Нельзя писать книгу о самодеструктивном поведении, не обсуждая то, что обычно называют пограничным расстройством личности. Это определение относится к людям, которые часто бывают чрезмерно саморазрушительны, хотя иногда деструкция может быть направлена и на других. Вопрос в том, действительно ли это пограничная личность, как параноидная или обсессивно-компульсивная (категории, которые терапевты приняли чуть больше десяти лет назад). Или это результат травмы в анамнезе, как подсказывает мне личный опыт. Пограничные расстройства в целом рассматривают как жизненный приговор, который не поддается лечению, что не отменяет работы с симптомами. Однако растет число данных о том, что пограничный синдром – на самом деле результат травматического опыта.

Саморазрушающее поведение – это критерий пограничного состояния. В быту мы часто слышим, что этих людей описывают как слишком напряженных: требовательных, ожидающих от других слишком многого, сверхчувствительных к отторжению и склонных ломать и разрушать отношения из-за малейшего разочарования. Их мышление дезорганизовано, поэтому у них бывают неприятности на работе. Они склонны к импульсивным действиям, часто меняют свои увлечения. Их настроение резко меняется – от приподнятого до очень подавленного. Их допустимый мир тоже может меняться. Они склонны к злоупотреблению наркотиками, чтобы унять шум в голове, но чаще прием наркотиков приводит к еще более несдержанному и непредсказуемому поведению. Тем не менее они могут быть очень талантливыми, обаятельными и веселыми.

Паттерны самодеструктивного поведения, которые демонстрируют такие люди, как правило, вызваны их мощной потребностью в любви и уважении, помноженной на такой же силы страх отвержения или неуважения. Ощущая внутреннюю пустоту, они ищут связи с другими, но делают это настолько рьяно и требовательно, что отталкивают от себя. Опытный «пограничник» интерпретирует это как своего рода оправдание: «Должно быть, я ужасен, если никто не любит меня» или «Я знаю, что все равно он был недостоин меня».

По моему опыту, большинство таких пациентов страдали от физического или сексуального насилия в детстве или подростковом возрасте. Они оживляют свою травму, когда чувствуют себя отверженными в настоящем, – испытывают состояние сильной паники, при котором они ощущают себя буквально распадающимися пополам, теряя разум. Это другая реакция ПТСР, когда сознательное, думающее Я временно утрачивается. Когда «пограничника» кто-то бросает, он искренне считает, что не сможет жить дальше, и отчаянно использует все средства (суицидальные попытки, преследование и манипуляции) для возобновления отношений, не понимая, что такое поведение только пугает человека, которого он хочет вернуть.

Есть еще множество доказательств того, что пограничное состояние – результат травмы. Юдит Герман сообщает, что у 81 % ее пограничных пациентов в анамнезе были тяжелые детские травмы. Бессел Ван дер Колк, еще один уважаемый авторитет в области изучения травмы, говорит о том, что только 13 % его пациентов с пограничными расстройствами не имели травмы в детстве, причем половина из них полностью блокировали все детские воспоминания. Марша Лайнен, создатель диалектической поведенческой терапии, не так давно воскресившая собственную историю насилия в детстве, провела исследование больных психиатрического стационара, переживших сексуальное насилие. 44 % из них до этого никогда никому не рассказывали о своих переживаниях. В этом опросе приняли участие 17 тысяч человек среднего класса, белых (средний возраст 57 лет), 22 % из которых сообщили о сексуальном насилии в детстве. Исследователи выяснили, что участники в целом охотно отвечали на вопросы, но никого из них никогда не спрашивали об этом раньше. Возможно, традиционные терапевты, которые относились к пограничному состоянию как к классическому расстройству личности, не спрашивали своих пациентов об их детском опыте, либо страдающие сами диссоциировали собственные воспоминания.

У большинства людей с пограничным состоянием перенесенная травма носит интимный характер, так как обычно насилие случается в семье и тщательно скрывается: это может быть инцест, ритуализированное физическое или психологическое насилие; родители с тяжелыми эмоциональными проблемами, алкоголизмом или наркоманией – все, что приводит к неуравновешенным отношениям, от большой близости до отторжения. Насколько ужаснее воздействие травмы и терроризма, когда люди страдают от рук тех, кто должен их любить и защищать? Неудивительно, что у этих людей возникают проблемы с доверием, и они бесконечно испытывают на прочность любовь своих близких и друзей, а их самооценка истончается до хрупкости, и они испытывают трудности с самоконтролем.

Тем не менее растет число данных о том, что люди могут вылечиться от этих состояний либо с помощью специализированной терапевтической помощи (еще бы!), либо создавая устойчивые безопасные отношения. В одном исследовании в течение двух лет проводились наблюдения над 180 пограничными пациентами, и более 10 % из них показали существенное улучшение, что было бы практически невозможным, если бы речь шла о настоящем пограничном расстройстве . Однако в первые шесть месяцев эти пациенты показали такой прогресс, что больше не соответствовали критериям своего диагноза. Большинство выздоровевших добились этого в результате изменения отношений с близкими. Некоторые расстались со своими самодеструктивными привычками, у других начались новые благоприятные отношения. Были и те, кто смог взять под контроль злоупотребление алкоголем или наркотиками. На фоне смягчения стресса они смогли избавиться от саморазрушающего поведения.