Глава 18

– Значит, ты говоришь, что они покинули Хиллсборо несколько часов назад? А она точно была с ними? – спросил Джон Гилрой разведчика и вгляделся в лес, простиравшийся впереди.

– Да, милорд. Епископ и леди Элдсуайт в сопровождении охраны направились в эту сторону. Слухи, которые мы намеренно распустили, оказались полезны, милорд. Теперь Гарольд считает, что ваши войска наступают на Хиллсборо, и он рассказал об этом своему брату. Сэр Роберт велел вывезти леди Элдсуайт из Хиллсборо, чтобы укрыть ее в Виндзорском замке.

Гилрой злорадно улыбнулся: затея удалась. В любое другое время он сделал бы все возможное, чтобы держать свой замысел в секрете: противника важно застигнуть врасплох. Однако на этот раз он позаботился о том, чтобы враг был заранее предупрежден о нападении на Хиллсборо. В этом случае Роберт Бретон выведет свое войско из Хиллсборо и двинется в Креналден. Этот легковерный простак не подозревает, что войско Гилроя насчитывает теперь тысячу человек. И что солдаты готовятся к сражению. А леди Элдсуайт, как и рассчитывал Гилрой, руководствуясь соображениями безопасности, вывезли из Хиллсборо. Теперь она окажется легкой добычей, а попав в руки Гилроя, превратится в заложницу. Благодаря леди Элдсуайт ему удастся добиться от сэра Роберта самых выгодных для себя условий во время переговоров. Узнав обо всем, Роберт Бретон, без сомнения, впадет в ярость. Черный Всадник не стал победителем на турнире, потому что не умел держать в узде свой гнев. Горячность его погубит – как это едва не случилось прошлым летом, на турнире в Смитфилде.

Гилрой вытер пот со лба и вдохнул полной грудью влажный лесной воздух. Вполне возможно, что, взяв в плен леди Элдсуайт, им не удастся использовать ее с выгодой для себя в качестве заложницы, но это не имеет значения. Потому что в данный момент лучники Гилроя и его пехотинцы, а также четыре сотни всадников стоят в Креналдене и ждут его приказаний, готовые в любое время начать сражение.

Гилрой посмотрел на ворон, которые, громко каркая, перелетали с дерева на дерево. Солнце палило нещадно, облаченный в железную кольчугу Гилрой обливался потом. Он позвал своего конюха – мальчика из бедной крестьянской семьи, который сопровождал разведывательный отряд, ухаживая за лошадьми.

– Принеси мне попить, – приказал Гилрой.

Мальчик подал ему бурдюк с вином. Утолив жажду, Гилрой велел слуге удалиться.

Гилрой вздохнул. Ждать осталось совсем немного. Леди Элдсуайт может показаться на дороге в любой момент.

Он натянул поводья. Послышался топот копыт, который становился все громче и громче. Гилрой поднял руку, приказывая солдатам замолчать.

Солдаты замерли, обнажив мечи и натянув тетиву луков.

На узкой дороге на кобыле с длинными крепкими ногами показалась леди Элдсуайт, окруженная рыцарями и солдатами охраны.

Словно почуяв впереди опасность, кобыла прижала уши и захрапела. Элдсуайт встревожилась и стала внимательно вглядываться в деревья.

Простившись с Робертом, Элдсуайт еще долго не могла успокоиться. Она ехала верхом, погруженная в свои переживания, не замечая жары. Ей снова и снова приходили на память слова, которые сказал ей Роберт перед тем, как отправить ее из Хиллсборо. И каждый раз сердце Элдсуайт разрывалось от боли и слезы наворачивались ей на глаза. Она понимала, что Роберт говорил все это с одной-единственной целью – заставить ее уехать. Но от этого Элдсуайт не становилось легче. Жестокость Роберта глубоко ее ранила.

Еще до наступления ночи они доберутся до Виндзора. Там, в стенах лондонского дворца-крепости, Элдсуайт будет недосягаема для Джона Гилроя. Однако в неприступном, хорошо охраняемом Виндзоре Элдсуайт не сможет осуществить свой замысел – проникнуть в крепость Креналден.

Размышления Элдсуайт прервали лязг мечей и громкие крики воинов. Через мгновение она была окружена стражниками из Хиллсборо и вражескими солдатами.

Откуда ни возьмись появились люди Гилроя – словно выросли из-под земли. Их появление застало врасплох епископа и его охранников. Пятеро из пятнадцати стражников из Хиллсборо были сражены стрелами в грудь, даже не успев обнажить мечи. Остальные беспорядочно отражали удары, отчаянно рубили противника направо и налево, стараясь защитить Элдсуайт и епископа. Стрелы свистели, проносясь в воздухе, и Элдсуайт прижалась к гриве коня, чтобы ее случайно не задели. Боже милостивый! Пусть лучше ее возьмут в плен, чем убьют!

– Это я вам нужна! – крикнула Элдсуайт рыцарю в шлеме с забралом, размахивавшему мечом, но, видимо, рыцарь ее не услышал.

Епископ вынул из сутаны кинжал и ударил им одного из нападавших. Однако удар солдата был быстрее молнии – отточенный многодневной практикой и точно рассчитанный. Его преосвященство закричал, и от его крика у Элдсуайт кровь застыла в жилах.

– Будьте вы прокляты! – раздался душераздирающий крик священника, и он, застонав, упал на землю. Из спины у него торчал топор. Элдсуайт, которая в начале надеялась, попав в плен, попасть в Креналден, теперь думала лишь об одном: скорее бежать! Бежать, куда глаза глядят! Краем глаза она заметила возле леса мужскую фигуру в красном плаще, верхом на большой белой лошади. Джон Гилрой! Он подъехал к дороге.

– Схватите женщину. Если нужно, покалечьте ее лошадь! Если она снова улизнет, я вас четвертую!

Солдаты Гилроя бросились выполнять приказ командира. Один из них соскочил с коня, схватил кобылу Элдсуайт за уздцы, а затем выбил всадницу из седла. Двое других мужчин схватили Элдсуайт за плечи и бросили на землю, прямо под копыта белой лошади Джона Гилроя.

Элдсуайт охватила паника. Она боялась, что на этот раз ей не удастся избежать смерти.

Гилрой с победным видом смотрел на нее сверху вниз:

– Ну что, леди Элдсуайт, вот мы и увиделись с вами снова. А вы думали, что сможете от меня ускользнуть?

Элдсуайт гордо вскинула голову. Лучше бороться до последнего и умереть, чем падать ниц перед врагом, моля о пощаде.

– У вас нет никаких нрав на Креналден.

Гилрой рассмеялся:

– Нет, есть, леди Элдсуайт. Я – плод неосвященного церковью союза между вашим отцом и моей матерью. После ее грехопадения мою мать силой вынудили согласиться на брак с человеком, находившимся намного ниже ее по положению. Он был скупым и жестоким. Замок Креналден – это то, что мне положено по праву. Роберт Бретон не сможет меня остановить. Крепость Креналден будет в моих руках. Так же, как и вы. – В глазах Гилроя вспыхнула злоба.

Элдсуайт подняла на Гилроя полные гнева глаза:

– Вы не можете предъявлять права на Креналден. Он принадлежит мне. Войско Роберта Бретона уже на пути в крепость Креналден.

Гилрой побагровел от бешенства.

– Посмотрите на меня, сестрица. Я отправил прямиком в ад вашего отца. Теперь мне осталось сделать так, чтобы вы с Робертом Бретоном составили вашему отцу компанию на том свете. – Гилрой взмахнул кнутом. – Если вы не присягнете мне на верность на глазах у всех жителей замка Креналден, я буду хлестать вас кнутом до тех пор, пока вы не станете молить меня о пощаде.

Элдсуайт невольно заслонила лицо рукой, но не отвела горящего взгляда от лошади Гилроя – кобылы с диким, необузданным нравом, которая нетерпеливо грызла удила и храпела. Засвистел кнут в руках у Гилроя. Вдруг лошадь испуганно шарахнулась в сторону, и кнут не достиг своей цели. Кровь стекала со лба Элдсуайт.

Гилрой ударял кнутом обезумевшую лошадь, но она вертелась на месте.

– Ведьма! – кричал он. – Не смей так смотреть на мою кобылу! Если ты еще раз попытаешься напустить на моего коня колдовские чары, я забью его до смерти.

Опасаясь за лошадь, Элдсуайт опустила глаза, но усилием воли мысленно приказала лошади стоять. Кобыла заржала и застыла на месте. Ее ноги словно приросли к земле.

Элдсуайт охватило ни с чем не сравнимое, пьянящее чувство – сознание собственной силы. Боже милостивый! Это громадное животное послушно ее воле. Словно слыша ее мысли, оно выполняет то, чего хочет от него Элдсуайт. А она сейчас даже не смотрела лошади в глаза. Кроме того, сегодня она не чувствовала смертельной усталости, как бывало с ней раньше, когда она мысленно управляла волей коня. Элдсуайт не чувствовала себя ни разбитой, ни измотанной. У нее не кружилась голова. Элдсуайт почувствовала прилив сил.

Исполинский конь нетерпеливо грыз удила, словно ждал следующей команды Элдсуайт. Ради Бога, если она в состоянии подчинить себе эту лошадь, может быть, у нее получится управлять волей двух или трех коней сразу? И при этом ей не обязательно смотреть им в глаза?

Гилрой кивнул двум молодцам, которые держали Элдсуайт.

– Свяжите ей руки. Я возьму ее с собой в Креналден. А если она посмеет наложить чары на лошадь… – он оглянулся по сторонам и нашел глазами мальчика-конюха, который стоял у опушки леса, – то я убью этого мальчишку. И лошадь тоже, – процедил сквозь зубы Гилрой.

Мальчик в грязно-коричневом плаще и поношенных башмаках поспешил к хозяину. Конюх, на чьей голове был капюшон, съежился от страха и склонился перед Гилроем в поклоне. Так низко, что не было видно его лица.

Элдсуайт похолодела от страха. Она поняла, что Гилрой не шутит. Он выполнит свою угрозу.

Гилрой показал на Элдсуайт кнутом:

– Я готов к сражению, колдунья, заговаривающая лошадей. Не стану убивать вас сейчас, потому что вы нужны мне живая. Вы будете служить предметом торга. Когда Роберт Бретон выступит на Креналден, я буду ждать его там с армией в три раза больше его жалкого войска. У меня в три раза больше людей и в три раза больше лошадей. Узнав о том, что вы у меня в плену. Бретон придет в бешенство. Он захочет сражаться. Но если вы сами уступите мне свою собственность и присягнете мне на верность, а Роберт согласится отступить, тогда, возможно, я пощажу вас и дарую вам жизнь… И Роберту Бретону тоже.

Роберт был в ярости.

– Что? Что ты говоришь? Что случилось? – Понимая, что нельзя терять ни минуты, он решительно направился к складу оружия. Не позже чем через час он отправится со своим войском из крепости, и на всякий случай нужно погрузить на повозки весь запас оружия. Предстоит тяжелый бой, и это оружие может понадобиться. Вот только людей и лошадей в случае больших потерь в отличие от оружия заменить будет невозможно…

Хьюго шагал следом за Робертом. Роберт остановился и, повернувшись к нему, сказал:

– Хватит об этом, дружище. Какие новости? Что может быть хуже, чем то, что Гилрой решил взять осадой Хиллсборо?

– Роберт, Гилрой устроил засаду и напал на епископа. Он взял в плен леди Элдсуайт. Одному из наших людей удалось остаться в живых и вернуться обратно. Во время сражения он потерял руку.

Лоб Роберта покрылся испариной. Рука сама собой потянулась к рукоятке меча. Обнажив меч, он взмахнул им в воздухе и закричал. Это был громкий боевой клич, крик гнева. Услышав его, солдаты остановились и оглянулись. Роберт с силой вонзил меч в землю, повернулся и посмотрел на друга:

– Элдсуайт хорошо охраняли?

Не в силах проронить ни слова, Хьюго молча кивнул.

– Я отвечаю за нее. Я дал клятву королю, что обеспечу ее безопасность.

Хьюго был мрачнее тучи.

– Есть нечто большее, чем клятва королю, Роберт. Гилрой взял леди Элдсуайт в заложницы, чтобы воздействовать на тебя. Он хочет использовать ее для того, чтобы добиться от тебя уступок. Чтобы получить от тебя то, что ему нужно.

– Я не собираюсь идти на сделку с Гилроем!

– Возможно, тебе придется.

– Что ты имеешь в виду?

– Он угрожал леди Элдсуайт пытками, если она не присягнет ему на верность и сама не уступит ему свою собственность. Он уже пускал в ход свой кнут. Один раз ударил им Элдсуайт.

Охваченный яростью, Роберт выдернул меч из земли и ударил по деревянному колесу повозки, которое висело на стене оружейного склада. Спицы рассыпались и упали на земляной пол.

У Роберта все кипело внутри.

– Если Элдсуайт ударят кнутом один раз, ее обидчик получит в десять раз больше ударов. Элдсуайт ни в чем не виновата. Она не должна быть заложницей в войне между мужчинами. Гилроя следует наказать. За свои злодеяния он заслуживает смерти. Я буду бороться против него до последней капли крови.

Хьюго положил руку Роберту на плечо.

– Я рассказал тебе обо всем сейчас для того, чтобы ты, успокоившись, мог трезво и хладнокровно оценить ситуацию и разработать план действий. Чтобы как следует подготовился к встрече с врагом на поле боя.

Роберт схватил Хьюго за руку, но не мог вымолвить ни слова. Его душил гнев. Выпустив руку друга, он выбежал из оружейного склада. Он глубоко вздохнул и на мгновение закрыл глаза. Воображение рисовало ему ужасные картины, он представил себе, как связанную Элдсуайт бьют кнутом.

– Джек! Принеси мне мою одежду для турнира. Черную. И седлай Барстоу. Надень на него тот же самый чепрак, который был на Барстоу на рыцарском турнире прошлым летом. И возьми ту же самую позолоченную сбрую.

У Джека разгорелись глаза.

– Да, сэр Роберт. Я знал, что в один прекрасный день вам все это понадобится. Под предводительством Черного Всадника ваши солдаты будут драться не на жизнь, а на смерть.

Элдсуайт сидела не двигаясь. Руки у нее были связаны за спиной. Она старалась не обращать внимания ни на головную боль, ни на то, как сильно натерли запястья веревки. О Пресвятая Дева Мария! По логике вещей Элдсуайт должна быть сейчас напугана до смерти. А она вместо этого сидит, зажмурившись, изо всех сил стараясь унять свой гнев и все силы направить на то, чтобы управлять своими мыслями. Она не посмела применить свой магический дар против лошадей Гилроя. Мальчик-конюх, который из кожи вон лез, чтобы держаться бодро, немного отстал, испытывая тем самым терпение Гилроя. Любая провокация со стороны Элдсуайт могла кончиться плохо для мальчишки. Он сутулился и ежился, скрывая лицо в надвинутом на самые глаза капюшоне.

Элдсуайт сидела на лошади впереди своего тюремщика, гордо распрямив плечи и подняв голову, всем своим видом показывая, что не боится Гилроя. Она сжала кулаки так крепко, что у нее побелели костяшки пальцев.

Гилрой тихо посмеивался:

– Ну-ну, леди Элдсуайт, не стоит так переживать. Уверяю вас, я умею находить общий язык с людьми. Особенно с женщинами. Взять хотя бы Маргариту Саттон. Мне недолго пришлось ее уговаривать. Она делала все, чего я от нее хотел. Но не сразу. Пришлось приложить усилия, чтобы она меня полюбила. Но это ничего: легкая победа обесценивает любовь.

Сидя на лошади впереди Гилроя, Элдсуайт молила Бога о том, чтобы они скорее достигли Креналдена.

Когда они доехали до леса Белуэй, солнце уже не пекло. Отсюда до крепости Креналден было рукой подать. После нескольких часов, проведенных в седле в неподвижной позе, у Элдсуайт ныло все тело.

– Мы сделаем здесь привал. А когда лошади отдохнут, продолжим путь, – сказал Гилрой и остановил лошадь. Он спешился и заставил Элдсуайт последовать за ним. Очутившись на земле, она повернулась к нему спиной, показывая на свои связанные руки.

– Я не убегу. Клянусь. У меня руки онемели от веревок.

– Не сомневаюсь. Если вы убежите, мальчишке-конюху это будет стоить жизни, леди Элдсуайт. – Гилрой бросил взгляд на чумазого мальчишку, который сидел на траве.

К удивлению и радости Элдсуайт, ей развязали руки. Она решила про себя, что при первом удобном случае убежит, взяв с собой мальчика-конюха.

Гилрой уселся на камень и вынул из сумки на поясе яблоко, а из-за ремня столовый нож.

– Вам понравилось в Хиллсборо? Как поживает прелестная леди Маргарита?

Элдсуайт взглянула на него исподлобья. Тонкая струйка крови сочилась у нее из ранки над бровью, кровь капала на шеку. Элдсуайт гордо вскинула голову, не собираясь показывать своего страха. Самое главное – Гилрой отвезет ее в Креналден и она сможет попасть в замок. Она собственными глазами увидит его войско и оценит его боеспособность. А после этого придумает, как послать предупреждение Роберту.

– Леди Маргарита? – с притворным безразличием переспросила она, но с удивлением отметила про себя, что на желтом носовом платке, который достал из рукава Гилрой, были вышиты инициалы Маргариты Саттон. – Почему вы спрашиваете о ней?

– Мы с ней любили друг друга, – равнодушно ответил Гилрой, выплевывая семечки яблока. – Во время турнира я носил на одежде ее знаки расположения. – Помолчав, он убрал в рукав платок. – Давно нужно было выбросить это платок, но трудно забыть женщину, которая разбила тебе сердце, изменив с другим.

Элдсуайт удивленно вскинула брови.

– Она должна была стать моей женой. Но зачастила в постель к Роберту Бретону и уже ждала от него ребенка. Будучи на третьем месяце беременности, она попыталась убедить меня, что это мой ребенок. Лживая шлюха. Не знала, что я бесплоден. Думала, я обрадуюсь, растаю и сразу женюсь на ней. Но я бы и без того на ней женился. Мне было трудно с ней порвать. Даже после того, как она избавилась от ребенка Бретона. Пока сэр Роберт несколько месяцев оправлялся от раны, которую я нанес ему во время турнира, мы с леди Маргаритой продолжали заниматься любовью. Эта женщина даже не представляла себе, как была дорога мне. Но я так и не смог простить ей измену. И сказал, что между нами все кончено.

Элдсуайт была потрясена тем, что только что узнала. Маргарита использовала Роберта, надеясь хитростью женить Гилроя на себе. А она прониклась было сочувствием к бедной, отчаявшейся женщине. Неудивительно, что Роберт не желал вспоминать свою неудавшуюся помолвку. Он хранил подробности этой истории в тайне, чтобы окончательно не погубить репутацию Маргариты. И еще он стыдился того, что Маргарита наставила ему рога с мужчиной, которого он ненавидел и который чуть не убил его на турнире в тот самый день, когда Маргарита попросила его расторгнуть их помолвку.

Элдсуайт посмотрела в глаза Гилрою.

Он усмехнулся:

– А где же девичий румянец стыда? Или Роберт Бретон уже успел затащить вас в постель?

Элдсуайт залилась краской. Гилрой ухмыльнулся.

– Вижу, что затащил. Тем лучше. К этому моменту, полагаю, сэр Роберт уже узнал о том, что вы у меня в плену. Сейчас он соберет свое войско и бросится в погоню. По коням! Нам нужно как можно скорее добраться до Креналдена. – Он снова связал Элдсуайт руки за спиной.

Элдсуайт поморщилась:

– Зачем вы меня связываете? Я же еду вместе с вами и не причиняю вам никакого беспокойства. Я не собираюсь нанести вред вашей лошади.

Гилрой ослабил веревки, но не стал их развязывать.

– Вы хотите, чтобы я развязал вас? Ну уж нет. Я, конечно, человек мягкий, когда дело касается женского пола, но знаете что… Капитана, который дал вам сбежать, я вздернул на дереве в этом самом лесу. А те люди, что упустили вас с Робертом Бретоном по дороге в Уикерем, за это тоже поплатились жизнью. Если вы вздумаете снова сбежать, на вашей совести будет смерть других ни в чем не повинных людей.

Он показал на мальчика-конюха, который держал под уздцы белого, как привидение, коня.

– Пойдешь рядом с нами. – Гилрой перевел взгляд на Элдсуайт: – Помните, о нашем уговоре? Мальчишка умрет, если, вы попытаетесь сбежать или наложить колдовские чары на мою лошадь. Поняли?

Она кивнула:

– Я не забыла.

Гилрой сел на лошадь, а Элдсуайт посадил на белого коня.

– Сделаете хотя бы одно подозрительное движение – мальчишке не поздоровится.

Услышав эти слова, мальчик-конюх даже бровью не повел. Он молча занял свое место возле коня.

Элдсуайт пристально посмотрела на мальчика, который за все это время не проронил ни слова. У Элдсуайт было странное ощущение, что за его молчанием кроется какая-то тайна.

Солнце село, скрывшись за горизонтом и осветив небеса сказочным светом. На землю опустился вечер. Вдали виднелся замок Креналден. На его зубчатых стенах горели факелы. В сгустившихся сумерках замок выглядел как обычно – внушительная каменная крепость и три башни, возвышающиеся над рекой. Когда Элдсуайт представила, какую картину она застанет, войдя в ворота родного Креналдена, у нее сжалось сердце.

Последние несколько часов Элдсуайт думала только о Роберте, вспоминая их последнюю ночь любви и разговор который произошел между ними перед самым ее отъездом. После того как она познала такую сильную, всепоглощающую любовь, дальнейшее, что произошло между ней и Робертом, казалось полной бессмыслицей.

Элдсуайт испытывала настоящее горе. Страх сковывал ее сердце. Она опасалась, что сильные переживания сломят ее дух. А ведь сейчас ей, как никогда, надо быть сильной. Ей нужно осуществить задуманное: воспользовавшись тем, что ее взяли в плен и она попала в Креналден, выяснить численность войска Гилроя, расположение его главных сил, а потом найти возможность передать Роберту ценные сведения.

Тем временем опустили разводной мост, и конный отряд Гилроя прошел под железной решеткой. Двор замка кишмя кишел солдатами и лошадьми. Посреди двора были разбиты походные палатки. В воздухе пахло войной, кровью и потом. Неподалеку от оружейного склада жарились поросята, куры и огромные куски говядины. Вокруг копошились обитатели замка, которых заставили обслуживать захватчиков. Они подносили поленья, разжигали костер и следили за тем, как готовится мясо. Элдсуайт увидела, как кузнец, который работал у ее отца, повернул голову и посмотрел в ее сторону. Было заметно, что появление в воротах Креналдена всадников его встревожило. Ни он, ни его юный подмастерье не подали виду, что узнали дочь бывшего хозяина, которая прибыла сюда вместе с Джоном Гилроем – человеком, который напал на замок Креналден. Элдсуайт не знала, испытывал ли кузнец к ней симпатию или просто терпел ее присутствие в конюшне, выполняя распоряжение ее отца. Хотя кузнец был немногословен, когда лошади болели, он делал все, о чем просила Элдсуайт, для того, чтобы их вылечить.

Когда Элдсуайт с Гилроем проезжали мимо конюшен, девушка отметила про себя, что все стойла заняты. Лошади стояли не только в конюшнях, но и во дворе возле них. Коней было сотни три или четыре, а людей раза в три больше – включая лучников и пехоту, которые слонялись без дела по двору.

Гилрой остановил лошадь и спешился. Элдсуайт последовала за ним. Гилрой перерезал веревки у нее на руках и повел ее вверх по ступенькам.

– Добро пожаловать домой, – сказал он и потащил Элдсуайт за руку через массивные дубовые двери, которые вели в главный зал. – А теперь, может быть, вы покажете мне наконец, куда ваш отец спрятал столовое серебро? Мы обыскали весь дом, но почти ничего не нашли. Поверить не могу, что вы на самом деле были так же бедны, как об этом говорит убранство дома.

Элдсуайт почувствовала слабость в ногах. На нее внезапно накатила сильная усталость. Едва войдя в свой дом, она испытала горькое чувство безвозвратной потери. Ее душили слезы. Горе теснило грудь.

– Чтобы собрать денег для крестового похода, мы продали почти все, что у нас было. А остальное, видимо, разорили и разграбили ваши солдаты.

Гилрой покачал головой:

– Значит, распродали все свое богатство ради святого дела? Как вам не стыдно, леди Элдсуайт! Это сомнительное предприятие было обречено на провал с самого начала. Я лично это прекрасно понимал. Я заплатил за корабли только потому, что этот широкий жест с моей стороны дал мне возможность прибрать к рукам то, что мне было нужно. Теперь я – лорд Креналден, новый хозяина замка Креналден и окружающих земель. Этого момента я ждал много лет. Только прибыль от прибрежных земель позволит мне набить мои сундуки золотом. – Глаза Гилроя алчно загорелись. – Наш отец хотел сына, наследника – и он его получил. Вот он – я. Если бы он не пренебрегал мной всю свою жизнь, мне не пришлось бы прибегать к насилию. Мы поладили бы, решили дело миром, сестрица. Ну что ж, много лет пребывавшие в разлуке родственники наконец-то воссоединились. Сестра и брат теперь вместе. А сейчас на радостях нам надо поцеловаться.

Элдсуайт отшатнулась.

– Вы – не лорд Креналден! И не смейте называть меня своей сестрой! – Элдсуайт плюнула Гилрою в лицо.

Он схватил Элдсуайт за руку и потащил наверх, на второй этаж. Они вошли в комнату, которая раньше была спальней Элдсуайт. В комнате все осталось по-прежнему, как было при Элдсуайт, – та же мебель, те же гобелены на стенах. Ее бесценные книги – все шесть, за исключением безвозвратно утерянной «Хилики», – стояли на полках возле камина, где Элдсуайт их оставила. И только раскрытые сундуки были пусты. Не было ни ее одежды, ни мехов.

Гилрой втолкнул Элдсуайт в комнату и захлопнул за собой дверь. Он подошел к сундуку и вынул из него свернутый кнут. Вне себя от бешенства он вскричал:

– Послушай, что я решил, колдунья: если хочешь спасти свою шкуру, ты должна прилюдно встать передо мной на колени и молить меня о пощаде. Должна сделать это во дворе замка, на глазах у всего моего войска, перед началом сражения. А жители Креналдена – те, что остались в живых, – пусть смотрят на твое унижение. На то, как ты признаешь себя побежденной.

В этот момент за дверью послышались чьи-то торопливые шаги. В комнату вбежал часовой, охранявший ворота замка, и поклонился Гилрою. Рукав его жакета быя испачкан кровью.

– Милорд, прибыл Саймон де Монфор. Он привел с собой еще три сотни людей и лошадей. Он хочет срочно увидеться с вами. Настаивает на том, чтобы вы заплатили вперед за его услуги. Утверждает, что вы ему должны.

– Де Монфор? – переспросил Гилрой. – Он прибыл вовремя, благослови его Бог! – Он похлопал часового по спине: – Ты принес хорошую весть. – Показав на Элдсуайт, он добавил: – А ее нужно приковать к столбу напротив конюшни. Я займусь ею, как только поужинаю с моим гостем. – Он вручил кнут часовому: – Если будет упираться, пусти в ход этот кнут.

Караульный вел Элдсуайт через двор замка, прсреди которого было развернуто множество круглых палаток, ярко горели костры, толпились люди.

Элдсуайт попыталась вырваться, но стражник ее крепко держал.

– Я – единственная дочь графа Креналдена, графиня Креналден! – кричала она. – Когда все закончится, вы будете молить меня о прощении!

Стражник только рассмеялся в ответ. Элдсуайт споткнулась и упала в грязь, он подал ей руку, помогая подняться.

«О, святая Женевьева, помоги мне!»

Элдсуайт старалась выиграть время, шагая как можно медленнее. Решившись пойти на уловку, она прошептала:

– Любезный сэр, я расскажу вам, где мы прячем наше столовое серебро – только помогите мне выбраться из крепости.

Караульный остановился, но не отпустил Элдсуайт.

– Я слышал собственными ушами, как вы признались лорду Гилрою, что все ваше серебро распродано. Я видел по вашим глазам, что вы говорили правду. А если я вас отпущу, Гилрой прикончит меня также быстро, как прикончил старого графа Хиллсборо. И вас тоже он выследит и убьет. Вы даже до леса не успеете добежать.

Слова стражника произвели на Элдсуайт огромное впечатление. У нее словно камень с души свалился. Значит, отца Роберта убил не ее отец, а Джон Гилрой? О Боже милостивый! Как он убил графа Хиллсборо и за что?

– Бросьте, леди Элдсуайт. Вам здесь никто не поможет. Лучше сами позаботьтесь о себе и присягните на верность вашему брату.

Элдсуайт промолчала. Этот человек прав. Ни одна живая душа не сможет здесь ей помочь. А раз к войску Джона Гилроя присоединились военные части де Монфора, рыцари Хиллсборо обречены потерпеть сокрушительное поражение. В воображении Элдсуайт предстали леденящие душу картины ближайшего будущего – кровавая бойня, после которой поле за стенами замка Креналден будет усыпано горами мертвых тел – солдат, рыцарей и лошадей. Теперь страх за свою жизнь отошел у Элдсуайт на второй план: она стала думать о том, как предотвратить грядущую беду.

Элдсуайт приковали цепями к столбу посреди двора. Дородный стражник замахнулся на нее плеткой.

– Все войско Гилроя не спускает с вас глаз. А также те немногие из жителей Креналдена, которых мы сочли нужным оставить в живых, чтобы они нас обслуживали. Покажите всем пример разумного поведения: когда к вам подойдет лорд Гилрой, поклонитесь ему и облобызайте его ноги. Не то я буду вынужден преподать вам урок с помощью кнута.

На дворе было темно. Стоя у столба, Элдсуайт вглядывалась в фигуры людей, толпившихся вокруг. Рыцари грелись возле костров и беседовали между собой. Их оруженосцы занимались подготовкой доспехов и подсчитывали оружие. В одну из палаток, игриво смеясь, вошла походная прачка. Она вернулась через несколько минут, поправляя юбки. Привязанные лошади стояли группами и нервно ржали. Они били копытами в поисках травы. Если удастся испугать лошадей, вызвать панику в лагере, можно будет воспользоваться этим для… Впрочем, для чего? Ведь она посажена на цепь, как собака. Нет, как ни старайся, этот трюк не поможет ей сбежать отсюда.

Элдсуайт охватил животный страх. У нее закружилась голова. Лишь одна мысль вертелась у нее в мозгу: только бы увидеть Роберта перед смертью.

Обессиленная, она закрыла глаза и стала вспоминать те счастливые дни, которые провела в Креналдене, пряный запах свежескошенного сена. В то время она была совсем другим человеком – беспечной девчонкой. Прошло около месяца с тех пор, как она уезжала отсюда на берег Па-де-Кале. И вот теперь она снова в Креналдене – прикованная цепями к столбу женщина, охваченная отчаянием, лишенная надежды обрести счастье, даже надежды остаться в живых. Но зачем ей жить? Если рядом не будет Роберта Бретона, который похитил ее сердце! Элдсуайт зажмурилась. О святая Женевьева, храни его.

– Элдсуайт, – раздался чей-то шепот в темноте. – Элдсуайт, вот хлеб и вино.

Элдсуайт открыла глаза:

– Кто здесь?

Это был тот самый мальчик-конюх, который сопровождал отряд Гилроя, ухаживая за лошадьми. Он снял с головы капюшон.

Увидев его лицо, Элдсуайт ахнула от неожиданности. Сафия!

– Я решила, что будет лучше, если ты не догадаешься о том, кто я. – Она снова надела на голову капюшон. – Верзила-часовой послал меня сюда, чтобы я покараулила тебя, пока он немного отдохнет. – Она показала рукой на палатку, где охранник, держа под мышкой кнут, пил вино с разбитной прачкой.

Элдсуайт снова перевела взгляд на Сафию.

– Сафия! Глазам своим не верю! Неужели это ты? – выдохнула Элдсуайт, сияя от счастья.

– Когда месяц назад ты в первый раз проезжала через лес Белуэй, я была сама не своя от радости. С тех пор я все время старалась держаться неподалеку.

– Боже милостивый! Ты была моим ангелом-хранителем! Значит, это ты спасла нас с Робертом, убив шпиона, посланного Гилроем. Ты пришла, чтобы мне помочь? Ты ведь больше не оставишь меня?

– О, Элдсуайт, ты мне как дочь! Когда мне пришлось оставить замок Креналден, а вместе с ним и тебя, у меня сердце кровью обливалось. – Опустив глаза, она призналась: – Я была беременна от твоего отца.

От изумления Элдсуайт не могла вымолвить ни слова.

– Местные жители убили бы ребенка колдуньи, заговаривающей лошадей, которая отказалась назвать имя его отца. Узнав о том, что у меня будет ребенок, твой отец впал в бешенство. Он стыдился меня и нашего греха. Он был помолвлен с Изольдой. И у него уже был один незаконнорожденный ребенок – Джон Гилрой. Зачем ему еще один?

У Элдсуайт в глазах стояли слезы. Хотя она не верила в то, что ее отец – убийца, но ошиблась.

Сафия хотела ласково погладить Элдсуайт по щеке, но вовремя удержалась.

– Когда Изольда потеряла ребенка, твой отец смотрел на это как на Божью кару. Тогда он решил присоединиться к крестовому походу, чтобы искупить наш с ним грех.

– А где ребенок?

Сафия опустила голову.

– Я позволила Плачущим Женщинам забрать его с собой из страха перед твоим отцом. Мой сын жив и здоров, он уже подрос. Он не знает, кто его отец и мать. Не догадывается, что его мать – колдунья, заговаривающая лошадей.

Элдсуайт была потрясена. Как мог ее отец так обойтись с Сафией? Некоторое время она молчала, не в силах вымолвить ни слова, пока наконец к ней не вернулся дар речи.

– Если бы мой отец по-настоящему любил меня или тебя, он не допустил бы, чтобы ты покинула Креналден. Ведь ты была мне как мать. Когда я вернулась из монастыря, ты стала моим единственным другом. Я доверяла тебе все свои тайны.

– Элдсуайт, твой отец не понимал, что могло связывать нас с тобой. Он не одобрял твоего дара и считал, что я дурно на тебя влияю. Возможно, он считал, что если я уйду, ты перестанешь лечить лошадей.

Элдсуайт закрыла глаза. Лагерь был погружен в тишину. Казалось, никто не обращал внимания на чумазого оборванного мальчишку-конюха, который о чем-то беседует с пленницей Гилроя. Элдсуайт прислушалась, и ей показалось, что она слышит, как сотни беспокойных коней переступают с ноги на ногу, словно знают, что завтра им предстоит участвовать в кровавом сражении.

Сафия поднесла к запекшимся губам Элдсуайт кружку с вином. Элдсуайт осушила кружку до дна и почувствовала облегчение. Она подняла глаза на Сафию.

– За последние несколько недель выяснилось, что я могу заставить лошадь делать то, что я хочу. Без помощи слов, одной лишь силой мысли. – Элдсуайт опустила голову и проговорила с обреченным видом: – Значит, я такая же колдунья, заговаривающая лошадей, как и ты. Если ты с самого начала знала о моем даре, почему не сказала мне об этом раньше?

– Я не была в этом уверена. Твоя жизнь протекала спокойно и безмятежно. Твой дар проявился у тебя, лишь когда ты встретилась с опасностью.

Леденея от ужаса, Элдсуайт спросила:

– Плачущие Женщины – ведьмы?

– Нет, – успокоила ее Сафия. – Но женщины приходят к нам, когда им нужна защита. Среди них есть одна девушка, красавица. Она – такая, как мы с тобой. Ее зовут Махат. Она хочет стать предводительницей Плачущих Женщин. Но сначала ей нужно победить свои пороки: ее душу раздирают ревность и зависть. Бог благословил тебя, Элдсуайт, наградив чистой непорочной душой. А наблюдательность и сильная интуиция делают тебя талантливой целительницей. Со временем ты сможешь научиться при помощи одной лишь силы мысли управлять волей сразу многих лошадей одновременно. Я старею. Магическая сила меня постепенно покидает. С каждым днем я становлюсь слабее как колдунья. Я теперь не в состоянии мысленно навязать свою волю нескольким лошадям сразу, как делала когда-то. Однако хочу предупредить тебя, Элдсуайт: опасайся искушений. Их трудно избежать людям, наделенным силой и властью. Пусть твоя душа останется такой же чистой, как раньше.

Элдсуайт поморщилась:

– Не все ли мне равно, кто станет предводительницей у Плачущих Женщин? В любой момент меня могут убить. Кроме того, я никогда не смогу заставить лошадь страдать. Ты сама учила меня использовать дар целительства им во благо. Прошу тебя, Сафия, успокой меня: скажи, что я никогда не смогу навести на лошадей порчу. Что ты сама ни разу в жизни не совершала этот грех!

Сафия промолчала, лишь покачала головой. Тень глубокой печали легла на ее лицо.

– Ты столкнешься в своей жизни с испытаниями, Элдсуайт, я знаю это по собственному опыту. Ты поймешь, что власть опьяняет и кружит голову, искушает проявить жадность и подлость. – Сафия смахнула рукой слезы.

Элдсуайт расправила плечи. Возможно, ее дар таит в себе опасность. Однако трудно отрицать очевидное: дар наделяет ее властью. Пусть этой властью трудно управлять. Но может быть, именно благодаря этой власти Элдсуайт удастся вырваться из плена и помочь народу Креналдена и мужчине, которого она любит.

Роберту Бретону.

– Сафия, я люблю Роберта Бретона больше жизни. – Элдсуайт оглянулась по сторонам. – Гилрой собрал огромное войско. Сражение неизбежно превратится в ужасную кровавую бойню. Я готова на все, чтобы перевес сил был на стороне Роберта Бретона.

– Будь осторожна, Элдсуайт. Стоит хотя бы раз воспользоваться своей властью для достижения какой-нибудь цели, и потом будет уже трудно удержаться от искушения. И не применить свои способности для того, чтобы изменить ход событий так, как тебе хочется. В жизни не всегда легко определить, кто прав, кто виноват. Когда-то и я проявила слабость и не смогла противостоять злу, которое поселилось в моем сердце. Для того чтобы спасти мою деревню от захватчиков, в Акре я уничтожила два десятка лошадей. И в дальнейшем вновь и вновь испытывала искушение. Я ужасно злилась на твоего отца. – Она замолчала, слезы потекли по ее щекам. – Я чуть не убила Халифа.

Элдсуайт подняла на Сафию глаза, полные изумления.

– Так это из-за тебя он так сильно заболел, что даже я не могла ему помочь? Он был на волосок от смерти и только совсем недавно поправился. Поэтому отец решил не рисковать здоровьем Халифа и не взял его с собой в крестовый поход.

Сафия опустила голову. Она нервно кусала губы.

– Я рассказала все это, чтобы предупредить тебя о том, что тебя ждет. Ты должна применять свой дар с большой осторожностью. – Сафия с опаской огляделась по сторонам, а затем закуталась в плащ. – Я отвязала Халифа и отпустила на волю. Я сделала для него все, что было в моих силах.

Грянул гром. Люди перевели взгляд с неба на Элдсуайт. «Колдунья», – говорили они.

Дождь накануне битвы считался дурным предзнаменованием.

Подняв голову, Элдсуайт увидела, что в ее сторону направились двое солдат. Они были пьяны и с трудом держались на ногах.

Сафия повернула голову в ту сторону, куда смотрела ее ученица, вытащила из складок плаща нож и незаметно сунула его в башмак Элдсуайт.

– Возьми это. Я пошлю весточку сэру Роберту и сообщу ему, что ты жива, – торопливо проговорила она. – Он в ярости. Надеюсь, у него хватит благоразумия не ринуться в бой сломя голову.

– Ты предупредила его? Он знает, что войско, которое собрал Гилрой, в несколько раз превосходит его собственное?

– Знает. Вот только о войске де Монфора сэру Роберту ничего не известно. В тот момент, когда я с ним говорила, де Монфор еще не прибыл. Роберт Бретон мало что может сделать в сложившихся обстоятельствах – когда королевские войска находятся в Шотландии, а все остальные верные Короне рыцари плывут на кораблях в Акр.

– Попроси Плачущих Женщин прийти на поле боя. Пусть они сидят в засаде на краю леса. Если они нам помогут, я никогда этого не забуду.

Сафия улыбнулась:

– Роберт Бретон достоин тебя, Элдсуайт.

– Сюда идут солдаты! Беги скорее! Иначе тебя узнают! Быстрее! – вскрикнула Элдсуайт.

Сафия задержалась еще на мгновение.

– Я люблю тебя, Элдсуайт. Когда закончится эта заварушка, присоединяйся к нам, но если останешься с Робертом Бретоном, я не буду на тебя в обиде.

Через мгновение Сафия растворилась в темноте двора.

А пьяные солдаты между тем словно позабыли о том, где находятся и куда направлялись за пару минут до этого. Их внимание отвлекла взбесившаяся лошадь, которая внезапно бросилась им наперерез. Веревка, которой она была привязана к дереву, волочилась за ней по земле. Солдаты едва успели отскочить в сторону, чтобы не угодить под ее копыта.