Глава 19
Утреннее солнце тускло сияло сквозь низкие облака, которыми было затянуто небо. Элдсуайт сидела, прислонившись спиной к столбу. Всю ночь она, не смыкая глаз, обдумывала, как можно помочь войску Хиллсборо. К этому моменту Роберт должен находиться на расстоянии нескольких миль от крепости Креналден.
Элдсуайт услышала женские голоса.
По двору шла Матильда, дородная кухарка отца Элдсуайт. Слава Богу, кухарка осталась жива. В подоле фартука Матильда несла грязные горшки. За ней шествовали управляющий замком, Альфред, и жена пекаря, Карлина, со стопкой грязных деревянных плошек и чашек. Они остановились в десяти футах от Элдсуайт, свалили грязную посуду в корыто и начали скрести горшки и мыть тарелки.
Не поднимая глаз, Матильда заговорила:
– Леди Элдсуайт, мы не всегда относились к вам справедливо, но ваш отец был добрым человеком. Если бы он увидел, что вы привязаны к столбу посреди двора замка Креналден, он перевернулся бы в гробу. Знай старый граф, что его замком завладеет предатель и убийца, он ни за что не назвал бы этого подонка своим сыном.
Ветер развевал волосы Элдсуайт. Капли дождя падали ей на лицо. От усталости мысли путались в голове. Ее сознание было затуманено. Она слушала и словно не слышала, о чем говорят слуги.
Карлина смотрела на нее с сочувствием и горестно качала головой:
– Боже праведный, леди Элдсуайт! Вы представить себе не можете, чего бы я ни отдала хотя бы за один из пиров, которые обычно устраивал ваш покойный отец! Я так проголодалась, что готова есть хлеб, который лорд Гилрой приказывает мне печь для его лошадей, если бы этот хлеб тщательно не охраняли и не распределяли строго по норме. Если бы я взяла самую малость сверх нормы, Гилрой избил бы меня кнутом.
Услышав слова Карлины, Элдсуайт заметно оживилась. У нее учащенно забилось сердце.
– Карлина, сколько осталось зерна для лошадей?
Карлина потерла поясницу и подняла глаза на покрытое тучами небо. Дождь моросил все сильнее. Вдали гремел гром.
– Не очень много, миледи. У меня сердце кровью обливается, когда мне приходится печь хлеб для лошадей лорда Гилроя, а наши люди в это время голодают. Скорее бы сэр Роберт появился здесь со своим войском, одна надежда на него. Но сможет ли он одолеть в бою такую многочисленную армию, как у Гилроя?
Элдсуайт нервно кусала губы. Вдруг она поднялась на ноги и сказала:
– Мне кажется, я знаю, как можно помочь войску сэра Роберта победить Гилроя в сражении. Но мне нужна ваша помощь.
Альфред, Матильда и Карлина мгновенно притихли. Матильда с надеждой посмотрела на Элдсуайт. Элдсуайт понизила голос:
– Альфред, отведи Карлину и Матильду в кладовые. Возьмите бочки с рожью. С самой отборной рожью, а не с мякиной и шелухой.
Управляющий удивленно округлил глаза:
– Я думал, что можно будет приберечь зерно.
– Понятно, Альфред. Только эта рожь будет предназначаться не для лорда Гилроя и его воинов, а для его коней.
Альфред побледнел.
– Для его к-коней? С чего бы это? С помощью своих проклятых лошадей он будет убивать наших людей!
Матильда понимающе улыбнулась:
– Для коней! Верно! Ну разумеется! – Она схватила за руку Карлину: – Скорее пошли на кухню. Нужно подготовить печи.
Карлина недовольно бурчала себе под нос:
– Выдумали тоже! Кормить лошадей хлебом из отборного зерна! Да им сгодились бы и ячменные отруби! Для чего кормить лошадей Гилроя также, как мы кормили бы самого короля?
Матильда широко улыбнулась:
– Да, будем кормить лошадей Гилроя ржаным хлебом, испеченным из зерна прошлогоднего урожая!
У Альфреда заблестели глаза. Он улыбнулся:
– Я понял, какое нужно взять зерно, леди Элдсуайт. Да! Да! Нам нужно по крайней мере две сотни буханок хлеба!
Элдсуайт вздохнула:
– Главное – недопечь хлеб. Чтобы в середине буханки оставались полусырыми.
Карлина всплеснула руками:
– Ну да! Так и сделаем, миледи. И скажем, что у нас заканчиваются ячмень и отруби. Тем более что это – чистая правда!
Матильда тихонько посмеивалась себе под нос.
– Это хорошо, что идет дождь, – сказала она, подставляя лицо под струи дождя, который с каждой минутой лил все сильнее. – Мы сможем спокойно печь хлеб. Пока дождь не закончится, никто не сунется на кухню. – Она сложила в подол горшки и посмотрела на Элдсуайт: – Я не сомневалась, что колдунья, заговаривающая лошадей, и Черный Всадник сумеют одолеть Гилроя. Как хорошо, что оба они – на нашей стороне. Благослови Бог вас и сэра Роберта Бретона, леди Элдсуайт. Мы будем молиться за вас.
Матильда, Карлина и Альфред поспешили на кухню. А дождь уже лил как из ведра. Началась гроза. Когда раздавались раскаты грома, люди кричали, а лошади испуганно ржали.
Элдсуайт подставила лицо струям дождя, чтобы не были видны ее слезы.
Прости ее, Господи! Искушение колдовской властью оказалось слишком сильным, и она не смогла ему противостоять. Теперь из-за нее пострадает много, очень много лошадей.
Дождь лил не переставая. К полудню весь двор замка утопал в грязи. Дождь намочил палатки и военные доспехи. Он не щадил ни людей, ни лошадей. Главный зал, часовня, конюшни – все постройки были до отказа набиты рыцарями, капитанами и другими офицерами.
Солдаты теснились, вокруг чадящих костров и ругались. Оруженосцы и юноши, готовящиеся к посвящению в рыцари, предпринимали меры, чтобы сохранить щиты и оружие сухими. Элдсуайт прекрасно знала, что гроза перед битвой испокон веку считалась дурным предзнаменованием. То и дело кто-то из солдат опускался на колени и молился, с надеждой глядя на небо. Многие подозревали, что грозу и дождь вызвала колдунья. Все старались обходить Элдсуайт стороной, бросая на нее косые взгляды.
Из трубы на кухне валил густой дым. Матильда и ее помощники были заняты приготовлениями к последней трапезе перед битвой и пекли ржаной хлеб для лошадей.
Элдсуайт, насквозь промокшая, дрожавшая от холода, в очередной раз обдумывала свой план. Она старалась рассмотреть все мыслимые и не мыслимые варианты развития событий, предусмотреть все возможные недочеты своего замысла. Элдсуайт была твердо уверена в одном: она обязательно осуществит задуманное. Вместе с тем Элдсуайт отдавала себе отчет в том, что даже если все пойдет по ее плану, ей вряд ли удастся остаться в живых. А если она умрет, то не попадет в рай, учитывая то, что совершила.
Главное, ей нужно спасти одного-единственного человека.
Роберта Бретона.
Матильда и ее помощники вышли из кухни. Они вывалили хлеб – буханку за буханкой – на землю, прямо перед лошадьми.
Элдсуайт вздохнула и закрыла глаза. Она мысленно приказала лошадям есть хлеб. Они жадно поглощали пищу, подбирая все до последней крошки. Элдсуайт сидела, прислонясь спиной к столбу. На сердце у нее было тяжело: ее мучили угрызения совести.
Матильда незаметно подошла к Элдсуайт и положила пустой мешок из-под хлеба ей на колени.
– Вижу, вы совсем продрогли, миледи. Укройтесь хотя бы этим, раз мы не можем предложить вам одеяло. Однако мы потрудились на славу, леди Элдсуайт. Напекли две сотни буханок хлеба. Их хватило, чтобы накормить всех лошадей в замке.
Элдсуайт надеялась, что одной порции хлеба хватит для осуществления ее плана и что зерно подействует на лошадей так же, как прошлым летом. Животные, которые тогда заболели, ели такой хлеб несколько дней подряд, прежде чем появились признаки заболевания.
Матильда вздохнула:
– Все жители замка молятся о том, чтобы колдунья, заговаривающая лошадей, из Креналдена и ее бесстрашный Черный Всадник выиграли сражение. Если вам для этого придется прибегнуть к колдовству, никто вас не осудит. Даем вам свое благословение. И Господь тоже вас благословляет.
Сказав это, Матильда поспешила на кухню.
Элдсуайт опустила голову. Может быть, и в самом деле Бог на их стороне?
Тусклые лучи солнца освещали серебристые доспехи воинов. Элдсуайт увидела, как Гилрой в сопровождении своих капитанов и двух охранников направляется к ней. Он был в полном боевом снаряжении, в кольчуге и красно-черном жакете. Его локти, колени и голени закрывали стальные и кожаные пластины. Он повернулся к караульному – здоровенному рыцарю, который всю ночь просидел у костра, охраняя Элдсуайт и одновременно не спуская глаз с походной прачки, которая наведывалась в палатки к солдатам. Гилрой выхватил у караульного кнут и, не говоря ни слова, с решительным видом направился к Элдсуайт.
Она побледнела. Элдсуайт не столько боялась боли, сколько страшилась публичного унижения. Она похолодела при мысли, что ее собираются заставить встать на колени перед этим мерзким человеком и поклясться перед всеми в верности своему незаконнорожденному брату. Но похоже, у нее нет другого выхода…
Гилрой опустился на корточки. Его лицо было всего в нескольких дюймах от лица Элдсуайт.
– Поднимайтесь на ноги, леди Элдсуайт. – Он показал на кнут, который держал под мышкой.
– Я не стану присягать вам на верность, Джон Гилрой. Моя присяга не сможет поколебать решимость сэра Роберта. Он вызовет вас на бой. Он все равно будет владеть Креналденом на правах моего будущего мужа. И он ни за что не откажется от сражения. Так что можете убить меня прямо сейчас, Гилрой.
Гилрой рассмеялся:
– Со смертью придется немного повременить. Ваш возлюбленный вызвал меня на бой. Он ждет меня в поле вместе со своим войском. Пойду поздороваюсь с ним. – Он свернул кнут и заткнул за пояс.
Элдсуайт бросила испуганный взгляд на одетых в красное и черное слуг Гилроя, которые запрягали лошадей. Оруженосцы развертывали флаги, войска выстраивались ровными рядами. Передние шеренги ждали, когда откроются ворота замка. Раздавалась барабанная дробь. Лязгали железные доспехи, лошади ржали. Стройные колонны рыцарей, пехоты, лучников и стрелков были готовы отправиться на поле боя.
Гилрой грубо схватил Элдсуайт за волосы.
– Мне сказали, что сэр Роберт Бретон с ног до головы облачился в черное, надел на коня шелковую попону и начистил до блеска боевые доспехи – все, как в тот день, когда он участвовал в рыцарском турнире в Смитфилде. В общем, хочет дать мне понять, что пресловутый Черный Всадник воскрес. Сэр Роберт хочет запугать меня. Но ему это не удастся. Однажды я уже одержал над ним победу. На этот раз пусть не ждет от меня пощады, когда я выбью его из седла. Я положу конец этой игре в кошки-мышки.
Элдсуайт гордо расправила плечи:
– Ты одержал над ним победу в поединке, а не в военном сражении. К тому же я знаю, что это был нечестный бой. Ты не превосходишь его как рыцарь.
Гилрой и бровью не повел. Он самодовольно ухмыльнулся, а затем свистнул, подзывая к себе оруженосца, который вел за собой большого боевого коня белой масти. Гилрой вскочил в седло. Опустив на лицо забрало, он сказал Элдсуайт:
– Это мы еще посмотрим, кто кого превосходит как рыцарь. Однако вам не придется понаблюдать за ходом боя. Я оставлю вас здесь, под неусыпным наблюдением караульного. – Гилрой показал на простого солдата, который грел руки у костра. Судя по выражению его лица, он был не в восторге от поставленной перед ним задачи. – Когда нужно будет, я пошлю за вами. Я не так глуп, чтобы брать вас с собой на поле боя. Хотя это еще сильнее разозлило бы Роберта Бретона. Но я не хочу, чтобы во время сражения вы находились вблизи моих лошадей.
Сказав это, Гилрой поскакал к воротам крепости, а его боевые офицеры и слуги последовали за ним. Комья мокрой земли разлетались во все стороны из-под копыт лошадей. Пехота шествовала по колено в грязной жиже.
Элдсуайт наблюдала за тем, как Гилрой и его рыцари верхом выезжали из крепости Креналден. Видимо, попытка отравить вражеских лошадей не удалась.
Над двором замка висел густой туман. У Элдсуайт было тяжело на душе. Закрыв глаза, она молилась о Роберте и о рыцарях Хиллсборо, которым предстояло сразиться с самым большим войском во всей Англии.
Элдсуайт стояла, прислушиваясь к тому, как копыта лошадей стучали по выложенному булыжником мосту.
Колокол на часовне Креналдена возвестил о том, что скоро начнется битва. Элдсуайт показалось, что прошла целая вечность, прежде чем во дворе замка все стихло. Слышно было лишь, как потрескивает огонь в кострах.
Элдсуайт услышала чьи-то шаги за спиной. Повернувшись, она увидела кузнеца, который направлялся в ее сторону. Его мрачное рябое лицо было, как всегда, неприветливым. Он вел за собой чубарую лошадь и нес в руках какую-то тряпку.
– Леди Элдсуайт! – крикнул он. – Лорд Гилрой послал за вами.
Солдат небольшого роста сидел у костра. Это был наемник. У него было подержанное, видавшее виды оружие: меч грубой работы и круглый щит старого образца. Когда к пленнице подошел кузнец, он бросил ленивый взгляд на Элдсуайт, но даже не потрудился подняться с места.
– Вам приказано следовать за мной, – сурово сказал кузнец, и протянул Элдсуайт тряпку. – Мне предписано завязать вам глаза, чтобы вы не смогли наслать порчу на лошадей.
Элдсуайт удивленно смотрела на кузнеца, стараясь понять, что все это значит. Кузнец завязал ей глаза.
– У вас есть ключи от ручных кандалов? – тихо спросила она.
Кузнец вздохнул.
– Нет, – прошептал он. – Есть только отмычка от цепей, которыми вы прикованы к столбу. К столбу обычно привязывают скот: лошадей и быков. Это не самое подходящее место для дочери покойного графа Креналдена.
В сердце у Элдсуайт затеплилась надежда: может быть кузнец пришел, чтобы ей помочь?
Через секунду кузнец открепил цепи от столба, и теперь эти цепи свисали с запястий Элдсуайт.
Кузнец грубо схватил ее за плечо и повел к лошади.
– Садитесь, колдунья, заговаривающая лошадей. Вы ведь можете сесть в седло с завязанными глазами?
Элдсуайт вскочила на лошадь, а кузнец пристроился в седле сзади.
– Притворитесь, будто вам страшно, – шепнул он ей на ухо.
Элдсуайт едва заметно кивнула и низко опустила голову.
– Куда вы собираетесь меня отвезти? – едва слышно спросила она, в глубине души надеясь, что кузнец отвезет ее к Роберту.
Мужчина пустил лошадь рысью.
– К опушке леса, где начинается поле битвы. Вы будете прятаться в зарослях, на краю леса. Найдете там сэра Роберта и его людей, чтобы они охраняли вас. А я поеду искать жену и детей. Перед началом осады они находились в деревне. После этого я о них ничего не слышал, – с тревогой в голосе проговорил кузнец и пришпорил лошадь.
Когда они проезжали ворота, охрана спросила кузнеца, почему его послали за колдуньей одного.
– Откройте ворота! – закричал, кузнец. – Я выполняю приказ лорда Гилроя. Ему срочно нужна колдунья. Не задерживайте меня.
Зазвенели цепи, и тяжелая чугунная решетка со скрипом поднялась. Лошадь прошла по деревянному разводному мосту. Когда они приблизились к дороге, Элдсуайт услышала звуки боя. Сражение уже началось. Элдсуайт сдернула с глаз повязку и изумленно уставилась на желтый носовой платок в руке у кузнеца. На платке были вышиты инициалы «М» и «С».
– Откуда это у вас? – удивленно спросила она. – Это принадлежит Маргарите Саттон.
– Этот платок нашла в кустах одна из собак Гилроя. Он выбросил его или нечаянно обронил.
Лошадь скакала по краю поля. Звуки битвы, лязг мечей и доспехов, пронзительное ржание коней доносились из-за невысокого холма впереди. Кузнец направил лошадь в густой подлесок. В это время на холме показались оруженосцы, которые вели лошадей. Лошади везли раненых бойцов.
– Здесь я вас оставлю, миледи. Это место находится на почтительном расстоянии от поля боя, так что вы будете в безопасности и отсюда сможете увидеть Роберта Бретона. Я сделал для вас все, что мог.
В воздухе витал запах войны и насилия – ужасный запах, от которого кровь стыла в жилах. Дым, скрежет железа и стали, крики людей. Трава была пропитана кровью солдат.
Кузнец спешился и передал Элдсуайт поводья лошади.
– Прежде чем мы с вами расстанемся, скажите, почему вы мне помогли?
Кузнец поднял на нее усталые глаза:
– Потому что вы спасли Халифа, миледи. А если бы этот конь умер, ваш отец выгнал бы меня с работы. Я был обязан графу Креналдену куском хлеба и крышей над головой – для меня, моей жены и детей. Я ненавижу Гилроя за то, что он сделал со всеми нами – жителями Креналдена.
Кузнец поклонился ей и скрылся в лесу.
Проводив его взглядом, Элдсуайт повернулась лицом к полю боя. Она стояла в тени деревьев, внимательно наблюдая за происходящим. Приближение всадников Хиллсборо встретили копьеносцы. Лучники открыли огонь, стараясь нарушить строй противника. Стрелы сыпались градом на пехотинцев. Некоторые из солдат Гилроя дезертировали. Но их место тут же занимали другие.
Элдсуайт направила норовистую лошадь в сторону переднего края войска Хиллсборо. Затаив дыхание, она искала глазами Роберта. Ее взгляд натыкался на лежащих на земле убитых и раненых солдат. Только у нескольких храбрых оруженосцев хватило духу броситься в самое пекло и вынести своих раненых хозяев с поля боя.
Элдсуайт едва не потеряла сознание. Она никогда не наблюдала сражение с такого близкого расстояния. На земле лежали воины, пронзенные стрелами, пораженные мечами и копьями. Кровь лилась рекой, окрашивая траву в красный цвет.
Элдсуайт остановила лошадь. Сотни всадников с красно-черными знаменами Гилроя выстроились в одну шеренгу и вышли вперед. Зазвучала барабанная дробь, и через мгновение наступило затишье. Воины Гилроя и Хиллсборо отступили.
На пригорке, напротив воинов Гилроя, показались конные рыцари Хиллсборо. Они заняли свои места в строю, который протянулся приблизительно на полторы мили. Воинов Гилроя было раза в три больше. Опустив копья, обе стороны замерли в ожидании, в любую минуту готовые ринуться в бой.
Боже праведный! Магическая сила Элдсуайт не поможет. Невозможно управлять волей четырех сотен лошадей.
Сердце у Элдсуайт лихорадочно забилось. Она увидела, как Роберт подъехал к переднему краю. Элдсуайт сразу узнала его черный жакет с гербом, жакет был надет поверх кольчуги. Барстоу храпел и нетерпеливо грыз удила, раздувая ноздри. Он был значительно выше всех остальных лошадей. Покрытый черной попоной, украшенной золотом и серебром, он казался богатырским конем из волшебной сказки.
Копье Роберта было опущено. Воины замерли, ожидая его команды ринуться в бой.
Лошади храпели, позвякивали седельные колокольчики. Действуя ловко и слаженно, всадники Гилроя заняли свои позиции. Глядя на их превосходных коней, трудно было себе представить, что животных пытались отравить. Ни одна из лошадей не хромала, даже ни разу не оступилась.
Налетел легкий ветерок, шелестя листвой деревьев. Глядя прямо перед собой на поле боя, Элдсуайт дрожавшими пальцами терла виски, пытаясь что-нибудь придумать.
О святая Женевьева, неужели ничего нельзя сделать?
Роберт поднял вверх руку. Раздался сигнал трубы. Рыцари с боевыми криками ринулись в бой на разгоряченных конях.
Сбитая с толку, испуганная лошадь Элдсуайт гарцевала и кружилась на месте, не понимая, в какую сторону ей нужно идти. Элдсуайт старалась ее успокоить.
С поля брани доносились скрежет разбивающихся щитов, лязг скрещенных мечей, крики людей и пронзительное ржание лошадей. Лужи, образовавшиеся после дождя, стали красными от крови.
Боже милостивый! Войска Гилроя окружили рыцарей и солдат Хиллсборо, в центре ожесточенной схватки оказался Роберт. Он яростно сражался, нанося противнику удары налево и направо.
Элдсуайт заметила, что к Роберту подбирается, искусно орудуя мечом, рыцарь в зеленой одежде, испачканной грязью и залитой кровью. Это был Саймон де Монфор, граф Лестер. С предателем Джоном Гилроем его объединило соперничество с королем.
Элдсуайт вскрикнула и невольно сжала кулаки. Она не сводила глаз с лошади графа Лестера. Словно почувствовав на себе ее взгляд, лошадь повернула голову и посмотрела на Элдсуайт. Как раз в этот момент де Монфор, размахнувшись, ударил мечом в щит Роберта. Де Монфор расколол щит Роберта пополам и, пронзив кольчугу, ранил Роберта в руку.
Зажав другой рукой рану, Роберт увернулся от следующего удара. Лошадь его противника встала на дыбы, задев копытом шею Барстоу.
– Нет! – закричала Элдсуайт.
В этот момент у лошади де Монфора подогнулись ноги и она упала, завалившись на бок, придавив Саймона де Монфора.
Побледневший Роберт ударил графа Лестера мечом в шею.
В это время люди в красных жакетах лавиной двинулись по полю, устремившись вперед.
– Сдавайтесь! – крикнул сэр Хьюго, скача навстречу Роберту. – Леди Элдсуайт! Бегите!
Боже, ее обнаружили! Однако она не собирается бежать. Роберт ранен!
Бледный, слабеющий от потери крови Роберт, сидя в седле, покачнулся.
Сэр Хьюго схватил поводья Барстоу и повел лошадь туда, где находилась группа рыцарей Хиллсборо, которые держали оборону, укрываясь за опрокинутыми повозками. Элдсуайт крепче ухватила поводья и направила лошадь в сторону повозок.
Она гнала лошадь во весь опор по полю. Вдруг она с удивлением заметила, что лошади вокруг нее спотыкаются. Войска Гилроя отступали. Вражеские солдаты бросились врассыпную.
Внимание Элдсуайт привлек один из рыцарей Гилроя. Его лошадь задрожала, зашаталась, а затем упала на колени. Рыцарь поднялся на ноги и выхватил меч, чтобы отразить нападение воинов Хиллсборо.
Оставив лошадей на поле боя, рыцари Гилроя разбежались в разные стороны. Брошенные кони бегали по полю. Их бока лоснились от пота, в глазах была паника. Словно обезумев, они топтали копытами знамена Гилроя. Без прикрытия кавалерии пехота, лучники и стрелки оказались в беспомощном положении. Одни побросали оружие и стали просить у противника пощады, другие обратились в бегство.
Рыцари Хиллсборо с развевавшимися над их головами синими с серебром штандартами бросились за воинами Гилроя, преследуя их. Элдсуайт подъехала к группе рыцарей из войска Роберта. Их лучники, которые залегли за опрокинутыми повозками, пускали стрелы в противника. Элдсуайт бросилась к Роберту. Сэр Хьюго стаскивал товарища из седла, однако Роберт не выпускал из рук меча. У Роберта был перелом. С трудом сдерживая рыдания, Элдсуайт разломила древко стрелы пополам, наложила шину на руку Роберта и перевязала рану флагом.
– О Боже, Роберт! Какой ужас! У вас серьезный перелом.
Роберт округлил глаза:
– Элдсуайт, ради всего святого, что вы здесь делаете? – Потрогав здоровой рукой ссадину у Элдсуайт на лбу, он поморщился: – Неужели этот негодяй ударил вас кнутом? Я доберусь до него, черт его побери!
Элдсуайт поднесла к его запекшимся губам бурдюк с вином.
– Ничего страшного. Он всего раз ударил меня. Мне не больно, Роберт. Я же сказала вам, что все равно приеду в Креналден. Я имею на это право. И насколько я понимаю, в этом сражении мы одержали победу.
Бледные губы Роберта расплылись в улыбке.
– Это с вашей легкой руки лошади Гилроя внезапно заболели? Признайтесь мне, колдунья, заговаривающая лошадей, как же вам это удалось? – спросил он прерывающимся шепотом.
Голос Элдсуайт дрогнул.
– С помощью урожая ржи, собранного с наших северных полей. В прошлом году наши собственные лошади занемогли из-за того, что их кормили этим зерном. С Божьей помощью через день-другой животные поправятся. Однако Гилрою не удастся снова собрать свои войска.
По глазам Роберта Элдсуайт поняла, что он с ней не согласен. Он тяжело вздохнул.
– Я не боюсь этого, любимая, – сказал Роберт и показал на поле.
Элдсуайт повернула голову и увидела, что Гилрой скачет во весь опор, направляясь прямо к ним и ведя за собой своих рыцарей. Их скакуны летели быстрее ветра, словно не были отравлены недоброкачественным зерном. Всадников были сотни – гораздо больше, чем оставшихся в живых воинов Хиллсборо. Это была вторая атака Гилроя.
Элдсуайт похолодела.
«Я не могу этого допустить», – сказала она себе.
Элдсуайт выскочила из-за повозки и встала прямо перед мчащимся на нее войском рыцарей Гилроя. Подняв руки, на которых все еще болтались цепи, Элдсуайт закрыла глаза и стала молиться.
«Господи, помоги мне повернуть этих лошадей назад!»
– Элдсуайт! – крикнул Роберт и неверной походкой кинулся за ней.
Бросив взгляд через плечо, Элдсуайт увидела, как, вмиг позабыв о страхе и боли, к ней бежал Роберт. В лице у него не было ни кровинки. Но больше всего Элдсуайт поразило другое: то, что она увидела позади Роберта. На краю леса показались облаченные в зеленую одежду Плачущие Женщины. Все они были вооружены: кто – мечом, кто – луком со стрелами. Во главе войска верхом на Церере ехала Сафия в развевавшемся зеленом плаще. Золотистая грива Цереры была украшена блестящими бусинами. Бок о бок с Сафией скакала на лошади рыжеволосая девушка. Вероятно, это была та самая Махат, о которой упоминала Сафия.
Подав знак Махат, Сафия подняла руки вверх. Махат последовала ее примеру.
Все происходило словно по волшебству. В тот же миг Элдсуайт ощутила небывалый прилив энергии, повернулась к несущейся прямо на нее вражеской коннице и подняла руки еще выше. Она чувствовала, как сила Сафии и Махат передается ей, соединяясь с ее собственной энергией.
Роберт остановился рядом с Элдсуайт. Замерев от изумления, он прошептал:
– Боже мой!
Лошади, которые находились всего в нескольких ярдах от Элдсуайт и Роберта, вдруг резко остановились. Они встали на дыбы и повернули обратно. Их сбитые с толку седоки, потеряв равновесие, с громкой руганью попадали на землю. Лошади – сотни лошадей – с безумными глазами поворачивали назад и отступали в сторону, словно отказываясь переступать через какую-то только им видимую черту. Они отказывались выполнять какие-либо команды своих седоков. Лошади, словно сговорившись – все разом, – отказывались сделать вперед хотя бы шаг. Некоторые из коней ложились на землю, придавив своих седоков. Некоторые, повернув назад, мчались во весь опор в сторону крепости, и их невозможно было остановить.
Повернувшись к своим воинам, Роберт сжал в здоровой руке меч и, взмахнув им над головой, крикнул:
– В атаку!
Воины Хиллсборо ринулись вперед, преследуя обратившиеся в бегство войска противника, рубя пеших и конных. Многие вражеские воины бежали в лес, где их встречало другое войско, равных которому не было на свете, – войско Плачущих Женщин. Это войско стояло у края леса, держа наготове оружие – мечи и луки со стрелами.
Роберт оттолкнул Элдсуайт в сторону и заслонил собой.
Лошадь Джона Гилроя, шатаясь, бежала вперед. Ее ноги подгибались. Увидев Элдсуайт, она остановилась и испуганно заржала.
Гилрой спрыгнул с коня и заорал:
– Роберт Бретон, пора завершить то, что мы с тобой начали давным-давно! – Он поднял над головой меч. В другой руке он держал кнут. – Будем драться, пока один из нас не умрет. На этот раз вы не получите от меня никакой пощады!
Роберт стоял, пошатываясь. Силы покидали его. Не отрывая взгляда от Гилроя, он заговорил, обращаясь к Элдсуайт:
– Я люблю вас, Элдсуайт. Я живу ради вас. Ради вас я дышу. Сейчас я сражаюсь за вас. Не нужны мне ни ваша земля, ни ваш замок. Покончив с врагом, я не заберу у вас ничего из того, что вам принадлежит.
Судорожно сглотнув, Элдсуайт ответила:
– Не принимайте вызов, Роберт. Не вступайте в бой с Гилроем. Мне не нужен Креналден. Мне нужны только вы.
Голос Роберта был полон спокойной решимости.
– Мы с Маргаритой собирались пожениться, когда она сообщила мне, что носит под сердцем его ребенка. – Он показал мечом на Гилроя. – Она сказала, что любит его. Я расторгнул нашу помолвку по ее просьбе. Видит Бог, мне стоило немало усилий убедить епископа освободить меня от наложенных на меня обязательств. Но потом Гилрой отказался жениться на Маргарите. Когда я узнал о том, что Гилрой не мог быть отцом, она уже успела избавиться от ребенка. От моего ребенка, Элдсуайт. Весь год я потратил на слепую ненависть. Но за несколько недель, проведенных с вами, я примирился с судьбой, простил Маргариту.
Гилрой расправил плечи и поднял над головой меч.
– Хватит глупых, бесполезных слов, Роберт Бретон. Я не уступлю Креналден без боя. Давай померимся силами в честном бою.
Роберт тяжело вздохнул и сурово посмотрел на своего врага:
– До тех пор, пока ты жив, Гилрой, леди Элдсуайт не будет в безопасности. Я готов с тобой сразиться. – Повернув голову к Элдсуайт, Роберт сказал: – Прощайте, колдунья, заговаривающая лошадей. Берегите себя. Вы навсегда останетесь в моем сердце. – Он вынул из-за пазухи зеленый камешек, подаренный Элдсуайт, поднес его к сухим губам и повернулся к Гилрою.
Роберт стоял прямо, широко расставив ноги и гордо расправив плечи, не обращая внимания на боль в руке. Он не отводил взгляда от кнута в руке у Гилроя.
В тот же миг Роберта обожгли воспоминания о боли, перенесенной им в далеком прошлом. С тех пор у него в душе поселилась уверенность, что никого: будь то мужчина, женщина, ребенок или лошадь – нельзя бить кнутом. Вспомнив о том, что Гилрой посмел ударить кнутом его невесту, Роберт пришел в ярость. И это придало ему сил.
Он нанес Гилрою удар, но промахнулся. Меч не достал до его живота. В то же мгновение он услышал хорошо знакомое ему с детства щелканье кнута. Кнут обвился петлей вокруг здоровой руки в металлической рукавице, в которой он держал меч. Избавиться от кнута можно было лишь выпустив оружие.
Увидев, что произошло, Элдсуайт ахнула. Сэр Хьюго схватил ее за руку и оттащил за повозку, где было безопаснее.
– Оставайтесь там! – крикнул он и обнажил меч, готовый броситься на ее защиту.
Элдсуайт, не сводя глаз с Роберта, приподняла юбку и вытащила из ботинка нож, который дала ей Сафия. Ее первым побуждением было метнуть нож, стоя за повозкой. Почувствовав на себе взгляд сэра Хьюго, она удивленно взглянула на нож в своей руке. Что она только что собиралась с ним сделать? Джон Гилрой весь – с ног до головы – одет в железные доспехи. От ножа в этой ситуации мало толку. А для того, чтобы перерезать кнут, обвившийся вокруг руки Роберта, нужно подойти к нему близко, что вряд ли возможно.
Глядя на нож в руках Элдсуайт, Хьюго сказал:
– Пусть Роберт сразится с Гилроем один на один. У него с ним старые счеты. Хотя я не могу не восхищаться вашим мужеством, ваше вмешательство только рассеет его внимание. – Сказав это, Хьюго медленно повернулся, собираясь оставить Элдсуайт. Тем самым он предоставлял ей возможность самой решать, что делать, – судя по его молчанию, он не собирался ее останавливать.
У Элдсуайт комок подступил к горлу. Она готова была признать, что всякий раз до этого ее вмешательство только усугубляло положение. Она бросила нож и опустилась на колени рядом с Хьюго. Ей хотелось уткнуться лицом в его плечо, но она не могла оторвать взгляд от схватки между Робертом и Гилроем, которая происходила у нее на глазах.
Меч Гилроя ударился о лезвие меча Роберта. Удар был настолько сильным, что Роберт потерял равновесие. Гилрой потянул за кнут, который все еще обвивал запястье Роберта.
Роберт вскрикнул и постарался восстановить равновесие. Затем изо всех сил потянул кнут к себе. Кнут натянулся и вырвался из рук Гилроя. Гилрой упал, застигнутый врасплох.
Роберт нагнулся и ринулся вперед, вонзив меч Гилрою в грудь. Потекла кровь. Гилрой хрипло, со свистом, задышал и повалился на колени. У него на лице застыло удивленное выражение. Затем он упал навзничь, все еще сжимая в кулаке меч.
Держась за сломанную руку, Роберт опустился на колени. Он пошатывался и тяжело дышал.
Элдсуайт бросилась к Роберту.
Его жакет был в крови. Роберт поднял на Элдсуайт глаза с тяжелыми, как свинец, веками.
– Я люблю вас, Элдсуайт. Если я умру, похороните меня здесь, в Креналдене. – Он закрыл глаза и рухнул на землю как подкошенный.
Элдсуайт попыталась его приподнять. Сняв у него с пояса ремень, она перевязала Роберту предплечье, чтобы остановить кровь.
– Хьюго! – опасаясь за жизнь Роберта, закричала Элдсуайт.
Хьюго поспешил к ней на помощь. Он вложил в ее руки поводья Барстоу, а затем поднял Роберта в седло.
– Отвезите его в крепость. Быстро!
Они ехали по полю брани. Рыцари Хиллсборо собирали раненых и увозили на повозках убитых. Обе стороны понесли тяжелые потери. Победа досталась нелегкой ценой. Только стоны раненых нарушали тишину, наступившую после окончания сражения. Откуда-то со стороны леса донесся торжествующий крик. Элдсуайт повернула голову и стала всматриваться в даль. Плачущих Женщин нигде не было видно, но Элдсуайт чувствовала, что Сафия где-то неподалеку.
Наконец, миновав ворота, они въехали во двор замка.
– Он дышит, леди Элдсуайт? – тихо спросил Хьюго.
– Да, – ответила она. Слезы застилали ей глаза. Чтобы убедиться в том, что Роберт жив, она наклонилась над ним и прислушалась к его дыханию. Оно было хриплым и прерывистым.
– Элдсуайт, после того как вы закончите колдовать над моими царапинами, принесите мне эля и велите подать тушеного мяса. Я голоден как волк.
Хьюго улыбнулся и облегченно вздохнул. У Элдсуайт тоже отлегло от сердца.
– Его хранит любовь к вам, леди Элдсуайт, – сказал Хьюго.
Элдсуайт, у которой после слов Роберта словно камень с души свалился, нашла в себе силы, чтобы пошутить:
– Нет, не ко мне, а к вкусной и сытной еде.
Во дворе замка их встретили Матильда, Карлина, Альфред и все остальные, кто с нетерпением ждал их возвращения. Все кланялись, радостно приветствуя победителей.
