Глава 7

Хотя Виктория и считала себя смелой, выходя из экипажа Олторпа, она испытывала некоторое волнение, думая об исходе авантюры, которую собралась предпринять.

Глубоко вздохнув, она поднялась по узким ступеням дома и взялась за медное кольцо.

Дверь распахнулась.

— Что вам угодно, мисс? — На нее с любопытством смотрел пожилой господин в модной черной ливрее.

— Леди Друсбери дома?

— Сейчас спрошу. Могу я узнать ваше имя?

— Леди Олторп. — Ей казалось странным звучание этих слов.

Слуга тут же впустил ее.

— Извините, что не узнал, миледи. Пожалуйте в гостиную.

— Благодарю.

Дворецкий повел ее вверх по ступеням к маленькой светлой комнате, расположенной на восточной стороне дома. Комнату украшали вышивки и туго набитые подушки — явное свидетельство того, что ее хозяйкой была женщина.

Виктория села в одно из кресел. Из окна она видела небольшой садик, примыкающий к дому. Если леди Друсбери не захочет ее принять, неизвестно, что ей делать дальше и где получить нужные ответы.

— Леди Олторп! — приветливо сказала хозяйка, входя. Виктория вскочила на ноги и сделала реверанс.

— Леди Друсбери.

— Пожалуйста, садитесь и… называйте меня Августой.

— Августа. Благодарю вас. Вы можете называть меня Викторией или, если пожелаете, Лисичкой.

Баронесса села напротив нее и дала знак дворецкому принести чаю.

— Я бы предпочла, чтобы вы называли меня бабушкой, но чтобы привыкнуть к этому, нам обеим понадобится время.

Виктория улыбнулась, и у нее отлегло от сердца.

— Полагаю, вам интересно, что привело меня сюда.

— Думаю, я догадываюсь. Синклер?

— Да. — Ее сердце снова затрепетало.

— Бабушка, я же ясно сказал, чтобы мне немедленно сообщали, когда какая-либо привлекательная леди входит в наш дом. — Кристофер Графтон шагнул в комнату с пучком торопливо сорванных маргариток, зажатых в руке. — И даже если они пересекают дорогу перед нашим домом, я должен об этом знать.

— Извини, милый, я думала, ты имел в виду только незамужних леди.

— Как правило, да. Но я ведь такой отчаянный. — С располагающей улыбкой младший из братьев Графтон преподнес букетик Виктории. — Для вас, миледи, — провозгласил он и отвесил ей элегантный поклон.

— Пожалуйста, зовите меня Лисичкой, — сказала она, рассмеявшись. — И — спасибо.

— Итак, Лисичка, мой брат с вами? О нет, конечно, нет. Сегодня сессия в парламенте, не так ли? Поскольку сегодня среда, это…

— Кристофер, — перебила леди Друсбери, — ты, похоже, разговариваешь сам с собой, пожалуйста, делай это в другом месте.

— Да, бабушка. — С легкой усмешкой он вышел из комнаты.

— Не пойму, то ли он считает меня слишком молодой, то ли слишком старой, — сказала Августа с улыбкой. — Тафт, пожалуйста, поставьте цветы леди Олторп в воду.

Дворецкий приблизился и взял из рук Виктории маргаритки. Когда он ушел, леди Друсбери налила чаю и принялась с удовольствием прихлебывать из чашки.

— Итак, — продолжила она, — на чем мы остановились? Ах да. Юноша, который определенно старит меня. Синклер.

Виктория положила сахар в свою чашку.

— Я, право, не уверена, — начала Виктория. — Видите ли, у меня есть несколько вопросов, на которые Синклер или не может, или не хочет отвечать, и я подумала, что, возможно, вы могли бы помочь мне.

— Сначала надо услышать вопросы, но боюсь, я уже не знаю Синклера так хорошо, как знала прежде. — В голосе баронессы были слышны горечь и сожаление. И все же это показалось Виктории наилучшим приглашением к беседе.

— Во-первых, я… вынуждена просить вас дать слово, что этот разговор останется между нами.

Августа нахмурилась.

— Синклер — в беде? Или лучше спросить, не находится ли он в большей беде, чем обычно?

— Нет, это не беда — во всяком случае, не то, о чем вы думаете.

Две женщины посмотрели друг на друга. По крайней мере Виктории было небезразлично, что увидела в ее глазах вдовствующая баронесса.

— Даю вам слово, — наконец сказала Августа.

— Благодарю. Когда Синклер уезжал в Европу, они с Томасом поссорились?

— Они постоянно ссорились, — кивнула Августа. — Это неудивительно, принимая во внимание, что Томас всегда был весьма консервативным, а Синклер даже более необузданным, чем сейчас Кристофер.

— Вы потеряли Синклера?

— На этот вопрос, моя дорогая, я не намерена отвечать.

— Извините, я не хотела вторгаться в вашу жизнь

— Тем не менее вы делаете это. Любопытно, почему он выбрал вас, а вы его?

— Я не уверена, что это выбор, скорее ошибка, — Виктория покраснела, — и у меня не было намерения оскорбить вас. Я просто в замешательстве…

Леди Друсбери улыбнулась, и Виктория почувствовала облегчение.

— Тогда задавайте ваши вопросы, и посмотрим, что мы сможем исправить.

— Скажите, Синклер когда-нибудь служил в армии?

— Господи, конечно, нет. Томас даже предлагал купить ему звание капитана, но Син категорически отказался.

Что-то не сходилось. Виктория потягивала чай, вспоминая, как быстро и по-деловому ее муж направил дуло пистолета на одного из мужчин в конюшне и как он не сделал этого прошлой ночью, когда она застала его врасплох в кабинете.

— Не знаю, как мне спросить об этом, — медленно произнесла она, — но вы имеете представление о том, что удерживало его в Европе последние два года, хотя, похоже, он очень стремился вернуться в Лондон?

— Если бы он очень стремился вернуться, то непременно вернулся бы. — Августа вздохнула. — Просто не знаю, в чем дело. Синклер и Томас, несмотря на разницу в возрасте, были очень близки.

— Видимо, что-то помешало ему.

— Не могу придумать, что его держало там, — во всяком случае, не Бонапарт и не война.

— Он рассказал мне, что наслаждался пари, вином и женщинами. — Виктория нахмурилась. Она не ревновала — просто пыталась понять, что он собой представляет, и его личность казалась ей чем-то неопределенным. — Поскольку он постоянно притворяется выпившим, я не очень-то верю…

Леди Друсбери выпрямилась.

— Что вы имеете в виду?

— Синклер и трое его друзей делают это, чтобы побудить людей высказываться более свободно. Постепенно это вошло у них в привычку, как и почему, я не знаю.

— Он ведет расследование?

Виктория кивнула:

— Син очень серьезно относится к этому, он просто одержим.

Какое-то время обе женщины молчали, потом Августа снова заговорила:

— Вы думаете, Синклер был замешан в войне? Он никогда не говорил мне о расследовании…

— Может быть, я ошибаюсь, но…

Виктория отставила чашку в сторону.

— Муж говорил, что переписывался с Томасом. У вас сохранились их письма?

— Они все у меня. — Леди Друсбери встала. Сейчас она выглядела более крепкой, чем в начале беседы. — Пойдемте со мной, дорогая.

Возвращаясь в Графтон-Хаус, Виктория захватила с собой старые рисунки Томаса и несколько очень интересных писем Синклера брату. Она сама отнесла большой сверток в гостиную, отказавшись даже от помощи Дженни.

Она была уверена, что обнаружила правду, и теперь ей оставалось решить, как сообщить Синклеру о том, что его бабушка и брат отобедают с ними.

Предвкушение заставило ее сердце бешено забиться. Теперь она уже не думала, что вышла замуж за мерзавца. Синклер Графтон в действительности оказался героем — даже больше, специальным агентом, и ей с трудом удавалось подавить желание броситься к нему на шею, как только он вернется домой.

Неожиданно дверь распахнулась.

— Лисичка, ты слышала?

Виктория вздрогнула и засунула сверток за стул.

— Люси? В чем дело?

— Не обращай внимания! — С глазами, широко раскрытыми от возбуждения, Люси Хейверс направилась через комнату к Виктории и схватила ее за руку. — Так ты ничего не слышала? — Она захихикала, щеки ее горели.

Это был первый раз, когда Виктория предпочла бы одиночество. Люси не вписывалась в ее грезы о новом Сине.

— Нет же, нет. А в чем дело?

— Твой муж нокаутировал лорда Уильяма.

Лисичка нахмурилась. Это не соответствовало тому образу лорда Олторпа, который только что сложился у нее в голове.

— Уильяма Лэндри?

— Да! Подумай только! По словам Лайонела, минут двадцать у него из носа шла кровь!

— Но с какой стати Синклеру драться с лордом Уильямом? Он знает, что мы друзья.

Щеки Люси стали пунцовыми.

— Думаю, Уильям сказал кое-что, — прошептала она, хотя единственным, кто мог их услышать, был Лорд Бэгглс, спокойно спавший на подоконнике.

— Что сказал? — Виктория смотрела на свою подругу, которая вдруг начала заикаться. — Что-то насчет меня, да?..

Девушка кивнула.

— И Синклер ударил его?

— Несколько раз. Огромный блондин оттащил его от Уильяма, иначе Син убил бы его.

Несомненно, это тот самый хорошо сложенный человек из конюшни. Возможно, Уильям помешал их секретной — или не такой уж секретной — встрече.

— Когда это случилось?

— Прошлым вечером, в клубе «Будлс». Лайонел сказал, что лорд Уильям как следует напился, зато лорд Син был трезв как стеклышко.

Итак, Синклер вступил в драку, защищая ее честь. А когда он придет, она вновь поссорится с ним, черт побери!

— Послушай, Син вернется домой с минуты на минуту. Я не хочу, чтобы он знал…

Люси улыбнулась:

— Но ты довольна?

— Конечно, довольна.

— Это так романтично. Потом расскажешь мне все это.

— Непременно.

После ухода Люси Виктория встала и начала шагать по комнате. Если она правильно оценила характер мужа, Син имел обыкновение ставить себя в трудное положение, но в этот раз он рисковал ради нее! В дверь уверенно постучали, и Виктория вздрогнула.

— Входите.

Синклер толкнул дверь и заглянул в комнату.

— Майло сказал, что вы хотели меня видеть?

— Да. Будьте добры, закройте дверь.

Она приблизилась к окну. Ее сердце билось так часто и громко, что казалось, он мог это слышать.

— Что-нибудь случилось?

— Ничего. — У нее подкашивались ноги, то притяжение, которое она испытывала к нему с самого начала, было ничем по сравнению с охватившим ее сейчас потоком волшебного света. Тщательно продуманные слова перемешались у нее в голове.

Янтарные глаза маркиза лукаво блеснули.

— Вы уверены, что с вами все в порядке? Возможно, вам удалось пополнить свой зверинец слоном или кем-то еще вроде этого?

Она засмеялась нервно и легкомысленно, что было совсем не похоже на нее.

— Нет. Я просто хотела извиниться за вчерашнее.

Он поднял бровь.

— Я это заслужил.

— Нет.

Синклер приблизился к ней на один шаг, словно пантера, и Виктория почувствовала себя газелью, которая очень хочет быть пойманной. Загадка состояла в том, что одновременно она сама чувствовала себя пантерой — ей не терпелось сказать ему, как она раскрыла его секрет.

— Вы не сможете меня обмануть, даже если очень постараетесь, дорогая.

Эти слова подействовали на нее мгновенно. При виде его дразнящей улыбки она не могла больше сдерживать себя.

С глубоким вздохом Виктория приблизилась к мужу, запустила пальцы в его темные вьющиеся волосы, притянула его лицо к своему и поцеловала. Его губы, одновременно твердые и нежные, слились с ее губами, лаская их, и в конце концов она забыла, кто кого поцеловал первым.

Наконец маркиз поднял голову, чтобы вздохнуть.

— Мне нравится, как вы извиняетесь, — пробормотал он; его глаза блестели.

Виктория поднялась на цыпочки и снова коснулась его рта.

— Это не только извинение, — сказала она тихим голосом, — но также и благодарность.

Его руки медленно скользнули вниз, и он притянул ее ближе.

— Добро пожаловать в мой ад.

Ее сердце задрожало. Он коснулся ее щеки, мягко очертил овал лица.

Виктория застонала.

— Люси рассказала мне, что вы были у Будлса вчера вечером.

Если бы сильные руки Сина не обнимали ее, она бы наверняка упала на пол. Его язык раскрыл ее губы и затем проник внутрь. Она не ожидала, что это так ей понравится. Мужчины желали и искушали ее и раньше, но Синклер не был праздным аристократом, лишенным всяких амбиций, кроме одной — поймать в сети богатую наследницу.

— Что из сказанного Уильямом заставило вас ударить его?

Маркиз оторвался от ее лица.

— Вы действительно хотите знать? Это так важно?

— Меня не интересует Уильям. — Она провела рукой по груди Синклера и почувствовала его крепкие мускулы. — Я хочу знать потому, что это касается вас.

Легкая улыбка тронула его чувственный рот.

— Вы хотите знать, что заставило меня действовать?

Виктория кивнула.

Он глубоко вздохнул, и Виктория тут же поняла — это было желание. Желание, которое он так долго скрывал.

— Этот негодяй хотел узнать, каковы вы были в… интимных отношениях.

— И?..

— И я рассердился, потому что вы, очевидно, считали его своим другом.

— Я никогда не ожидала многого от моих друзей-мужчин. Их всех, похоже, одолевает подобное любопытство.

— Но я тоже любопытен, Виктория. — Его руки, опускаясь, маленькими кругами ласкали ее бедра и ягодицы. Затем он привлек ее ближе к себе. — Вы чувствуете мое любопытство?

Ощущая неожиданную сухость во рту, она кивнула:

— Я чувствую ваше… любопытство вот уже несколько минут. — Его возрастающая твердь, прижатая к ней, сначала удивила ее, затем вызвала острое желание.

— Я ударил его, потому что у меня не было ответа на проклятый вопрос.

Лучше бы он просто повалил ее на пол и бросился на нее!

— Честно говоря, милорд, я тоже не знаю ответа. — Она торопливо вытянула его рубашку из бриджей. — Мужчины всегда так долго тянут… ну… вы сами знаете.

Синклер поймал ее руки и прижал их к груди.

— Вы говорили, что целовались с мужчинами и раньше. С десятками.

— Увы, это так. — Она горько улыбнулась. — Однажды я даже поцеловала лорда Уильяма. Явная ошибка с моей стороны.

— Но ничего, кроме поцелуев?

Вопрос прозвучал чересчур резко. Он требовал ответа, и в нем кипела ревность, даже несмотря на то, что он знал этот ответ.

— Ничего, кроме поцелуев.

Она освободила руки, чтобы провести ими по его груди под рубашкой, прямо по теплой коже, и его губы пришли в движение: они то ласкали ее губы, то удалялись, пока у нее не появилось желание целовать его снова и снова.

— Насколько мне помнится, вы не очень-то одобряли меня прошлой ночью.

— Теперь я знаю, кто вы.

Он вновь открыл рот, но она прижала к нему ладошку.

— Вы что, собираетесь весь день стоять здесь и задавать мне вопросы? Я ведь могу передумать…

Он отвел ее руку от своего лица.

— Надеюсь, вы не сделаете этого.

Все еще держа ее за руку, Синклер попятился к двери спальни, и Виктории оставалось только следовать за ним. Он нежно держал ее за руку, под бархатом его хватки чувствовалась сталь, а в глазах — страсть и желание. Она все еще могла сказать «нет», если бы захотела, но не сказала ничего. Это был Синклер, которого она целовала в саду в тот первый вечер, тот, кого она желала всей душой.

— Ваши ожидания могут не оправдаться, — неуверенно заявила она. — Прожить полгода в борделе…

— Я постараюсь не разочаровать вас.

Лорд Бэгглс поднялся с подоконника, чтобы следовать за ними, но Син закрыл дверь перед самым его носом, оставив изумленное животное в гостиной. Виктория рассмеялась, когда кот коротко и противно мяукнул.

— Вы не заслужили его одобрения.

— Потому что я собираюсь заняться любовью с вами, а не с ним. — Синклер заключил ее в объятия.

Она ожидала, что он снова поцелует ее, но вместо этого маркиз долго и пристально смотрел ей в глаза.

— В чем дело?

— Я знакомлюсь с вами, — прошептал он. — Я желал вас с того момента, как мы очутились в том проклятом саду у Фрэнтонов. — Он наклонился и снова впился губами в ее рот.

Страсть, вот что это было. Она тоже желала его с самого начала.

Виктория застонала. Большинство мужчин считали ее более земной, чем на самом деле, и ей никогда не приходило в голову пытаться переубедить их. Разумеется, она была наслышана о любовных отношениях, некоторые из рассказов казались интересными и даже возбуждающими, но большинство из них — особенно касающиеся пылкой реакции партнеров — звучали очень комично. Виктория даже подозревала, что самые отчаянные приключения — всего лишь выдумка.

Только сейчас она с изумлением осознала, какое действие он оказывает на нее. Стащить с плеч Синклера фрак и бросить на пол оказалось просто, однако с маленькими пуговицами на жилете она не могла справиться.

— Черт их подери!

С низким смехом он накрыл ее руки, крепко взялся за полу жилета и рванул. Пуговицы, отлетев, дождем посыпались на пол.

— Не обращай внимания. Боже, как ты возбуждаешь меня!

Однако с пуговками, на которые было застегнуто ее платье сзади, он обращался с большим уважением. То, что Синклер стоял сзади, лаская губами плечи и шею, доводило ее до исступления. Ей хотелось прикоснуться к нему, обнять, но она не поворачивалась.

— Просто разорви платье, Синклер, — приказала Виктория голосом, таким хриплым от желания, что он с трудом узнал его.

— Мне нравится это платье! — Его шепот окутывал ее плечи, пронизывал плоть. — Потерпи.

Виктория наконец повернулась, чтобы горячо поцеловать его в раскрытые губы.

— Не хочу быть терпеливой, хочу быть с тобой. Сейчас.

Он расстегнул уже достаточно пуговичек, и фиолетовое платье соскользнуло на пол; при этом Виктория осталась только в нижней рубашке и туфельках. Синклер, встав на колени, обхватил ее правую лодыжку. Легкое движение — и туфелька оказалась на полу.

Виктория положила руки ему на плечи, чтобы удержать равновесие, зачарованная игрой его мускулов под рубашкой. Синклер проделал то же самое с левой туфелькой, затем, все еще стоя на коленях, медленно пробежал пальцами по ее ногам вверх, собирая в руках рубашку.

— Ты и раньше делал это.

Он поднял к ней лицо.

— Но никогда с тобой.

Маркиз встал, медленно поднимая вверх ее рубашку, обнажая бедра, талию, грудь… Первым инстинктивным желанием Виктории было укрыться, но его голодный, пожирающий взгляд, возбудил ее больше, чем пьянящие поцелуи. Ловкие руки скользили по ее талии, и теплые уверенные объятия разжигали в ней огонь.

— О Боже! — Он охватил ее взглядом с ног до головы. — Тебя можно назвать словом, находящимся за гранью прекрасного, которое еще не изобретено.

Виктория засмеялась, желая, чтобы он не спешил теперь, когда должно случиться неизбежное.

— Ты становишься поэтом.

— А ты — сама поэзия.

Она вздрогнула, прерывисто дыша, когда он медленно обвел большим пальцем сначала одну грудь, потом другую. Круги становились все меньше и меньше, и вот палец с пронзительной нежностью коснулся ее соска.

У Виктории перехватило дыхание, и она выгнула спину, когда чувствительные бутоны затвердели в ответ на его прикосновения. Что-то новое, таинственное, горячее и жаждущее проснулось в ней.

— Синклер, — выдохнула она и положила руку ему на грудь.

Он снял с себя рубашку, галстук, и ее руки снова пробежали по его мускулистой гладкой груди.

— У меня подкашиваются ноги. — Она приникла к нему, ища поддержки, и ощущение обнаженной груди увеличило ее жар.

— Тебе лучше лечь, — предложил он низким чувственным голосом, похожим на рычание, и, подхватив ее на руки, без малейшего напряжения отнес на кровать.

Сидя на краю кровати рядом с ней, Син стащил сапоги и швырнул их через плечо.

— Так, где же я остановился? — Его взгляд опять заскользил по ее телу. — Ах да, вот здесь. — Нагнувшись над ней, он нежно пробежал губами по чувствительной коже ее пышных грудей, следуя по дорожке, которую прокладывал его большой палец.

Когда он достиг ее соска и взял его в рот, она снова вскрикнула. Виктория вплела пальцы в его волосы, выгибая спину, пока он ласкал сначала одну грудь, потом другую. Никогда она не испытывала такого удовлетворения, наполненного ожиданием.

Она скользила руками по его спине до талии. На нем все еще оставались бриджи, и это было несправедливо, так как она уже была обнажена, и он также, должно быть, испытывал неудобство.

Виктория нащупала верхнюю застежку его бриджей, расстегнула ее, и маркиз, прервав восхитительную цепь поцелуев, поднял голову.

— Я сделала что-то не так? — спросила она прерывистым голосом, едва способная трезво мыслить, а тем более высказываться вслух.

Он усмехнулся:

— Совсем наоборот, продолжай, раз тебе так хочется.

Ей хотелось, чтобы он называл ее Викторией. Быть известной под прозвищем Лисичка забавно, но Синклер заставил ее имя звучать так интимно, что она не могла представить, чтобы он называл ее как-то иначе, во всяком случае, не здесь и не сейчас.

— Поцелуй меня снова, — попросила она, поднимая голову, чтобы встретить его лицо. В то же время ей удалось расстегнуть вторую пуговицу.

Он коснулся ее рта — звук чистого наслаждения и похотливой страсти, — что заставило Викторию улыбнуться. Его свободная рука двигалась по ее животу к темным завиткам внизу.

— С ума сойти, — простонала она, когда его палец скользнул между ее ног.

— Что правда, то правда.

Она рванула третью пуговицу, и та расстегнулась. Оставалась последняя, и у нее уже не было выбора. Он изменил положение бедер, и четвертая пуговица сдалась. Виктория заколебалась, не зная, что делать дальше, но затем второй палец присоединился к первому, и она поняла, чего хочет от него.

Син прижался к ней, и она спустила узкие бриджи вниз. Теперь его твердь легко двигалась между ее бедрами. Виктория судорожно вздохнула, инстинктивно подняв бедра и раздвинув ноги, ощущая его руку у интимного места.

— Синклер, — выдохнула она. Он целовал и ласкал ее левую грудь, прижимаясь языком к соску в том же ритме, в котором двигались его пальцы.

Она изогнулась, чувствуя огонь во всех местах, которых он касался. С отчаянным звуком, передающим остроту ее желания, она обхватила руками его твердые мускулистые ягодицы и притянула его к себе.

— Сейчас!

Дыхание Сина было таким же неровным, когда он лег на нее.

— Виктория, — прошептал он и вошел в нее.

Ей хотелось кричать от нахлынувшего потока ощущений, но его рот, целующий ее губы, поглотил готовые вырваться звуки. Она судорожно схватила его за плечи, пока он легко удерживал свой вес на локтях.

— Ш-ш, подожди минутку.

Низкий мелодичный голос дрогнул, и Виктория, поняв, как тяжело ему проявлять терпение в этот момент, ослабила свои объятия, надеясь, что не поцарапала его до крови, а затем улыбнулась:

— Продолжай.

Он засмеялся, почти не дыша, и она почувствовала, как его смех прошел через все ее существо. Затем он начал двигаться, касаясь ее бедер, и она снова застонала, закрыв глаза.

— Взгляни на меня, — приказал Синклер.

Ее глаза широко открылись, наблюдая за игрой страсти в его расширившихся зрачках. Каждый раз, когда она поднимала бедра навстречу его движению, у нее захватывало дух. Глубоко внутри ее возникала восхитительная пульсация, и вдруг Виктория почувствовала себя на седьмом небе.

Синклер уткнулся лицом в ее плечо и затем вздрогнул, оставив свое семя в ее лоне.

— Ну вот, — прошептал он, медленно опускаясь на нее, — теперь мы женаты.