезло, так и скажи, Джемми. В следующем месяце Ситеан устраивает игры. Тогда и посмотрим!

— Вот отшибешь себе что-нибудь, если будешь хорохориться, — зловеще предостерегла жена. Но Адам беззаботно обнял ее за талию.

— Уж об этом никогда не тревожься, дорогая, — галантно успокоил он.

Джеймс присоединился также и к состязаниям лучников. Жасмин, нетерпеливо притопывая ногой и теребя складки юбки, стояла рядом. Отец и брат сумели сделать из нее меткого стрелка.

— Почему женщины не участвуют в играх? — рассерженно спрашивала она у мужа. — Я так же хорошо владею луком, как вы, черт возьми!

— Таков обычай, дорогая, — объяснял граф.

— Конечно, я не стала бы соревноваться в метании стволов или камней, все это не под силу женщинам. Но ведь мы тоже охотимся! И умеем обращаться с луком!

— Не успеешь оглянуться, как она захочет танцевать, — съязвил Адам Лесли. — Девочка, девочка, знай же свое место!

— Мое место?

Бирюзовые глаза свирепо блеснули, и в этот миг перед Джеймсом предстала настоящая принцесса из династии Великих Моголов.

— А где же, позвольте спросить, дорогой дядюшка, мое место?

Вместо красивой молодой женщины Адам Лесли внезапно увидел неукротимую разъяренную тигрицу, в жилах которой текла кровь многих поколений завоевателей-королей, увидел и чуть не испугался, но сумел сохранить присутствие духа.

— Неужели ты сама не знаешь, девочка? Быть послушной и доброй женой Джемми Лесли и дать семье здоровых детишек.

Фиона, не выдержав, фыркнула. Граф громко застонал.

— Вы хотите сказать, дядя, что я должна помалкивать, исполнять любые желания повелителя и до конца дней своих ходить беременной?

С этими словами она вырвала у мужа длинный лук и, наложив стрелу, послала в цель. Наконечник вонзился в самый центр мишени. Выхватив из колчана еще одну стрелу, она натянула тетиву, отпустила, и вторая стрела расщепила первую.

— Любой, кто проделает то же самое, получит от меня пять золотых монет! Никто не хочет попробовать? — уничтожающе бросила она, сунув лук Джеймсу. Мужчины стояли словно громом пораженные. — Никто? — повторила Жасмин и, повернувшись, величественно поплыла прочь.

— Иисусе! — восхищенно пробормотал Джок Брюс. — Да она, пожалуй, и твою матушку переплюнет, Джемми! Где, черт возьми, она научилась так стрелять? И почему требует допустить ее к состязаниям?

— Жасмин — младшая дочь, рожденная на закате жизни отца, его последнее утешение, и он вместе со старшим сыном баловал ее, как мог. Она ездила с ними на охоту, — пояснил граф Гленкирк.

— Храбрая девчонка! Народит тебе сильных сыновей! — заметил распорядитель игр. — И на случай осады замка лишние руки не помешают.

Его реплика ослабила напряженность, вызванную поведением Жасмин, и мужчины весело рассмеялись. Одному графу Гленкирку было не до веселья. Жена опозорила его не столько чересчур смелыми для женщины поступками, сколько резкими словами, сказанными во всеуслышание. Он направился к шатру, где и нашел мятежную супругу. Та, усевшись на стуле перед входом, как ни в чем не бывало угощалась вином.

— Скажите, мадам, индийские жены тоже публично унижают своих мужей? — стараясь сдерживаться, осведомился граф.

— Здесь не Индия, — невозмутимо парировала Жасмин.

— Вот именно, мадам, здесь Шотландия! А шотландские женщины не грубят мужу при всех.

— Просто ты вышел из себя, потому что я стреляю лучше тебя, — весело заявила Жасмин. Она сорвала злость и уже успела немного успокоиться.

— Да, — согласился муж, — но твои слова куда острее стрел, и жене не подобает так грубо обращаться с мужем, как это сделала сегодня ты.

— Я рассердилась не на тебя, а на твоего дядюшку. Адам считает, что женщина должна постоянно унижаться перед мужчиной и единственно, на что она годна, — рожать каждый год по ребенку.

— Адам — человек старинных устоев и считает, что женщина должна почитать своего повелителя.

— Как твоя тетя Фиона? — уничтожающе бросила Жасмин. — Да она только и знает, что водит его за нос, Джемми!

— Верно, но он об этом не подозревает! Я расскажу тебе то, о чем лишь немногие знают или помнят. Моя тетя в юности была настоящей дикаркой. Говорят, ее неутолимая похоть свела прежде времени в могилу первого мужа — слабое ничтожество. Овдовев, она устремила взоры на моего отца, и почему бы нет? По происхождению она, дочь графа, была ему ровней. Как-то раз, войдя в спальню, отец нашел в своей постели голую Фиону, которая попыталась завлечь его, прежде чем он женится на моей матери. Но, к счастью, с отцом был дядя Адам. Он всегда желал Фиону, и ту ночь отец провел в комнате брата, пока тот укрощал свою суженую. В первые годы семейной жизни Фиона старалась во всем угождать мужу и стала его рабыней, но в один прекрасный день поняла, что он нуждается в ней так же сильно, как она — в нем. С этого момента она вертит им как хочет, но он ни о чем не догадывается. Адам уверен, что он по-прежнему хозяин в доме, а Фиона слишком умна, чтобы открыть ему глаза, дорогая Жасмин.

Жасмин отставила серебряную чашу.

— Вы намекаете на то, что я тоже верчу вами как пожелаю, милорд? — хитро улыбнулась она. Джеймс невольно рассмеялся.

— Я не шучу, мадам, будьте же серьезнее, — пожурил он. — Мой дядя уже немолод и относится к женщинам так, как было принято сорок лет назад. Впрочем, большинство шотландцев разделяют его принципы. Здесь не Англия, где дамы пользуются куда большей свободой, дорогая Жасмин. То, что происходит между нами, — тайна, известная лишь двоим, и вряд ли я прошу слишком многого, когда советую склониться перед грубой мужской силой и прилюдно почитать господина и повелителя. — Золотисто-зеленые глаза задорно блеснули. — Кроме того, ты должна помириться с моим дядей, милая.

Он поцеловал ее руку.

Жасмин налила вина и подала ему с поклоном.

— Что ему сказать? Что я снова в положении?

— А разве не так? — удивился он.

— Возможно. Я еще не уверена. А откуда узнал ты? Джеймс усадил ее себе на колени и прижал к груди.

— От меня не ускользают никакие, даже самые малые перемены в тебе, дорогая Жасмин. Ты — воздух, которым я дышу, биение моего сердца, часть души.

Он поцеловал ее, медленно, крепко, томительно, запустив руки в копну темных волос. Жасмин вздохнула, приникнув к нему.

— Джемми, Джемми, — чуть слышно пробормотала она, отодвигаясь. — Нас увидят! Мы не одни! Что скажут люди?

— Скажут, что граф Гленкирк поглупел от любви к красавице жене, которой следовало бы иногда задавать хорошую трепку, дабы приучить к послушанию.

— Ты и пальцем меня не тронешь! — заявила Жасмин.

— Наверное, — согласился граф, — но если вы не станете вести себя как следует, мадам, я поддамся искушению на совесть отполировать ваш прелестный задик!

— Ты не посмеешь! — охнула Жасмин, вскакивая. Джеймс лениво оглядел ее и, притянув обратно, завладел влажным ртом.

— Женщина, которая утверждает, будто я чего-то не посмею, хотя прекрасно знает, что это не так, либо напрашивается на взбучку, либо просто глупа. Хотите, чтобы я вас отшлепал, мадам? — прошептал он, покусывая ее щечку.

— Нет! — беспомощно засмеялась Жасмин.

— Значит, ты и впрямь глупа, дорогая Жасмин, — поддразнил он и, просунув руку в вырез ее блузы, сжал грудь, уместившуюся в ладони, словно голубка в гнезде.

— Вовсе нет, — запротестовала она.

О Боже, ее груди стали такими чувствительными! Да, она, несомненно, снова беременна! Джеймс настойчиво пощипывал ее соски, пока они не затвердели от желания.

— Джемми!

Вместо ответа он наклонил голову и припал губами к розовой вершинке.

— Нас кто-нибудь увидит! Непременно увидит! О-о-о Господи! — стонала она, ощущая, как между ног повлажнело. Но Джемми, отодвинувшись, приподнял ее и втолкнул в шатер. Опустившись на колени на поросшую травой землю, Жасмин ждала, пока муж подойдет к ней. Он последовал примеру жены и, подняв ее юбки, восхищенно уставился на белоснежные полушария ягодиц. Прижавшись к ней, он направил свое орудие в узкий тесный грот и замер от удовольствия. Потом очень медленно вышел, прежде чем снова вонзиться в ее трепещущее тело. Жасмин судорожно выгнулась, с силой вдавливая ягодицы ему в живот.

— О колдунья, — простонал он, стискивая ее бедра, снова и снова пронзая покорную плоть. Да если она и не беременна, этого недолго ждать.

Сейчас Жасмин стояла в позе униженного смирения и все же не чувствовала себя покоренной. Оба внезапно захотели друг друга. Именно она выбрала путь, по которому они пойдут. Сама встала на колени и предложила ему себя. Его копье тверже стали. И пронзает ее до самого сердца. Жасмин смутно ощущала, как его пальцы впиваются в нежную кожу. Завтра бедра будут покрыты синяками, но что ей до этого!

Жар его тела сжигал ее. Джеймс глубоко погрузился в нее, чередуя наступление с отступлением, и она словно клещами стиснула его плоть, жадно, алчно, стараясь навсегда захватить в плен.

— Не останавливайся, — бесстыдно молила Жасмин. — О, Джемми, только не останавливайся!

В это мгновение он страстно жаждал подарить наслаждение ей, себе, им обоим! Еще один выпад, еще, еще… пока головокружительный вихрь не поднял его и не понес в безрассудно горячечном экстазе. Жасмин самозабвенно извивалась, уносимая темной стремниной блаженства. С громким стоном Джеймс оторвался от нее и рухнул на спину. Жасмин обессиленно опустилась в траву ничком.

Они долго лежали, тяжело дыша, пока наконец Жасмин не пролепетала чуть слышно:

— Вы не покорите меня своей страстью, милорд! Не заставите подчиниться!

— А я думал, ты решила умаслить меня своей! — расхохотался Джеймс.

— Бесстыдник! — вскричала она, шутливо замахиваясь. Пытаясь защититься, он схватил ее в объятия и принялся осыпать поцелуями.

— Мадам! Мадам! Неприлично бить своего мужа! Жасмин, как игривый котенок, потерлась щекой о его щеку.

— Ты самый противный, самый невыносимый человек на свете, Джемми Лесли, и всегда был таким. Тебе просто повезло, что я влюблена до безумия и вовеки не захочу никого другого, а не то, даю слово, прикончила бы тебя не задумываясь.

Джеймс осторожно погладил темную головку, намотал длинные волосы на руку и негромко признался:

— Никогда еще я не нуждался так ни в одной женщине, дорогая Жасмин, но ты необходима мне как воздух. До нашей встречи я не знал, что такое счастье. Я безумно ревную к каждому мужчине, кто посмел хотя бы бросить на тебя взгляд. И ненавижу те годы, которые мы провели в разлуке.

— О, Джемми! Я избалованна, надменна, высокомерна и иногда, сама того не желая, могу обидеть и причинить боль, но люблю тебя всем сердцем, мой милый муженек! — страстно пролепетала Жасмин, принимаясь его целовать.

— А, вот вы где! — воскликнул Адам Лесли, входя в шатер. Граф поспешно вскочил, увлекая жену за собой. Адам насмешливо прищурился.

— Дядя! — Жасмин наскоро отряхнула юбки и пригладила волосы. — Прошу, простите меня за грубость! Я напрасно так вспылила.

— Пустое, девушка, — отозвался Адам, небрежно взмахнув рукой. — Ты, кажется, снова носишь ребенка, а беременные женщины склонны раздражаться и капризничать. Ну а теперь подойди и поцелуй меня, чтобы скрепить примирение!

Он протянул руки.

Жасмин, смеясь, обняла его и поцеловала в щеку.

— Неужели в Шотландии совершенно невозможно ничего утаить?

— Увы, дорогая, — хмыкнул Адам.

Вечером мужчины танцевали под завывание волынок на лугу, освещенном огромной августовской луной. Пламя костров отбрасывало причудливые тени на эту почти первобытную сцену. Джемми объяснял Жасмин, как отличить один клан от другого по цветам пледов. На шотландке клана Брюсов пестрели красные квадраты, разделенные белыми полосами, в которых находились зеленые квадраты поменьше, обведенные темно-красным. Семейство Макдуфов носило охотничьи цвета — темно-синий, зеленый, голубой и красный, Эрскины — красный с черным, а Линдси — красно-зеленый. На шали Жасмин красовались голубые и зеленые квадраты с пересекающимися темно-синими широкими и желто-красными узкими полосами.

В последнюю ночь игр Жасмин вместе с Фионой Лесли снова наблюдали за танцующими мужчинами. Шотландцы грациозно переступали между скрещенными шпагами, ухитряясь не задевать за клинки. Жалобно надрывались волынки, ветерок доносил запах вереска. Огни костров взвивались в небо, как неистовые танцоры. Во всем происходящем было нечто дикое и примитивное, и в Жасмин возбужденно бурлила кровь ее кельтских предков.

Однако, когда настал рассвет, на безоблачном небе появились темные тучи, грозившие пролиться дождем. Приглашенные стали разъезжаться, и луг Брюсов снова опустел.

— Вы можете сократить дорогу, если отправитесь домой прямо отсюда, — предложил Адам. — Мы выедем следом и захватим вашего управителя Адали. Он закроет городской дом и привезет вещи. Путешествуя налегке, вы скорее окажетесь в Гленкирке.

— Что скажешь, Жасмин? — спросил граф.

— Да, Адам прав, но мне все-таки придется вернуться в город. Нужно поговорить с Кира, моими банкирами, по неотложному делу.

Они снова переправились через Ферт-оф-Форт и очутились в Эдинбурге. Джеймс Лесли поехал домой, а Жасмин отправилась на Голдсмит-Элли, неподалеку от Хай-стрит. После встречи с банкирами она вышла на улицу и неожиданно оказалась в окружении подозрительных оборванцев. За спиной раздался знакомый ехидный голос.

— Итак, мадам, мы снова встретились, — приветствовал Пирс Сен-Дени. — У меня приказ о вашем аресте. А вы что зеваете? Схватите ее и посадите на коня!

Не замеченная никем Мэгги, служанка Жасмин, прижалась к двери, пытаясь скрыться от глаз похитителей. Вдруг ей на плечо легла чья-то рука и втянула в дом. Девушка испуганно обернулась. Перед ней стоял Дэвид Кира, прижимая палец к губам. Дверь тихо закрылась. Банкир потащил Мэгги по коридору и втолкнул в маленькую комнату.

— Почему вы не помогли моей хозяйке? — взорвалась Мэгги.

— В одиночку и без оружия? Это стоило бы мне жизни, девочка. Зато тебя я выручил. Сейчас выпущу через черный ход. Беги что есть мочи к хозяину и расскажи все. К вечеру я приведу твою лошадь. — И, открыв неприметную дверь, вывел ее из дома. — Вниз по этому переулку, девушка, и попадешь на Хай-стрит. Найдешь дорогу?

Мэгги кивнула.

— Спасибо, сэр, — благодарно прошептала она, вспомнив о хороших манерах, и вежливо улыбнулась.

— Поспеши, — наказал он, — время не ждет.

Мэгги последовала его совету и помчалась во весь дух сначала по переулку, потом по Хай-стрит. Однако у нее хватило ума направиться не прямо в Гленкирк-Хаус, а поискать Лесли-Хаус. Это куда ближе, и, кроме того, мастер Адам даст ей коня, и она в два счета будет дома.

Девушка бежала по улице, молясь лишь о том, чтобы не заблудиться. Наконец она увидела знакомый дом и что было сил заколотила в дубовую дверь.

На пороге появился лакей, глядя свысока на растрепанную, запыхавшуюся Мэгги.

— Что тебе? — сквозь зубы осведомился он. Но служанка, не отвечая, протиснулась мимо и устремилась в переднюю.

— Мастер Адам! Мастер Адам! — закричала она. Из библиотеки показались удивленные хозяева.

— Леди Жасмин! — с трудом выдохнула девушка. — Ее похитили!

И расплакалась, громко всхлипывая и шмыгая носом. Фиона взяла ее за руку и повела в библиотеку. Адам налил в чашу немного виски и протянул служанке.

— Выпей, девушка. Успокойся и все объясни связно. Мэгги поперхнулась и закашлялась, но все-таки ухитрилась проглотить янтарную жидкость. Выждав несколько минут и собравшись с мыслями, она уже тише сказала:

— Мы вышли из дома мастера Кира, и какой-то мужчина со странным говором, видать, не шотландец, а сассенах, сказал, что хозяйка арестована, а его люди посадили ее на лошадь и куда-то повезли. Они не видели меня, потому что я замешкалась, и мастер Кира успел втащить меня обратно в дом, провел черным ходом и велел бежать к хозяину. Но отсюда до Гленкирк-Хаус слишком далеко, вот я и решила идти к вам и просить коня. Мастер Кира обещал привести мою кобылку к вечеру, но это очень поздно! Выпалив все, она перевела дыхание.

— Кровь Христова! — выругался Адам Лесли. — Опять этот проклятый англичанин! И почему, черт побери, мы не знали, что он в Эдинбурге?

Мэгги снова расплакалась; слезы ручьями текли по щекам, нос мгновенно распух.

— Прекрати визжать, как драная кошка! — проревел Адам. — Не время ныть! Мне нужно подумать, дьявол бы все это побрал!

— Нужно ехать за Джемми, — решила Фиона, обнимая Мэгги. — Ну-ну, девочка, не плачь. Ты все сделала как надо. — И, обернувшись к мужу, коротко велела:

— Адам, да что ты стоишь? Сию минуту седлай коня и привези графа!

Узнав о похищении жены, Джеймс едва не помешался от ярости. Глаза налились кровью, однако он все-таки вынудил себя оставаться спокойным, в основном благодаря присутствию Адали, щедро сдобрившего чай графа виски.

— Дышите медленно, милорд, как я учил вас, — наставлял евнух. — Гнев не дает связно думать и туманит разум. Сейчас вам, как никогда, нужна ясная голова. Мы имеем дело хоть и с безумцем, но на диво хитрым и изобретательным.

Джеймс Лесли кивнул и неторопливо допил чай.

— О чем вы тут толкуете? — нетерпеливо вскинулся Адам. — Всего-то требуется собрать людей и найти ублюдка, а потом повесить за то, что посмел коснуться грязными лапами графини Гленкирк!

— Нет, — возразил граф. — Нужно обвести негодяя вокруг пальца, дядя, прежде чем он замучает Жасмин. Не хочу терять еще одну жену.

— Куда маркиз мог увезти госпожу? — спросил Адали.

— Если он все еще размахивает этим проклятым приказом, возможно, сразу направился в замок. В таком случае нам повезло, потому что я знаю наместника. Он человек разумный и не станет ничего делать наспех, — ответил Адам. — Я поеду туда, а ты оставайся здесь, иначе арестуют и тебя, парень. И где околачивается этот проклятый гонец? Почему он не вернулся из Англии?

Верный своему слову, Адам Лесли тотчас пустил коня по дороге, ведущей к Эдинбургскому замку, где и поспешил разыскать своего давнего друга Роберта Крайтона, королевского наместника. Но оказалось, что тот не видел Пирса Сен-Дени с самой весны и был потрясен рассказом Адама.

— Насколько я припоминаю, у него действительно был этот документ, — заметил наместник.

— Подделка, — невозмутимо объяснил Адам. — Его сводный брат во всем признался управителю Гленкирка, прежде чем сбежать в Англию. Ты ведь хорошо знаешь подпись Якова, Робби?

— Джейми давно здесь не был, — пожал плечами наместник. — Он стареет, и рука уже не так тверда.

— Значит, — торжествующе воскликнул Адам, — ты что-то заподозрил!

— Печать настоящая, — поспешил уверить наместник.

— Зато подпись — нет. Не тревожься, Робби, мы послали гонца в Англию известить обо всем короля. Если Сен-Дени привезет графиню в замок, ты дашь знать?

— Обязательно, и сделаю все, чтобы защитить ее и разместить со всеми удобствами.

— Ты выдашь ее нам! — резко бросил Адам.

— Не могу, пока не прояснится дело с королевским приказом, — покачал головой наместник, но их беседу прервал громкий стук в дверь.

— Граф Брок-Кэрн и виконт Вилльерз, милорд! — объявил дворецкий.

— Гром и молния! — охнул Адам. — Вот правда и вышла на свет Божий, Робби! Брок-Кэрн, как я рад тебя видеть! Надеюсь, вы запаслись каким-нибудь посланием, в котором говорится, что англичанин — лгун и изменник? Сегодня мерзавец похитил Жасмин!

— Иисусе, какое счастье, что Велвет не слышит этого! — простонал Александр Гордон'. — Милорд наместник, Адам, позвольте представить вам виконта Джорджа Вилльерза. У него приказ короля на арест маркиза Хартсфилда. Он украл печать и подделал подпись его величества. Повелитель ни на минуту не замышлял лишить своего расположения графа и графиню Гленкирк.

Джордж вручил Роберту Крайтону пергаментный свиток.

— Кроме приказа, здесь еще и личное письмо его величества, милорд, — с поклоном сказал он.

Адам Лесли изумленно уставился на Джорджа Вилльерза. Кажется, он еще не встречал мужчины красивее. Высокий, широкоплечий, с блестящими темными глазами и волнистыми каштановыми волосами. Одет по последней моде и, уж конечно, ничуть не похож на человека, который весь день провел в седле. Ни единой складочки, каждый бант на месте.

— Так, значит, это вы — последняя любовь короля? — не скрывая любопытства, спросил он. Джордж Вилльерз разразился смехом.

— На мою долю выпало удостоиться величайшей милости его величества, — сообщил он грубоватому горцу.

— Его прапрадед тоже не мог устоять перед смазливыми мальчишками, — деловито заметил Адам Лесли. — А ты, парнишка, владеешь шпагой?

— Владею, — заверил Вилльерз и, лукаво улыбнувшись, добавил:

— Прапрадед его величества, должно быть, не обходил вниманием и дам, иначе повелитель не появился бы на свет.

— Совершенно верно, совсем как наш Джейми, — ответил Адам, нисколько не смутившись.

— Где Жасмин? — озабоченно спросил граф Брок-Кэрн.

— Не знаем. Я приехал в замок потому, что надеялся найти ее здесь, но Робби говорит, что не видел ублюдка с самой весны.

— А Гленкирк? — допытывался Брок-Кэрн.

— У себя дома. Я велел ему остаться, беспокоясь, как бы негодяй не захватил и его.

— Это государственное дело, сэр Роберт, — предупредил Александр Гордон. — Разошлите людей на поиски графини Гленкирк, похищенной преступником. Сен-Дени изменник, но его люди настолько трусливы, что сразу сдадутся властям. Нельзя терять ни минуты. Этот человек опасен.

— Вероятно, маркиз не привез сюда Жасмин, догадываясь, что правда вышла наружу, — вмешался Вилльерз. — Вряд ли он ожидал, что на ее поиски уйдет почти год, и теперь не может рисковать, опасаясь, что сэр Роберт уже получил необходимые разъяснения от его величества. Лорд Гордон прав: маркиз опасен. Мы лишь недавно узнали от сводного брата Пирса Сен-Дени, что именно Пирс собственноручно расправился с лордом Стоуксом.

— Создатель! — потрясение прошептал Адам Лесли.

— Он попытается покинуть Эдинбург, — уверенно сказал лорд Гордон. — И поскольку наверняка не отпустит Жасмин, надо его перехватить.

— Но как? — озабоченно пробормотал Вилльерз.

— Прежде всего вернемся в дом Кира, на Голдсмит-Элли. Он расскажет, что видел, а мы потолкуем с соседями. Кто-нибудь должен был что-то заметить! Дело было днем, — решил лорд Гордон. — Адам, после беседы с банкиром возвращайся к Гленкирку и поведай обо всем моему зятю. Ну а потом — в погоню за Сен-Дени, и не успокоимся, пока не вернем нашу Жасмин. Сэр Роберт, вы дадите людей, чтобы помочь в поисках?

— Конечно, — медленно выговорил наместник, прикидывая, во что обойдется ему вся эта история. Часть его доходов составляли деньги, сэкономленные из ассигнований, выделяемых королевским казначеем на содержание Эдинбургского замка.

— Король узнает о вашем рвении, милорд, — пообещал Вилльерз с очаровательной улыбкой, верно разгадав мысли наместника. — Я лично сообщу ему о вашем великодушии.

И он низко поклонился сэру Роберту.

Выйдя из покоев наместника, Адам Лесли с обычной прямотой заметил:

— Вижу, вы вовсе не такой глупый щенок, каким хотите казаться, сэр!

— Благодарю вас, — ухмыльнулся Джордж Вилльерз. — А вы всегда так откровенны, сэр?

— Иначе просто не могу, — чистосердечно признался Адам.

Джордж Вилльерз покачал головой.

— Знаете, сэр, по-своему я вам даже завидую, — признался он, — но с таким характером вы не добились бы успеха при дворе.

— В этой клоаке? — возмутился Адам. — Никогда! Довольно я натерпелся придворной жизни, когда Яков Стюарт правил только Шотландией! Видел, как подхалимы целуют ему зад и униженно пресмыкаются, а когда он стал еще и королем Англии и отправился в Лондон, лизоблюды бросились следом в надежде обрести почести и богатство. Говорят, для младших сыновей нет лучше доли, чем искать счастья на чужбине, но мне тоже выпало родиться младшим сыном. У меня прекрасная жена, маленький домик в Эдинбурге, и в Гленкирк-Касл нас всегда ждет радостная встреча. Я небогат, но ни за что не покину родину, ибо мне нечего желать от жизни. Родился шотландцем, шотландцем и умру, мой красавчик. Нет, я не придворный, но каждый человек должен сам выбрать свой жизненный путь. Я выбрал.

Мужчины вскочили на коней и помчались на Голдсмит-Элли. Дэвид Кира уже ожидал их и сразу же проводил в библиотеку. Вилльерз был поражен роскошью обстановки внешне ничем не примечательного дома.

— Слава Богу, вы приехали, — тихо сказал банкир. — Моя служанка все видела из окна второго этажа. С лордом было восемь человек. Они поехали обратно по Хай-стрит, но куда свернули потом, неизвестно. Однако миледи связали руки и прикрутили к луке седла, а лорд сам повел ее лошадь. Правда, со стороны вряд ли было заметно, что она их пленница. Неглупо придумано!

— Но почему она не звала на помощь? — удивился Адам.

— Потому что, мастер Лесли, ей заткнули рот маленьким шелковым платком, обвязали поверх тонкой веревкой и накинули на голову шаль, чтобы никто ничего не увидел, — пояснил Дэвид.

— Спасибо, мастер Кира, — кивнул лорд Гордон, поднимаясь. — Мы опросим обитателей Хай-стрит, не видел ли кто-нибудь женщину в окружении всадников.

После долгих поисков им удалось найти нищего, который утверждал, что компания из девяти мужчин и женщины свернула на Лей.

Граф Брок-Кэрн бросил серебряную монету в протянутую грязную ладонь.

— Не пропивай все сразу, — посоветовал он, прежде чем подхлестнуть лошадь. — А ты, Адам, поезжай в Гленкирк-Хаус и передай Джемми и сэру Роберту, что мы направляемся по дороге на Лей прямо в порт, хотя в толк не возьму, зачем Хартсфилд держит курс именно туда.

— Возможно, потому что никому в голову не придет искать его там, — вставил Джордж. — Он не может вернуться к сэру Роберту, поскольку понимает, что игра закончена. Во всей Шотландии нет такого места, где он был бы в безопасности, особенно после того как похитил графиню Гленкирк. Большинство людей в таком положении попытались бы пересечь границу, но только не Хартсфилд. Маркиз решил добраться до Англии морем и тем самым сбить с толку погоню. Но ему не так легко будет заставить Жасмин добровольно подняться на борт судна!

— Уж это точно, — фыркнул Александр Гордон. — Вся в мать, хотя Велвет утверждает, что девочка унаследовала отцовский характер. Пирсу Сен-Дени она не по зубам, и он скоро это поймет.

Мужчины, весело смеясь, свернули на короткую дорогу, соединявшую Эдинбург с портовым городком Лей.