Глава 16

С толстых зубчатых стен замка Гленкирк Адали наблюдал, как Пирс Сен-Дени, маркиз Хартсфилд, его брат Кипп и человек двадцать наемников медленно спускаются по крутой дороге. Кроме Сен-Дени и его брата, остальные были плохо вооружены и восседали на жалких клячах. Отребье из эдинбургских трущоб! Их купили, пообещав море виски и несколько монет, а следовательно, может переманить всякий, кто посулит немного больше. Но так или иначе, с Сен-Дени шутить опасно.

Как только по бревнам подвесного мостика звонко зацокали копыта, Адали поспешил во двор встречать незваных гостей.

От блестящих голубых глаз Пирса не укрылась ни одна мелочь. Замок стар, но крепок, а люди на стенах явно начеку и кажутся бывалыми вояками. Очевидно, сам граф Лесли довольно богат. Пирс на мгновение представил себе, что распоряжается двумя состояниями… нет, тремя, ведь Рован Линдли тоже немало оставил! А если кто-то из детей по трагической случайности отправится к Создателю, не дожив до совершеннолетия, разве его денежки не перейдут к опекуну? Кроме того, что бы Пирс ни сотворил, король, конечно, его простит — ведь вопреки козням королевы и этой спесивой гадины Вилльерза Сен-Дени все еще не потерял благоволения его величества. Джеймс Стюарт любил его и, несмотря на явное безразличие и холодность в последнее время, все-таки найдет в своем сердце уголок для Пирса. Его простят, что бы там ни твердил Кипп.

Как ни печально, но маркиз исподволь стал сомневаться в преданности брата. У Киппа появилась весьма неприятная привычка оспаривать правоту Пирса и к тому же настаивать на своем, стараясь отговорить от любого шага. Он брезгливо поморщился при виде людей, нанятых Пирсом в Эдинбурге, утверждая, что эта шваль бросится врассыпную при малейшем признаке опасности. Кипп даже уговаривал брата не давать им денег вперед, несмотря на объяснения последнего, что иначе тот никогда бы не собрал свой маленький отряд.

— Честные люди поверили бы на слово, — заявил Кипп.

— Мне честные ни к чему. Порядочные люди обычно совестливы, а такого мне не надо. Этот сброд станет повиноваться мне хотя бы потому, чтобы получить остальное серебро.

— Им проще перерезать тебе глотку, — сухо заметил Кипп. — Ты выбросил денежки на ветер. Пирс. Нам следовало бы остаться в Эдинбурге и потребовать именем короля, чтобы граф Гленкирк явился к тебе. Если бы он ослушался, тогда шотландские власти послали бы своих людей с приказом поймать и привести преступника. В таком случае ты был бы господином положения, но вместо этого без опаски являешься на земли Лесли с шайкой весьма сомнительных личностей и считаешь, что сумеешь его захватить? Стоило бы тебе показать подпись его величества, и никто из властей не посмел бы возразить.

— Я не хотел рисковать, Кипп, — пояснил маркиз. — Вдруг кто-нибудь знает руку короля?

Кипп Сен-Дени потрясение уставился на брата.

— Ты сказал, что сам король подписал приказ и пропущены только имена изменников! Значит, ты солгал.

— Я просил старого дурака, но у него так и не нашлось времени, — оправдывался Пирс. — Я достаточно хорошо изучил его почерк, поэтому и подписал за него, немного размазав буквы. А потом оттиснул поверх печать, которую ухитрился стащить. — Пирс звонко расхохотался. — Думаешь, он рассердится на меня, Кипп? Этот осел всегда готов расстелиться передо мной, стоит мне немного надуться. Ему нравится воспитывать меня мудрыми наставлениями.

Кипп отшатнулся, как от удара. Брат подделал имя повелителя на документе, позволяющем расправиться с невинными людьми! Да это измена! Неужели Пирс не понимает? Нет. Конечно, нет. Он, как всегда, хочет получить свое любой ценой. И, как всегда, избежит наказания за свои грехи. Но не сейчас. Боже, помоги ему, брат зашел слишком далеко, и выхода нет.

— Когда выяснится, что подпись фальшивая, тебя обвинят в измене, а если ты успеешь к тому времени прикончить чету Лесли, то еще и в убийстве.

— Д кто это докажет? — усмехнулся Пирс.

— Насильственная смерть графа и графини Гленкирк не останется незамеченной. Господи, Пирс, ведь Джеймс Лесли — родственник короля! Весь его клан явится в Уайтхолл искать отмщения! Ты проиграл, брат. Все кончено! Жасмин Линдли выбрала в мужья Джеймса Лесли и родила от него ребенка! Что тут поделаешь? Давай вернемся в Англию, пока еще не поздно! Никто не узнает о фальшивке. Мы скажем, что это просто слухи, и сожжем проклятый пергамент, пока кто-нибудь не украл его и не показал королю. Если ты попытаешься помириться с королевой, она смягчится и найдет тебе жену. Да, Анна — женщина тщеславная и недалекая, но добродушная. Ты сохранишь расположение короля! Не рискуй всем, стараясь отплатить за вымышленное оскорбление. Не стоит, Пирс! Ты погубишь себя! Опомнись, брат, умоляю!

— Ты становишься назойливым, Кипп, — скучающе ответил маркиз. — Взгляни! Нас встречает ее индус Адали.

Адали заметил, как настойчиво Кипп втолковывает что-то брату. Жаль, что он говорит слишком тихо. Верный пес маркиза выглядел растерянным и удрученным. Интересно почему.

Они остановились перед лестницей, ведущей к воротам замка.

— Добро пожаловать, милорд, — учтиво приветствовал Адали. — Дуги, отведи лошадей в конюшню. Прошу следовать за мной!

Он провел братьев в парадный зал и, хлопнув в ладоши, велел принести им вина.

— Садитесь у огня, господа. Пасмурный денек всегда кажется холоднее.

Взяв поднос у лакея, он сам предложил каждому красного вина.

Маркиз оценивающе причмокнул губами.

— Ах-х-х, вино из Аршамбо! Самое лучшее на свете.

— Совершенно верно, милорд, — согласился Адали и, как только мужчины отставили чаши, осведомился:

— Чем я могу помочь, господа?

— Уведомите графа и графиню о моем прибытии, — бросил маркиз.

— Боюсь, это невозможно. Видите ли, графа и графини нет дома.

— А где они? Когда вернутся? — допрашивал Сен-Дени.

— Не могу сказать точно, где они сейчас, милорд, — уклончиво ответил Адали, — и тем более не ведаю, когда вернутся. Гленкирк всегда готов к приезду хозяев, и как правило, они высылают гонца, с тем чтобы я успел распорядиться насчет обеда, но посланцу обычно удается опередить хозяина и хозяйку всего на несколько часов.

— А сколько времени они отсутствуют?

— Времени? Затрудняюсь ответить. Здесь так мирно и спокойно, что дни текут незаметно.

— Странно, что ты, который всегда так печется о благополучии госпожи, понятия не имеешь, где она сейчас, — недоверчиво заметил Пирс.

— После свадьбы заботы о безопасности принцессы легли на плечи мужа. А что касается того, куда они направились… Видите ли, граф много лет не был дома. У него огромная семья, множество родственников, близких и дальних. Мы прибыли сюда поздней осенью, и вскоре начались снегопады, и дороги замело. Оттепели наступили совсем недавно, и когда все растаяло, граф пожелал навестить родственников и членов клана, чтобы представить свою жену и возобновить старую дружбу.

— А дети? — с подозрением осведомился Сен-Дени.

— И дети с ними, — не моргнув глазом солгал Адали.

— У меня королевский приказ об аресте графа и графини Гленкирк, — заявил маркиз. — И если не признаешься, где они, я велю взять и тебя за то, что препятствуешь свершению правосудия!

— Милорд, я сказал вам правду. Кроме того, я здесь чужак и не успел ничего узнать. Однако я почитаю короля так же глубоко, как и госпожа. Старик, который был до меня управителем, живет неподалеку. Возможно, он сумеет объяснить, где искать господ. Пойдемте, я отведу вас к нему.

Адали снова вывел их во двор.

— Где мои люди? — нервно поинтересовался Сен-Дени.

— Все размещены в пристройках и накормлены, — любезно заверил Адали, сворачивая в сторону от большой дороги на едва заметную тропинку, рассекавшую лес.

— Почему мы углубились в какую-то проклятую глушь? — разозлился Сен-Дени.

— Нам ведь нужен коттедж Уилла Тодда, не так ли, милорд? Он живет около горной речки и, возможно, уже с утра рыбачит. Поверьте, вам нечего бояться.

— Я просто спрашиваю, — фыркнул маркиз.

Адали улыбнулся и продолжал идти. Собственно говоря, к коттеджу вела другая дорога, но он выбрал самую окольную, чтобы как можно больше измотать и запутать пришельцев. На пути то и дело попадались камни; тропа шла сначала в гору, а потом вниз, через колючий кустарник. Позади раздавались ругательства и треск разодранной одежды, но сам Адали скользил в зарослях так ловко, что на белых панталонах и куртке не было ни пятнышка. Наконец они услышали журчание ручья, но Адали объяснил, что это не та речка, и запрыгал с камня на камень, подавая пример братьям. Его спутники с громкими проклятиями, то и дело оскальзываясь в воду, перебежали ручей. Адали усмехнулся.

Они очутились на лугу, где паслись коровы с крутыми острыми рогами.

— Смотрите, куда ступаете, — предупредил Адали, обходя очередную коровью лепешку, и тут же сдавленный вопль маркиза возвестил о том, что предостережение опоздало.

— Еще долго? — окликнул Кипп.

— Мы почти пришли, — спокойно ответствовал Адали. Но вот в самом конце луга они увидели коттедж, выстроенный на берегу быстрой речки. Кругленький человечек стоял по колено в воде с удочкой.

— Мир вам! — громко приветствовал евнух. — Это Адали, Уилл Тодд! Я привел гостей.

Мужчина неспешно повернулся, явно раздраженный непрошеным визитом. Помедлив, он нехотя шагнул к берегу, но не вышел из воды и не выпустил удилища.

— Что вам надобно? — лениво поинтересовался он на местном наречии, почти непонятном англичанам.

— Доброе утро, Уилл Тодд, — весело произнес Адали. — Эти джентльмены ищут его светлость. Я не знаю, как объяснить им, куда лучше направиться, и уверен, что ты сумеешь помочь.

— Угу, — пробурчал Уилл, подходя еще ближе, и, сунув удочку Адали, предупредил:

— Только не упусти, парень! Не могу же я молоть языком и заодно удить рыбу!

Пронзив гостей неприязненным взглядом, он грубовато спросил:

— Так вам его светлость нужен? Не могу точно сказать… разве что поищите в Ситеане, а то и Хее или Грейхевне. А сдается, что они собирались в Браймир-Мур или Лесли-Бре. Вам не случалось искать их в тех местах, сэр?

— Что он несет? — сухо осведомился Сен-Дени, не сумев разобрать ни единого слова.

— А мне показалось, он вполне связно объясняется, — удивился Адали. — Правда, я уже несколько месяцев живу среди этих людей и успел привыкнуть.

— Да! Да! — голос Сен-Дени сорвался на крик. — Но какого черта он пытается мне втолковать? Мелет какой-то вздор!

— 2 — Уилл Тодд говорит, что граф Гленкирк с женой хотели навестить графа Ситеана, дядю графа Лесли. Но они могут отправиться и в Хей или Лесли-Бре, к другим своим дядюшкам, или в Грейхевн, или Браймир-Мур, к братьям.

— Или к Гордонам, — вмешался Уилл Тодд. — Совсем из головы вон, что наша Мораг пошла за Гордона.

— Он, кроме того, собирался погостить у Гордонов, родственников покойной жены. Один из сыновей этой семьи обвенчался с младшей сестрой графа, — быстро перевел Адали.

— А вот еще! — добавил Уилл. — Совсем запамятовал, что этим летом в округе будет немало игр. Две либо даже три, кто его знает! — Он взял у Адали удочку и снова полез в воду. — Езжайте туда, вот и вся недолга! — заявил он, отворачиваясь.

— Игры? — недоуменно повторил маркиз Хартсфилд.

— Видите ли, поскольку здешние зимы так долги и суровы, — пояснил Адали, — шотландцы любят устраивать летние состязания. Это позволяет клану собраться, а молодежи показать свое искусство в метании больших булыжников и стволов, борьбе и стрельбе из лука. Женщины рады встретиться и посплетничать. Потом барды повествуют о былых подвигах, начинаются танцы под волынку, и все веселятся как могут. Уилл прав, граф любит эти нехитрые развлечения и, возможно, посетит их еще и потому, что приходится родней многим участникам со стороны Стюартов.

— Какое варварство, — процедил Сен-Дени.

— Давай вернемся в Эдинбург, — уговаривал Кипп. — Искать здесь Гленкирка — все равно что иголку в стоге сена. Если ты пошлешь за ним, он обязан приехать, иначе рискует быть обвиненным в измене.

— О, я уверен, что вы отыщете графа, если захотите, — с издевкой заметил Адали, чтобы узнать, чей совет Пирс примет.

— Эдинбург — наша единственная надежда, — настаивал Кипп.

— Нет! — вскричал маркиз. — Мы уже здесь и, конечно, без труда доберемся до тех мест, о которых упомянул этот старик!

— И не забудьте про игры, милорд, — сочувственно добавил Адали, стараясь не обращать внимания на пристальный недобрый взгляд Киппа.

— А ты знаешь, где они проходят?

— Одни в Ивернессе, другие в Нейрне, а третьи, кажется, на озере Лох-Ломонд.

— Запиши все эти названия и укажи, как туда проехать, — потребовал маркиз. — Мы проведем здесь ночь, а утром отправимся в путь.

Пирс Сен-Дени в отличие от Киппа был слишком возбужден, чтобы сомневаться в готовности Адали угодить.

— Что это ты задумал? — спросил Кипп управителя, когда маркиз отправился спать и они наконец остались одни в парадном зале.

— О чем вы, мастер Сен-Дени? — недоуменно поднял брови Адали.

— Ты прекрасно понимаешь. Почему это ты вдруг стал таким услужливым? Твоя преданность госпоже известна всем. Адали слегка улыбнулся:

— Сэр, но что ни говори, а у вашего брата королевский приказ об аресте. Не повиноваться было бы предательством, не так ли? А моя госпожа во всем чтит власть, данную королю Богом, поэтому даже ради нее я не могу ослушаться.

Однако Кипп усомнился в словах слуги.

— Ты что-то замышляешь, — недоверчиво повторил он, — и ни за что не подвел бы хозяйку, уж я это знаю. Адали снова улыбнулся:

— Посчитай я хоть на мгновение, что ваш брат способен схватить милорда и миледи…

— Им было все известно! — охнул Кипп.

— Во всяком случае, то, что маркиз всю зиму провел в Эдинбурге. Видите ли, Шотландия — очень маленькая страна, сэр, и, должен напомнить, граф Гленкирк связан родством едва ли не со всеми знатными семьями. Мы получили известие еще до Рождества, но тут начались снегопады, и дороги завалило. Однако нам передали, что, как только земля подсохнет, маркиз Хартсфилд нанесет визит в Гленкирк. К сожалению, граф и его жена не могли столько ждать — у них слишком много приглашений, и на все нужно ответить.

— Пирс сумеет загнать добычу! — с отчаянием воскликнул Кипп.

— К тому времени, как он их настигнет… Если, конечно, сможет, — возразил Адали, — моим господам ничто не будет грозить, но, боюсь, ваш сводный брат окажется в большой опасности.

— Они послали гонца к королю! — прошептал Кипп.

— Король — человек благородный! Он не отступит от слова, данного графу и графине Гленкирк.

— Я предупреждал его! — застонал Кипп. — Предупреждал!

— В таком случае вы куда мудрее брата, — заметил Адали и тихо добавил:

— Еще есть время спастись.

— Я поклялся умирающему отцу, что не оставлю Пирса, — произнес окончательно сломленный Кипп.

— Вы отговаривали брата, как могли, разве нет? — мягко спросил Адали. — Я сам видел.

— Неоднократно, — признался Кипп. — Я повсюду следовал за ним. Сначала Пирс был всего лишь честолюбив, и я не видел зла в том, что он привлек взоры короля. Много раз за эти годы я пробовал удерживать брата от неразумных и рискованных деяний, пусть это не всегда удавалось. Взять хоть женщин, которых ему так нравилось терзать! Я старался, чтобы они по крайней мере были искушены в любовных утехах. Только три или четыре раза он измывался над девственницами, но все это были простолюдинки, и никто ничего не посмел сказать. Я хорошо заплатил им, чтобы они не пожаловались властям.

— Но мне говорили, что вы тоже участвуете в этих гнусных оргиях! — возразил Адали.

— Верно… Но этим я спасал бедняжек от куда более тяжких побоев и пыток. Я сознаю всю меру своего позора, Адали. Во всем виноват наш отец, это он с детства подстрекал нас окунуться в пучину порока, потому что сам не мог насладиться женщиной, не причинив ей боли. Я помню, как жаловался матери, но она твердила, что нужно подчиниться отцу, если не хочешь потерять его благосклонность.

— Но ваш отец давно умер, — заметил Адали, — и с тех пор ваш брат все глубже увязает в болоте греха. Ему нет пути назад, Кипп Сен-Дени, но вами еще не окончательно завладели силы зла. В вас сохранились остатки совести, и теперь вы получили шанс спастись. Неужели, доведись вашему батюшке принимать решение, он захотел бы потерять обоих сыновей? Видеть, как его гордое имя исчезнет с лица земли?

— Я бастард, — просто ответил Кипп.

— Но он дал вам свою фамилию, вырастил и любил не меньше законного наследника. Думаю, что вы для него были равны.

— Если я не останусь с Пирсом, он плохо кончит, Адали.

— Он в любом случае плохо кончит. Вы не ответственны за его поведение. Спасайте себя, пока еще не поздно, и живите своей жизнью. Если вы попросите короля о милосердии, уверен, что его величество пощадит вас. Всем известно, какое у него доброе сердце. Он может даже вознаградить вас за своевременное признание.

Каприз судьбы. Только каприз судьбы помешал Киппу стать маркизом Хартсфилдом. Смеет ли он надеяться на перемену своей участи? И дерзнет ли он предать Пирса? Но предательство ли это? Да, он обещал отцу, что присмотрит за младшим братом, но тот не желал больше ни помощи, ни участия. Он никогда не слушался его советов и теперь тянет старшего брата в ту же зловонную яму, куда обязательно упадет сам. Его, конечно, обличат в преступлениях и попытке завладеть состоянием Лесли. Кроме того, почему Пирс так уверен, что король даст ему опеку над детьми? Королева презирает его настолько, что не в силах даже заставить себя выбрать ему жену! Вряд ли она допустит, чтобы их единственный внук попал в руки Пирса Сен-Дени! Да королева скорее покончит с собой, чем увидит кого-нибудь из детей Лесли в Хартсфилд-Хаус.

А гленкиркские Лесли? Старая, но от этого не менее влиятельная графиня Ланди? Неужели они без борьбы расстанутся с ребятишками? Было бы просто безумием верить в нечто подобное, и все же его брат настаивал, что желает этого, а значит, всего добьется. Но он поплатится за свои заблуждения.

Неожиданно Кипп Сен-Дени осознал, что если срочно не предпринять что-то для собственного спасения, завтра будет поздно. Почему он должен разделить судьбу Пирса? Сколько раз он подставлял спину за проделки брата! Пирс находил это забавным, но ведь не ему приходилось лежать под розгами! Иногда Пирс делал гадости лишь для того, чтобы посмотреть, как наказывают Киппа.

— У меня нет ни денег, ни могущественных друзей, которые захотели бы за меня заступиться, — сказал Кипп, выжидающе глядя на управителя.

— Я дам вам столько серебра, сколько понадобится, — тихо пообещал Адали. — Что же до союзников… поверьте, сэр, стоит вам предстать перед королем и рассказать правду, у вас мгновенно появится уйма приятелей и не только при дворе, ибо там ваш брат успел нажить множество врагов, но и среди родственников моей госпожи. Одно слово королю, и вы получите награду, о которой до сих пор не могли и мечтать, Кипп Сен-Дени.

— Но можно ли верить тебе? — поколебался Кипп. Адали гордо выпрямился и, нахмурившись, ответил:

— Я Адали, советчик и друг принцессы из дома Моголов, которую вы знаете под именем Жасмин Лесли. Я никогда не лгу и далеко не всякому предлагаю помощь и поддержку. И если говорю, что так будет, значит, нечего и сомневаться! Решайтесь, Кипп Сен-Дени, или участь ваша будет ужасна.

Евнух направился к выходу.

— Постой! Адали замер.

— Я не могу ехать без денег!

Адали сунул руку в потайной карман белой куртки и вытащил маленький кожаный мешочек.

— Тут и золото, и серебро. Более чем достаточно, чтобы добраться до Англии и продержаться еще немного. Кипп медленно протянул руку.

— Если я передумаю, — заверил он, — верну кошелек тебе, Адали. А моя лошадь?

— Только попросите, и вам ее приведут. Я позабочусь, чтобы за вами не гнались, но скачите во весь опор.

Мужчины расстались. Адали показалось хорошим знаком, что Кипп предложил вернуть кошель, если он не покинет брата. У него, кажется, есть совесть, но действительно ли преданность брату сильнее чувства самосохранения? Посмотрим. Посмотрим!

Адали поспешил на кухню, чтобы самолично присмотреть за приготовлением обеда. Маркиза Хартсфилда необходимо хорошенько накормить и напоить, причем в последние чаши вина еще и подбавить сонного зелья, от которого он проспит едва ли не весь следующий день. Из кухни Адали направился на конюшню и велел старшему конюху проследить за тем, чтобы конь Киппа хорошо отдохнул и получил побольше овса.

— У него подкова расшаталась, мастер Адали, — сообщил конюх. — Придется отвести к кузнецу.

— Пусть сменит все четыре, — приказал Адали, — и, Дугал, надеюсь, это останется между нами, хорошо?

— Разумеется, мастер Адали, — подмигнул тот, широко улыбаясь.

— А лошадей маркиза и его людей пустите на горное пастбище, пусть пощиплют травку.

— Да, мастер Адали, — ухмылка конюха стала еще шире. Пусть управитель и не шотландец, но там, где дело касается англичан, его на кривой не объедешь.

Пирсу Сен-Дени очень нравилось восседать во главе стола в парадном зале. Он лениво разглядывал свисавшие с потолка знамена — свидетели многочисленных битв, великолепные гобелены, тяжелое серебро, огромные портреты, отмечая, что в лампах горело лишь чистейшее благовонное масло и свечи не сальные, а отлиты из пчелиного воска.

Подаваемые блюда были выше всех похвал: жирная утка в сливовом соусе, небольшая форель, тушенная в белом вине, на ложе из кресс-салата, бараньи отбивные, артишоки, варенные в вине и утопавшие в масле, теплый хлеб и превосходный сыр. На десерт испекли яблочный пирог с толстым слоем взбитых сливок. Адали заботливо справился, что будет пить его светлость — эль, вино или сидр? Маркиз, конечно, выбрал прекрасное вино, которое всегда предлагала гостям Жасмин. Он ел один — Кипп почти ничего не брал в рот и предпочитал молчать.

По мере того как тянулся вечер, сон все больше одолевал маркиза, что было, конечно, неудивительно, учитывая день, проведенный в седле. Широко зевнув, Пирс поднялся, но тут же вновь повалился на стул — ослабевшие ноги подогнулись. Маркиз пьяно загоготал.

— Давай помогу, — предложил Кипп, вставая.

— Захватим в спальню служанку, Кипп, и хорошенько повеселимся, — пробормотал маркиз. — Мне понравилась та, что с большими титьками и задом. Жирненькая куропаточка! Мы, пожалуй, сумеем заткнуть обе ее дырочки, верно, братец?

Он снова расхохотался, тяжело опираясь на брата.

— Возможно, позже. Пирс, когда ты отдохнешь, — пообещал Кипп.

— Хочу отделать ее как следует! Кнутом! А потом и Жасмин отполирую попку! На что еще годятся бабы? Бить да почаще объезжать! Сколько ее дочери, Кипп? Мы и ее выпорем и научим ласкать ртом мое орудие! Она слишком мала, чтобы намять ей брюхо, но можно обучить ее другим вещам!

Кипп помог брату добраться до спальни и, стащив с него, как обычно, сапоги и дублет, уложил в постель. Он не сомневался, что Пирса опоили. Теперь все зависит от него. Пирса ему не удержать. Пьяные угрозы обесчестить маленькую Индию Линдли возмутили Киппа. Они никогда не обижали детей, но если брат пообещал сделать это, значит, не отступится от своей прихоти. Кипп ничему не сможет помешать. Лишь последовав совету Адали, он спасется и, возможно, сумеет выручить брата. Кипп пошел искать Адали.

— Ты подлил что-то в вино Пирса, — заметил он.

— Маркиз проспит до полудня, — деловито пообещал Адали, не отрицая подозрений Киппа. — Значит, вы одумались.

— Прикажите, чтобы меня разбудили на рассвете. Я отправляюсь в дальний путь, — сказал Кипп. Адали кивнул.

— Как вы решились? — с любопытством осведомился он.

— Пирс стал бахвалиться, что совратит и опозорит старшую дочь леди Жасмин. Сама мысль об этом омерзительна. Разве я посмею помогать брату, который способен измываться над ребенком?

— Он пальцем ее не тронет, — отрезал Адали, — как и никого другого из семьи моей госпожи. Я сам прикончил бы его ночью, но граф настаивает на том, чтобы все было по закону. И он, наверное, прав — лучше обличить подлость маркиза Хартсфилда перед всеми. Вы поступаете мудро, уезжая именно сейчас.

За час до рассвета Адали сам разбудил Киппа, отвел на кухню, дал с собой на дорогу овсяных лепешек, сыра, солонины и вина и показал неприметную дорогу через горы, известную лишь местным жителям и позволяющую сократить поездку не менее чем на два дня. Потом он помог Киппу оседлать лошадь.

— Я велел ее подковать, — объяснил евнух изумленному Сен-Дени. — Не бойтесь, что кто-то из людей брата увидит, как вы уезжаете. Они тоже крепко спят.

Кипп кивнул и вскочил на коня.

— Мне грустно, Адали, — сказал он на прощание, — но я знаю, что принял верное решение, каким бы трудным оно ни было. Мой брат потерян для меня.

— Одна дверь жизни закрылась, но другая широко распахнулась, ; — мудро заметил Адали. — Поезжайте с Богом.

И вынув из-за пазухи маленький запечатанный свиток пергамента, протянул Киппу.

— Передайте это виконту Вилльерзу, и вам не придется бояться за себя.

С этими словами Адали шлепнул коня по крупу и подождал, пока Кипп не исчезнет вдалеке.

— Ты ничего не видел, — тихо предупредил управитель стражника.

— Конечно, мастер Адали, — почтительно ответил тот. Ночь растаяла, и взошло солнце. Адали успел отправить курьера к графу с извещением о прибытии Сен-Дени и исчезновении Киппа, который, по словам евнуха, уже давно подумывал о разрыве с братом. В полдень маркиз Хартсфилд, спотыкаясь, ввалился в парадный зал, хрипло призывая Киппа, Адали и слуг.

— А, милорд, наконец-то вы проснулись! — воскликнул Адали, появившийся перед ним словно по волшебству. — Проголодались? Чем могу служить?

— Где мой брат, черт возьми? — рассвирепел Сен-Дени.

— Ваш брат? — недоумевающе переспросил управитель. — Разве он не с вами, милорд? Мне казалось, он всегда рядом.

— Нет! Его нет, иначе я не спрашивал бы! — рявкнул маркиз. — Принеси вина! Во рту мерзко, как в дырке шлюхи!

— В последний раз я видел мастера Сен-Дени, когда он укладывал в постель вашу светлость. Кажется, поездка утомила вас! Вы не привыкли к трудностям пути — жизнь при дворе слишком легка и безмятежна.

Он поспешно вручил Сен-Дени серебряную чашу.

— Ваше вино.

Маркиз в мгновение ока расправился с багряным напитком.

— Уже поздно?

— День клонится к вечеру, милорд, — бодро сказал Адали.

— Где мои люди?

— Тоже проспали всю ночь как убитые.

— Найди брата! — приказал маркиз, и Адали, вежливо поклонившись, вышел из зала. Вернувшись через полчаса, он сообщил маркизу:

— По всей видимости, ваш брат покинул замок, милорд: его лошади нет в конюшне. Должно быть, он уехал совсем рано. Вероятно, исчез во время смены караула. Ночная стража утверждает, что заметила одинокого всадника, а дневная вроде бы ничего не видела. Сожалею, что не могу сказать больше.

— Если ты что-то сделал с ним… — начал маркиз, но Адали перебил его.

— Милорд! — рассерженно воскликнул он. — Здесь вы под защитой графа Гленкирка! Ни один человек и пальцем не тронет вас и ваших людей, иначе, поверьте, все вы были бы зарезаны в постелях и к утру похоронены на безымянном холме! Никто и не подумал обидеть вашего брата! Не знаю, куда он подевался и почему предпочел скрыться! Лучше скажите, милорд, не хотите ли вы есть?

— Он вернется, — пробормотал маркиз себе под нос. Голова невыносимо раскалывалась, к горлу подкатывала тошнота. Однако он все-таки поел в одиночестве. На стол подавали мужчины — женщины куда-то исчезли. Наконец Пирс снова призвал Адали:

— Я хочу женщину, черт возьми! Приведи ту девчонку, что прислуживала прошлой ночью! Рыжую, с большими сиськами!

— Сожалею, милорд, но наши служанки не шлюхи и не развлекают гостей в постели, — заявил Адали.

Сен-Дени вышел из зала и, едва добравшись до спальни, рухнул на кровать и проспал до рассвета. Утром он почувствовал себя немного бодрее, оделся и вернулся в зал.

— Я уезжаю, — сказал он Адали. — Ты записал названия мест, где могут оказаться граф и Жасмин? И нарисовал, как туда попасть?

— Конечно, милорд, — заверил Адали, подавая завтрак маркизу. В зале не было больше ни одного слуги. Адали поставил перед Сен-Дени миску с овсянкой, ломоть хлеба с сыром и чашу с сидром.

Поев, Пирс взял у Адали пергамент и вышел во двор, где уже толпились его люди.

— Никто не видел моего брата? — громко спросил он, но все недоуменно покачали головами. Конюх привел его коня, и маркиз вскочил в седло.

— Где остальные лошади, Адали?

— Наши конюшни не так велики, милорд, и не могут всех вместить, поэтому мы отправили лошадей на пастбище. Это по пути в Ситеан. Если ваши люди донесут мешки и сбрую до горного луга, милорд, вы сможете сразу пуститься в путь. Вам, я знаю, нужно торопиться, — с улыбкой объяснил евнух.

Пирс Сен-Дени тихо выругался, заподозрив, что Адали всеми способами пытается сбить его с толку и помешать преследовать Жасмин и Джеймса Лесли. Однако придраться было не к чему — Адали вел себя на диво услужливо. И хотя что-то подсказывало маркизу, что дело нечисто, прямых доказательств не было.

— Вдруг мой брат вздумает вернуться, — промолвил он, — тогда объяснишь, куда мы отправились, Адали.

— Не беспокойтесь, милорд. Если вы точно последуете моим указаниям и отправитесь из Ситеана в Грейхевн и Хей-Хаус, а оттуда в Лесли-Бре, Браймир-Мур и в Хантли, твердыню Гордонов, я буду знать, где вы находитесь, и все передам мастеру Киппу, когда тот приедет.

— А как насчет тех мест, где устраиваются состязания? — осведомился маркиз.

— Милорд, я уверен, что вы гораздо раньше найдете госпожу и господина. Впрочем, могу перечислить еще раз:

Ивернесс, Лох-Ломонд или Нейрн. Не знаю только, когда и куда они решат отправиться. Этим вам придется заняться самому.

Пирс Сен-Дени взмахнул поводьями и без единого прощального слова, даже не поблагодарив, знаком велел людям следовать за ним.

— Скатертью дорожка, — пробормотал Уилл Тодд, выходя из укрытия.

— Жалкий глупец! — покачал головой Адали. — Но и крайне опасный. Что ты знаешь о Киппе, Уилл? Давно он проехал?

— Мчался, словно сам дьявол гнался по пятам, — заметил Уилл. — Часовые на холмах уже обо всем доложили. Он проехал земли Лесли еще вчера вечером. Думаю, через несколько дней Кипп будет в Эдинбурге. Мастер Адам позаботится о том, чтобы он благополучно пересек границу и оказался в Англии. Нам остается лишь ждать почтового голубя. Кстати, где сейчас граф?

— В Дун-Броке, навещает тестя с тещей. От маркиза и его сообразительности зависит, куда господин отправится потом. Если у Сен-Дени хватит ума, он разошлет людей во все указанные мной места, чтобы не терять времени. Однако, уговорив брата уехать, мы лишили маркиза единственного союзника. Судя по виду этих негодяев, они готовы прикончить друг друга за серебряную монету.

— Члены клана будут следить за каждым их шагом. Не беспокойся, этим грязным собакам нипочем нас не обхитрить. Как по-твоему, когда мы получим весточку от Якова Стюарта?

— Наш гонец уже успел добраться до дворца, — выдохнул Адали. — А когда прибудет Кипп Сен-Дени, королю, обычно столь нерешительному, вероятно, придется срочно предпринять что-нибудь… Вскоре его приговор станет известен в Шотландии, и Сен-Дени поймают и привезут на суд.

— Ну а пока снова играть в кошки-мышки, — проворчал Уилл.

— Ничего не поделаешь, — согласился Адали.

— Ах, как здорово будет вновь увидеть графа, — вздохнул Тодд. — Уж больно тоскливо здесь, в Гленкирке, когда его нет.

— Ну, теперешнюю жизнь скучной не назовешь, — усмехнулся Адали.

— Уж это точно, — хмыкнул Уилл. — Совсем как в прежние времена!

— Прежние времена? — удивился Адали.

— Ну да. Когда нынешний граф еще под стол пешком ходил, его мать, леди Катриону, любили сразу трое — ее муж, граф Босуэл и нынешний король Яков Стюарт, который прямо-таки ей проходу не давал. Ах, что тут творилось!

Хотя нам, простым людям, ничего не говорили, однако где уж тут сохранить секрет! Король хотел заполучить матушку графа в любовницы, после того как ее муж пропал в море, а она как на грех влюбилась в графа Босуэла, кузена короля. Недаром его величали некоронованным королем Шотландии, и Джейми Стюарт так опасался графа, что обвинил его в колдовстве и объявил вне закона. Да только это не помогло его величеству завоевать леди Кэт. Она выполнила долг перед кланом, устроив браки своих детей, а потом сбежала к любимому. Вот это были деньки, Адали! Почти как сейчас! Мы, Лесли из Гленкирка, никогда не сидели спокойно по своим норам.

— Похоже, — рассмеялся Адали, — но и мою госпожу никто не назвал бы нежной голубкой. От нее не жди смирения! Так что граф и графиня в этом отношении два сапога пара!

— Да, и потому нужно сделать все, чтобы уберечь их от этого англичанина. Подлость и вероломство уже отняли у нас одну графиню, и нам никак нельзя потерять вторую. Иначе позор всем Лесли на вечные времена!